– Ну а ты-то чего теряешься? – возмутился кот. – Чай, русский человек, знаешь, как избы строятся! Наказал бы им…
Старшина смерил Баюна снисходительным взглядом:
– А ты думаешь, мы не пробовали? Только они тут все – строить не умеют.
– Сейчас научатся! – довольно зловещим тоном пообещал Баюн. – Мы им жизнь сохранили, а они даже отблагодарить не хотят? Непорядок. Чудо, приведи Платона. А ты, – кивнул он старшине, – айда со мной, для внушительности. Я с викингами говорить буду.
Мне хотелось послушать его речь: интересно было, какие слова сумеет подобрать хвостатый филолог для предотвращения смертоубийства. Халландские разбойники, всерьез увлекшись дискуссией, были слишком близки к тому, чтобы употребить шанцевый инструмент не по назначению. Однако время поджимало, и я отправился за новгородцем.
К нашему появлению монолог Баюна был закончен. Халландцы стояли по-прежнему хмурые, некоторые пререкались, но уже никто не стремился проламывать головы. Кот подошел к нам, нервно подергивая кончиком хвоста, – видно, понимания добился с трудом – и сказал:
– Платон, принимай работников. Говори им, что нужно делать, и самое главное – не давай рта раскрыть. Если кто хоть слово скажет… – он подавил протяжный воинственный мявк, – не обязательно поперек, просто – хоть слово… Зови Чудо-юдо. А ты, Чудо, не побрезгуй, растерзай.
Платон, ни слова не говоря, поплевал на руки и двинулся к ожидающим распоряжений пленникам. Старшина встал рядом со мной и утер со лба пот.
– Молодец котейко, – нейтральным голосом сообщил он. – Умеет до глубины души достать.
– Идем отсюда, – позвал Баюн.
– Слушай, забыл спросить, – спохватился я. – А вот это что такое, на чем мы стоим?
– Это? Оборонительный вал, – пояснил старшина. – На случай осады. Это они влет сладили, тут разногласий не было.
Черномор, вчера не подававший признаков жизни, сегодня был нездорово активен. Каждые четверть часа ему требовалось то попить, то поесть, то до ветру, то еще чего – в общем, не вызывало сомнений, что он самым наглым образом испытывает нашу бдительность. А то и усыпляет.
На всякий случай плот его мы сожгли, а поскучневшего колдуна перевели на наш, приписанный к порту Радуги.
– Трудно будет доставить его на Русь, – заметил Рудя. – Это на острове он бессилен, а в море?
– Море ему – дом родной, – вздохнул Петр Кривов. – Давно уже русские люди хотели его изловить, и волхвы пытались, и монахи, а все без толку. Приметили только, что на суше Черномор слаб, но он на суше и не бывает почти никогда… А не мог бы ты, Чудо-юдо, такую штуку придумать, вроде цепей булатных, замков серебряных, которые, по слухам, всякое колдовство запирают?
– Попробую, – кивнул я.
Вот это и стало основной моей задачей на сегодня. Сперва я, припомнив, что доводилось читать на эту тему в фэнтези, попытался воссоздать ошейник подчинения, потом – кандалы бессилия, потом еще что-то в таком же духе. Часа три угробил, не меньше, а все не клеилось. То заклинание не складывалось, то символы не подбирались, то обрядовые жесты выходили очень уж двусмысленными, а этого в магии допускать не рекомендуется.
Настя ушла стирать скатерть. К полудню самобранка высохла и, вдохновленная чистотой, роскошно накрыла поляну. Хватило всем, даже пленникам. Настя собственноручно передавала им миски с наваристым борщом, от которого сраженные нашим великодушием викинги становились вежливыми и покладистыми, даже благодарили за сытное угощение.
Глядя на них в тот момент, я подумал: все-таки это тоже люди… И в них, звероподобных, остается что-то светлое, что-то неиспорченное, способное, как стебелек из-под асфальта, пробиться сквозь мрак душевных нечистот, когда они не маются дурью с оружием в руках, заняты трудом, а над душой у них стоит стража с жутким чудовищем во главе…
Рудя принимал активное участие в обсуждении, но с непривычки быстро запутался, объявил, что магия – самое нерыцарское из всех нерыцарских дел, и ушел с русичами конвоировать похоронную бригаду.
Платон идей не выдвигал, но, пока не был призван на стройку, послушно мастерил все, что изобретал мой усталый ум, из подручных материалов – древесины, коры, материи, камней, ножей и кожаных обрезков (в какой-то миг мне показалась удачной мысль об ошейнике на манер строгача) и прочего хлама.
