Перед ними расстилался залив Забвения, с каждой стороны охраняемая большим мысом, увенчанным разрушенной крепостью. Та, что была расположена на дальней стороне, называлась Замком Запустения. Если все пошло в соответствии с планом, Энгус Мак-Рурах должен был уже ждать их там со своими людьми. Они находились еще слишком далеко, чтобы через весь залив разглядеть, развевается ли флаг с волком Мак-Рурахов, но тонкую струйку дыма, поднимающуюся над руинами, видели уже все.
— Фэйрги не зажигают огонь, значит, это должен быть Мак-Рурах, — ободрила их Изабо.
— Правда? — тоскливо спросил Джей, опираясь на фальшборт и глядя на столб дыма.
— Очень на это надеюсь, — сказал Лахлан. — Что хуже всего в море, так это то, что мы не можем связаться друг с другом через такое огромное пространство. Как только мы высадимся на сушу, я пошлю Снежное Крыло с запиской. Скоро мы узнаем, Мак-Рурах ли там.
— Интересно, а Финн тоже с ним? — пробормотал Джей. — Она была полна решимости не позволить им оставить ее дома.
— Ну, тогда бьюсь об заклад, что она там, — с ухмылкой отозвался Лахлан. — Даже если ей пришлось для этого прятаться в обозе вместе с вещами!
Флот, лавируя против ветра, вошел в залив между мысами. Из серой воды вздымался остров, остроконечным пиком уходящий ввысь. Его вершина скрывалась в клубах облаков, сквозь которые смутно виднелись очертания стены и обрушившейся арки. Это было все, что осталось от Башни Сирен.
— Остров Богов, — сказала Майя звенящим от ликования голосом. Она прижала Бронвин к себе так сильно, что звякнула цепь. — Видишь, Бронни? Это божественный дом фэйргов. Внутри находятся Бездонные Пещеры, где появились на свет все боги — Йор, Бог Безбрежный Морей, Мика, бог грома, Таша, бог льда, Муки, бог наших братьев-китов, Рица, бог снов… Все они были рождены здесь и выплюнуты в мир огненным дыханием Матери всех Богов, Кани, богини землетрясений и вулканов.
Майя притянула Бронвин ближе к себе, вздрогнув то ли от страха, то ли от радости. Потом гордо поднялась, вызывающе глядя на Лахлана.
— Ты знаешь, что я никогда раньше не видела Остров Богов, самое священное место для всех фэйргов? Когда я родилась, фэйрги жили на плотах или цеплялись за жалкие обломки топляков или скалы, которые люди не давали себе труда охранять. Если бы мы попытались выплыть на берег, то были бы убиты или усыплены пением злых Йедд. Когда мне было примерно столько же, сколько сейчас Бронвин, или даже чуть меньше, меня забрали на Остров Божественной Угрозы. — Она указала на другой остроконечный остров, черный и неприступный, возвышавшийся позади. — Это остров Жриц Йора. После этого я еще много-много лет не видела дневного света.
Она рассмеялась. Это был ужасный смех, полный лютого злорадства, заставивший всех изумленно взглянуть на нее. Даже Бронвин отпрянула.
— Ты в самом сердце фэйргийских вод, Мак-Кьюинн, — сказала Майя. — Я всегда знала, что ты глупец.
Лахлан смотрел на курящийся остров, нервозно сжимая и разжимая рукоять Лодестара. От его лица отхлынула вся краска. Некоторые из солдат начали отпускать насмешливые замечания, полные бравады, но Ри не произнес ни слова. Он не мог оторвать глаз от Острова Богов.
С верхушки мачты раздался полный ужаса пронзительный крик.
— Морские змеи, капитан! Их там сотни! Плывут сюда!
Крик дозорного вывел Лахлана из оцепенения. Он прикрыл глаза сверху ладонью и взглянул в море. Изабо отчетливо различила длинные извилистые силуэты морских змеев, плывущих к ним. За каждым морским змеем плотным клином плыли кони-угри, раздувшиеся до невероятных размеров, и на каждом из них сидел верхом фэйргийский воин. По обеим сторонам на волнах качались стремительные блестящие фигуры других воинов.
— Свистать всех наверх! — закричал адмирал Тобиас.
Боцман пронзительно засвистел в свою дудку.
— Свистать всех наверх! — гаркнул он.
— Нам нужно лишь добраться до бухты под Замком Забвения, — закричал Лахлан. — Если Мак-Синн уже там, они должны были восстановить укрепления.
— Приготовить морской огонь! — приказал адмирал. — Зарядить пушки и баллисты!
— Зарядить пушки! — закричал боцман. — Готовить баллисты, право на борт!
