Ты уже ведь узнал, что хотел? – вдруг спросил Кече. Рон, прищурившись, посмотрел на него. Да, многие бы так и поступили. Это единственное безопасное решение. Хотя этика твен и провозглашала недопустимость необратимых поступков (а убийство являлось таковым), простая логика требовала уничтожить свидетеля, которого могли поймать и допросить. А уж проникать в мозги эти парни умеют.
Эдор бы, не колеблясь, заколол пленника (твен редко убивали сами, но не мешали союзникам поступать так, как им заблагорассудится). Но Рон родился ротеном, а в Ротонне даже смертная казнь не существовала, да и простая справедливость не позволяла Рону поднять руку на абсолютно невиновного человека, несчастье которого состояло в том, что именно его маг утащил с поля. Но что же делать? Выхода Рон не видел. Он как-то не думал об этом раньше.
Из леса раздался громкий лай, и на поляну мощными прыжками выскочил серый зверь.
– Собака! Патруль! – воскликнул Кече, вскакивая на ноги. Однако, панике он не поддался, и воскликнул это шепотом. Рон знал, что легче выпить ручей, чем заставить животное выполнять сложные действия по внушению. Его мозг слишком невосприимчив, и даже в Мэгиене дрессировщики действовали через рефлексы и инстинкты. Скорее всего, пес натаскан на очень простой сценарий, и его можно будет сбить с толку, не дав хозяину что-нубудь заподозрить. Рон уповал только на это, когда «схватил» серого в ментальные тиски. Он выплеснул всю свою энергию, удерживая собаку от лая, и, ласково поглаживая, постепенно успокоил ее.
– А теперь беги к хозяину, хороший мальчик, не обращай на нас внимания. Мы тебе неинтересны, – уговаривал Рон полудикое животное, волка с небольшой примесью собачьей крови. Зверь вырвался из рук и убежал в лес.
Кече, шепча ругательства, затаптывал костер. Рон поглядел на него, и ему в голову пришло простое и очевидное решение, настолько очевидное, что Рон радостно рассмеялся.
– Нет, я не убью тебя, старина. Но ты должен мне довериться. Я переправлю тебя к одному моему другу, ко мне на родину. Я уверен – там тебе понравится, и примут тебя с радостью, когда я расскажу, кто ты. Хочешь жить в другой стране?
– Хочу. И… я доверяю тебе. Ты бы не церемонился так долго, если бы хотел меня убить. Потом, я понимаю, что другого выхода у тебя нет. А ты сам что будешь делать?
– Мне надо уходить отсюда. Сам видишь, какие дела.
Угольки костра еще не остыли, когда Рон ушел в ночь.
Глава 9
3-6 июня 968 г. п. и. Форт Вильне, Ротонна
Империя Каватлон.
– А здесь отличная кухня! – заметил Руджен, наблюдая, как Льрка моет посуду в умывальнике перед домом.
– А как же! Грибы – наше коронное блюдо.
– И хозяйка замечательная…
– Бросьте! Мама готовит лучше. Она любит этим заниматься. А я больше люблю их собирать.
– Вы вчера посушили почти весь наш улов. – сказал Руджен, вспоминая восхитительно-длинный вечер у камина, когда они с Льркой сидели рядом и он не уставал наблюдать за ловкими, длинными пальцами девушки, нанизывавшими свежие грибы на нитку.
– Да уж, есть у нас в доме любитель сушеных грибов. Тайком уничтожает все наши запасы. Как белка.
– Риллень? – усмехнулся волшебник.
– Кто же еще? Поедает их прямо в сушеном виде.
– Но они же грязные! – ужаснулся Руджен.
– Не такие уж и грязные! – рассмеялась девушка. – Мы ведь срезаем верхний слой. Во всяком случае, если уж на то пошло, они куда чище тех ягод с куста, что Вы едите сейчас.
