Очертания высокой фигуры Фрэнка Доусона двигались вслед за Уиллом. Мальчик остановился в самом центре сияющего луча, исходившего из стены. Это выглядело так, словно через узкое окошко в стене внутрь струился свет из невероятно яркой комнаты. Он заметил, что свет идет от чего-то очень маленького, длиной не больше его пальца.
Уилл уверенно сказал мистеру Доусону:
– Мне нужно быстро забрать это, пока оно светится. Если оно перестанет светиться, его будет невозможно найти.
И, передав ремень с Железным, Бронзовым и Деревянным Знаками в руки Фрэнка Доусона, он двинулся вперед к светящейся щели в стене и потянулся за маленьким источником магического сияния.
Светящийся предмет легко вышел из разлома в штукатурке, через который просвечивал чилтернский камень стены. Он лежал на ладони мальчика: круг с перекрестьем внутри. Но этот Знак не был специально высечен из камня. Сквозь идущий от него свет Уилл мог видеть гладкую ровную округлость линий. Все говорило о том, что камень был натурального происхождения и образовался из чилтернской извести пятнадцать миллионов лет назад.
– Каменный Знак, – произнес фермер Доусон. Его голос звучал спокойно и почтительно, а карие глаза оставались непроницаемыми. – У нас есть четвертый Знак, Уилл.
Вместе они вернулись назад к остальным, неся сияющий Атрибут Силы. Три Носителя Света смотрели на Знак в полном молчании. Пол и пастор спокойно сидели на скамье, словно спали. Уилл, стоя рядом с товарищами, взял свой ремень и нанизал на него Каменный Знак, присоединив к остальным. Ему пришлось прищуриться, чтобы яркий свет не слепил глаза. И когда четвертый Знак оказался рядом с тремя остальными, свет померк. Теперь они были такими же темными и спокойными, как и раньше, а беловато-серая поверхность Каменного Знака оказалась очень гладкой и красивой.
Черное перо грача по-прежнему находилось в Бронзовом Знаке. Уилл вытащил его – от него сейчас мало проку.
Когда Знаки перестали светиться, Пол и пастор зашевелились. Они открыли глаза и обнаружили, что сидят на скамье, хотя, как им казалось, еще секунду назад они стояли на ногах. Пол моментально вскочил и огляделся по сторонам.
– Оно исчезло, – удивился он.
Он посмотрел на Уилла, и на его лице появилось странное выражение удивления, замешательства и тревоги. Его глаза наткнулись на ремень в руках Уилла.
– Что случилось? – спросил он.
Пастор поднялся на ноги и изо всех сил пытался понять смысл происшедшего, его круглое холеное лицо искривилось.
– Конечно, оно исчезло, – подтвердил он, медленно оглядывая церковь. – Кто бы ни был нашим спасителем, хвала Господу!
Он тоже посмотрел на Знаки, висевшие на ремне Уилла, а затем взглянул вверх, простодушно улыбнувшись.
– Это подействовало, да? Крест. Не крест на церкви, а христианский крест.
– Крест – это очень древний символ, пастор, – проговорил Старый Джордж неожиданно твердо и отчетливо. – Появился он задолго до возникновения христианства, задолго до прихода Христа.
Пастор широко улыбнулся ему:
– Но не до появления Бога.
Носители Света посмотрели на него. Невозможно было продолжать этот разговор, окончательно не сбив пастора с толку. Однако через секунду заговорил Уилл.
– На самом деле таких понятий, как «до» и «после», просто не существует, так ведь? – сказал он. – Все, что по-настоящему важно, существует вне времени. Оно приходит оттуда и уходит туда.
Мистер Бомонт повернулся к нему в крайнем удивлении:
– Очевидно, ты имеешь в виду бесконечность, мой мальчик?
