— с любопытством спросила Финн, схватив скребницу и принявшись вычесывать из гривы вороной кобылы запутавшиеся в ней репьи.
— А еще и банприоннса, с собственной гувернанткой, — поддел ее Моррелл. Финн надулась и ничего не сказала. Он усмехнулся. — Тигернаны — повелители лошадей, — объяснил он. — Они приручают крылатых коней и ездят на них, что не под силу обычному человеку. Во-первых, крылатого коня очень трудно поймать, а во-вторых, они не так-то легко подчиняются человеческой воле. Тигернан должен ездить на своем крылатом коне год и еще один день, ни разу не спешиваясь, и лишь после этого крылатый конь будет считать его хозяином.
— Год и еще один день? — Глаза Финн округлились от изумления.
— Да, год и еще один день, ни разу не ступая на землю.
— А как же они спят?
— А никак, — усмехнулся Моррелл. — Как только неприрученный крылатый конь чувствует, что всадник ослабил контроль, он изо всех сил старается сбросить его. Когда подумаешь, что эта животина может взлететь под облака, не слишком хочется, чтобы это случилось с тобой. Говорят, что тигернаны приучаются спать по несколько секунд и с плотно сжатыми ногами.
— Но как тогда они ходят по нужде? — заинтересовалась Финн.
— С трудом, — фыркнул Моррелл. Финн тоже захихикала, и огнеглотатель наклонился к ней поближе и сказал:
— Когда подходишь близко к тигернану, смотри, куда наступаешь.
— Ай! — вскрикнула Финн и инстинктивно оглядела подошвы своих башмаков. Моррелл расхохотался во все горло и кинул ей мягкую щетку, велев почистить шкуру кобылы от пота и грязи. Финн ловко поймала ее и усердно принялась за дело.
— А есть девушки, которые ездят на крылатых конях? — спросила она через некоторое время.
— Я таких не видел, — ответил Моррелл. — Чтобы приручить крылатого коня, нужно быть очень сильным телом и духом.
Финн сжала челюсти, немедленно вообразив, как взмывает в небо на спине крылатого коня.
— Не обольщайся, девочка, — подколол ее Моррелл.
— Кто знает, — высокомерно сказала Финн, — Кейси Соколиный Глаз говорит, что я прекрасная наездница, если учитывать, что меня не учили верховой езде до тех пор, пока мне не исполнилось тринадцать.
— О, ничуть в этом не сомневаюсь, — с насмешливой серьезностью заверил ее Моррелл. — Но в Тирейче девушки ездят верхом еще до того, как начинают ходить, моя прекрасная банприоннса.
— Я полагала, мы должны держать все это в тайне, — сердито оборвала его Финн. — Теперь я всего лишь циркачка.
— Никаких «всего лишь», — возразил Моррелл. — Нет высшего звания, чем циркач, моя гордая малышка. Путешествовать по всей стране, свободно, как птицы, принося песни и смех в унылые и жалкие жизни людей. Ох, что может быть лучше!
— Уж точно не жизнь банприоннсы, — хмуро заявила Финн.
— Да уж, готов побиться об заклад, — согласился он. — Ну ладно, девочка, теперь ты циркачка и права в том, что лучше нам об этом не забывать. Никогда не знаешь, кто может тебя подслушивать.
Финн как раз закончила чистить кобылу Моррелла, когда на вершину холма внезапно влетела неистовая кавалькада, галопом помчавшаяся по склону к лагерю. Издавая пронзительное ржание и тряся гривами, кони пронеслись мимо стоящих полукругом фургонов, а всадники закричали и замахали шляпами. Все они ездили без узды и седла, хотя на некоторых конях были недоуздки с одним длинным поводом. Фыркая, лошади встали, и один из всадников воскликнул:
— Клянусь моей бородой и бородой Кентавра, да это же огнеглотатель собственной персоной. Как поживаешь, Моррелл, старина?
— Бальфур, старый разбойник! До чего же я рад тебя видеть. У меня все лучше некуда, хотя и жаль видеть тебя таким усталым. Что, новая жена задает тебе перцу?
