Может эффект и будет, но наверняка не сразу.
– Послушай! – Руджен неожиданно встрепенулся. – Если вы сможете диктовать условия, может стоит заключить союз? Как Элдарон? А?
Рон посерьезнел.
– Это было бы лучше всего, – произнес он медленно. – Но вот какая штука. Мне кажется, что твен не слишком к этому стремятся, иначе не стали бы насаждать секретность, а трубили бы об этом на каждом углу. По-моему, Элдарона им за глаза хватило. Но это ладно, преодолимо. Но что же будет, когда твен нашими руками или руками эдоров захватят полисы и племена? Ротонна и Элдарон окажутся в центре их сферы влияния. Долго ли они позволят оставаться им свободными, идти своим путем? Всем известно, какие чувства твен испытывают к эдорам!
– Да. – грустно подтвердил Руджен. – Твен изгнали за то, что они были непохожи на других, и очень скоро в мире не останется непохожих на них.
– Но в этом случае, хотя бы, жители Ротонны и Элдарона не будут рабами, – мрачно подытожил Рон.
– Но если кроме законов ничего не изменится, ассимиляции так и не произойдет! Интересно, что все-таки твен собираются с этим делать?
– Вообще говоря, ты не прав. Число эдоров, живущих по-старому уменьшается из года в год, хоть и очень медленно.
– Слишком медленно!
– Что же касается моего народа…
– Если твои родичи похожи на тебя, – улыбнулся Руджен, – то они не так тупы и упямы, как жители Элдарона.
– На самом деле для ассимиляции достаточно семьи перебросить на материк, а детей отдать в полуинтернаты. Эдоры ничего не смогут сделать.
– Ладно, это далекое будущее. Итак, ваши первые действия – завладеть точками перемещения. Но для этого тебе надо попасть в Ротонну к сроку. Кстати, тебе не приходило в голову, что Талебрант может ошибаться?
– Приходило. Мне даже приходило в голову, что он может лгать. В Толлите в то время не было никого, кто мог бы мне помочь, и я бросился через зал связи в Аулэйнос. Там я договорился с одним моим близким другом. Он капитан небольшого торгового судна. Я сказал ему, что еду с тайной миссией, и мне нужен корабль. Он должен подняться по Эйнари до Толлита, а затем спуститься по Эйну, где я к нему присоединюсь. Он – надежный друг и ни о чем не расспрашивал. Может, чувствовал, что придется выбирать между лояльностью и дружбой. Я обещал ему попутный ветер, да еще немало заплатил – корабль полетит, как стрела, и до независимых островов доберемся за четыре ладони. После разговора с Пеком я заходил под разными предлогами на другие корабли, на случай, если за мной следят.
– Но они могли прочесть по губам твой разговор с другом!
– Я отвел взгляд.
Руджен замер и «прислушался».
– Да ты и сейчас! – возмущенно начал он.
– Верно!
– Но это же подозрительно!
– А я и так весь подозрительный. Мне важно, чтобы они ничего не узнали, кроме того, что подозрительнее меня мага в Аулэйносе нет. Арестовать меня они пока не могут, а через несколько часов уже будет поздно.
– Что ты имеешь в виду?
– Погоди, узнаешь. Так вот. После этой возни я выехал из столицы и пешком вернулся назад. Мне хотелось узнать точный срок. Я пошел и потребовал ответа у кристалла равновесия.
– Что?! – Руджен вскочил.
– Какая наглость! А, Руджен?
– Ты заходил в зал совета?
– Нет, конечно. Я еще жить хочу. Я спросил так.
– Но он не должен был тебе отвечать!
– Когда на мне королевский перстень?
Руджен открыл рот и так глубоко вздохнул, что чуть не закашлялся. Его напряженный взгляд не отрывался от лица Рона.
– Я всего лишь зашел в комнату Эмрио и взял кольцо, слегка усыпив при этом стражника. Я даже обличья не менял, там слишком много магов, и это опасно. Но они ничего не заподозрили. Ведь не могут же все они состоять в маленьком заговоре Талебранта! Я еще в детстве предупреждал Эмрио, что его служба безопасности не может тягаться с враждебными магами.
