Да, действительно, она последнее время проводит много времени в обществе Даврона, и он вытащил ее из Глубокого, но Портрон абсолютно не мог себе представить, что девушка нашла в нем привлекательного. На взгляд наставника, проводник — при всем своем распутстве — был слишком суров, чтобы понравиться кому-то столь юному и жизнерадостному, как Керис. Да ведь он даже почти никогда не улыбается, а его черные глаза напоминают ямы с углем, и душа в них видна такая же холодная, как наковальня в заброшенной кузнице.
Портрон озадаченно покачал головой и вспомнил Мейли. Худенькая, любопытная, щедрая Мейли с ее веснушчатым носом и доверчивыми серыми глазами… Как же он ее любил, Создатель… как любил! У нее были красные, загрубевшие руки, результат целой жизни, проведенной в тяжелой работе. Портрон смотрел тогда на них как на знак отличия. У Керис руки совсем не такие — тонкие, с длинными пальцами… Вернее, раньше были. Что, да просветит его Создатель, случилось с левой? Керис отказывалась говорить…
В последнее время иногда, пытаясь вспомнить лицо Мейли, Портрон видел перед собой Керис. Они были так похожи — или это его память выкидывает номера? Портрон мог полагаться только на свою память — портрета Мейли у него никогда не было, да и воспоминаниям было уже два десятка лет. Мейли для него навсегда останется двадцатилетней. Двадцатилетней и влюбленной.
И такой похожей на Керис.
У них с Мейли родилась дочь. Это ему удалось узнать, хотя считалось, что сообщать родителям пол ребенка незачем. Мейли так никогда и не увидела младенца, которого родила, но ей удалось подкупить служанку, чтобы узнать: мальчик или девочка появились на свет, — а потом сообщить об этом Портрону. Он к тому времени уже давно покинул монастырь, конечно, и вернулся в свою Управу Порядка.
Их дочь теперь, где бы она ни была, одного возраста с Керис.
Невозможно, конечно, чтобы Керис оказалась дочерью Мейли: она ведь знает своих родителей, они ее вырастили. А дитя Мейли, его дитя — она церковница в каком-нибудь монастыре. Она была рождена для церкви, церковью воспитана и в лоне церкви теперь пребывает.
И все же наставник Портрон не мог прогнать чувство, что его дочь, где бы она ни была, похожа на эту девушку — паломницу из Кибблберри. Он никак не мог решить, почему ему так хочется защитить ее от двойной опасности — ее собственной упрямой натуры и скверны леу: потому ли, что она напоминает ему Мейли, или потому, что она кажется ему похожей на дочь, которой он никогда не видел. Он смотрел на Керис с отеческой любовью и желанием защитить, но бывали моменты, когда он испытывал ревность, больше похожую на чувство влюбленного. Портрон стыдился этого и старался запрятать поглубже.
«Таков просто мой пастырский долг, — говорил он себе. — Я хочу помочь девушке, у которой нет никого на целом свете, которой никто не окажет поддержки. Таков мой долг».
Но тут с мучительной ясностью он вспоминал взгляд Мейли в тот день, когда уже нельзя было дольше скрывать ее беременность и стало ясно, что ему придется покинуть монастырь.
Когда он думал об этом моменте теперь, Портрон мог только вздохнуть и начать покаянный кинезис.
Наставник Портрон не только никак не мог понять Керис, ему не удавалось и объяснить себе, что с ней произошло. Он не мог себе представить, как ей удалось выжить после падения в каньон; для него оставалось загадкой, что произошло с ее рукой; и уж совсем было непонятно, как и почему она впитала леу. Портрон знал только, что она совершает тяжелейший грех — грех, наказанием за который было бы не только безоговорочное изгнание из Постоянств, но и отлучение от церкви. А девушка ничего не желает слушать! Уж как он уговаривал ее внять его предостережениям, как молил и угрожал — и каждый раз она просто отмахивалась!
— Не сейчас, наставник, — говорила она. — Я устала. Путь сегодня был долгий, и я не в силах еще и спорить.
Впрочем, это было правдой: на следующий день после нападения Приспешников Керис выглядела совсем обессиленной. Портрон с тревогой заметил, что она качается в седле. Они скакали долго и быстро, так что было неудивительно, что она устала: даже Даврон и Мелдор казались необычно обессилевшими. Керис чуть не валилась с ног, но все же Портрон считал, что она должна была его выслушать. Ведь к вечеру, после того как они пересекли небольшой поток леу, она стала выглядеть значительно бодрее. Портрон питал определенные подозрения насчет того, что девушка делала в потоке — что делали они все: не только Керис, но и Мелдор с Давроном, — однако задумываться об этом ему не хотелось.