— Ох, это да, что, сам не видишь по моему лицу? Думаю, тебе тоже не помешала бы молодая жена, Моррелл, ты так раздобрел и разленился! Ну и брюхо ты себе отрастил! Слишком много живой воды и недостаточно упражнений, вот в чем твоя беда.
— Эй, полегче! Матушка и дочка и так достаточно меня пилят, куда мне еще и жена? Вы не спешитесь? От этих разговоров о живой воде у меня пересохло в глотке. Давай разопьем стаканчик-другой, заодно и новости мне расскажешь.
— Виски до обеда? Хм, а почему бы и нет?
Бальфур грациозно спешился. Как только его нога коснулась земли, остальные всадники тоже спрыгнули наземь. Они не сделали никакой попытки стреножить коней, которые как по команде опустили голову и принялись довольно щипать травку. Всадники расселись у костра, во все горло приветствуя Нину и Дайда и то и дело прикладываясь к оловянным кружкам, которые Моррелл наполнил из бочонка, привязанного к днищу его фургона. Финн сидела среди них, зачарованно глядя на всадников. Все они были высокими и загорелыми, в кожаных сапогах до колена и широкополых шляпах, украшенных пушистыми перьями. Их одежда того же цвета, что и степь, по сравнению с нарядами циркачей казалась тусклой, и как мужчины, так и женщины поголовно были в штанах, что Финн искренне одобряла. У всех были длинные волосы, заплетенные в косы, а многие мужчины заплетали бороды в косички или хвостики.
— А где Сам? — спросил Моррелл, вновь наполняя опустевшую кружку Бальфура. — Вы же все еще ездите с Мак-Ахерном, да?
— Разумеется, — отозвался Бальфур. — Он скоро подъедет. — Он приставил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в даль. — Вон скачут остальные. Сам должен быть где-нибудь неподалеку. У него жена на сносях, вот он и не хочет улетать слишком далеко от нее.
Финн проследила за его указательным пальцем и увидела длинную вереницу фургонов, вьющуюся по склону. Вскочив на ноги, она помчалась на край лагеря, глядя на процессию любопытными глазами. В отличие от повозок циркачей, низкие и длинные, с изогнутыми крышами фургоны не были украшены причудливой резьбой и пестрыми картинками. Раскрашенные в разнообразные оттенки тусклого серо-зеленого и желто-коричневого, они были почти невидимы на фоне цветущих трав. Когда они подъехали ближе, Финн с удивлением поняла, что каждую повозку везет упряжка из двух огромных собак.
— Только взгляните, какие огромные собаки, миледи! — застенчиво сказал Эшлин, подошедший к ней и вставший рядом. — Они размером с пони.
— Эндрю мог бы кататься на них верхом, — отозвалась Финн, почувствовав, как при мысли о маленьком братишке у нее больно сжалось сердце. Она надеялась, что в охотничьем домике он был в безопасности, а отцу удалось одолеть Фэйргов. О том, что случилось бы в противном случае, думать было слишком страшно, и она отогнала эту мысль. — Только ты не должен так меня называть, Эшлин. Теперь я просто Финн.
Он сконфуженно кивнул.
— Да, простите, ми… То есть, я хотел сказать, прости, Финн. — Он залился краской, пробормотав: — Прошу прощения, просто это звучит так… — Он запнулся, не в силах выразить свои чувства.
Финн улыбнулась.
— А ты все время повторяй про себя, вот так: «Финн, Финн, Финн». Скоро запомнишь. — Жаркий румянец, заливший все его лицо, заставил ее рассмеяться. — А я и не знала, что ты краснеешь, как девушка, — поддразнила она. — Ну, ну, не обижайся. Мне это нравится. Это ужасно мило.
Он попытался придумать какой-нибудь ответ, но, так ничего и не выдумав, отступил и покраснел еще сильнее. Финн легонько похлопала его по руке.
— Ну прости, — сказала она. — Я просто шутила. — Она ободряюще улыбнулась ему и снова уставилась на фургоны, оставив Эшлина приходить в себя.