Руджен недоверчиво заглянул в кружку с малиной, и его рука, уже было потянувшаяся за очередной ягодой, дрогнула.
– Да Вы ешьте, не бойтесь! Только будьте осторожны, там иногда попадаются червяки.
Руджен подавился.
– Впрочем, с мясом даже сытнее, – как ни в чем не бывало, продолжала девушка. – Кому как нравится.
Руджен бросил уничтожающий взгляд на юную отравительницу и с мрачной решимостью отправил в рот целую горсть малины. Девушка закончила мыть посуду и присела рядом с Рудженом.
– Да-а, сколько помню Рона, он всегда был гурманом. И не удивительно. – продолжил разговор волшебник.
– Забавно! Я знала Роне первую половину жизни, а Вы – вторую.
– Не совсем так. Я встретил его, когда он уже был учеником в цехе художников. И уже в первую нашу встречу понял, что он куда способнее меня.
– Умный в одном – простофиля в другом. Так у нас говорят. Почему Вы не хотите рассказать мне, как помогли ему бежать?
– Поймите, в этом нет моей заслуги. Я не хотел участвовать в этой затее и согласился только ради Рона. Слишком уж все было … жутко. И он сам должен рассказать, если захочет, вернее, если сможет.
– Что же он сделал? Кого-нибудь убил?
– Можно сказать и так. Но никто не пострадал, кроме него самого.
– И Вас.
– И меня. Я только наблюдал, но мне хватило. Кажется, Рону тоже было очень не по себе. Я не стал любить его меньше, но, вспоминая происшедшее, покрываюсь холодным потом. Раз он смог…
– Но что же могло случиться плохого, раз никто не пострадал?
– От кашмаров, которые снятся человеку тоже страдает только он сам.
– Но сон остается сном. Беседу прервала шляпка от мухомора, шлепнувшаяся прямо между Рудженом и Льоркой. Они подняли головы. На дереве, в нескольких ярдах от них, сидел Риллень.
– Ах ты, маленькое чудовище! Нет, я тебе задам! – закричала Льорка, вскакивая на ноги. Она подбежала к дереву так, что Рилленю было не спуститься. Руджен, делая страшные рожи и приложив палец к губам, снял малыша с дерева. Тот немедленно дал деру, и Льорка успела лишь запустить ему вдогонку сосновой шишкой. Руджен, с улыбкой глядя на удаляющуюся маленькую копию друга, сказал:
– Где-то сейчас Рон? Прячется, небось!
* * *
А Рон отнюдь не прятался. Скажем больше – было бы странно, если бы он начал вдруг прятаться или вообще проявлять какую-либо инициативу.
Рон был безмозглым. Так, по крайней мере думал надсмотрщик.
Юный маг сидел у костра среди других безмозглых и отдыхал. Целый день, лишь с несколькими привалами, они шли по палящему солнцу. Рон заметил отряд три дня назад утром и, недолго думая, присоединился к нему. В отряде было около сорока зомби, не имевших никаких опознавательных знаков, и трое сопровождающих – воинов, один из которых был офицером. Все сопровождающие были хленгами.
Прошлой ночью они остановились в какой-то деревне, где им на дорогу дали мешки с провизией. Рон, до этого воровавший еду у своих товарищей по несчастью, благо они возразить не могли, теперь без зазрения совести, распределил свой груз по их мешкам. Он и так с трудом мог тягаться с этими людьми, выносливыми, как мулы. В его мешке по-прежнему не было ничего, кроме магических принадлежностей, смены одежды и зубной щетки. Рон не хотел связываться с Мэгиеной. Возможно, патруль наткнулся на них по чистой случайности. Возможно. Но Рон с Мэйдоном, посовещавшись, решили больше не применять магию для связи, оставив ее на самый крайний случай. Даже простой маг мог легко обнаружить коллегу, если тот пытался что-нибудь передавать, что же говорить о каватсах, о мощи которых пока ничего не было током известно. Правда, Мэйдон считал, что просто наблюдающего мага засечь невозможно, И Ронис был с ним согласен. Но с другой стороны, кто знает? Если их враги могли в десять раз усилить передачу мысли, то что мешает им уловить и то ничтожное изменение ментальной энергии, если оно все-таки существует, которое происходит при наблюдении? Вот почему Руджен и Льорка не знали, что происходит с юным шпионом.