– Не совсем, – ответил Уилл – Носитель Света. – Я имею в виду часть каждого из нас и часть всего, о чем мы думаем и во что верим, которая не имеет никакого отношения ни к завтра, ни к сегодня, потому что находится на совершенно другом уровне. Хотя и «вчера», в определенном смысле, находится там же, на том же уровне. И «завтра» тоже там. Вы можете посетить и то и другое. И все боги находятся там, и все, что они отстаивают. И их противоположность, – грустно добавил он, – тоже там.
– Уилл, – пастор удивленно смотрел на него, – я не уверен, нужно ли изгонять из тебя злых духов или, наоборот, посвящать тебя в духовный сан. Нам с тобой в скором времени придется довольно много беседовать.
– Да, придется, – спокойно подтвердил мальчик, застегивая ремень, утяжеленный драгоценным грузом. Он думал не о потревоженных теологических установках мистера Бомонта, а о выражении лица Пола. Брат все это время смотрел на него с пугающей отчужденностью, которая хлестнула его, словно кнутом. Этого он не мог вынести. Не надо принимать слова так близко к сердцу. Он поднял голову, собрал все свои силы и направил широко раздвинутые прямые пальцы рук на Пола и пастора.
– Вы забудете, – мягко сказал он на Старом наречии, – забудете, забудете.
– …в церкви в Эдинбурге, на фестивале, – восхитительно… – пастор говорил с Полом, застегивая верхнюю пуговицу своего пальто. – Сарабанда в Пятой сюите заставила меня плакать. Он величайший виолончелист в мире, несомненно.
– О да, – соглашался Пол, – да, это так. – Он повел плечами, поправляя воротник пальто. – Уилл, мама ушла вперед? Здравствуйте, мистер Доусон, счастливого Рождества!
Пол широко улыбнулся всем остальным, когда они выходили из церкви на заснеженное крыльцо.
– Счастливого Рождества, Пол, – пожелал фермер Доусон серьезно, – мистер Бомонт, прекрасная служба, сэр, просто прекрасная.
– О, и вам мои поздравления и наилучшие пожелания, Фрэнк, – сказал пастор. – Какое прекрасное время года! Ничто не может вмешаться в нашу рождественскую службу, даже такой снег.
Смеясь и болтая, они вышли наружу, в белый мир, где снег спрятал могильные плиты под большим сугробами и заботливо укрыл поля, протянувшиеся до самой замерзшей Темзы. Не было слышно ни единого звука вокруг, ничто не нарушало тишину, кроме редкого шума случайных машин на отдаленном шоссе, ведущем в город Бат. Пастор свернул в сторону в поисках своего мотоцикла. Остальные отправились по домам, со смехом преодолевая снежные преграды.
Два черных грача сидели на ограде церковного кладбища. Когда Пол и Уилл подошли ближе, они медленно поднялись в воздух, словно слегка подпрыгивая в полете, темные фигуры на фоне белого снега.
Один из них подлетел очень близко к ноге Уилла и что-то уронил рядом, а своим карканьем он, казалось, просил о чем-то. Уилл наклонился и подобрал блестящий конский каштан из Рощи грачей, такой свежий, как будто созрел только вчера. С Джеймсом они всегда собирали такие орехи в лесу ранней осенью для школьной игры – конские каштаны с продетой веревкой. И все же он никогда не видел такого большого и круглого ореха, как этот.
– Вот, пожалуйста, – весело заметил Пол, – у тебя появился новый друг. Принес тебе еще один подарок на Рождество.
– Возможно, это предложение о перемирии, – сказал идущий вслед за ними Фрэнк Доусон совершенно бесстрастным низким голосом. – А потом начнется все сначала, а может, и нет. Счастливого Рождества, парни. Наслаждайтесь рождественским обедом.
И Носители Света отправились вверх по дороге. Уилл подобрал каштан:
– С ума сойти можно…
Они стали закрывать ворота церкви, и снежный душ полился с их плоских металлических перекладин. Из-за угла донесся кашляющий рев мотоцикла – это пастор пытался завести своего железного коня. Затем в нескольких метрах впереди них на утоптанном снегу снова приземлился грач. Он нерешительно ходил из стороны в сторону и поглядывал на Уилла.
