Советская душа есть функция советской действительности и её нельзя анализировать вне зависимости от среды.
Будущее покажет необходимость для Запада более серьёзно заняться изучением советских проблем.
Работа в Контрольном Совете очень поучительна. Это несколько напоминает театр, где на сцене разыгрывается исторический спектакль. Я сижу в первом ряду партера и мне очень ясно виден грим актеров и слышно подсказывание суфлера.
С первых же заседаний во мне рассеивается мнение, свойственное большинству людей с улицы, что профессия дипломата это нечто лёгкое и беззаботное – белые груди смокингов, поднятые бокалы шампанского и вечерние туалеты дам общества. В действительности всё это выглядит совсем иначе. Это чертовски трудное, вернее нудное, занятие.
Здесь нужно обладать шкурой гиппопотама и чуткостью антилопы, нервами из манильского троса и выдержкой африканского охотника, которого печёт солнце, мучит жажда, кусают комары и который не может позволить себе неосторожное движение из боязни спугнуть дичь. Английская поговорка гласит, что высшее достижение хорошего тона – это скучать до смерти и при том не подавать вида.
Теперь генерал Шабалин даёт своим коллегам широкие возможности проверить эту истину. Приходится удивляться, с каким серьёзным видом серьёзные люди могут целыми часами и днями биться над неразрешимой проблемой, пока они убедятся, что она неразрешима.
При подборе дипломатов англичане руководствуются следующим принципом: самый неподходящий для дипломатической службы – это человек энергичный и неумный, мало подходящий – человек энергичный и умный, самый подходящий – человек умный и пассивный. Англичане предпочитают медлительность с конечным правильным решением и смертельно боятся опрометчивых решений, кончающихся ошибкой.
Для советских дипломатов это правило действительно в обратном порядке. Идеальный советский дипломат должен быть предельно энергичен и предельно глуп. Ум ему не нужен, т. к. все равно он сам не принимает никаких решений.
Энергия же это качество необходимое каждому коммивояжеру, независимо от того навязывает ли он людям лезвия для безопасных бритв или политику своих хозяев. Генерал Шабалин – наглядный пример этому.
Активная политика характерна для советских дипломатов. В чём-чём, а в пассивности упрекнуть Кремль нельзя.
Первые встречи в Контрольном Совете довольно показательны. Несмотря на моё личное довольно скептическое отношение к политике западных держав, – я учитываю национальный и государственный эгоизм каждой стороны, – мне приходится убедиться, что западные союзники стремятся к сотрудничеству с нами в деле послевоенного мира. Планы создания Организации Объединенных Наций свидётельствуют о воле западных демократий к миру во всем мире.
Внешне мы проявляем полную заинтересованность и готовность идти по этому пути. Но первые же практические мероприятия показывают обратное.
Готовность к сотрудничеству в деле мира – это только тактический маневр, в целях сохранения демократической маски, в целях выигрыша времени для реорганизации сил, в целях использования демократических трибун для саботажа мирового общественного мнения.
Мне приходится убедиться в этом печальном факте буквально на первых же заседаниях Контрольного Совета.
Иногда я пытаюсь успокоить себя тем, что Кремль на Потсдамской Конференции сумел захватить изрядный кусок европейского пирога и теперь нуждаётся в передышке, чтобы переварить добычу. Я пытаюсь стать на национально-эгоистическую точку зрения и оправдать этим политику Кремля. Но это слабое объяснение, вернее самообман.
Мне приходят в голову слова Анны Петровны, поразившие меня в Москве. Из них я мог понять, что Кремль имеет в виду активные действия советских вооружённых сил в послевоенный период. Казалось абсурдом думать о каких-то военных планах, когда только вчера закончилась чудовищная мировая бойня и весь мир судорожно тянется к миру.
Это казалось невероятным и неправдоподобным. О первых же заседаний Контрольного Совета стало ясно, во всяком случае, для меня, для не дипломата и не политика, – что Кремль не имеет ни малейшего желания сотрудничать с демократиями Запада. В свете этого факта слова Анны Петровны приобретают некоторую логику.