Рядом с фургонами ехало множество верховых, а по обеим сторонам скакали лошади всевозможных размеров и мастей. Внезапно одна из них взмахнула радужными крыльями и взмыла в небо. Финн и Эшлин дружно вскрикнули от изумления, и даже Брангин тихонько ахнула.
Это было огромное существо, высокое и мощное, точно ломовая лошадь, с толстой шкурой медового цвета. Его грива и хвост сияли бледным золотом и были очень длинными и пышными, а гордую голову венчала пара широких ветвистых рогов.
Взлетев, конь поджал под себя ноги. Его покрытые перьями крылья были очень широкими, золотисто-медовыми и малиновыми у основания и, постепенно темнея и переходя к зеленому и фиолетовому оттенку, становились на кончиках переливчато-голубыми. На спине у него сидел мужчина, по сравнению с огромным конем казавшийся совсем крошечным.
Стоявшие на земле со страхом и завистью смотрели, как волшебный конь резвится в воздухе, складывая крылья и с пугающей скоростью камнем падая к земле, чтобы тут же снова расправить их и взмыть вверх. В конце концов, он плавно спустился, приземлившись рядом с фургонами, взметнув хлопками огромных крыльев густую тучу пыли вместе с сухими листьями, от которой у всех защипало в глазах.
Моррелл, который, как и все в лагере, вскочил, чтобы посмотреть на сказочное зрелище, низко поклонился всаднику крылатого коня.
— Вы оказали нам огромную честь, милорд, — сказал он почтительно. — Вы сойдете со своего коня?
Всадник склонил голову и легко соскочил на землю, погладив медовый бок, прежде чем позволить Морреллу подойти к его руке.
— Добро пожаловать еще раз в страну повелителей лошадей, Моррелл Огнеглотатель, — сказал он. — А где твоя сладкоголосая мать?
В этот миг дверь фургона распахнулась, и оттуда выглянула Нина, точно услышав его слова. Дайд подошел к ней и снес старую женщину с лестницы, аккуратно усадив в мягкое кресло. Энит сменила свою юбку на другую, из оранжевого бархата, а белоснежные волосы заколола украшенным драгоценными камнями гребнем. Нина и Дайд поднесли кресло к костру и довольно грузно опустили его на землю. Энит склонила голову так низко, как только могла.
— Милорд, — сказала она.
— Энит, — отозвался он, почтительно склонив голову. — Я с нетерпением жду, когда снова смогу услышать твое пение.
— Благодарю вас, милорд, — ответила она, и он подошел к ней, поцеловав ей руку.
— Кто это? — шепотом спросила Финн у Эшлина, который только пожал плечами.
Брангин закатила глаза.
— Ты что, не слышала, что его называли Мак-Ахерном? Неужели сама не видишь его плед и брошь?
— Но ведь прионнса Тирейча не стал бы жить в фургоне, — сказал Эшлин вполголоса.
— В Тирейче все живут в фургонах, — раздраженно вздохнула Брангин. — Там нет ни городов, ни деревень.
Эшлин и Финн переглянулись, скорчив друг другу гримасу, и Финн прошептала:
— Тоже мне, всезнайка.
Мак-Ахерн присоединился к остальным, уже сидевшим вокруг костра, с благодарностью приняв большую кружку виски. Фургоны тирейчцев свободным кольцом встали вокруг повозок циркачей, полностью окружив их. Возницы слезли с козел и распрягли огромных собак, которые тут же улеглись в тени фургонов, тяжело дыша. Короткошерстные, с серо-коричневой и красно-коричневой шерстью, они выглядели очень воинственно, возможно, из-за щетинистых гребней вдоль спины. Но их карие глаза были кроткими и дружелюбными, и они, казалось, улыбались, высунув языки, с которых текла обильная слюна. Табун лошадей безмятежно щипал травку, разбредшись вокруг, и никто даже не пытался согнать их в кучу.