На палубе закипела работа, а Лахлан приказал хладнокровно:
— Уведите пленницу под палубу и прикуйте ее к койке. И ее дочь тоже. Нам сейчас не хватало только предательства.
Майя снова рассмеялась. Ее длинные черные волосы хлестали ее по прочерченному сеточкой шрамов лицу, странные бледные глаза сияли.
— Мы надеемся на тебя, Мак-Кьюинн, не подведи нас. Думаешь, мне хочется стать кормом для морского змея?
— Увести ее! — рявкнул он.
Два крепких моряка ухватили Бронвин за локти, и она завизжала.
— Но Лахлан, если ты прикажешь заковать их, они утонут, если мы пойдем ко дну! — запротестовала Изабо.
— Если мы пойдем ко дну, то утонут все, — отрезал он. — Думаю, что фэйргийка и ее отродье куда в лучшем положении, чем все мы. У них хотя бы есть жабры.
Доннкан прижался к Изабо, маленький, бледный и испуганный. Бронвин снова закричала, и матросы поволокли ее к люку. Она вырывалась и сопротивлялась, и он запротестовал, чуть не плача. Лахлан встал на одно колено и обнял его, прикрыв мальчика своими огромными черными крыльями.
— Не бойся, — сказал он. — Никто из нес не утонет. У нас быстрый и крепкий корабль. Нам просто нужно добраться до безопасной бухты раньше, чем эти морские змеи. А теперь тоже спустись вниз и пригляди за братиком и сестренкой. Бран побудет с тобой.
— Нет, я хочу к тете Бо! — закричал Доннкан.
Изабо встала на колени рядом с Лахланом, чуть касаясь рукой его крыла. Доннкан прижался к ней, по его лицу текли слезы.
— Иди с Браном, — сказала она ласково. — Я должна остаться на палубе, чтобы помочь тете Мегэн и остальным ведьмам. Нам нужен крепкий ветер, если мы хотим перегнать морских змеев. Не бойся, милый.
Он цеплялся за нее, но она встала, расцепила его руки и подтолкнула его в руки перепуганной няньки. Бран стоял рядом, нервозно подергивая ушками и повесив хвост. Доннкан расплакался по-настоящему.
— Доннкан, — строго сказал Лахлан. — Мне очень нужно, чтобы ты был храбрым. Я не могу остаться с тобой, и тетя Бо тоже. Ты должен спуститься под палубу и сидеть там до тех пор, пока я тебя не позову. Ты понял?
— Да, дайаден, — ответил он. Губы у него дрожали, но он взял Брана за косматую лапку. — Пойдем, Бран, — сказал он. — Не бойся. Мы спустимся вниз вместе.
Мальчик и клюрикон вместе спустились по трапу, а следом за ними семенила болотница Мора со сморщенным от страха черным лицом.
Изабо прижала руку к груди, как будто это могло успокоить ее неистово колотящееся сердце. Потом быстро присоединилась к остальным ведьмам на палубе в уже знакомом кругу. Взяв за руки Гвилима и Дайда, она затянула слова обряда, взывая к ветрам мира. Все ощутили, как корабль бросило вперед, и паруса надулись так сильно, что, казалось, вот-вот лопнут.
Впереди возвышался утес, у подножия которого бушевало море, бросаясь на острые камни. Изабо видела, как он изгибался, образуя небольшую естественную гавань, со всех трех сторон окруженную скалами. Вход в нее был защищен высокой стеной и массивными воротами из стали. Флот из пятидесяти трех кораблей должен был проплыть через эти ворота так, чтобы они успели захлопнуться за ними, отрезав вход фэйргам. Сейчас они медленно, со скрежетом, открывались, и промежуток между стеной и воротами становился все шире и шире. Изабо оглядывалась на морских змеев, несущихся на них с невероятной скоростью.
Длинные, гибкие, извилистые, как ужи, морские змеи были изумрудно-зеленого цвета, с небольшими головами, поднятыми высоко над водой. Вдоль их шей шел золотой гребень, а впечатляющие мягкие плавники обрамляли их разинутые челюсти и торчали из плеч, точно крылья. На шее, между двумя рядами плавников, сидели воины. Хотя морские змеи на немыслимой скорости ныряли и выскакивали из волн, они никогда не опускали в воду голову, поэтому воины если и оказывались в воде, то только по пояс.
Они подплывали все ближе и ближе, пока Изабо не стала различать клыкастые лица воинов, их увешанные ожерельями шеи, их длинные черные волосы, ниспадавшие по спинам. Вход в бухту был широко открыт, но судя по всему, морские змеи должны были отрезать их от него до того, как они успели бы до них добраться. Изабо сжала руку Дайда.
— Огонь! — скомандовал адмирал.
Боцман засвистел.
— Огонь!