– Ка-ар, – произнес он как-то очень нежно для грача, – ка-ар, ка-ар.
Затем прошел еще немного ближе к изгороди церковного двора, перепрыгнул на церковный двор и снова стал ходить взад-вперед. Вряд ли можно было еще яснее выразить приглашение.
– Ка-ар, – громко повторил грач.
Уилл – Носитель Света знал, что птицам не нужны слова, они используют для общения эмоции. Существуют множество разновидностей и степеней силы эмоций и очень много способов их выражения даже на языке птиц. Уилл мог точно сказать: птица хочет показать ему что-то, но он не знал, использует ли эту птицу Тьма.
Мальчик остановился, поразмыслив о действиях грача, затем покрутил в руке блестящий коричневый каштан.
– Хорошо, птица, – сказал он, – я только разок взгляну.
Он снова вошел в ворота церковного двора, а грач, кряхтя, как старая разболтанная дверь, неуклюже пошел вперед по дорожке и свернул за угол. Пол смотрел, ухмыляясь. Затем он увидел, как младший брат замер, повернув за угол вслед за птицей. Потом Уилл исчез на секунду и появился снова.
– Пол! Иди сюда быстрее! Здесь в снегу человек!
Пол окликнул пастора, который толкал свой мотоцикл вверх по дороге, чтобы завести его, и они прибежали вместе. Уилл склонился над скрюченной фигурой, лежавшей в углу между церковной стеной и башней. Человек не шевелился, и снег уже запорошил его одежду своими холодными колючими хлопьями. Мистер Бомонт осторожно отстранил Уилла, опустился на колени, поднял голову человека и проверил пульс.
– Он жив, слава Богу, но очень замерз. Пульс слабый. Он здесь уже довольно давно и мог умереть от переохлаждения – посмотрите на снег! Давайте занесем его внутрь.
– В церковь?
– Да, конечно.
– Давайте отнесем его к нам домой, – импульсивно предложил Пол, – это прямо за углом. Там теплее и гораздо лучше, по крайней мере, он может пробыть там до тех пор, пока не приедет «скорая помощь».
– Прекрасная идея, – с теплотой в голосе согласился мистер Бомонт, – ваша мама настоящая самаритянка, я это знаю. До тех пор, пока мы не вызовем доктора Армстронга… мы, конечно же, не можем оставить этого беднягу здесь. Не думаю, что у него есть переломы. Возможно, проблемы с сердцем.
Он подложил свои большие мотоциклетные перчатки под голову человека, чтобы защитить ее от снега, и Уилл увидел лицо бедолаги в первый раз.
– Это Странник! – воскликнул он с тревогой.
Пастор и Пол обернулись:
– Кто?
– Старый бродяга, который околачивается в округе… Пол, мы не может отнести его к нам домой. Может, отнесем его в кабинет доктора Армстронга?
– В такую погоду? – Пол махнул рукой в направлении темнеющего неба, снег снова шел сплошной стеной, колючие хлопья кружили вокруг них, ветер усиливался.
– Но мы не можем взять его с собой! Только не Странника. Он приведет за собой… – Уилл внезапно остановился. – Ох, конечно же, вы не можете помнить, – беспомощно пробормотал он.
– Не беспокойся, Уилл, твоя мама не будет против. Бедный человек… Надо же… – засуетился мистер Бомонт.
Они с Полом пронесли Странника через ворота, как бесформенную охапку старой одежды. Пастору наконец-то удалось завести мотоцикл, и вялое тело кое-как разместили на нем. Странная маленькая компания, толкая мотоцикл с лежащим на нем Странником, направлялась к дому Стэнтонов.
Уилл несколько раз оглянулся в поисках грача, но того и след простыл.
* * *
– Ну и ну, – брезгливо произнес Макс, спускаясь в столовую, – вот уж на самом деле грязный старик.
– Он так вонял, – подхватила Барбара.