Через несколько дней, когда он снова попытался заговорить с Керис на волнующую его тему, его услышала Корриан и напустилась с упреками:
— Ах, наставник, и о чем ты только думаешь своей лысой головой? Неужели станет она слушать твое баранье блеяние? — Язык старой женщины был остер, как всегда, хоть быстрая скачка и вымотала ее. Первые два дня после того, как она лишилась руки, Корриан ехала впереди Скоу на Стоквуде в полубессознательном состоянии, а ночами металась и стонала в своей палатке. Теперь, на третий день, сидя в общей комнате встретившейся им на пути станции, женщина уже нашла в себе силы осыпать Портрона насмешками, хоть и продолжала жаловаться на боль в руке. — Керис спасла нам жизнь, и какое нам дело, если она и выстреливала какой-то невидимой штукой из пальцев. Я ей благодарна, вот и все. Я очень дорожу своей жизнью — она ведь у меня единственная. — Корриан показала на свой обрубок. — Видишь? Видишь, как все прекрасно заживает? Если этим я обязана Мелдору с его леу, так какого же дьявола мне — или кому-то еще — возражать?
— Потому что это неправильно, — пробубнил Портрон, стараясь говорить тихо, чтобы сидящий за соседним столом Мелдор не услышал. Мысль о том, что благочестивый Посвященный Эдион стал теперь отступником, пользующимся леу, пугала Портрона больше, чем он желал признаваться. — Это ведь грех, мистрис Корриан. Церковь вправе отказать вам за это в спасении.
— Сдается мне, что не церкви это решать, наставник. Судить меня будет Создатель, ему виднее, примет ли он мою душу в свое царство или выкинет в Хаос. — Корриан хитро взглянула на Портрона. — По-моему, у тебя трудности, наставник. Ты всю свою жизнь бегал от споров, а теперь деться некуда — потасовка творится прямо в твоем собственном дворе, — она постучала себя по лбу, — и придется тебе решать, как тут быть. — Старуха захихикала. — Можно сказать, Создатель свершил свое правосудие.
— Не тревожься, наставник, — перебил ее Квирк. Он сидел рядом, но все забыли о его присутствии — теперь, когда он стал Хамелеоном, это случалось часто. — Разве не говорится где-то в Священных Книгах, что леу будет спасением человечества?
— Нет, ничего подобного! Э-э… есть, правда, отрывок, где говорится, что использование леу может оказаться правильным путем… но только если сам человек чист душой.
— «Не отвергай любого пути к спасению, который может привести тебя к цели», — настаивал Квирк. — Это сказано где-то в Книге Посвященных.
— Очень неясное указание, — с несчастным видом запротестовал Портрон. — Никто не обращает на него внимания.
— А может быть, следовало бы, — с самодовольным видом сказала Корриан.
Глядя на нее, Портрон подумал, что никто еще не вызывал у него такой антипатии — кроме, конечно, Мелдора. И Даврона.
— Нужно за ним присматривать, — тихо сказал Даврон, сидевший за соседним столом. — Его очень встревожило то, что мы используем леу.
Мелдор, обхватив руками кружку с чем-то, по ошибке названным пивом, спросил:
— Донесет ли он о том, что знает, церкви, как ты думаешь? Когда мой запрет ослабеет?
Скоу пробормотал что-то утвердительное. Даврон протянул:
— Пожалуй. Впрочем, может быть, он не станет этого делать, если с нами будет Керис. Он не захочет причинить ей вред. — Он поморщился. — Проклятие на его голову! Твой запрет не будет действовать вечно, а нам совсем ни к чему, чтобы церковники послали в Неустойчивость отряд Защитников, чтобы в праведном гневе разделаться с нами.
— Да станут ли они трудиться? — спросил Скоу. — К чему им беспокоиться, раз мы не покидаем Неустойчивости?
— О, они побеспокоятся, — сказал Мелдор. — Нисколько не сомневаюсь. — Он улыбнулся Скоу. — Ты знаешь, что отряд Защитников побывал здесь всего два дня назад? Они расспрашивали, не видел ли кто слепого старика с глубоким голосом. Мне рассказал об этом хозяин станции. — Мелдора, казалось, все это не очень смутило.