– Да, такой наглости… конечно никто ожидать не мог. И что ты узнал?
– Что срок не через три месяца, как говорил этот душка, а через два. Я ожидал худшего.
– Что же ты заодно не узнал все точки? – Руджен уже, похоже, оправился от потрясения.
– У было мало времени, и я не хотел рисковать понапрасну. Хотя искушение было велико. А здорово я это провернул! – Рон опять рассмеялся, довольный, как мальчишка, укравший на базаре яблоко.
– Значит, за тобой все-таки следят, и разговор с Талебрантом – провокация?
– Да, но я жутко умный. Бьюсь об заклад, мы их перехитрим.
– Очень хорошо. Чего же ты ждешь от меня?
– Тут начинается вторая часть разговора, чисто теоретическая. – Рон уселся на ручку кресла и, опираясь на стол, закинул ногу на ногу. – Задумывался ли ты когда-нибудь о том, что такое душа?
Убедившись, что Рон вполне серьезен, Руджен ответил, немного поразмыслив:
– Странный вопрос. Все равно, что спрашивать, что такое мысль.
– П-фф, не совсем. Скажем так: как душа соотносится с телом?
– Не знаю, наверное, витает где-то неподалеку, – попытался сострить Руджен.
– Я полагаю, что души расположены где-то в одном месте, хотя вряд ли корректно говорить, что душа где-то расположена, и воздействуют на материю. Ведь, если задуматься, то мы колдуем отнюдь не мозгом. Он нам, скорее, мешает.
– Почему ты так решил?
– Любой целитель знает, что мозг – это много клеток, связанных через нервную систему с частями нашего тела, но никак не связанных, скажем, со столом. И вряд ли электромагнитное поле мозга, даже очень сильное способно поднять стол, да еще двигать его туда-сюда. Нам в школе подробно объясняли, что происходит, когда мы движем частицы и поля, но не говорили, как мы это делаем. Я полагаю, что именно наша душа воздействует на вещество, из которого сделан стол. У нормального человека душа может воздействовать только на одно вещество. Угадай, какое? – Руджен молчал. – Правильно, на вещество его мозга. В сущности, когда мы колдуем, наша душа отвлекается от мозга и «вселяется» в стол. И чем легче ей оторваться от мозга, тем сильнее маг.
– Я не совсем понимаю, к чему ты ведешь, ну да ладно.
– Это все, конечно, чисто теоретические изыскания, но из них можно сделать некоторые практические выводы. Кстати, как ты думаешь, почему после смерти люди почти ничего не помнят?
– Вот уж не знаю!
– А я тебе скажу. Большая часть примитивной, ненужной информации, то есть 90 % содержимого памяти, хранится в мозгу. И только самые важные знания и самые сильные впечатления хранятся в душе. Вот, кстати, почему люди не вспоминают ни страсть, ни привязанность, а только самую сильную и искреннюю любовь. Первое – это ощущение тела, а второе – мозга. Произведение творца – художника, или музыканта, запоминается, если он вложил в него кусочек души. Тех, кто это делает слишком часто, называют гениями. Но злоупотреблять этим, скорее всего, нельзя. Вот почему, наверное, такие люди рано умирают. – Рон помолчал и продолжил другим тоном:
– Теперь перейдем к новому вопросу. Кто может иметь душу?
– Я бы сказал, что человек, но ты, верно, опять меня разочаруешь.
– Ты прав, разочарую. Душа есть у животных и, я полагаю, у некоторых комплексов растений.
– Ты это тоже вывел из своей теории?
– Нет, на этой стадии я перешел от рассуждений к опытам.
– Как?! Наш ленивый мальчик еще способен проводить опыты?
– Вот так всегда! Гениев всегда гнали!
– По твоей теории гением все равно быть опасно. Вот что, гению не мешало бы выпить чаю, а то глотка пересохнет.