– Она мне рассказывает! Мы с отцом мыли его в ванной. Господи, если бы вы его увидели, то отвернулись от своего рождественского обеда. Но сейчас он чист, как новорожденный ребенок. Папа помыл даже его волосы и его бороду. А мама жжет его ужасную старую одежду, она проверила ее и не нашла там ничего ценного.
– Думаю, вреда от старика не будет, – сказала Гвен, выходя из кухни. – Подвиньтесь-ка, это блюдо очень горячее.
– Мы должны запереть все серебро, – предложил Джеймс.
– Какое еще серебро? – Мэри почти испепелила его взглядом.
– Ну тогда мамины драгоценности. И рождественские подарки. Бродяги всегда крадут вещи.
– Этот много не украдет, – успокоил мистер Стэнтон, заняв свое место во главе стола с бутылкой вина и штопором в руках. – Он болен. Сейчас он заснул и храпит, как верблюд.
– Ты когда-нибудь слышал, как храпят верблюды? – спросила Мэри.
– Да, – ответил отец, – и даже ездил на одном. И храпят они именно так. Макс, когда приедет доктор? Жаль, что ему придется прервать праздничный обед.
– Мы не прервали его обед, – сообщил Макс, – он принимает роды, и никто не знает, когда он вернется. Женщина ожидает близнецов.
– О господи!
– Со стариком, наверное, все в порядке, раз он заснул. Просто ему нужен отдых. Хотя должен сказать, что он выглядит слегка помешанным и несет какой-то бессвязный бред.
Гвен и Барбара внесли еще блюда с овощами. На кухне орудовала миссис Стэнтон.
– Что за бред он нес? – спросил Уилл.
– Бог его знает, – ответил Робин. – Это было, когда мы только занесли его наверх. Звучало так, будто он говорил на языке, непонятном человеческому разуму. Может, он прибыл с Марса?
– Я был бы только рад, – сказал Уилл. – Тогда мы могли бы отправить его назад.
Но тут крики одобрения раздались в адрес миссис Стэнтон, широко улыбавшейся поверх блюда с блестящей коричневой индейкой, и никто не услышал замечания Уилла.
* * *
Они включили радио на кухне, пока мыли посуду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Уилл уверенно сказал мистеру Доусону:
– Мне нужно быстро забрать это, пока оно светится. Если оно перестанет светиться, его будет невозможно найти.
И, передав ремень с Железным, Бронзовым и Деревянным Знаками в руки Фрэнка Доусона, он двинулся вперед к светящейся щели в стене и потянулся за маленьким источником магического сияния.
Светящийся предмет легко вышел из разлома в штукатурке, через который просвечивал чилтернский камень стены. Он лежал на ладони мальчика: круг с перекрестьем внутри. Но этот Знак не был специально высечен из камня. Сквозь идущий от него свет Уилл мог видеть гладкую ровную округлость линий. Все говорило о том, что камень был натурального происхождения и образовался из чилтернской извести пятнадцать миллионов лет назад.
– Каменный Знак, – произнес фермер Доусон. Его голос звучал спокойно и почтительно, а карие глаза оставались непроницаемыми. – У нас есть четвертый Знак, Уилл.
Вместе они вернулись назад к остальным, неся сияющий Атрибут Силы. Три Носителя Света смотрели на Знак в полном молчании. Пол и пастор спокойно сидели на скамье, словно спали. Уилл, стоя рядом с товарищами, взял свой ремень и нанизал на него Каменный Знак, присоединив к остальным. Ему пришлось прищуриться, чтобы яркий свет не слепил глаза. И когда четвертый Знак оказался рядом с тремя остальными, свет померк. Теперь они были такими же темными и спокойными, как и раньше, а беловато-серая поверхность Каменного Знака оказалась очень гладкой и красивой.
Черное перо грача по-прежнему находилось в Бронзовом Знаке. Уилл вытащил его – от него сейчас мало проку.