Представители демократий недоумевают, теряясь в догадках, чем можно объяснить столь странное поведение их восточного союзника? С таким же упорством, как средневековые алхимики искали формулу философского камня, они стараются найти модус вивенди в обращении с Кремлём.
Они ищут ключ к загадке в своеобразии души востока, поднимают пыль исторических фолиантов и не догадаются заглянуть в миллионные тиражи трудов Ленина и Сталина по вопросам теории и тактики.
Они слишком полагаются на роспуск Коминтерна. Им не знакома крылатая фраза, которой советские вожди оправдывают каждое свое отступление от генеральной линии: «Временное отступление вполне оправдано, когда оно необходимо для реорганизации и накопления сил для последующего наступления». Непреклонная «генеральная линия» при случае может извиваться как гадюка.
Я ввёл бы для западных дипломатов обязательное обучение основам Марксизма-Ленинизма. Тогда они чувствовали бы себя увереннее при встречах с советскими дипломатами. А пока Запад только недоуменно трясёт головой и отмахивается хвостом, как уважающая себя корова от назойливых мух.
Таковы внешние отношения союзников в первые месяцы работы Контрольного Совета. Они довольно знаменательны для понимания дальнейшей работы и судьбы этого высшего законодательного органа послевоенной Германии.
Глава 8. Главный штаб
1.
Пробыв несколько месяцев в Карлсхорсте, я довольно хорошо ознакомился со строением Главного Штаба Советской Военной Администрации в Германии. Работа в непосредственной близости к верхушкам командования СВА давала мне возможность заглянуть за кулисы механизма Главного Штаба.
Главноначальствующий СБА в Германии маршал Жуков одновременно совмещает пост Главнокомандующего Группой Советских Оккупационных Войск в Германии, сокращенно ГСОВ. Исходя из этого, он имеет вторую штаб-квартиру в Потсдаме, где расположен Главный Штаб ГСОВ.
Маршал Жуков пользуется заслуженным авторитетом, и его назначение на пост военного губернатора капитулировавшей Германии было вполне естественным. Это была заслуженная награда блестящему полководцу, сыгравшему в войне одну из главных ролей.
В том, что маршал Жуков популярен, сомневаться не приходится. Об этом свидётельствует масса рассказов о личности маршала и его отношении к солдатам. Вот один из них.
Однажды во время очередного наступления маршал Жуков решил проверить положение на фронтовых дорогах. Накинув поверх маршальской формы солдатскую шинель, с потертой шапкой-ушанкой на голове и вещмешком за плечами, он выехал на прифронтовую дорогу и остался стоять один-одинешенек, опираясь на палку и разыгрывая роль раненого солдата.
Когда мимо проезжали легковые автомобили с офицерами, маршал каждый раз делал сигналы, тщетно прося помощи. Ни одна из машин не останавливалась. Зато все они были остановлены у следующего контрольно-пропускного пункта – КПП, имевшего на то особый приказ. Офицеры яростно ругались, досадуя на неожиданную задержку.
Вскоре на КПП прибыл и сам маршал в своей солдатской шинели.
«Какой идиот отдал приказ закрыть КПП?» – наседали офицеры на непреклонных часовых регулировщиков.
«Это я приказал» – спокойно заметил Жуков, по-прежнему опираясь на палочку.
«А ты кто такой?» – грубо огрызнулись офицеры.
«Кто я? Я – русский солдат!» – с тем же зловещим спокойствием произнёс маршал и, как будто случайно, расстегнул крючки на шинели. Излишне описывать ужас офицеров, увидевших под солдатской шинелью маршальский мундир и узнавших Командующего Фронтом.
«Отобрать у всех документы. Передать дело в Военный Трибунал» – скомандовал маршал своему подоспевшему адъютанту.
В своих позднейших мемуарах генерал Эйзенхауер, первый американский генерал-губернатор Германии, неоднократно высказывал свое удивление поразительной для американского главноначальствующего несамостоятельностью маршала Жукова в принятии решений во время их совместной работы.
По американским понятиям столь несамостоятельный военный губернатор Германии должен был бы быть смещён с должности, как не справляющийся со своими обязанностями.