Зомби постепенно засыпали. Двое воинов тоже уснули, бодрствовал только часовой. Рядом с ним на вещмешке лежала серая прямоугольная коробочка с овальным углублением и двумя кнопками. Рон, прикрыв глаза ресницами, устремил свой взгляд на нее. Он уже давно отметил, что всегда, когда слышится мысленная команда, один из охранников прикладывает эту коробочку ко лбу. Похоже было, что именно в ней заключалась вся сила хленгов. Рон смотрел на нее с вожделением, но украсть не решался. Он и так был уверен в ее назначении, и единственное, что можно было сделать с ней полезного – это передать ее в Мэгиену для исследований. Но для этого придется воспользоваться связью и допустить неоправданный риск. Причем, скорее всего, получив коробочку, ученые Мэгиены все равно ничего не поймут. Ведь физическая структура – это еще не все, на предмете может лежать заговор. И его так же нельзя понять, разобрав коробочку на составные части, как невозможно, разбив голову человеку, узнать его мысли.
Ну, да ладно. Это не к спеху. В армии наверняка много хленгов и много коробочек. А то, что они направляются в армию, Рон не сомневался. Куда еще можно вести кучу безмозглых в военное время под охраной офицера? Мысли Рона перекинулись в другую сторону. Как можно динамично управлять такой кучей безмозглых? Приказ конкретному зомби превращался в целую процедуру. Хленги не употребляли имен, а добивались идентификации, передавая: "Если ты – тот, на кого я указываю пальцем, то сделай… " Рона очень интересовало, изменится ли этот порядок, когда они придут туда, куда направляются.
* * *
Путешествие закончилось неожиданно быстро.
Оказывается, оставался всего один двухчасовой переход, и они преодолели его еще до наступления жары. Дорога закончилась в громадном лагере. Его частично окружал лес и этот военный городок возник перед путниками внезапно. Похоже, когда-то здесь было поселение, а сейчас среди развалин, везде, где только можно, белели палатки. На свободных местах ничего не росло, кроме пожелтевшей травы, а земля была плотно утрамбована ногами сотен солдат. Было и несколько целых зданий, недавно построенных. В качестве строительного материала использовали белый и желто-серый камень. От старых построек сохранились только части стен, фундаменты и, кое-где арки. Да еще камни, которыми была вымощена главная улица бывшей деревни или поселка. На полуразвалившихся стенах когда-то были фрески, но ни одной целой картины не уцелело.
Зомби загнали в барак на краю лагеря и велели сидеть там, выходя только в лес по нужде. Всем раздали оранжевые повязки, приказав надеть их на левую руку и не снимать. После сытного, но невкусного завтрака Рон отправился смотреть диспозицию.
На одной стороне лагеря размещались деревянные бараки безмозглых. В середине стояли огромные палатки из грязно-серой ткани на десять-пятнадцать человек. На другом конце были палатки поменьше, белые. Ближе к лесу, в третьей стороне, но все же не с самого краю, стояли описанные выше здания, где, видимо жило начальство. Здания попроще, каменные и кирпичные, предназначались для хозяйственных нужд. Лагерь был большой и хорошо обустроенный.
По пути Рону попалось много безмозглых, но ни у одного из них на руке не было повязки. «Э-э, – подумал Рон, – выделяться нехорошо. Наверное, повязками метят новичков. Но что же с ними делают дальше? Увидим!» Зайдя за палатку, где его никто не видел, Рон быстро снял повязку и сунул ее за пояс.