Когда Знаки перестали светиться, Пол и пастор зашевелились. Они открыли глаза и обнаружили, что сидят на скамье, хотя, как им казалось, еще секунду назад они стояли на ногах. Пол моментально вскочил и огляделся по сторонам.
– Оно исчезло, – удивился он.
Он посмотрел на Уилла, и на его лице появилось странное выражение удивления, замешательства и тревоги. Его глаза наткнулись на ремень в руках Уилла.
– Что случилось? – спросил он.
Пастор поднялся на ноги и изо всех сил пытался понять смысл происшедшего, его круглое холеное лицо искривилось.
– Конечно, оно исчезло, – подтвердил он, медленно оглядывая церковь. – Кто бы ни был нашим спасителем, хвала Господу!
Он тоже посмотрел на Знаки, висевшие на ремне Уилла, а затем взглянул вверх, простодушно улыбнувшись.
– Это подействовало, да? Крест. Не крест на церкви, а христианский крест.
– Крест – это очень древний символ, пастор, – проговорил Старый Джордж неожиданно твердо и отчетливо. – Появился он задолго до возникновения христианства, задолго до прихода Христа.
Пастор широко улыбнулся ему:
– Но не до появления Бога.
Носители Света посмотрели на него. Невозможно было продолжать этот разговор, окончательно не сбив пастора с толку. Однако через секунду заговорил Уилл.
– На самом деле таких понятий, как «до» и «после», просто не существует, так ведь? – сказал он. – Все, что по-настоящему важно, существует вне времени. Оно приходит оттуда и уходит туда.
Мистер Бомонт повернулся к нему в крайнем удивлении:
– Очевидно, ты имеешь в виду бесконечность, мой мальчик?
– Не совсем, – ответил Уилл – Носитель Света. – Я имею в виду часть каждого из нас и часть всего, о чем мы думаем и во что верим, которая не имеет никакого отношения ни к завтра, ни к сегодня, потому что находится на совершенно другом уровне. Хотя и «вчера», в определенном смысле, находится там же, на том же уровне. И «завтра» тоже там. Вы можете посетить и то и другое. И все боги находятся там, и все, что они отстаивают. И их противоположность, – грустно добавил он, – тоже там.
– Уилл, – пастор удивленно смотрел на него, – я не уверен, нужно ли изгонять из тебя злых духов или, наоборот, посвящать тебя в духовный сан. Нам с тобой в скором времени придется довольно много беседовать.
– Да, придется, – спокойно подтвердил мальчик, застегивая ремень, утяжеленный драгоценным грузом. Он думал не о потревоженных теологических установках мистера Бомонта, а о выражении лица Пола. Брат все это время смотрел на него с пугающей отчужденностью, которая хлестнула его, словно кнутом. Этого он не мог вынести. Не надо принимать слова так близко к сердцу. Он поднял голову, собрал все свои силы и направил широко раздвинутые прямые пальцы рук на Пола и пастора.
– Вы забудете, – мягко сказал он на Старом наречии, – забудете, забудете.
– …в церкви в Эдинбурге, на фестивале, – восхитительно… – пастор говорил с Полом, застегивая верхнюю пуговицу своего пальто. – Сарабанда в Пятой сюите заставила меня плакать. Он величайший виолончелист в мире, несомненно.
– О да, – соглашался Пол, – да, это так. – Он повел плечами, поправляя воротник пальто. – Уилл, мама ушла вперед? Здравствуйте, мистер Доусон, счастливого Рождества!
Пол широко улыбнулся всем остальным, когда они выходили из церкви на заснеженное крыльцо.
– Счастливого Рождества, Пол, – пожелал фермер Доусон серьезно, – мистер Бомонт, прекрасная служба, сэр, просто прекрасная.
– О, и вам мои поздравления и наилучшие пожелания, Фрэнк, – сказал пастор. – Какое прекрасное время года! Ничто не может вмешаться в нашу рождественскую службу, даже такой снег.