Баюн несколько раз отвлекался, бегал посмотреть, как там котята, потом привел всех на пляж, чтоб были на виду – но если бы Настя не взялась приглядывать за ними, мы бы точно их потом недосчитались. И так поминутно кто-нибудь из котят (чаще всего Рыжая спинка) ускользал от ее бдительного ока и подбегал к нам:
– Пап, а пап, а я краба нашел!
– Молодец.
– Пап, а краб Дымку хвост откусил!
– Молодец… Что? Настя! Что с Дымком?
– Жив-здоров, все в порядке! – спешила успокоить его девушка, потирая палец, не без труда извлеченный из хватки крабовых клешней.
– Дядь Чуд-юд, а придумай игру, чтоб нужно было и прятаться, и бегать, а то в прятках сидеть скучно, пока Плакса всех найдет, я уснуть успела…
– Не сейчас, дети, видите, мы заняты.
– Дядь Чуд-юд, ну пожалуйста, ты же хороший, ну придумай игру, чтобы трое убегали и прятались, а четверо ловили по следам, а трое бы потом нападали из засады, а все бы…
– Гхм, ну, это несложно, – сказал я. – Эта игра называется «казаки-разбойники»…
– Не, дядь Чуд-юд, название мы сами придумаем, а ты придумай игру!
– Дети! – грозно повышал голос Баюн. – Ваша невоспитанность заставляет меня стыдиться вас!
Котята посмурнели, но тут Платон, скатав из ткани шарик и перевязав его полоской кожи, кинул на песок:
– Вот, побегайте за ним, котеныши!
Второго приглашения не потребовалось, котеныши набросились на импровизированный мячик, в два счета разорвали его и прибежали за новым. Спасла нас Настя, предложившая старинную котячью игру – в бантик на веревочке.
– А в песке-то извозились… – пробормотал, провожая детей взглядом, Баюн. – Придется вечером их мыть. Бр-р, – вздрогнул он до кончика хвоста.
– Не отвлекайся, – попросил я. – Значит, на чем мы остановились? Ах да, замыкание исходящих магических эманации на субъекте чарования… Заклинание еще можно состряпать, но остается прежний вопрос: что избрать символом? А кроме того, что, если Черномор не станет эманировать, а притянет постороннюю магию? Кроме того, у него наверняка остались еще единомышленники в Морском Царстве. А если… Баюн?
Кот, углубившийся в свои мысли, снова вздрогнул, топорща шерсть.
– Извините. Вспомнилось, как меня Яга купала… Вот же вечная проблема: кого-то в воду не загнать, кого-то на сушу не выманить…
– Ну не так чтоб совсем уж… Стоп! – перебил я сам себя. – А ведь боярин сказал, что Черномор на суше слаб, верно? Слаб – а не бессилен?
– Как будто так, – кивнул кот.
– Значит, хоть изредка, но выбирается, и ничего. А на Радугу – ни ногой…
– Конечно, – сказал Баюн. – Это же волшебный остров, для древних богов запретный. Это мы давно знали… А, ты предлагаешь затащить его на берег и держать, пока не издохнет? Здорово! Я согласен. Пускай его заочно судят, а у меня уже голова пухнет.
– Нет, Баюн, – решительно возразил я, не удержавшись от пристального взгляда в сторону Черномора, который как раз чего-то канючил у стражников. – Нет. Это не наш метод. Я просто подумал…
Для чистоты эксперимента я отошел в заросли, чтобы Черномор меня не видел, и набрал земли. Узелок спрятал под лохмотья, по-прежнему заменявшие мне тунику, и с задумчивым видом приблизился к плоту, будто собираясь что-то спросить. Результат превзошел самые смелые ожидания. Едва я ступил на бревна, Черномор подобрался, а когда я сделал шаг в его сторону, поспешно отполз.
Я замер, а он осмотрел меня с ног до головы и прошипел:
– Догадались? Умники… Надо было вас всех… Ну ничего, с вашими жалкими умишками власти над Радугой вам не видать! Без меня вы все тут – никто, ничтожества!
– Ой, да кому она нужна, эта власть? – не удержался я.
– О да, никому, – скривился колдун. – Кроме тех, кто знает, что с этого острова начиналось Творение мира… Уж конечно, эта власть не нужна вам, жалким недоумкам…
– Ты бы поменьше ругался – глядишь, полегче бы жил, – вздохнул я, но этим вроде бы достаточно невинным замечанием только спровоцировал поток отборной брани…
Кривов распорядился перекантовать Черномора на «Левиафан» и посадить, не развязывая, в отдельную каюту под неусыпный надзор по меньшей мере трех охранников. Каюту обвешали мешочками с землей Радуги. Колдун что-то бубнил о правах военнопленных, то есть об их эквиваленте в этом мире, но Кривов сказал ему, что, когда его станут мучить и морить голодом, он с удовольствием поднесет страдальцу бумагу и чернильницу и даже лично поможет грамотно составить жалобу, потому как порядок и законность превыше всего. Но до тех пор небитому, непытанному пленнику надлежит молчать в тряпочку и не нервировать окружающих.