По советским понятиям маршал Жуков был слишком самостоятелен и это было одной из причин, послуживших поводом к его последующему смещению с поста Главноначальствующего СВА.
Действительно, маршал Жуков, как это заметил генерал Эйзенхауэр, никогда не принимал решений на месте, не запросив предварительно Москву. Но его вина заключалась в том, что он, даже исправно выполняя все директивы Кремля, имел смелость высказывать собственное мнение по тем или иным вопросам.
Нередко он просил о пересмотре руководящих указаний, поступавших ему из Москвы, считая их преждевременными или нецелесообразными. Этого было для Кремля достаточно, чтобы заподозрить маршала в склонности к мятежу.
Когда в марте 1946 года маршал Жуков был отозван из Германии и потонул в сравнительной неизвестности на посту командующего одним из военных округов Сов. Союза, ещё раз наглядно показали себя методы кремлёвской диктатуры.
Маршал Жуков был слишком авторитетен и популярен в послевоенном СССР. Даже одного этого обстоятельства, безо всяких других поводов со стороны самого маршала, было достаточно, чтобы герой войны был убран с руководящего поста.
Кремль боится всякого сосредоточения слишком большой власти в руках человека, не являющегося членом кремлёвского Олимпа.
Преемник маршала Жукова на посту Главноначальствующего СВА, генерал армии Соколовский, вскоре после этого произведенный в маршалы, был более безопасен для спокойствия кремлёвских олимпийцев. До этого он являлся заместителем маршала Жукова в Германии, да и вся его предыдущая карьера протекала всегда в должностях заместителя.
Он был способным администратором и типичным исполнителем чужой воли, но не самостоятельным командующим. Это больше соответствовало послевоенной обстановке, когда критический период был преодолён и Политбюро снова решило покрепче взять бразды правления в свои руки.
Непосредственно к аппарату Главноначальствующего примыкает Управление Политсоветника. Политсоветник по сути дела является советским полпредом в Германии и его роль значительно превосходит функции только советника.
Он руководит проведением политической линии Кремля в Германии и одновременно контролирует все мероприятия Главноначальствующего. Политсоветник – непосредственный представитель Партии и исполняет обязанности политкомиссара при Главноначальствующем.
Когда во времена Лондонской и затем последующих конференций министров иностранных дел Молотов по пути останавливался в Берлине, он всегда имел первую встречу с Политсоветником и лишь затем, выслушав его доклад, принимал Главноначальствующего.
Если Главноначальствующий олицетворяет собой советское государство, то Политсоветник олицетворяет Партию. Соответственно этому и взаимоотношения между обоими. Первый является исполнителем воли второго.
Политуправление Штаба СВА, хотя и имеет сходное название с Управлением Политсоветника, но является самостоятельным учреждением. Если Управление Политсоветника осуществляет связь СВА вверх – с Москвой, то Политуправление осуществляет связь вниз, то есть политработу в пределах учреждений СВА в Германии и руководство всей политической жизнью Германии.
Здесь даются инструкции и принимаются отчёты парторгов, имеющихся в каждом отделе и Управлении СВА и являющихся политкомиссарами при начальнике каждого учреждения СВА. Хотя официально институт политкомиссаров уже несколько раз громогласно ликвидировался, он по-прежнему существует.
На сегодняшний день эти комиссары в Армии называются «заместителями командира по политчасти», в гражданских учреждениях – «парторгами». Смена вывески дела не меняет.
Политуправление руководит деятельностью политических партий советской зоны Германии. Отсюда исходят прямые инструкции вождям германских коммунистов Пику, Гротеволю и Ульбрихту, – тройке закладных, впряженных в колесницу СВА.
В обязанности Политуправления входит пропаганда и агитация советских идей. Этому служит «Дом Культуры Советского Союза», «Тэглихе Рундшау», Союзэкспортфильм. И как противовес этому – особый отдел цензуры печати, кино и радио.
Специальный отдел Политуправления занимается вопросами просвещения и политработы среди германской молодёжи. Все учебные планы и проекты учебников для германских школ составляются по указаниям Управления по Просвещению СВА, но все они предварительно должны быть представлены на рассмотрение и утверждение Политуправления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Будущее покажет необходимость для Запада более серьёзно заняться изучением советских проблем.