В лагере на зомби обращали внимания не больше, чем на мулов или лошадей. Даже еще меньше. «Однако, быть невидимкой весьма удобно!» – рассуждал Рон. Слоняясь между палаток, он подслушивал и наблюдал. Согласно его наблюдениям, в лагере были две касты. Первая, немногим большая, чем вторая, состояла из кадровых военных. Они одевались богаче, держались свободнее и имели лучшее оружие. Остальные были рекрутами, в основном, из йомов. Возможно, воины и не имели права отдавать приказания робким необученным рекрутам, но делали это, не стесняясь. За неповиновение смельчака ждала жестокая расправа, и жалобу было не подать.
Воины, не стоявшие на часах (а к охране лагеря допускались только профессионалы) тренировались или играли в кости. Оружие у них было очень разнообразным – небольшой щит, меч, кинжал, лук, копье. Доспехи, кроме кольчуги, включали поножи и стальной шлем.
У рекрутов не было ничего, кроме меча и копья или дротиков, а щит и шлем были кожаными, на металлических каркасах. Бедняг постоянно гоняли по солнцу в полной амуниции, но без обуви. Часто при этом их заставляли держать что-нибудь тяжелое над головой. Непривычные фермеры, порой, падали от утомления под громкий смех развалившихся в теньке профи. Рон от всего сердца им посочувствовал.
Кое-где собирались кружки отдыхавших рекрутов. Рон, по понятным причинам, не мог к ним присоединиться. «Надо бы мне приодеться. Набедренной повязки здесь явно мало.» И действительно, неплохо было бы достать хотя бы одежду йомов (когда на них не было панциря, они одевали длинную, до колен, рубаху и подпоясывались широкой полосой ткани). Воины, побогаче, носили хитон или бриджи с рубашкой.
Насколько понял Рон, чтобы стать кадровым военным, нужно было для начала купить себе оружие. Это стоило недешево, поэтому среди профессионалов преобладали младшие сыновья кава или кавари или просто обедневшие представители этих сословий. Профессионалы жили на жалование, а стоимость их содержания и замены оружия вычиталась из него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Эдор бы, не колеблясь, заколол пленника (твен редко убивали сами, но не мешали союзникам поступать так, как им заблагорассудится). Но Рон родился ротеном, а в Ротонне даже смертная казнь не существовала, да и простая справедливость не позволяла Рону поднять руку на абсолютно невиновного человека, несчастье которого состояло в том, что именно его маг утащил с поля. Но что же делать? Выхода Рон не видел. Он как-то не думал об этом раньше.
Из леса раздался громкий лай, и на поляну мощными прыжками выскочил серый зверь.
– Собака! Патруль! – воскликнул Кече, вскакивая на ноги. Однако, панике он не поддался, и воскликнул это шепотом. Рон знал, что легче выпить ручей, чем заставить животное выполнять сложные действия по внушению. Его мозг слишком невосприимчив, и даже в Мэгиене дрессировщики действовали через рефлексы и инстинкты. Скорее всего, пес натаскан на очень простой сценарий, и его можно будет сбить с толку, не дав хозяину что-нубудь заподозрить. Рон уповал только на это, когда «схватил» серого в ментальные тиски. Он выплеснул всю свою энергию, удерживая собаку от лая, и, ласково поглаживая, постепенно успокоил ее.
– А теперь беги к хозяину, хороший мальчик, не обращай на нас внимания. Мы тебе неинтересны, – уговаривал Рон полудикое животное, волка с небольшой примесью собачьей крови. Зверь вырвался из рук и убежал в лес.
Кече, шепча ругательства, затаптывал костер. Рон поглядел на него, и ему в голову пришло простое и очевидное решение, настолько очевидное, что Рон радостно рассмеялся.