– ТЕТУШКА БЕЛЬДА! – заорал Руджен. – Я слышу запах пирожков с луком! Не принесете ли Вы нам по чашечке чая?
– Охотно. Пирожки только из духовки.
Через несколько минут Рон продолжил с набитым ртом:
– Ты знаешь, как осуществляется магическое перемещение.
– Да, смутно знаком, – засмеялся Руджен.
– Области отображаются в кристаллы, затем происходит обмен информацией и восстановление.
– «А чтобы лишний раз не подвергать риску людей, в точке отправления помещается фиктивный груз, чаще всего камень или песок», – процитировал Руджен учебник.
– Да, да, – нетерпеливо прервал его Рон, – Теперь предположим, что у нас будет не обмен информацией, а копирование. Что тогда?
– Это невозможно!
– Ну почему же? Впрочем, здесь достаточно одного кристалла, как у целителей.
– Но целители ничего не копируют! Они только заменяют информацию о больном органе на парный здоровый и перевосстанавливают.
– Правильно. Они имеют дело только с одним объемом. В принципе, можно включить в этот объем камень и потом отразить на него человека.
– Об этом я не подумал! Но это же…
– Это очень неудобный, громоздкий и опасный способ. На самом деле достаточно оторвать кристалл от одной материи и «перенести» его внимание на другую, а первую оставить в покое.
– И у тебя это получилось?!
– Вот именно! Это я и пытался тебе втолковать. Сначала я, как водится, маялся с кирпичами да монетками, потом мне это надоело, и я скопировал кролика.
– Интересно, почему до этого раньше никто не додумался? – почти не слушая его, проговорил Руджен.
– Может быть, мозги закостенели. Когда слишком много свободы для творчества, становится скучно творить на совесть. Иногда полезно и побороться. А, может быть, кто-нибудь уже додумался, да засекретили. Больно неудобная это штука.
– Чем же? – удивился Руджен.
– Поймешь. Так вот, я скопировал кролика. И что же я получил?
– Наверное, двух кроликов.
– Бе-зус-лов-но! Но какие они были? Вспомни, что я говорил тебе о душе! Вдруг возникают два тела на одну душу!
– А душа разве не копируется? – простодушно спросил Руджен.
– А ты об этом позаботился? Кристалл ведь отображает только материю!
– Тогда… один из них будет мертвым? – неуверенно спросил Руджен.
– Правильно! Умник. Я тоже так подумал. Все было в порядке. Но когда я скопировал муравья, получилось два живых насекомых.
– Как это? Тут уж я ничего не могу понять.
– А когда – целый муравейник, то один из них был мертвым.
– Все муравьи из второго гнезда?
– Да!
– И как ты это объяснишь?
– Ни один, ни два муравья души не имеют. Но когда берешь все больше и больше, количество переходит в качество, и она появляется. Кажется, это связано с наличием матки, но не всегда. Так же и с пчелами. Рой имеет душу, а одна – нет. Точно имеют дущи птицы и звери – я проверял.
– Потрясающе! Только за это ты мог бы безоговорочно получить «мастера».
– Я не собираюсь никому раскрывать свои исследования. Эх, если бы у меня было время! – Рон хлопнул рукой по колену. – Я бы защитил «мастера» только по одной частной темке. Отход производства.
– Да? И что же это за тема?
– Изоморфизм сигма-алгебр над некоторыми подпространствами в пространстве заклинаний.
– Действительно, мелочь! – невозмутимо заметил Руджен.
– Когда-нибудь, может быть, у меня будут ученики! – мечтательнотщеславно произнес Рон, не обращая на него внимания. – Несмотря на то, что я был уверен на 90 %, мне все же хотелось провести последний эксперимент. Человек все же как-никак отличается от зверя.
– И кто же разрешил произвести над собой такую экзекуцию? Или ты пришел по мою душу?
– О, нет! Таким ужасам я тебя не подвергну. Видишь ли, во второй части неподвижной практики, три года назад, я попросился в комитет по распределению детей рабов. Ты ведь слышал об этих новшествах?