Дети слезли со своих пони, а те, кто был слишком стар или болен, чтобы ехать верхом, вышли из повозок. Мак-Ахерн вскочил и пошел помочь жене, беременность которой была уже заметной. Почти с мужа ростом, с толстой каштановой косой, достававшей до ее босых пяток, в свободном желтом платье-рубахе, она походила скорее на жену какого-нибудь фермера, чем на банприоннсу Тирейча.
— Виски утром! — неодобрительно воскликнула она, бросив взгляд на Моррелла, наполнявшего из бочонка несколько кружек сразу.
— Ох, если человека мучает жажда, то от стаканчика не будет вреда ни днем, ни ночью, — ответил Моррелл, отвесив ей замысловатый поклон и не разлив при этом ни капли. — Как поживаете, миледи? Цветете, как я погляжу! Она с улыбкой поблагодарила его, и он предложил ей одну из огромных кружек.
— Спасибо, но я лучше выпью плясика с твоей матушкой, — устало улыбнувшись, ответила она. Мак-Ахерн помог ей спуститься на землю, и Моррелл принес свое седло, чтобы подложить ей под спину.
В один миг маленький тихий лагерь превратился в шумную деревню. Женщины вытряхивали со ступеней повозок соломенные циновки и требовали у мужчин принести воды, чтобы вымыться. Ребятишки сгрудились вокруг Дайда и Нины, наперебой задавая вопросы и прося их выступить. Дайд послушно начал жонглировать сверкающими серебряными ножами, а его сестра прошлась вокруг лагеря на руках к бурному восторгу ребят.
— А вы что показываете? — требовательно спросила у Финн и Эшлина девчушка с четырьмя длинными косичками. — Вы тоже умеете ходить на руках?
Вопросы посыпались на них со всех сторон.
— Вы можете глотать огонь?
— А ногу за ухо закинуть можете?
— А верхом на трех лошадях сразу ездить умеете?
— Я играю на волынке, — робко ответил Эшлин. Это произвело на ребятишек впечатление, поскольку в Тирейче волынки были редкостью, и он послушно исполнил для них военный марш. Они восторженно захлопали в ладошки, а потом потребовали у Финн показать, что умеет делать она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— А еще и банприоннса, с собственной гувернанткой, — поддел ее Моррелл. Финн надулась и ничего не сказала. Он усмехнулся. — Тигернаны — повелители лошадей, — объяснил он. — Они приручают крылатых коней и ездят на них, что не под силу обычному человеку. Во-первых, крылатого коня очень трудно поймать, а во-вторых, они не так-то легко подчиняются человеческой воле. Тигернан должен ездить на своем крылатом коне год и еще один день, ни разу не спешиваясь, и лишь после этого крылатый конь будет считать его хозяином.
— Год и еще один день? — Глаза Финн округлились от изумления.
— Да, год и еще один день, ни разу не ступая на землю.
— А как же они спят?
— А никак, — усмехнулся Моррелл. — Как только неприрученный крылатый конь чувствует, что всадник ослабил контроль, он изо всех сил старается сбросить его. Когда подумаешь, что эта животина может взлететь под облака, не слишком хочется, чтобы это случилось с тобой. Говорят, что тигернаны приучаются спать по несколько секунд и с плотно сжатыми ногами.
— Но как тогда они ходят по нужде? — заинтересовалась Финн.
— С трудом, — фыркнул Моррелл. Финн тоже захихикала, и огнеглотатель наклонился к ней поближе и сказал:
— Когда подходишь близко к тигернану, смотри, куда наступаешь.
— Ай! — вскрикнула Финн и инстинктивно оглядела подошвы своих башмаков. Моррелл расхохотался во все горло и кинул ей мягкую щетку, велев почистить шкуру кобылы от пота и грязи. Финн ловко поймала ее и усердно принялась за дело.
— А есть девушки, которые ездят на крылатых конях? — спросила она через некоторое время.
— Я таких не видел, — ответил Моррелл. — Чтобы приручить крылатого коня, нужно быть очень сильным телом и духом.
Финн сжала челюсти, немедленно вообразив, как взмывает в небо на спине крылатого коня.