Баллисту перевернули на левый борт и прикрепили к палубе. Она была сделана в виде огромного арбалета. Огромные дуги лука были натянуты, а тетивой управляла лебедка. Когда ее отпускали, она на огромной скорости выпускала отравленную стрелу. Изабо смотрела, как она просвистела над волнами и вонзилась в сверкающие чешуи одного из морских змеев. Огромное существо взвилось, крича от боли, снова бросилось вперед, потом внезапно забилось в агонии. Всадника сбросило в воду. Они видели, как он отчаянно пытается удержаться на плаву в хаосе волн, поднятых бьющимся хвостом, потом его смяло под извивающимися кольцами змея.
Морской змей умирал очень долго. Изабо уткнулась лицом в плечо Дайда, чтобы не видеть этого, а Мегэн сказала хмуро:
— Драконье зелье — грязная выдумка. Подумать только, что я спасла дракона от этой судьбы, негодуя на Майю, которая придумала этому зелью такое применение, а теперь сама же обрекаю на нее морских змеев. Да, война действительно делает нас черствыми.
Снова и снова с каждого корабля королевского флота били баллисты. Хотя один морской змей за другим гиб от смертоносного яда, фэйргийские воины все так же неслись к ним, крича и потрясая трезубцами. Как только противник оказался на расстоянии пушечного выстрела, пушки начали стрелять тяжелыми бронзовыми ядрами, и воздух наполнился зловонным черным дымом!
— Мы не успеем! — в отчаянии воскликнула Изабо, глядя, как одно ядро за другим падают в воду и тонут, не поразив цели. Пушки снискали себе печальную славу своей ненадежностью и не были приспособлены для использования против такой подвижной и быстрой цели, как морские змеи и кони-угри.
— Теперь им придется пускать в ход морской огонь, — мрачно сказал Дайд. Боцман уже выкрикивал приказы, и матросы поспешно выкатили бочки с морским огнем. Липкую жидкость с огромными предосторожностями закачали в стеклянные банки, которые плотно заткнули пробками и зарядили в мангонели. Морской огонь настолько легко воспламенялся, что никто не чувствовал себя в безопасности, применяя его, и поэтому его всегда приберегали как самое последнее средство.
Мангонели были большими катапультами, которые, как и баллисты, можно было возить по палубе. Банки с морским огнем зарядили в чашу и спустили ее, и она отбросила банки на четыреста футов от корабля. От удара об воду стекло разбилось, и вода мгновенно запылала. Все, находившееся в ста футах от этого места, загорелось. Даже нырнув под воду, нельзя было потушить пламя, ибо соленая вода была топливом для морского огня. Спасения от него не было.
Воздух огласился предсмертными криками зверей и фэйргов. Всюду клубился дым, и зловещие отсветы горящего моря играли на парусах, мачте и резной корме, заставляя лица горгулий и ангелов ухмыляться и гримасничать.
— Разворачиваемся, разворачиваемся! — заорал боцман, когда морской огонь погнало обратно на них. Моряки вытягивали канаты, а рулевой изо всех сил налегал на штурвал. «Королевский Олень» развернулся вокруг своей оси, паруса безжизненно повисли, а потом снова наполнились ветром. Изабо взглянула на левый фальшборт и увидела, что над ними нависают утесы, рядом с которыми высокие мачты казались просто ничтожными. Потом корабль пронесся через огромные ворота, увенчанные грозными изогнутыми шипами и укрепленные толстыми стальными листами.
Через борт на длинных веревках выкинули ведра, чтобы замедлить скорость галеона, и все якоря были сброшены. Все бросились на мачты спускать паруса, отчаянно пытаясь остановить стремительное движение корабля. Утес навис над ними. Изабо инстинктивно прикрыла руками голову, ожидая оглушительного грохота, когда корабль сядет на скалы. Вместо этого ее швырнуло на колени, и корабль еще раз сменил направление. Потом якоря легли на морское дно, и «Королевский Олень», содрогнувшись, замер.
Подъем по скале до Замка Забвения был долгим и трудным. Доннкан и Бронвин насчитали пятьсот восемьдесят шесть ступенек, крутых и скользких от постоянной влажности. Сначала они считали громко и с энтузиазмом, потом запинаясь и тяжело дыша, а под конец сердито и даже со слезами. У Изабо не хватало дыхания, чтобы отвечать, поскольку маленькая Ольвинна сдалась примерно после десятой ступеньки, а сидеть на руках у кого-нибудь из солдат категорически отказалась. Оуэна нес Лахлан, но он был намного сильнее, и у него были крылья, которыми он мог помогать себе. Часто он перелетал с одной площадки на другую, а мальчик крепко вцеплялся в него и визжал, то ли от испуга, то ли от восторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50