– Да, они решили отлавливать малышей со способностями, и помещают их в интернат неподалеку от третьего полукружья то ли в Куратосе, то ли в Серентине.
– В Серентине. Мне, конечно, не отказали. Это считается очень трогательным: бывший пленник помогает новым юным гражданам Кэрол-Тивендаля обрести свою судьбу! Как раз к концу практики я заканчивал и эти исследования.
– Так давно? А сейчас чем же ты занимаешься?
– Бегаю по Мэгиене. Не перебивай. Так вот, я пригласил на ужин одного парнишку. Способностей в нем не было ни на грош, зато он легко поддавался внушению. Я поставил эксперимент на нем и велел ему все забыть. Все получилось так, как я и ожидал.
– Куда же ты дел труп?
– Превратил в песок и посыпал им дорожку.
– Да ты циничен!
– Да нет! Просто не так эмоционален. – Рон вскочил и принялся расхаживать по комнате. – Циничны те, кто устроил эти дурацкие интернаты, кто отнимает у детей родителей и, почти на глазах у ребенка превращает их в рабов, а называет все это великими принципами Тивендаля. Я не смогу жить, когда вокруг меня будут рабы – мои сверстники, друзья, а я один буду – свободным, – Рон почти выплюнул это слово.
Руджен с удивлением смотрел на него. Никогда он еще не видел своего обычно уравновешенного и доброжелательного друга таким возбужденным.
– Посмотри объективно. Кому я сделал плохо своим экспериментом?
– Может быть, самому себе, – тихо сказал Руджен.
– А это уже мое дело. – полувопросительно-полуутвердительно воскликнул Рон. Он уже начал остывать. – Ну да ладно, все это не так важно. Перейдем к практике. Рон схватил слушателя за руку и поволок наверх.
– Ты о чем?
– Мне интересно, сможешь ли ты все это воспроизвести.
– Я даже догадываться не хочу, зачем тебе это нужно, но новые знания всегда пригодятся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Послушай! – Руджен неожиданно встрепенулся. – Если вы сможете диктовать условия, может стоит заключить союз? Как Элдарон? А?
Рон посерьезнел.
– Это было бы лучше всего, – произнес он медленно. – Но вот какая штука. Мне кажется, что твен не слишком к этому стремятся, иначе не стали бы насаждать секретность, а трубили бы об этом на каждом углу. По-моему, Элдарона им за глаза хватило. Но это ладно, преодолимо. Но что же будет, когда твен нашими руками или руками эдоров захватят полисы и племена? Ротонна и Элдарон окажутся в центре их сферы влияния. Долго ли они позволят оставаться им свободными, идти своим путем? Всем известно, какие чувства твен испытывают к эдорам!
– Да. – грустно подтвердил Руджен. – Твен изгнали за то, что они были непохожи на других, и очень скоро в мире не останется непохожих на них.
– Но в этом случае, хотя бы, жители Ротонны и Элдарона не будут рабами, – мрачно подытожил Рон.
– Но если кроме законов ничего не изменится, ассимиляции так и не произойдет! Интересно, что все-таки твен собираются с этим делать?
– Вообще говоря, ты не прав. Число эдоров, живущих по-старому уменьшается из года в год, хоть и очень медленно.
– Слишком медленно!
– Что же касается моего народа…
– Если твои родичи похожи на тебя, – улыбнулся Руджен, – то они не так тупы и упямы, как жители Элдарона.
– На самом деле для ассимиляции достаточно семьи перебросить на материк, а детей отдать в полуинтернаты. Эдоры ничего не смогут сделать.
– Ладно, это далекое будущее. Итак, ваши первые действия – завладеть точками перемещения. Но для этого тебе надо попасть в Ротонну к сроку. Кстати, тебе не приходило в голову, что Талебрант может ошибаться?