Работа в Контрольном Совете очень поучительна. Это несколько напоминает театр, где на сцене разыгрывается исторический спектакль. Я сижу в первом ряду партера и мне очень ясно виден грим актеров и слышно подсказывание суфлера.
С первых же заседаний во мне рассеивается мнение, свойственное большинству людей с улицы, что профессия дипломата это нечто лёгкое и беззаботное – белые груди смокингов, поднятые бокалы шампанского и вечерние туалеты дам общества. В действительности всё это выглядит совсем иначе. Это чертовски трудное, вернее нудное, занятие.
Здесь нужно обладать шкурой гиппопотама и чуткостью антилопы, нервами из манильского троса и выдержкой африканского охотника, которого печёт солнце, мучит жажда, кусают комары и который не может позволить себе неосторожное движение из боязни спугнуть дичь. Английская поговорка гласит, что высшее достижение хорошего тона – это скучать до смерти и при том не подавать вида.
Теперь генерал Шабалин даёт своим коллегам широкие возможности проверить эту истину. Приходится удивляться, с каким серьёзным видом серьёзные люди могут целыми часами и днями биться над неразрешимой проблемой, пока они убедятся, что она неразрешима.
При подборе дипломатов англичане руководствуются следующим принципом: самый неподходящий для дипломатической службы – это человек энергичный и неумный, мало подходящий – человек энергичный и умный, самый подходящий – человек умный и пассивный. Англичане предпочитают медлительность с конечным правильным решением и смертельно боятся опрометчивых решений, кончающихся ошибкой.
Для советских дипломатов это правило действительно в обратном порядке. Идеальный советский дипломат должен быть предельно энергичен и предельно глуп. Ум ему не нужен, т. к. все равно он сам не принимает никаких решений.
Энергия же это качество необходимое каждому коммивояжеру, независимо от того навязывает ли он людям лезвия для безопасных бритв или политику своих хозяев. Генерал Шабалин – наглядный пример этому.
Активная политика характерна для советских дипломатов. В чём-чём, а в пассивности упрекнуть Кремль нельзя.
Первые встречи в Контрольном Совете довольно показательны. Несмотря на моё личное довольно скептическое отношение к политике западных держав, – я учитываю национальный и государственный эгоизм каждой стороны, – мне приходится убедиться, что западные союзники стремятся к сотрудничеству с нами в деле послевоенного мира. Планы создания Организации Объединенных Наций свидётельствуют о воле западных демократий к миру во всем мире.
Внешне мы проявляем полную заинтересованность и готовность идти по этому пути. Но первые же практические мероприятия показывают обратное.
Готовность к сотрудничеству в деле мира – это только тактический маневр, в целях сохранения демократической маски, в целях выигрыша времени для реорганизации сил, в целях использования демократических трибун для саботажа мирового общественного мнения.
Мне приходится убедиться в этом печальном факте буквально на первых же заседаниях Контрольного Совета.
Иногда я пытаюсь успокоить себя тем, что Кремль на Потсдамской Конференции сумел захватить изрядный кусок европейского пирога и теперь нуждаётся в передышке, чтобы переварить добычу. Я пытаюсь стать на национально-эгоистическую точку зрения и оправдать этим политику Кремля. Но это слабое объяснение, вернее самообман.
Мне приходят в голову слова Анны Петровны, поразившие меня в Москве. Из них я мог понять, что Кремль имеет в виду активные действия советских вооружённых сил в послевоенный период. Казалось абсурдом думать о каких-то военных планах, когда только вчера закончилась чудовищная мировая бойня и весь мир судорожно тянется к миру.
Это казалось невероятным и неправдоподобным. О первых же заседаний Контрольного Совета стало ясно, во всяком случае, для меня, для не дипломата и не политика, – что Кремль не имеет ни малейшего желания сотрудничать с демократиями Запада. В свете этого факта слова Анны Петровны приобретают некоторую логику.