Смеясь и болтая, они вышли наружу, в белый мир, где снег спрятал могильные плиты под большим сугробами и заботливо укрыл поля, протянувшиеся до самой замерзшей Темзы. Не было слышно ни единого звука вокруг, ничто не нарушало тишину, кроме редкого шума случайных машин на отдаленном шоссе, ведущем в город Бат. Пастор свернул в сторону в поисках своего мотоцикла. Остальные отправились по домам, со смехом преодолевая снежные преграды.
Два черных грача сидели на ограде церковного кладбища. Когда Пол и Уилл подошли ближе, они медленно поднялись в воздух, словно слегка подпрыгивая в полете, темные фигуры на фоне белого снега.
Один из них подлетел очень близко к ноге Уилла и что-то уронил рядом, а своим карканьем он, казалось, просил о чем-то. Уилл наклонился и подобрал блестящий конский каштан из Рощи грачей, такой свежий, как будто созрел только вчера. С Джеймсом они всегда собирали такие орехи в лесу ранней осенью для школьной игры – конские каштаны с продетой веревкой. И все же он никогда не видел такого большого и круглого ореха, как этот.
– Вот, пожалуйста, – весело заметил Пол, – у тебя появился новый друг. Принес тебе еще один подарок на Рождество.
– Возможно, это предложение о перемирии, – сказал идущий вслед за ними Фрэнк Доусон совершенно бесстрастным низким голосом. – А потом начнется все сначала, а может, и нет. Счастливого Рождества, парни. Наслаждайтесь рождественским обедом.
И Носители Света отправились вверх по дороге. Уилл подобрал каштан:
– С ума сойти можно…
Они стали закрывать ворота церкви, и снежный душ полился с их плоских металлических перекладин. Из-за угла донесся кашляющий рев мотоцикла – это пастор пытался завести своего железного коня. Затем в нескольких метрах впереди них на утоптанном снегу снова приземлился грач. Он нерешительно ходил из стороны в сторону и поглядывал на Уилла.
– Ка-ар, – произнес он как-то очень нежно для грача, – ка-ар, ка-ар.
Затем прошел еще немного ближе к изгороди церковного двора, перепрыгнул на церковный двор и снова стал ходить взад-вперед. Вряд ли можно было еще яснее выразить приглашение.
– Ка-ар, – громко повторил грач.
Уилл – Носитель Света знал, что птицам не нужны слова, они используют для общения эмоции. Существуют множество разновидностей и степеней силы эмоций и очень много способов их выражения даже на языке птиц. Уилл мог точно сказать: птица хочет показать ему что-то, но он не знал, использует ли эту птицу Тьма.
Мальчик остановился, поразмыслив о действиях грача, затем покрутил в руке блестящий коричневый каштан.
– Хорошо, птица, – сказал он, – я только разок взгляну.
Он снова вошел в ворота церковного двора, а грач, кряхтя, как старая разболтанная дверь, неуклюже пошел вперед по дорожке и свернул за угол. Пол смотрел, ухмыляясь. Затем он увидел, как младший брат замер, повернув за угол вслед за птицей. Потом Уилл исчез на секунду и появился снова.
– Пол! Иди сюда быстрее! Здесь в снегу человек!
Пол окликнул пастора, который толкал свой мотоцикл вверх по дороге, чтобы завести его, и они прибежали вместе. Уилл склонился над скрюченной фигурой, лежавшей в углу между церковной стеной и башней. Человек не шевелился, и снег уже запорошил его одежду своими холодными колючими хлопьями. Мистер Бомонт осторожно отстранил Уилла, опустился на колени, поднял голову человека и проверил пульс.
– Он жив, слава Богу, но очень замерз. Пульс слабый. Он здесь уже довольно давно и мог умереть от переохлаждения – посмотрите на снег! Давайте занесем его внутрь.
– В церковь?
– Да, конечно.
– Давайте отнесем его к нам домой, – импульсивно предложил Пол, – это прямо за углом. Там теплее и гораздо лучше, по крайней мере, он может пробыть там до тех пор, пока не приедет «скорая помощь».