– Приходило. Мне даже приходило в голову, что он может лгать. В Толлите в то время не было никого, кто мог бы мне помочь, и я бросился через зал связи в Аулэйнос. Там я договорился с одним моим близким другом. Он капитан небольшого торгового судна. Я сказал ему, что еду с тайной миссией, и мне нужен корабль. Он должен подняться по Эйнари до Толлита, а затем спуститься по Эйну, где я к нему присоединюсь. Он – надежный друг и ни о чем не расспрашивал. Может, чувствовал, что придется выбирать между лояльностью и дружбой. Я обещал ему попутный ветер, да еще немало заплатил – корабль полетит, как стрела, и до независимых островов доберемся за четыре ладони. После разговора с Пеком я заходил под разными предлогами на другие корабли, на случай, если за мной следят.
– Но они могли прочесть по губам твой разговор с другом!
– Я отвел взгляд.
Руджен замер и «прислушался».
– Да ты и сейчас! – возмущенно начал он.
– Верно!
– Но это же подозрительно!
– А я и так весь подозрительный. Мне важно, чтобы они ничего не узнали, кроме того, что подозрительнее меня мага в Аулэйносе нет. Арестовать меня они пока не могут, а через несколько часов уже будет поздно.
– Что ты имеешь в виду?
– Погоди, узнаешь. Так вот. После этой возни я выехал из столицы и пешком вернулся назад. Мне хотелось узнать точный срок. Я пошел и потребовал ответа у кристалла равновесия.
– Что?! – Руджен вскочил.
– Какая наглость! А, Руджен?
– Ты заходил в зал совета?
– Нет, конечно. Я еще жить хочу. Я спросил так.
– Но он не должен был тебе отвечать!
– Когда на мне королевский перстень?
Руджен открыл рот и так глубоко вздохнул, что чуть не закашлялся. Его напряженный взгляд не отрывался от лица Рона.
– Я всего лишь зашел в комнату Эмрио и взял кольцо, слегка усыпив при этом стражника. Я даже обличья не менял, там слишком много магов, и это опасно. Но они ничего не заподозрили. Ведь не могут же все они состоять в маленьком заговоре Талебранта! Я еще в детстве предупреждал Эмрио, что его служба безопасности не может тягаться с враждебными магами.
– Да, такой наглости… конечно никто ожидать не мог. И что ты узнал?
– Что срок не через три месяца, как говорил этот душка, а через два. Я ожидал худшего.
– Что же ты заодно не узнал все точки? – Руджен уже, похоже, оправился от потрясения.
– У было мало времени, и я не хотел рисковать понапрасну. Хотя искушение было велико. А здорово я это провернул! – Рон опять рассмеялся, довольный, как мальчишка, укравший на базаре яблоко.
– Значит, за тобой все-таки следят, и разговор с Талебрантом – провокация?
– Да, но я жутко умный. Бьюсь об заклад, мы их перехитрим.
– Очень хорошо. Чего же ты ждешь от меня?
– Тут начинается вторая часть разговора, чисто теоретическая. – Рон уселся на ручку кресла и, опираясь на стол, закинул ногу на ногу. – Задумывался ли ты когда-нибудь о том, что такое душа?
Убедившись, что Рон вполне серьезен, Руджен ответил, немного поразмыслив:
– Странный вопрос. Все равно, что спрашивать, что такое мысль.
– П-фф, не совсем. Скажем так: как душа соотносится с телом?
– Не знаю, наверное, витает где-то неподалеку, – попытался сострить Руджен.
– Я полагаю, что души расположены где-то в одном месте, хотя вряд ли корректно говорить, что душа где-то расположена, и воздействуют на материю. Ведь, если задуматься, то мы колдуем отнюдь не мозгом. Он нам, скорее, мешает.
– Почему ты так решил?