– Нет, я не убью тебя, старина. Но ты должен мне довериться. Я переправлю тебя к одному моему другу, ко мне на родину. Я уверен – там тебе понравится, и примут тебя с радостью, когда я расскажу, кто ты. Хочешь жить в другой стране?
– Хочу. И… я доверяю тебе. Ты бы не церемонился так долго, если бы хотел меня убить. Потом, я понимаю, что другого выхода у тебя нет. А ты сам что будешь делать?
– Мне надо уходить отсюда. Сам видишь, какие дела.
Угольки костра еще не остыли, когда Рон ушел в ночь.
Глава 9
3-6 июня 968 г. п. и. Форт Вильне, Ротонна
Империя Каватлон.
– А здесь отличная кухня! – заметил Руджен, наблюдая, как Льрка моет посуду в умывальнике перед домом.
– А как же! Грибы – наше коронное блюдо.
– И хозяйка замечательная…
– Бросьте! Мама готовит лучше. Она любит этим заниматься. А я больше люблю их собирать.
– Вы вчера посушили почти весь наш улов. – сказал Руджен, вспоминая восхитительно-длинный вечер у камина, когда они с Льркой сидели рядом и он не уставал наблюдать за ловкими, длинными пальцами девушки, нанизывавшими свежие грибы на нитку.
– Да уж, есть у нас в доме любитель сушеных грибов. Тайком уничтожает все наши запасы. Как белка.
– Риллень? – усмехнулся волшебник.
– Кто же еще? Поедает их прямо в сушеном виде.
– Но они же грязные! – ужаснулся Руджен.
– Не такие уж и грязные! – рассмеялась девушка. – Мы ведь срезаем верхний слой. Во всяком случае, если уж на то пошло, они куда чище тех ягод с куста, что Вы едите сейчас.
Руджен недоверчиво заглянул в кружку с малиной, и его рука, уже было потянувшаяся за очередной ягодой, дрогнула.
– Да Вы ешьте, не бойтесь! Только будьте осторожны, там иногда попадаются червяки.
Руджен подавился.
– Впрочем, с мясом даже сытнее, – как ни в чем не бывало, продолжала девушка. – Кому как нравится.
Руджен бросил уничтожающий взгляд на юную отравительницу и с мрачной решимостью отправил в рот целую горсть малины. Девушка закончила мыть посуду и присела рядом с Рудженом.
– Да-а, сколько помню Рона, он всегда был гурманом. И не удивительно. – продолжил разговор волшебник.
– Забавно! Я знала Роне первую половину жизни, а Вы – вторую.
– Не совсем так. Я встретил его, когда он уже был учеником в цехе художников. И уже в первую нашу встречу понял, что он куда способнее меня.
– Умный в одном – простофиля в другом. Так у нас говорят. Почему Вы не хотите рассказать мне, как помогли ему бежать?
– Поймите, в этом нет моей заслуги. Я не хотел участвовать в этой затее и согласился только ради Рона. Слишком уж все было … жутко. И он сам должен рассказать, если захочет, вернее, если сможет.
– Что же он сделал? Кого-нибудь убил?
– Можно сказать и так. Но никто не пострадал, кроме него самого.
– И Вас.
– И меня. Я только наблюдал, но мне хватило. Кажется, Рону тоже было очень не по себе. Я не стал любить его меньше, но, вспоминая происшедшее, покрываюсь холодным потом. Раз он смог…
– Но что же могло случиться плохого, раз никто не пострадал?
– От кашмаров, которые снятся человеку тоже страдает только он сам.
– Но сон остается сном. Беседу прервала шляпка от мухомора, шлепнувшаяся прямо между Рудженом и Льоркой. Они подняли головы. На дереве, в нескольких ярдах от них, сидел Риллень.