– Прекрасная идея, – с теплотой в голосе согласился мистер Бомонт, – ваша мама настоящая самаритянка, я это знаю. До тех пор, пока мы не вызовем доктора Армстронга… мы, конечно же, не можем оставить этого беднягу здесь. Не думаю, что у него есть переломы. Возможно, проблемы с сердцем.
Он подложил свои большие мотоциклетные перчатки под голову человека, чтобы защитить ее от снега, и Уилл увидел лицо бедолаги в первый раз.
– Это Странник! – воскликнул он с тревогой.
Пастор и Пол обернулись:
– Кто?
– Старый бродяга, который околачивается в округе… Пол, мы не может отнести его к нам домой. Может, отнесем его в кабинет доктора Армстронга?
– В такую погоду? – Пол махнул рукой в направлении темнеющего неба, снег снова шел сплошной стеной, колючие хлопья кружили вокруг них, ветер усиливался.
– Но мы не можем взять его с собой! Только не Странника. Он приведет за собой… – Уилл внезапно остановился. – Ох, конечно же, вы не можете помнить, – беспомощно пробормотал он.
– Не беспокойся, Уилл, твоя мама не будет против. Бедный человек… Надо же… – засуетился мистер Бомонт.
Они с Полом пронесли Странника через ворота, как бесформенную охапку старой одежды. Пастору наконец-то удалось завести мотоцикл, и вялое тело кое-как разместили на нем. Странная маленькая компания, толкая мотоцикл с лежащим на нем Странником, направлялась к дому Стэнтонов.
Уилл несколько раз оглянулся в поисках грача, но того и след простыл.
* * *
– Ну и ну, – брезгливо произнес Макс, спускаясь в столовую, – вот уж на самом деле грязный старик.
– Он так вонял, – подхватила Барбара.
– Она мне рассказывает! Мы с отцом мыли его в ванной. Господи, если бы вы его увидели, то отвернулись от своего рождественского обеда. Но сейчас он чист, как новорожденный ребенок. Папа помыл даже его волосы и его бороду. А мама жжет его ужасную старую одежду, она проверила ее и не нашла там ничего ценного.
– Думаю, вреда от старика не будет, – сказала Гвен, выходя из кухни. – Подвиньтесь-ка, это блюдо очень горячее.
– Мы должны запереть все серебро, – предложил Джеймс.
– Какое еще серебро? – Мэри почти испепелила его взглядом.
– Ну тогда мамины драгоценности. И рождественские подарки. Бродяги всегда крадут вещи.
– Этот много не украдет, – успокоил мистер Стэнтон, заняв свое место во главе стола с бутылкой вина и штопором в руках. – Он болен. Сейчас он заснул и храпит, как верблюд.
– Ты когда-нибудь слышал, как храпят верблюды? – спросила Мэри.
– Да, – ответил отец, – и даже ездил на одном. И храпят они именно так. Макс, когда приедет доктор? Жаль, что ему придется прервать праздничный обед.
– Мы не прервали его обед, – сообщил Макс, – он принимает роды, и никто не знает, когда он вернется. Женщина ожидает близнецов.
– О господи!
– Со стариком, наверное, все в порядке, раз он заснул. Просто ему нужен отдых. Хотя должен сказать, что он выглядит слегка помешанным и несет какой-то бессвязный бред.
Гвен и Барбара внесли еще блюда с овощами. На кухне орудовала миссис Стэнтон.
– Что за бред он нес? – спросил Уилл.
– Бог его знает, – ответил Робин. – Это было, когда мы только занесли его наверх. Звучало так, будто он говорил на языке, непонятном человеческому разуму. Может, он прибыл с Марса?
– Я был бы только рад, – сказал Уилл. – Тогда мы могли бы отправить его назад.
Но тут крики одобрения раздались в адрес миссис Стэнтон, широко улыбавшейся поверх блюда с блестящей коричневой индейкой, и никто не услышал замечания Уилла.
* * *
Они включили радио на кухне, пока мыли посуду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36