– Любой целитель знает, что мозг – это много клеток, связанных через нервную систему с частями нашего тела, но никак не связанных, скажем, со столом. И вряд ли электромагнитное поле мозга, даже очень сильное способно поднять стол, да еще двигать его туда-сюда. Нам в школе подробно объясняли, что происходит, когда мы движем частицы и поля, но не говорили, как мы это делаем. Я полагаю, что именно наша душа воздействует на вещество, из которого сделан стол. У нормального человека душа может воздействовать только на одно вещество. Угадай, какое? – Руджен молчал. – Правильно, на вещество его мозга. В сущности, когда мы колдуем, наша душа отвлекается от мозга и «вселяется» в стол. И чем легче ей оторваться от мозга, тем сильнее маг.
– Я не совсем понимаю, к чему ты ведешь, ну да ладно.
– Это все, конечно, чисто теоретические изыскания, но из них можно сделать некоторые практические выводы. Кстати, как ты думаешь, почему после смерти люди почти ничего не помнят?
– Вот уж не знаю!
– А я тебе скажу. Большая часть примитивной, ненужной информации, то есть 90 % содержимого памяти, хранится в мозгу. И только самые важные знания и самые сильные впечатления хранятся в душе. Вот, кстати, почему люди не вспоминают ни страсть, ни привязанность, а только самую сильную и искреннюю любовь. Первое – это ощущение тела, а второе – мозга. Произведение творца – художника, или музыканта, запоминается, если он вложил в него кусочек души. Тех, кто это делает слишком часто, называют гениями. Но злоупотреблять этим, скорее всего, нельзя. Вот почему, наверное, такие люди рано умирают. – Рон помолчал и продолжил другим тоном:
– Теперь перейдем к новому вопросу. Кто может иметь душу?
– Я бы сказал, что человек, но ты, верно, опять меня разочаруешь.
– Ты прав, разочарую. Душа есть у животных и, я полагаю, у некоторых комплексов растений.
– Ты это тоже вывел из своей теории?
– Нет, на этой стадии я перешел от рассуждений к опытам.
– Как?! Наш ленивый мальчик еще способен проводить опыты?
– Вот так всегда! Гениев всегда гнали!
– По твоей теории гением все равно быть опасно. Вот что, гению не мешало бы выпить чаю, а то глотка пересохнет.
– ТЕТУШКА БЕЛЬДА! – заорал Руджен. – Я слышу запах пирожков с луком! Не принесете ли Вы нам по чашечке чая?
– Охотно. Пирожки только из духовки.
Через несколько минут Рон продолжил с набитым ртом:
– Ты знаешь, как осуществляется магическое перемещение.
– Да, смутно знаком, – засмеялся Руджен.
– Области отображаются в кристаллы, затем происходит обмен информацией и восстановление.
– «А чтобы лишний раз не подвергать риску людей, в точке отправления помещается фиктивный груз, чаще всего камень или песок», – процитировал Руджен учебник.
– Да, да, – нетерпеливо прервал его Рон, – Теперь предположим, что у нас будет не обмен информацией, а копирование. Что тогда?
– Это невозможно!
– Ну почему же? Впрочем, здесь достаточно одного кристалла, как у целителей.
– Но целители ничего не копируют! Они только заменяют информацию о больном органе на парный здоровый и перевосстанавливают.
– Правильно. Они имеют дело только с одним объемом. В принципе, можно включить в этот объем камень и потом отразить на него человека.
– Об этом я не подумал! Но это же…
– Это очень неудобный, громоздкий и опасный способ. На самом деле достаточно оторвать кристалл от одной материи и «перенести» его внимание на другую, а первую оставить в покое.
– И у тебя это получилось?!
– Вот именно! Это я и пытался тебе втолковать. Сначала я, как водится, маялся с кирпичами да монетками, потом мне это надоело, и я скопировал кролика.
– Интересно, почему до этого раньше никто не додумался? – почти не слушая его, проговорил Руджен.
– Может быть, мозги закостенели. Когда слишком много свободы для творчества, становится скучно творить на совесть. Иногда полезно и побороться. А, может быть, кто-нибудь уже додумался, да засекретили. Больно неудобная это штука.
– Чем же? – удивился Руджен.
– Поймешь. Так вот, я скопировал кролика. И что же я получил?
– Наверное, двух кроликов.
