— Попка-дурак Гремс забрал. Он должен был стоять на стреме, когда Венс на дерево полез. Но как только в кустах зашуршало, сбежал вместе с арбалетом и болтами. Вероятно, его твой уважаемый папочка сожрал. Ну и славно. Без попугаев оно как-то полегче.
— Слушай, Збрхл, я не стану повторять дважды. Мой отец — не дракон.
— Не злись, Дебрен. Я, брат, ничего против драконов не имею. А уж против полудраконов — и того меньше. Что же до твоей персональной генеалогии, то ты сам знаешь, как тут бывает. Не углядишь за бабой, а мать твоя тоже когда-то бабой была, даже если в святые вышла…
— Оставь их обоих на дереве, — посоветовала Ронсуаза. — Придет дракон, когтем сетки выцарапает, голод утолит. Может, нас искать не будет, да и доброе дело сделает. Это скверные люди… шки.
— Так сколько же их, в конце концов, этих драконов? — простонал ротмистр. — В договоре был обозначен один. Большой и честно лицом к лицу — вернее, мордой к лицу — бьющийся. А тут, понимаешь, в кустах какой-то дракон-коротышка шелестит, дракон-чародей собирается колышком в задницу стрелять и альфредами обзывается. Хватит, адмирал, довольно. Отказываюсь от службы из-за обманно сформулированного контракта. Слышь, Венс?
Венсуэлли молчал.
— Итак, ты теперь — безработный, — медленно проговорил Дебрен. — Примешь новое поручение?
— Ха! — Збрхл тоже немного подумал. — За сколько?
— За извлечение тебя из кабаньей ловушки. За жизнь, иначе говоря.
— Я имел в виду серебро. Или хотя бы медяки. Я, мэтр, кондотьер. Не могу служить задарма, иначе меня из цеха в три шеи попрут. И я в ад пойду, ибо Махрусово кольцо целовал, что законов цеховых не нарушу.
— Збрхл, я не шучу.
— Я тоже. Хотя бы денарий, но дать должен. Пусть даже обрезанный. Поломанный. Но чтоб деньги. Дебрен, наемник, изгнанный из цеха, — это обыкновенный разбойник. А мне надо семью поддерживать, не говоря уж о добром имени.
— Ну, значит, возникли сложности, — проворчал магун. — Разве что…
— Ну? Говори, дерьмо и вонь… Речь идет о моей жизни!
— Господин Венсуэлли, — начал официальным тоном Дебрен. — Ты помнишь наш заклад? Мы поспорили на пять талеров. Я вижу, ты при кошеле. Пять талеров, полагаю, ты на поясе не носишь, но, как ты слышал, ротмистру любого медяка хватит. Хочу тебе кое-что предложить. Дай мне самую мелкую монету, и я аннулирую заклад. А то, что ты его проиграешь, это уж точно. Возможно — денарий. Тем самым ты окажешься в выигрыше. Как-никак, четыре талера и пятьсот тридцать девять денариев. Ага, совсем было запамятовал, тебя тоже сниму.
Сеть пошевелилась. Збрхл пытался потереть руки от удовольствия.
— Ну так как? Договорились? За работу, мэтр!
— Нет.
Довольно долго стояла тишина. Даже Ронсуаза оставила в покое ногу, подняла голову, широко раскрытыми глазами уставилась на человека на ветке.
— Ты спятил, — бросил наконец Збрхл. — Не слушай его, Дебрен. Он залез на дерево, и у него в уме помутилось. Не иначе как от разреженного воздуха. Так в горах бывает.
Дебрен положил арбалет, вынул из кожуха палочку.
— Можешь говорить первым, — тихо произнес Венсуэлли. — Мы условились писать на листках, но, пожалуй, это не получится, так что говори. Самую точную дату, какую можешь назвать. Подумай как следует, потому что после того, как я назову свою, поправить уже будет нельзя. Так когда, по-твоему, это вино разлили по бочкам?
— Четырнадцать лет назад, — холодно сказал Дебрен. — Последний сбор. Годом позже остров уже был в руках Везирата. Четыреста галер вокруг Прикоса, шестьдесят тысяч язычников на острове, население или вырезано под корень, или попало в рабство. Винохранилища защитники спалили сами, когда в Прикопулисс отступали. То, что теперь называется в Прикосе вином… Ну что ж, пить можно. Но тридцать веков традиций, скрещения видов, опыта и магии пошли прахом. Вероятно, к утехе маримальцев. Теперь они справедливо могут похвастаться лучшими винами мира.
— Ты кончил?
— Нет. Год был холодный, а с весны ходили слухи, что султан с флотом уже в пути. Поэтому сбор ускорили, и вина получились кислыми. Отец Отцов обратился ко всему Свободному Миру, чтобы покупали как можно больше, по старым ценам, а то и дороже, потому что на оборону махрусианства должен был пойти каждый динарий. Ну, что собой представляет Виплан, мы оба знаем. Вдовы последний грош отдавали, непьющие переплачивали, а потом втихую выливали, гмины устраивали складчины, а несколько королевских казначеев тут же повысили размеры податей. А потом все это золото куда-то подевалось. Неизвестно куда. Один старый корабль с оружием на Прикос пришел. И знаешь, что он привез? Корпию для раненых и хирургические пилы для ампутаций конечностей. Вот теперь я кончил.
