II. ОБУЧЕНИЕ
КАНУН РОЖДЕСТВА
В канун Рождества вся семья Стэнтонов жила предвкушением праздника. И хотя предрождественское возбуждение охватило дом уже несколько недель назад, именно в этот день надежды на волшебство, таинственные обещания и намеки слились в непрерывном радостном ожидании чуда. Дом наполнился восхитительными запахами, которые шли из кухни. Гвен заканчивала украшать глазурью рождественский пирог, который мама испекла еще три недели назад, а традиционный рождественский пудинг был приготовлен три месяца назад. Хорошо знакомая рождественская музыка наполняла дом, ее транслировали все радиостанции. Телевизор не включали – в это время он казался неуместным. С раннего утра этот день был особенным для Уилла. Сразу после завтрака, который в канун Рождества обычно проходил несколько сумбурно, пришла пора отправляться за рождественским поленом, которое традиционно сжигается в камине в сочельник, и рождественской елкой.
Мистер Стэнтон ел тост, а Уилл и Джеймс уже стояли у стола по обе стороны от него в крайнем нетерпении. Отец к тому же просматривал спортивную страницу в газете. Уилл тоже был страстным болельщиком футбольного клуба «Челси», но только не в канун Рождества.
– Пап, ты хочешь еще тост? – спросил он громко.
– Гм-м-м, – протянул мистер Стэнтон, – да.
– Чая достаточно, пап? – поинтересовался Джеймс.
Мистер Стэнтон оторвал взгляд от газеты, спокойно посмотрел сначала на одного сына, потом на другого и засмеялся. Он отложил газету, допил чай и отправил в рот последний кусочек тоста.
– Ну хорошо, пойдемте, – пробормотал он, потрепав каждого из них по щеке. Мальчики радостно закричали и побежали за куртками, ботинками и шарфами. Вскоре все вместе они спускались по дороге, толкая ручную тележку: – Уилл, Джеймс, мистер Стэнтон и высоченный Макс, который был крупнее всех и чьи длинные темные волосы смешно торчали из-под повидавшей виды старой кепки. «Как это понравится Мэгги Барнс, – с улыбкой думал Уилл, – когда она украдкой выглянет из-за кухонной занавески, чтобы поймать взгляд Макса?» В ту же секунду он вспомнил, кем оказалась Мэгги Барнс, и с тревогой подумал: «Фермер Доусон – один из Носителей Света, и его нужно предупредить относительно нее». Уилл даже огорчился, что эта мысль не пришла ему в голову раньше. Они остановились во дворе Доусонов, и старый Джордж Смит вышел им навстречу, широко улыбаясь. Этим утром было гораздо легче идти по дороге, потому что на ней уже поработали снегоочистители. Но на полях снег продолжал лежать неподвижным сероватым покровом, а морозный воздух словно застыл.
– Для вас приготовлено самое лучшее дерево, – радостно сообщил Старый Джордж. – Прямое, как мачта, точно такое же, как у фермера. Оба дерева – королевские, я полагаю.
– Самые что ни на есть королевские, – согласился мистер Доусон, выходя из дома и запахивая свою куртку. Это было сказано буквально, и Уилл знал об этом; каждый год продавались несколько елок с королевских лесопосадок вокруг Виндзорского замка, и некоторые из них привозили в деревню на грузовичке фермы Доусонов.
– Доброе утро, Фрэнк, – поздоровался мистер Стэнтон.
– Доброе утро, Роджер, – ответил фермер Доусон и улыбнулся мальчикам. – Привет, парни… – Он бросил беглый взгляд на Уилла, ничем, однако, не выдав причастности их обоих к таинственным событиям. Но Уилл специально оставил свою куртку распахнутой, и фермер мог видеть, что теперь два Знака висят на ремне мальчика, а не один, как раньше.
– Приятно видеть вас такими оживленными, – непринужденно сказал мистер Доусон всем им, когда они перекатывали тележку к сараю. Но между делом он все же положил руку на плечо Уилла и слегка сжал его, как бы давая понять, что прекрасно осведомлен обо всем, что случилось за последние несколько дней. Уилл, вспомнив о Мэгги Барнс, лихорадочно старался подобрать слова, чтобы предупредить фермера.
– Где твоя подружка, Макс? – мальчик намеренно произнес эти слова громко и четко.
– Подружка? – возмущенно переспросил Макс. На самом деле он был влюблен в свою однокурсницу из Лондонской школы искусств, блондинку с длинными косами, от которой ему ежедневно приходили письма в голубых конвертах, и его абсолютно не интересовали местные девушки.
– О-о-о, – дразнил его Уилл, – ты знаешь, о ком я.