— Не обольщайся, девочка, — подколол ее Моррелл.
— Кто знает, — высокомерно сказала Финн, — Кейси Соколиный Глаз говорит, что я прекрасная наездница, если учитывать, что меня не учили верховой езде до тех пор, пока мне не исполнилось тринадцать.
— О, ничуть в этом не сомневаюсь, — с насмешливой серьезностью заверил ее Моррелл. — Но в Тирейче девушки ездят верхом еще до того, как начинают ходить, моя прекрасная банприоннса.
— Я полагала, мы должны держать все это в тайне, — сердито оборвала его Финн. — Теперь я всего лишь циркачка.
— Никаких «всего лишь», — возразил Моррелл. — Нет высшего звания, чем циркач, моя гордая малышка. Путешествовать по всей стране, свободно, как птицы, принося песни и смех в унылые и жалкие жизни людей. Ох, что может быть лучше!
— Уж точно не жизнь банприоннсы, — хмуро заявила Финн.
— Да уж, готов побиться об заклад, — согласился он. — Ну ладно, девочка, теперь ты циркачка и права в том, что лучше нам об этом не забывать. Никогда не знаешь, кто может тебя подслушивать.
Финн как раз закончила чистить кобылу Моррелла, когда на вершину холма внезапно влетела неистовая кавалькада, галопом помчавшаяся по склону к лагерю. Издавая пронзительное ржание и тряся гривами, кони пронеслись мимо стоящих полукругом фургонов, а всадники закричали и замахали шляпами. Все они ездили без узды и седла, хотя на некоторых конях были недоуздки с одним длинным поводом. Фыркая, лошади встали, и один из всадников воскликнул:
— Клянусь моей бородой и бородой Кентавра, да это же огнеглотатель собственной персоной. Как поживаешь, Моррелл, старина?
— Бальфур, старый разбойник! До чего же я рад тебя видеть. У меня все лучше некуда, хотя и жаль видеть тебя таким усталым. Что, новая жена задает тебе перцу?
— Ох, это да, что, сам не видишь по моему лицу? Думаю, тебе тоже не помешала бы молодая жена, Моррелл, ты так раздобрел и разленился! Ну и брюхо ты себе отрастил! Слишком много живой воды и недостаточно упражнений, вот в чем твоя беда.
— Эй, полегче! Матушка и дочка и так достаточно меня пилят, куда мне еще и жена? Вы не спешитесь? От этих разговоров о живой воде у меня пересохло в глотке. Давай разопьем стаканчик-другой, заодно и новости мне расскажешь.
— Виски до обеда? Хм, а почему бы и нет?
Бальфур грациозно спешился. Как только его нога коснулась земли, остальные всадники тоже спрыгнули наземь. Они не сделали никакой попытки стреножить коней, которые как по команде опустили голову и принялись довольно щипать травку. Всадники расселись у костра, во все горло приветствуя Нину и Дайда и то и дело прикладываясь к оловянным кружкам, которые Моррелл наполнил из бочонка, привязанного к днищу его фургона. Финн сидела среди них, зачарованно глядя на всадников. Все они были высокими и загорелыми, в кожаных сапогах до колена и широкополых шляпах, украшенных пушистыми перьями. Их одежда того же цвета, что и степь, по сравнению с нарядами циркачей казалась тусклой, и как мужчины, так и женщины поголовно были в штанах, что Финн искренне одобряла. У всех были длинные волосы, заплетенные в косы, а многие мужчины заплетали бороды в косички или хвостики.
— А где Сам? — спросил Моррелл, вновь наполняя опустевшую кружку Бальфура. — Вы же все еще ездите с Мак-Ахерном, да?
— Разумеется, — отозвался Бальфур. — Он скоро подъедет. — Он приставил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в даль. — Вон скачут остальные. Сам должен быть где-нибудь неподалеку. У него жена на сносях, вот он и не хочет улетать слишком далеко от нее.