Представители демократий недоумевают, теряясь в догадках, чем можно объяснить столь странное поведение их восточного союзника? С таким же упорством, как средневековые алхимики искали формулу философского камня, они стараются найти модус вивенди в обращении с Кремлём.
Они ищут ключ к загадке в своеобразии души востока, поднимают пыль исторических фолиантов и не догадаются заглянуть в миллионные тиражи трудов Ленина и Сталина по вопросам теории и тактики.
Они слишком полагаются на роспуск Коминтерна. Им не знакома крылатая фраза, которой советские вожди оправдывают каждое свое отступление от генеральной линии: «Временное отступление вполне оправдано, когда оно необходимо для реорганизации и накопления сил для последующего наступления». Непреклонная «генеральная линия» при случае может извиваться как гадюка.
Я ввёл бы для западных дипломатов обязательное обучение основам Марксизма-Ленинизма. Тогда они чувствовали бы себя увереннее при встречах с советскими дипломатами. А пока Запад только недоуменно трясёт головой и отмахивается хвостом, как уважающая себя корова от назойливых мух.
Таковы внешние отношения союзников в первые месяцы работы Контрольного Совета. Они довольно знаменательны для понимания дальнейшей работы и судьбы этого высшего законодательного органа послевоенной Германии.
Глава 8. Главный штаб
1.
Пробыв несколько месяцев в Карлсхорсте, я довольно хорошо ознакомился со строением Главного Штаба Советской Военной Администрации в Германии. Работа в непосредственной близости к верхушкам командования СВА давала мне возможность заглянуть за кулисы механизма Главного Штаба.
Главноначальствующий СБА в Германии маршал Жуков одновременно совмещает пост Главнокомандующего Группой Советских Оккупационных Войск в Германии, сокращенно ГСОВ. Исходя из этого, он имеет вторую штаб-квартиру в Потсдаме, где расположен Главный Штаб ГСОВ.
Маршал Жуков пользуется заслуженным авторитетом, и его назначение на пост военного губернатора капитулировавшей Германии было вполне естественным. Это была заслуженная награда блестящему полководцу, сыгравшему в войне одну из главных ролей.
В том, что маршал Жуков популярен, сомневаться не приходится. Об этом свидётельствует масса рассказов о личности маршала и его отношении к солдатам. Вот один из них.
Однажды во время очередного наступления маршал Жуков решил проверить положение на фронтовых дорогах. Накинув поверх маршальской формы солдатскую шинель, с потертой шапкой-ушанкой на голове и вещмешком за плечами, он выехал на прифронтовую дорогу и остался стоять один-одинешенек, опираясь на палку и разыгрывая роль раненого солдата.
Когда мимо проезжали легковые автомобили с офицерами, маршал каждый раз делал сигналы, тщетно прося помощи. Ни одна из машин не останавливалась. Зато все они были остановлены у следующего контрольно-пропускного пункта – КПП, имевшего на то особый приказ. Офицеры яростно ругались, досадуя на неожиданную задержку.
Вскоре на КПП прибыл и сам маршал в своей солдатской шинели.
«Какой идиот отдал приказ закрыть КПП?» – наседали офицеры на непреклонных часовых регулировщиков.
«Это я приказал» – спокойно заметил Жуков, по-прежнему опираясь на палочку.
«А ты кто такой?» – грубо огрызнулись офицеры.
«Кто я? Я – русский солдат!» – с тем же зловещим спокойствием произнёс маршал и, как будто случайно, расстегнул крючки на шинели. Излишне описывать ужас офицеров, увидевших под солдатской шинелью маршальский мундир и узнавших Командующего Фронтом.
«Отобрать у всех документы. Передать дело в Военный Трибунал» – скомандовал маршал своему подоспевшему адъютанту.
В своих позднейших мемуарах генерал Эйзенхауер, первый американский генерал-губернатор Германии, неоднократно высказывал свое удивление поразительной для американского главноначальствующего несамостоятельностью маршала Жукова в принятии решений во время их совместной работы.
По американским понятиям столь несамостоятельный военный губернатор Германии должен был бы быть смещён с должности, как не справляющийся со своими обязанностями.