К счастью, Джеймс любил такие шутки и с энтузиазмом присоединился к Уиллу.
– Мэгги-Мэгги-Мэгги, – пропел он заливисто. – О, Мэгги, доярка, влюбилась в Макси, великого художника, о-о-о…
Макс ткнул Джеймса в бок, но тот не мог остановиться и продолжал хихикать.
– Юной Мэгги пришлось нас покинуть, – спокойно сказал мистер Доусон. – Заболел кто-то из ее родственников, и ее вызвали домой. Она собрала вещи и уехала сегодня рано утром. Извини, если расстроил тебя, Макс.
– Я не расстроен, – сказал Макс, густо покраснев, – это все глупые маленькие…
– О-о-о-о-о… – пропел Джеймс, танцуя на расстоянии вытянутой руки от Макса. – О, бедный Макс, потерял свою Мэгги…
Уилл не сказал ничего. Он все понял.
Высокая елка с перевязанными ворсистой веревкой ветвями была погружена на тележку, а вместе в ней и старый сучковатый корень бука, который фермер Доусон спилил заранее и разрубил на две части, чтобы сделать из него рождественские поленья для своей семьи и для Стэнтонов. Уилл знал, что это должен быть именно корень, а не ветка дерева, хотя никто не объяснял, почему. Сегодня вечером они положат полено в огонь большого кирпичного камина в гостиной, и оно будет медленно гореть, пока не придет время ложиться спать. Где-то в доме был припрятан обгоревший кусок прошлогоднего полена, который сохранили специально, чтобы с его помощью разжечь камин для его последователя.
– Вот возьми, – сказал Старый Джордж, неожиданно появившись рядом с Уиллом, когда они выкатывали тележку за ворота, – у вас обязательно должно быть это. – Он протянул мальчику большую связку веток падуба, тяжелую от костянок.
– Это замечательно, Джордж, – сказал мистер Стэнтон, – но у нас у входной двери растет большой падуб, ты же помнишь… Если ты знаешь кого-то, у кого нет…
– Нет-нет, это для вас. – Старый Джордж покачал головой. – На вашем кусте нет даже половины костянок, которые есть здесь. Это особенный падуб.
Он аккуратно положил связку на тележку, затем отломил один побег и пропустил его через верхнюю петлю для пуговицы на куртке Уилла.
– И это хорошая защита от сил Тьмы, – тихо произнес старый голос прямо над ухом мальчика. – Нужно приколоть ветки над окнами и дверью.
Его смуглое морщинистое лицо снова расплылось в широкой улыбке, он по-стариковски засмеялся – снова перед ним был не Носитель Света, а Старый Джордж. Он махал рукой им вслед:
– Счастливого Рождества!
– Счастливого Рождества, Джордж!
Они торжественно пронесли дерево в дом, а близнецы соорудили из двух брусков крестовину. В углу гостиной Мэри и Барбара шелестели цветной бумагой, разрезая ее на ленточки – красные, желтые, голубые, зеленые, затем склеивали, соединяя между собой, так что получались бумажные цепочки.
– Вам надо было заняться этим вчера, – сказал Уилл, – они ведь должны еще высохнуть.
– Ты должен был заняться этим вчера, – возмущенно сказала Мэри, откидывая назад длинные волосы. – Это работа для самых младших.
– На днях я нарезал очень много ленточек, – возразил Уилл.
– Те ленточки мы уже давно использовали наверху.
– И все же их нарезал я.
– А кроме того, – миролюбиво сказала Барбара, – он вчера ездил за рождественскими подарками. Так что, Мэри, тебе лучше помолчать, а то Уилл решит вернуть твой подарок обратно в магазин.
Мэри пролепетала что-то, но потом все же затихла, и Уилл без большого энтузиазма смастерил несколько бумажных цепей вместе с сестрами. Но он все же внимательно следил за дверью и, когда увидел, как появились отец и Джеймс, неся в руках старые картонные коробки, тут же тихонько скользнул за ними. Он не мог не участвовать в украшении рождественской елки.
Из коробок были извлечены все семейные украшения, которые превратят жизнь Стэнтонов в настоящий праздник на двенадцать дней и ночей. Фигурка с золотистыми волосами для украшения верхушки дерева, гирлянда разноцветных лампочек, елочные шары из хрупкого стекла, которые с любовью хранились в семье годами. Красные и золотисто-зеленые полусферы, изогнутые, как морские раковины, тонкие стеклянные пики, паутинки из серебристых полупрозрачных нитей и бисера – свисая с темных веток елки, они вращались и мерцали.