– Бе-зус-лов-но! Но какие они были? Вспомни, что я говорил тебе о душе! Вдруг возникают два тела на одну душу!
– А душа разве не копируется? – простодушно спросил Руджен.
– А ты об этом позаботился? Кристалл ведь отображает только материю!
– Тогда… один из них будет мертвым? – неуверенно спросил Руджен.
– Правильно! Умник. Я тоже так подумал. Все было в порядке. Но когда я скопировал муравья, получилось два живых насекомых.
– Как это? Тут уж я ничего не могу понять.
– А когда – целый муравейник, то один из них был мертвым.
– Все муравьи из второго гнезда?
– Да!
– И как ты это объяснишь?
– Ни один, ни два муравья души не имеют. Но когда берешь все больше и больше, количество переходит в качество, и она появляется. Кажется, это связано с наличием матки, но не всегда. Так же и с пчелами. Рой имеет душу, а одна – нет. Точно имеют дущи птицы и звери – я проверял.
– Потрясающе! Только за это ты мог бы безоговорочно получить «мастера».
– Я не собираюсь никому раскрывать свои исследования. Эх, если бы у меня было время! – Рон хлопнул рукой по колену. – Я бы защитил «мастера» только по одной частной темке. Отход производства.
– Да? И что же это за тема?
– Изоморфизм сигма-алгебр над некоторыми подпространствами в пространстве заклинаний.
– Действительно, мелочь! – невозмутимо заметил Руджен.
– Когда-нибудь, может быть, у меня будут ученики! – мечтательнотщеславно произнес Рон, не обращая на него внимания. – Несмотря на то, что я был уверен на 90 %, мне все же хотелось провести последний эксперимент. Человек все же как-никак отличается от зверя.
– И кто же разрешил произвести над собой такую экзекуцию? Или ты пришел по мою душу?
– О, нет! Таким ужасам я тебя не подвергну. Видишь ли, во второй части неподвижной практики, три года назад, я попросился в комитет по распределению детей рабов. Ты ведь слышал об этих новшествах?
– Да, они решили отлавливать малышей со способностями, и помещают их в интернат неподалеку от третьего полукружья то ли в Куратосе, то ли в Серентине.
– В Серентине. Мне, конечно, не отказали. Это считается очень трогательным: бывший пленник помогает новым юным гражданам Кэрол-Тивендаля обрести свою судьбу! Как раз к концу практики я заканчивал и эти исследования.
– Так давно? А сейчас чем же ты занимаешься?
– Бегаю по Мэгиене. Не перебивай. Так вот, я пригласил на ужин одного парнишку. Способностей в нем не было ни на грош, зато он легко поддавался внушению. Я поставил эксперимент на нем и велел ему все забыть. Все получилось так, как я и ожидал.
– Куда же ты дел труп?
– Превратил в песок и посыпал им дорожку.
– Да ты циничен!
– Да нет! Просто не так эмоционален. – Рон вскочил и принялся расхаживать по комнате. – Циничны те, кто устроил эти дурацкие интернаты, кто отнимает у детей родителей и, почти на глазах у ребенка превращает их в рабов, а называет все это великими принципами Тивендаля. Я не смогу жить, когда вокруг меня будут рабы – мои сверстники, друзья, а я один буду – свободным, – Рон почти выплюнул это слово.
Руджен с удивлением смотрел на него. Никогда он еще не видел своего обычно уравновешенного и доброжелательного друга таким возбужденным.
– Посмотри объективно. Кому я сделал плохо своим экспериментом?
– Может быть, самому себе, – тихо сказал Руджен.
– А это уже мое дело. – полувопросительно-полуутвердительно воскликнул Рон. Он уже начал остывать. – Ну да ладно, все это не так важно. Перейдем к практике. Рон схватил слушателя за руку и поволок наверх.
– Ты о чем?
– Мне интересно, сможешь ли ты все это воспроизвести.
– Я даже догадываться не хочу, зачем тебе это нужно, но новые знания всегда пригодятся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46