Даврон нахмурился:
— Не думаешь ли ты…
— Может быть, они просто наслушались слишком много сплетен о Звезде Надежды. И о леу. Церковь боится леу больше всего на свете. Они верят, что любой, кто имеет дело с леу, сродни Приспешнику и что для обычного человека, бывающего в Постоянствах, делать такое — ну… вроде как объявить войну Порядку. Они боятся, что такой человек, войдя в Постоянство, причинит неисчислимые беды.
— Кто-то вроде меня, например, — вздохнул Даврон.
— Именно. Даврон, если Портрон начнет болтать, твоя жизнь окажется в опасности, как только ты посетишь любое Постоянство.
— Твоя тоже.
— Я изгнан. Я не езжу дальше пограничных городов. А ты ездишь.
— Так что же ты предлагаешь? Убить его? К смятению Даврона, Мелдор, казалось, начал обдумывать это предположение серьезно.
— Это было бы решением проблемы, но мне не нравятся методы, которые сделали бы нас не лучше тех, с кем мы боремся. Нет, я думаю, лучше позволить наставнику отправиться туда, куда он хочет. Мы сможем извлечь из этого пользу.
Даврон поднял брови.
— Когда ты так говоришь, мой незрячий друг, я начинаю гадать, какую уловку ты задумал.
Мелдор удовлетворенно улыбнулся:
— Лишь бы наставник не начал особенно тревожиться еще какое-то время…
Товарищество миновало стороной Шестое и Седьмое Постоянства. Дважды по указанию Мелдора они также намеренно избегали встречи с товариществами, путешествующими под охраной Защитников, и продолжали быстро ехать на юг. Никаких признаков близости Приспешников также не наблюдалось — Даврон придерживался мнения, что они преподнесли прислужникам Разрушителя сюрприз, когда двинулись в путь сразу же после нападения. Их нежеланные спутники отстали: они все еще зализывали раны. Конечно, в конце концов другие Приспешники нападут на их след, но пока этого еще не случилось.
Путники добрались до Блуждающего, известного капризным нравом, и во время переправы Керис снова напилась леу. Ее поразило, какой слабой она чувствовала себя после того, как при помощи леу разделалась с Подручным Цисси Вудраг: к тому времени, когда на следующий день они добрались до маленького потока леу, девушка совсем обессилела и чувствовала себя больной. Она с усмешкой подумала о том, что никогда раньше не предположила бы возможности с радостью окунуться в поток леу. Теперь, по прошествии нескольких дней, добравшись до Блуждающего, она даже несколько обеспокоилась тем, как порадовала ее возможность впитать еще больше этой струящейся энергии. Она так наслаждалась силой и бодростью, которую дарила леу…
— Теперь я понимаю, почему меня так влек к себе Костлявый Кулак, — сказала она Даврону. — В леу есть что-то… соблазнительное.
Даврон серьезно кивнул, и они обменялись понимающими взглядами: оба знали, какую цену приходится платить. С леу они чувствовали себя сильными; без леу они умрут.
Во время переправы через Блуждающий Керис поискала минералы, которые могли бы пригодиться ей для приготовления красок, но ничего не нашла. Только когда еще через несколько дней они добрались до Степенного, ей посчастливилось найти нужные пигменты.
Степенный был широк и ленив. Он ничем особенно не грозил путникам; все знали, что он спокойный и мягкий и обычно не грозит потрясениями. Даврон рассказал Керис, что за последнюю сотню лет очень немногие стали мечеными при переправе через Степенный. Она с удовольствием думала об этом, пока осматривала почву, по которой тек поток.
Ей удалось найти сиену — пигмент, дающий разные оттенки желтого и коричневого; жженая сиена была красно-коричневой — нужно было только правильно ее обжечь. Неподалеку Керис обнаружила окислы железа, с помощью которых можно было получить более яркий красный оттенок; девушка была очень довольна находками.
Вечером того же дня она нарисовала маленький фрагмент карты тромплери, используя полученные краски, но не стала до утра показывать его Мелдору, Даврону и Скоу. Мелдор, конечно, не мог ничего увидеть, и Даврон описал ему карту — голосом, который прерывался от волнения.
— Это крупномасштабная карта местности, через которую мы ехали вчера, — говорил он. — Здесь видна бурая равнина и скалистое ущелье, где нас чуть не захватил смерч.
— Я воспользовалась картой Летеринга, чтобы получить правильные соотношения высоты, — сказала Керис. — А те места я выбрала потому, что у меня есть для них подходящие краски — разные оттенки коричневого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73