Финн проследила за его указательным пальцем и увидела длинную вереницу фургонов, вьющуюся по склону. Вскочив на ноги, она помчалась на край лагеря, глядя на процессию любопытными глазами. В отличие от повозок циркачей, низкие и длинные, с изогнутыми крышами фургоны не были украшены причудливой резьбой и пестрыми картинками. Раскрашенные в разнообразные оттенки тусклого серо-зеленого и желто-коричневого, они были почти невидимы на фоне цветущих трав. Когда они подъехали ближе, Финн с удивлением поняла, что каждую повозку везет упряжка из двух огромных собак.
— Только взгляните, какие огромные собаки, миледи! — застенчиво сказал Эшлин, подошедший к ней и вставший рядом. — Они размером с пони.
— Эндрю мог бы кататься на них верхом, — отозвалась Финн, почувствовав, как при мысли о маленьком братишке у нее больно сжалось сердце. Она надеялась, что в охотничьем домике он был в безопасности, а отцу удалось одолеть Фэйргов. О том, что случилось бы в противном случае, думать было слишком страшно, и она отогнала эту мысль. — Только ты не должен так меня называть, Эшлин. Теперь я просто Финн.
Он сконфуженно кивнул.
— Да, простите, ми… То есть, я хотел сказать, прости, Финн. — Он залился краской, пробормотав: — Прошу прощения, просто это звучит так… — Он запнулся, не в силах выразить свои чувства.
Финн улыбнулась.
— А ты все время повторяй про себя, вот так: «Финн, Финн, Финн». Скоро запомнишь. — Жаркий румянец, заливший все его лицо, заставил ее рассмеяться. — А я и не знала, что ты краснеешь, как девушка, — поддразнила она. — Ну, ну, не обижайся. Мне это нравится. Это ужасно мило.
Он попытался придумать какой-нибудь ответ, но, так ничего и не выдумав, отступил и покраснел еще сильнее. Финн легонько похлопала его по руке.
— Ну прости, — сказала она. — Я просто шутила. — Она ободряюще улыбнулась ему и снова уставилась на фургоны, оставив Эшлина приходить в себя.
Рядом с фургонами ехало множество верховых, а по обеим сторонам скакали лошади всевозможных размеров и мастей. Внезапно одна из них взмахнула радужными крыльями и взмыла в небо. Финн и Эшлин дружно вскрикнули от изумления, и даже Брангин тихонько ахнула.
Это было огромное существо, высокое и мощное, точно ломовая лошадь, с толстой шкурой медового цвета. Его грива и хвост сияли бледным золотом и были очень длинными и пышными, а гордую голову венчала пара широких ветвистых рогов.
Взлетев, конь поджал под себя ноги. Его покрытые перьями крылья были очень широкими, золотисто-медовыми и малиновыми у основания и, постепенно темнея и переходя к зеленому и фиолетовому оттенку, становились на кончиках переливчато-голубыми. На спине у него сидел мужчина, по сравнению с огромным конем казавшийся совсем крошечным.
Стоявшие на земле со страхом и завистью смотрели, как волшебный конь резвится в воздухе, складывая крылья и с пугающей скоростью камнем падая к земле, чтобы тут же снова расправить их и взмыть вверх. В конце концов, он плавно спустился, приземлившись рядом с фургонами, взметнув хлопками огромных крыльев густую тучу пыли вместе с сухими листьями, от которой у всех защипало в глазах.
Моррелл, который, как и все в лагере, вскочил, чтобы посмотреть на сказочное зрелище, низко поклонился всаднику крылатого коня.
— Вы оказали нам огромную честь, милорд, — сказал он почтительно. — Вы сойдете со своего коня?
Всадник склонил голову и легко соскочил на землю, погладив медовый бок, прежде чем позволить Морреллу подойти к его руке.
— Добро пожаловать еще раз в страну повелителей лошадей, Моррелл Огнеглотатель, — сказал он. — А где твоя сладкоголосая мать?