Когда стемнело, якорь был поднят, на драккарах поставили паруса, и живые покинули их, запалив огонь. Плавучие погребальные костры долго разгорались, но потом взметнули столбы пламени к самому небу и один за другим стремительно погрузились в пучину моря.
Мы распрощались с Кривовым, надарили ему напоследок деликатесов со скатерти-самобранки, и он отплыл на последней шлюпке.
Потом мы долго махали вслед тающим во мраке ночи призрачным парусам.
И далеко не сразу я заставил себя поверить, что на Радугу опустилась благословенная тишина, что я вновь остался в узкой компании столь разных, но ставших мне такими близкими людей… и котов, естественно. Что все уже кончилось…
Хотя что я говорю?
Заканчиваются события. Могут завершаться периоды жизни – если не оставили следа в душе, доброго или плохого, это уже другой вопрос. Но чем ревнивее хранит их память, тем вернее вырастают из периодов эпохи – проклевываются из них, как… как цветок из бутона.
Закончились только события, составившие период моей жизни – начальный период, из которого только начинала вырастать новая эпоха.
– Что теперь? – спросила Настя.
– Теперь? По домам. Засиделись мы тут, – ответил я.
– А остров – бросим? – забеспокоился Рудя. – Да мало ли кто еще надумает…
– Кто сказал – бросим? Друг друга – что, тоже прикажешь бросать? Да и тут еще работать и работать, нельзя же, в самом деле, как хулиганам в песочнице, все сломать и уйти.
– Дядь Чуд-юд…
– Дети! – строго прозвучал голос Баюна.
– Гхм-гм. Дядя Чудо-юдо, а что такое «песочница»?
– Это вроде пляжа, только поменьше.
– Дядя Чудо-юдо, а что такое «хулиганы»?
– Это вроде викингов, только помельче.
– Дядя Чудо-юдо, а ты научишь нас…
– Обязательно научит, только дайте взрослым поговорить спокойно, – прервал Баюн. – И вообще, почему вы еще не спите?
– Малышня сказку просит, – заявил Дымок.
– Устраивайтесь, я сейчас приду и расскажу, – сдался кот. – Так о чем мы?
– О том, – сказал я, – что не сидеть же здесь безвылазно. Кому как, а мне надо дома побывать. Родителей повидать, а то ведь испереживались уже. Но потом, конечно, вернусь. Настя – вообще в обязательном порядке к отцу, иначе он с ума сойдет от беспокойства.
– Я тоже на Русь слетаю, – глядя в костер, сказал Платон. – Могилки родителей надо подправить, в церкви побывать, а то как нехристь… Ребята, а вы бы видели Новгород – вот вырос-то!
– Мне, если уж на то пошло, тоже надо побывать в Готтенбурге… Но это не к спеху. Я подожду вас на острове…
На том и порешили, посидели еще минутку, потягивая вино, и пошли слушать, какую сказку расскажет Баюн своим котятам. Классный он рассказчик, настоящий профи…
ЭПИЛОГ
Мне накаркали беду с дамой пик,
Нагадали, что найду материк,
Нет, гадалка, ты опять не права -
Мне понравилось искать острова.
Вот и берег призрачно возник,
Не спеша – считай до ста.
Что это, тот самый материк
Или это мой остров?..
В. Высоцкий.

Не полечу сегодня на остров. Надо брать себя в руки и начать то, что задумал.
Укрепившись в этой мысли, я до самого обеда курил сигару, пил кофе и усиленно размышлял над планом книги, чувствуя совершенное бессилие.
Ирония судьбы: после вчерашних событий – и бессилие…
С другой стороны, именно после вчерашних событий я понял, что медлить нельзя. Книгу следует написать как можно быстрее, и тому есть две причины.
Во-первых, необходимо отвратить от намерения найти Радугу искателей приключений всех мастей. Может быть, в нашем мире их и немного, но разве можно с уверенностью сказать, что прежний Хранитель, мой одномирянин, сумел удержать язык за зубами? Что он не прихватил с собой колечко-телепорт? Или любой другой артефакт, способный убедить слушателей в правдивости рассказа?
Хотя наш мир гораздо меньше насыщен волшебством – но ведь не лишен его совершенно! Следовательно, пусть ничтожный, но остается шанс, что на Радуге объявится незваный гость.
Положим, это не представит для меня трудности. Но к чему лишние проблемы?
Итак, отнюдь не бесполезным будет пустить слух, будто мой остров – пристанище лютого чудовища, страдающего повышенной кровожадностью, осложненной крайней степенью мизантропии на фоне маниакально-депрессивного синдрома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57