– Ах ты, маленькое чудовище! Нет, я тебе задам! – закричала Льорка, вскакивая на ноги. Она подбежала к дереву так, что Рилленю было не спуститься. Руджен, делая страшные рожи и приложив палец к губам, снял малыша с дерева. Тот немедленно дал деру, и Льорка успела лишь запустить ему вдогонку сосновой шишкой. Руджен, с улыбкой глядя на удаляющуюся маленькую копию друга, сказал:
– Где-то сейчас Рон? Прячется, небось!
* * *
А Рон отнюдь не прятался. Скажем больше – было бы странно, если бы он начал вдруг прятаться или вообще проявлять какую-либо инициативу.
Рон был безмозглым. Так, по крайней мере думал надсмотрщик.
Юный маг сидел у костра среди других безмозглых и отдыхал. Целый день, лишь с несколькими привалами, они шли по палящему солнцу. Рон заметил отряд три дня назад утром и, недолго думая, присоединился к нему. В отряде было около сорока зомби, не имевших никаких опознавательных знаков, и трое сопровождающих – воинов, один из которых был офицером. Все сопровождающие были хленгами.
Прошлой ночью они остановились в какой-то деревне, где им на дорогу дали мешки с провизией. Рон, до этого воровавший еду у своих товарищей по несчастью, благо они возразить не могли, теперь без зазрения совести, распределил свой груз по их мешкам. Он и так с трудом мог тягаться с этими людьми, выносливыми, как мулы. В его мешке по-прежнему не было ничего, кроме магических принадлежностей, смены одежды и зубной щетки. Рон не хотел связываться с Мэгиеной. Возможно, патруль наткнулся на них по чистой случайности. Возможно. Но Рон с Мэйдоном, посовещавшись, решили больше не применять магию для связи, оставив ее на самый крайний случай. Даже простой маг мог легко обнаружить коллегу, если тот пытался что-нибудь передавать, что же говорить о каватсах, о мощи которых пока ничего не было током известно. Правда, Мэйдон считал, что просто наблюдающего мага засечь невозможно, И Ронис был с ним согласен. Но с другой стороны, кто знает? Если их враги могли в десять раз усилить передачу мысли, то что мешает им уловить и то ничтожное изменение ментальной энергии, если оно все-таки существует, которое происходит при наблюдении? Вот почему Руджен и Льорка не знали, что происходит с юным шпионом.
Зомби постепенно засыпали. Двое воинов тоже уснули, бодрствовал только часовой. Рядом с ним на вещмешке лежала серая прямоугольная коробочка с овальным углублением и двумя кнопками. Рон, прикрыв глаза ресницами, устремил свой взгляд на нее. Он уже давно отметил, что всегда, когда слышится мысленная команда, один из охранников прикладывает эту коробочку ко лбу. Похоже было, что именно в ней заключалась вся сила хленгов. Рон смотрел на нее с вожделением, но украсть не решался. Он и так был уверен в ее назначении, и единственное, что можно было сделать с ней полезного – это передать ее в Мэгиену для исследований. Но для этого придется воспользоваться связью и допустить неоправданный риск. Причем, скорее всего, получив коробочку, ученые Мэгиены все равно ничего не поймут. Ведь физическая структура – это еще не все, на предмете может лежать заговор. И его так же нельзя понять, разобрав коробочку на составные части, как невозможно, разбив голову человеку, узнать его мысли.
Ну, да ладно. Это не к спеху. В армии наверняка много хленгов и много коробочек. А то, что они направляются в армию, Рон не сомневался. Куда еще можно вести кучу безмозглых в военное время под охраной офицера? Мысли Рона перекинулись в другую сторону. Как можно динамично управлять такой кучей безмозглых? Приказ конкретному зомби превращался в целую процедуру. Хленги не употребляли имен, а добивались идентификации, передавая: "Если ты – тот, на кого я указываю пальцем, то сделай… " Рона очень интересовало, изменится ли этот порядок, когда они придут туда, куда направляются.
* * *
Путешествие закончилось неожиданно быстро.