По советским понятиям маршал Жуков был слишком самостоятелен и это было одной из причин, послуживших поводом к его последующему смещению с поста Главноначальствующего СВА.
Действительно, маршал Жуков, как это заметил генерал Эйзенхауэр, никогда не принимал решений на месте, не запросив предварительно Москву. Но его вина заключалась в том, что он, даже исправно выполняя все директивы Кремля, имел смелость высказывать собственное мнение по тем или иным вопросам.
Нередко он просил о пересмотре руководящих указаний, поступавших ему из Москвы, считая их преждевременными или нецелесообразными. Этого было для Кремля достаточно, чтобы заподозрить маршала в склонности к мятежу.
Когда в марте 1946 года маршал Жуков был отозван из Германии и потонул в сравнительной неизвестности на посту командующего одним из военных округов Сов. Союза, ещё раз наглядно показали себя методы кремлёвской диктатуры.
Маршал Жуков был слишком авторитетен и популярен в послевоенном СССР. Даже одного этого обстоятельства, безо всяких других поводов со стороны самого маршала, было достаточно, чтобы герой войны был убран с руководящего поста.
Кремль боится всякого сосредоточения слишком большой власти в руках человека, не являющегося членом кремлёвского Олимпа.
Преемник маршала Жукова на посту Главноначальствующего СВА, генерал армии Соколовский, вскоре после этого произведенный в маршалы, был более безопасен для спокойствия кремлёвских олимпийцев. До этого он являлся заместителем маршала Жукова в Германии, да и вся его предыдущая карьера протекала всегда в должностях заместителя.
Он был способным администратором и типичным исполнителем чужой воли, но не самостоятельным командующим. Это больше соответствовало послевоенной обстановке, когда критический период был преодолён и Политбюро снова решило покрепче взять бразды правления в свои руки.
Непосредственно к аппарату Главноначальствующего примыкает Управление Политсоветника. Политсоветник по сути дела является советским полпредом в Германии и его роль значительно превосходит функции только советника.
Он руководит проведением политической линии Кремля в Германии и одновременно контролирует все мероприятия Главноначальствующего. Политсоветник – непосредственный представитель Партии и исполняет обязанности политкомиссара при Главноначальствующем.
Когда во времена Лондонской и затем последующих конференций министров иностранных дел Молотов по пути останавливался в Берлине, он всегда имел первую встречу с Политсоветником и лишь затем, выслушав его доклад, принимал Главноначальствующего.
Если Главноначальствующий олицетворяет собой советское государство, то Политсоветник олицетворяет Партию. Соответственно этому и взаимоотношения между обоими. Первый является исполнителем воли второго.
Политуправление Штаба СВА, хотя и имеет сходное название с Управлением Политсоветника, но является самостоятельным учреждением. Если Управление Политсоветника осуществляет связь СВА вверх – с Москвой, то Политуправление осуществляет связь вниз, то есть политработу в пределах учреждений СВА в Германии и руководство всей политической жизнью Германии.
Здесь даются инструкции и принимаются отчёты парторгов, имеющихся в каждом отделе и Управлении СВА и являющихся политкомиссарами при начальнике каждого учреждения СВА. Хотя официально институт политкомиссаров уже несколько раз громогласно ликвидировался, он по-прежнему существует.
На сегодняшний день эти комиссары в Армии называются «заместителями командира по политчасти», в гражданских учреждениях – «парторгами». Смена вывески дела не меняет.
Политуправление руководит деятельностью политических партий советской зоны Германии. Отсюда исходят прямые инструкции вождям германских коммунистов Пику, Гротеволю и Ульбрихту, – тройке закладных, впряженных в колесницу СВА.
В обязанности Политуправления входит пропаганда и агитация советских идей. Этому служит «Дом Культуры Советского Союза», «Тэглихе Рундшау», Союзэкспортфильм. И как противовес этому – особый отдел цензуры печати, кино и радио.
Специальный отдел Политуправления занимается вопросами просвещения и политработы среди германской молодёжи. Все учебные планы и проекты учебников для германских школ составляются по указаниям Управления по Просвещению СВА, но все они предварительно должны быть представлены на рассмотрение и утверждение Политуправления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90