В этот миг дверь фургона распахнулась, и оттуда выглянула Нина, точно услышав его слова. Дайд подошел к ней и снес старую женщину с лестницы, аккуратно усадив в мягкое кресло. Энит сменила свою юбку на другую, из оранжевого бархата, а белоснежные волосы заколола украшенным драгоценными камнями гребнем. Нина и Дайд поднесли кресло к костру и довольно грузно опустили его на землю. Энит склонила голову так низко, как только могла.
— Милорд, — сказала она.
— Энит, — отозвался он, почтительно склонив голову. — Я с нетерпением жду, когда снова смогу услышать твое пение.
— Благодарю вас, милорд, — ответила она, и он подошел к ней, поцеловав ей руку.
— Кто это? — шепотом спросила Финн у Эшлина, который только пожал плечами.
Брангин закатила глаза.
— Ты что, не слышала, что его называли Мак-Ахерном? Неужели сама не видишь его плед и брошь?
— Но ведь прионнса Тирейча не стал бы жить в фургоне, — сказал Эшлин вполголоса.
— В Тирейче все живут в фургонах, — раздраженно вздохнула Брангин. — Там нет ни городов, ни деревень.
Эшлин и Финн переглянулись, скорчив друг другу гримасу, и Финн прошептала:
— Тоже мне, всезнайка.
Мак-Ахерн присоединился к остальным, уже сидевшим вокруг костра, с благодарностью приняв большую кружку виски. Фургоны тирейчцев свободным кольцом встали вокруг повозок циркачей, полностью окружив их. Возницы слезли с козел и распрягли огромных собак, которые тут же улеглись в тени фургонов, тяжело дыша. Короткошерстные, с серо-коричневой и красно-коричневой шерстью, они выглядели очень воинственно, возможно, из-за щетинистых гребней вдоль спины. Но их карие глаза были кроткими и дружелюбными, и они, казалось, улыбались, высунув языки, с которых текла обильная слюна. Табун лошадей безмятежно щипал травку, разбредшись вокруг, и никто даже не пытался согнать их в кучу.
Дети слезли со своих пони, а те, кто был слишком стар или болен, чтобы ехать верхом, вышли из повозок. Мак-Ахерн вскочил и пошел помочь жене, беременность которой была уже заметной. Почти с мужа ростом, с толстой каштановой косой, достававшей до ее босых пяток, в свободном желтом платье-рубахе, она походила скорее на жену какого-нибудь фермера, чем на банприоннсу Тирейча.
— Виски утром! — неодобрительно воскликнула она, бросив взгляд на Моррелла, наполнявшего из бочонка несколько кружек сразу.
— Ох, если человека мучает жажда, то от стаканчика не будет вреда ни днем, ни ночью, — ответил Моррелл, отвесив ей замысловатый поклон и не разлив при этом ни капли. — Как поживаете, миледи? Цветете, как я погляжу! Она с улыбкой поблагодарила его, и он предложил ей одну из огромных кружек.
— Спасибо, но я лучше выпью плясика с твоей матушкой, — устало улыбнувшись, ответила она. Мак-Ахерн помог ей спуститься на землю, и Моррелл принес свое седло, чтобы подложить ей под спину.
В один миг маленький тихий лагерь превратился в шумную деревню. Женщины вытряхивали со ступеней повозок соломенные циновки и требовали у мужчин принести воды, чтобы вымыться. Ребятишки сгрудились вокруг Дайда и Нины, наперебой задавая вопросы и прося их выступить. Дайд послушно начал жонглировать сверкающими серебряными ножами, а его сестра прошлась вокруг лагеря на руках к бурному восторгу ребят.
— А вы что показываете? — требовательно спросила у Финн и Эшлина девчушка с четырьмя длинными косичками. — Вы тоже умеете ходить на руках?
Вопросы посыпались на них со всех сторон.
— Вы можете глотать огонь?
— А ногу за ухо закинуть можете?
— А верхом на трех лошадях сразу ездить умеете?
— Я играю на волынке, — робко ответил Эшлин. Это произвело на ребятишек впечатление, поскольку в Тирейче волынки были редкостью, и он послушно исполнил для них военный марш. Они восторженно захлопали в ладошки, а потом потребовали у Финн показать, что умеет делать она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49