Были там и другие сокровища: маленькие золотые звездочки, колечки, венки, сплетенные из соломы, блестящие колокольчики из фольги. И, конечно же, самые разнообразные украшения, сделанные детьми семейства Стэнтонов, начиная с детской поделки Уилла – северного оленя, ершика для чистки трубки, и заканчивая крестом филигранной работы, который Макс смастерил из медной проволоки на первом курсе школы искусств. А когда вытащили гирлянды из мишуры и блесток, которыми украшалось пространство комнат, коробка оказалась пустой.
Но все же, как выяснилось, не совсем пустой. Осторожно просунув пальцы под слой истершейся упаковочной бумаги в старой картонной коробке, которая была почти с него ростом, Уилл обнаружил маленькую плоскую коробочку размером не больше его ладони. Она слегка дребезжала.
– Что это? – поинтересовался он, пытаясь открыть крышку.
– О боже, – послышался голос миссис Стэнтон из кресла в центре комнаты. – Дай-ка я взгляну на это, милый. Это же… да, именно! Это было в большой коробке? Я думала, что мы потеряли это много лет назад. Только посмотри на это, Роджер. Смотри, что нашел твой младший сын. Это коробка с буквами Фрэнка Доусона.
Она нажала на замочек на крышке коробки, крышка открылась, и Уилл увидел внутри несколько витиеватых символов, вырезанных из какого-то светлого дерева, породу которого он не мог определить. Миссис Стэнтон достала один из них – букву С с тщательно проработанными деталями, с тонкой завитушкой наверху и плавными изгибами внизу. Затем другую – изогнутую М, верхушки которой напоминали два шпиля сказочного собора. Символы были такими изящными, что трудно было разобрать, где кончались они и где начинались привязанные к ним тонкие шнурочки.
Мистер Стэнтон слез со стремянки и осторожно запустил один палец в коробку.
– Очень хорошо, – сказал он, – умный старый Уилл.
– Я никогда их раньше не видел, – удивился Уилл.
– На самом деле видел, – сказала мама, – но это было так давно, что ты не помнишь. Они пропали много лет назад. Странно, что они валялись на дне старой коробки все это время.
– Но что это такое?
– Украшения для рождественской елки, – ответила Мэри, глядя через плечо матери.
– Фермер Доусон сделал их для нас, – сказала миссис Стэнтон. – Они великолепно вырезаны, как ты видишь, и им столько же лет, сколько нашей семье. На наше первое Рождество в этом доме Фрэнк вырезал букву Р для Роджера, – она выловила ее из коробочки, – и букву Э для меня.
Мистер Стэнтон вытянул две буквы, которые свисали с одного шнура.
– Робин и Пол. Эта парочка букв появилась немного позже, чем обычно. Мы не ожидали, что родятся близнецы. На самом деле Фрэнк был просто молодцом. Интересно, сейчас у него хватает времени на что-либо подобное?
Миссис Стэнтон все еще вертела причудливые деревянные завитки в своих тонких сильных пальцах:
– «М» – для Макса и «М» – для Мэри… Фрэнк очень разозлился, что мы выбрали имена, начинавшиеся на одну букву, я это помню. Ах, Роджер, – ее голос вдруг стал слабым, – посмотри на эту.
Уилл стоял позади отца и смотрел. Эта была буква «Т», вырезанная как тонкое маленькое деревце, широко раскинувшее ветви.
– Буква «Т»? Но ни у кого из нас имя не начинается на эту букву.
– Это Том, – сказала мама. – Я не знаю, по правде говоря, почему я никогда не говорила с вами, младшими, о Томе. Это было так давно. Том был вашим братом, он прожил всего три дня и умер из-за болезни легких, которой страдают некоторые новорожденные. Фрэнк уже вырезал букву для него, потому что это был наш первый ребенок, и мы выбрали два имени: Том, если родится мальчик, и Тэсс – если девочка.
Ее голос становился все тише, и Уилл уже пожалел о том, что нашел эти буквы. Он неловко погладил мать по плечу и произнес:
– Ничего, мам.
– Ах, милый мой, – прошептала миссис Стэнтон, – я не грущу. Это было очень-очень давно. Том был бы сейчас взрослым, старше Стефана. Да к тому же, – она оглядела комнату, наполненную людьми и подарками, – выводок из девяти человек вполне достаточен для любой женщины.
– Повтори это еще раз, – попросил мистер Стэнтон.
– Все идет от наших предков-фермеров, мама, – сказал Пол. – Они верили в то, что семья должна быть большой. Много бесплатной рабочей силы.
– Кстати, о рабочей силе, – спохватился отец, – куда подевались Джеймс и Макс?
– Пошли за другими коробками.
– Боже мой, какие инициативные!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36