Оказывается, оставался всего один двухчасовой переход, и они преодолели его еще до наступления жары. Дорога закончилась в громадном лагере. Его частично окружал лес и этот военный городок возник перед путниками внезапно. Похоже, когда-то здесь было поселение, а сейчас среди развалин, везде, где только можно, белели палатки. На свободных местах ничего не росло, кроме пожелтевшей травы, а земля была плотно утрамбована ногами сотен солдат. Было и несколько целых зданий, недавно построенных. В качестве строительного материала использовали белый и желто-серый камень. От старых построек сохранились только части стен, фундаменты и, кое-где арки. Да еще камни, которыми была вымощена главная улица бывшей деревни или поселка. На полуразвалившихся стенах когда-то были фрески, но ни одной целой картины не уцелело.
Зомби загнали в барак на краю лагеря и велели сидеть там, выходя только в лес по нужде. Всем раздали оранжевые повязки, приказав надеть их на левую руку и не снимать. После сытного, но невкусного завтрака Рон отправился смотреть диспозицию.
На одной стороне лагеря размещались деревянные бараки безмозглых. В середине стояли огромные палатки из грязно-серой ткани на десять-пятнадцать человек. На другом конце были палатки поменьше, белые. Ближе к лесу, в третьей стороне, но все же не с самого краю, стояли описанные выше здания, где, видимо жило начальство. Здания попроще, каменные и кирпичные, предназначались для хозяйственных нужд. Лагерь был большой и хорошо обустроенный.
По пути Рону попалось много безмозглых, но ни у одного из них на руке не было повязки. «Э-э, – подумал Рон, – выделяться нехорошо. Наверное, повязками метят новичков. Но что же с ними делают дальше? Увидим!» Зайдя за палатку, где его никто не видел, Рон быстро снял повязку и сунул ее за пояс.
В лагере на зомби обращали внимания не больше, чем на мулов или лошадей. Даже еще меньше. «Однако, быть невидимкой весьма удобно!» – рассуждал Рон. Слоняясь между палаток, он подслушивал и наблюдал. Согласно его наблюдениям, в лагере были две касты. Первая, немногим большая, чем вторая, состояла из кадровых военных. Они одевались богаче, держались свободнее и имели лучшее оружие. Остальные были рекрутами, в основном, из йомов. Возможно, воины и не имели права отдавать приказания робким необученным рекрутам, но делали это, не стесняясь. За неповиновение смельчака ждала жестокая расправа, и жалобу было не подать.
Воины, не стоявшие на часах (а к охране лагеря допускались только профессионалы) тренировались или играли в кости. Оружие у них было очень разнообразным – небольшой щит, меч, кинжал, лук, копье. Доспехи, кроме кольчуги, включали поножи и стальной шлем.
У рекрутов не было ничего, кроме меча и копья или дротиков, а щит и шлем были кожаными, на металлических каркасах. Бедняг постоянно гоняли по солнцу в полной амуниции, но без обуви. Часто при этом их заставляли держать что-нибудь тяжелое над головой. Непривычные фермеры, порой, падали от утомления под громкий смех развалившихся в теньке профи. Рон от всего сердца им посочувствовал.
Кое-где собирались кружки отдыхавших рекрутов. Рон, по понятным причинам, не мог к ним присоединиться. «Надо бы мне приодеться. Набедренной повязки здесь явно мало.» И действительно, неплохо было бы достать хотя бы одежду йомов (когда на них не было панциря, они одевали длинную, до колен, рубаху и подпоясывались широкой полосой ткани). Воины, побогаче, носили хитон или бриджи с рубашкой.
Насколько понял Рон, чтобы стать кадровым военным, нужно было для начала купить себе оружие. Это стоило недешево, поэтому среди профессионалов преобладали младшие сыновья кава или кавари или просто обедневшие представители этих сословий. Профессионалы жили на жалование, а стоимость их содержания и замены оружия вычиталась из него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46