— Тринадцать лет, Дебрен. — Венсуэлли говорил тихо, как пристало человеку, у которого вся кровь прилила к голове. — Осада продолжалась год, а между портом и старым городом располагался небольшой виноградник. Мы успели собрать, хотя женщины выходили на работы в кольчугах. Сколько их там полегло… Но надо было. Город ждал этого сбора, теплилась какая-то надежда. Знаешь, символика и все такое… А на корабле везли не корпию, а старые онучи, оставшиеся после демобилизованных анвашцев. Постиранные, не думай. А пилы — по дереву. Дар какого-то цеха дровосеков в Совро. Позже кузнецы перековали их на наконечники для стрел. Часть пил проржавела, потому что чертова лайба протекала хуже решета, а поскольку Прикос уже был заблокирован, так мы две недели вокруг острова мотались, все время меняя галсы, пока не дождались достаточно темной ночи.
Дебрен стоял над арбалетом с палочкой в руке. Он не помнил слов заклинания. Он почти никогда им не пользовался, хоть и участвовал в его усовершенствовании и должен был помнить.
Все молчали, не зная, что сказать. А Ронсуаза, от которой все еще пахло корабельным карцером, явно не понимала, что говорить.
— Освободи его, Дебрен. Он противный и альфред, но Прикопулисс защищал. И поплыл туда, куда все живое. На север. Освободи его, дяденька. Мой брат тоже с Везиратом воевал и домой уже не вернулся. Пусть хоть господин Венс вернется.
То, что с залива казалось лесом, в действительности было венком деревьев, охватывающих срезанную вершину горы. Дом стоял посреди довольно обширного открытого пространства, заросшего травой и усеянного камнями. С запада должен был находиться обрыв, потому что не откуда-то, а из-за зубчатого каменного края выглядывала вершина дуба, сосны или акации. Туда вливалась полоса света, а взгляд в том направлении доходил до самого горизонта, за который опускалось раздувшееся пурпурное солнце. Темно-синие полоски, едва различимые на фоне прикрытого розовым куполом горизонта, были скорее всего вершинами гор на Дракском архипелаге. Светлое пятнышко ближе было, вероятно, парусным военным кораблем. Из Анваша или Марималя. Корабль был очень далеко, и коли его удавалось увидеть, значит, большой. У княгини Помпадрины, которой формально принадлежали эти воды и суша, таких не было.
— Странно, — сказал Збрхл. — На руины это не похоже. Остановившись в зарослях, они рассматривали небольшой каменный дом и притулившуюся к нем башню.
— Крыша из сланцевых плит, — пожал плечами Венсуэлли. — Если уложена правильно, то выдержит века.
— Дракон, видать, заботится о своем хозяйстве, — потянула носом Ронсуаза. — Наверное, гротов и пещер тут нет, а здешние драконы — домоседы. Любят, чтобы над головой крыша была.
Дебрен вручил арбалет ротмистру, снял с пояса колчан для болтов.
— Может, ты и был прав, — ответил он на немой вопрос. — Что-то, вероятно, от дракона во мне есть, потому что и меня под кров тянет.
— Не высовывайся из кустов! — Девочка схватила его за руку. В спешке — за правую. — Увидит тебя и снова огнем полыхнет.
— Пусти его, девочка, — буркнул Збрхл. — Чароходец умно рассуждает. Видно, стены очень толстые. В такой халупе можно долго отсиживаться.
— А если дракон подумает о том же?
— Ронсуаза, — Дебрен мягко высвободил руку, — не бойся. Посмотри, какие в доме маленькие двери. Никакой дракон в них не пролезет. И ни один дракон не станет прятаться от четверки людей. Его здесь нет. Погодите, проверю и позову вас.
Он вынул палочку. Прежде чем выйти из-за ствола, послал по слабой молнии в каждое из двух окон. Ничего. Никакой реакции. Тогда он выглянул из-за деревьев и побежал, пригибаясь, к ближайшей кучке камней. Присел за ней, переждал немного. Ничего. Тишина. Никаких признаков магии. Как и там, на тропинке. Где без магии, без всякого предупреждения…
Он заставил себя не думать об этом. Подбежал к самому дому, прыгнул в глубокую дверную нишу. Здесь уже чувствовалась вибрация. Слабая. Типичная для солидных дверей, над которыми совместно потрудились плотник, кузнец, слесарь и чародей.
Он как раз исследовал блокаду, когда краем глаза увидел остальных. Они бежали вместе. Он не хотел прерывать работу, поэтому не стал возражать. Лишь закончив и достав ключ, бросил на Збрхла косой взгляд.
— Ты должен был ждать.
— Не платишь, так и не распоряжайся. Надо было выиграть у него.
— Или забрать у меня кошелек. — Венсуэлли, держась ближе к стене, проверял мечом оконную нишу. — Черт побери, окована. Здесь нам не войти. Может, через камин?
— А может, через дверь?
Дебрен пустил вперед световой шарик, послушал и вошел.
Если не считать слишком маленьких дверей, домик напоминал небольшой овин. Внутри тоже. Тут оказалось неожиданно просторно. Одна комната. Во весь дом.
Збрхл быстро запер дверь на засов. Венсуэлли высек огонь, зажег сальный светильник, а потом — одну за другой — все укрепленные по стенам лучины. Ронсуаза отворила ставни, впустив дополнительно остатки дневного света. Лишь потом они вышли на середину, стали осматриваться.
По правую сторону стояли шесть нар и одна приличная кровать. Перины и одеяла, лежавшие на них, не отличались ни чистотой, ни запахом, но скорее всего лежали здесь не со времен Гельвима Завоевателя. То же можно было сказать и о веревках, на которых сушились рубахи, брюки, портянки, и о столе и тарелках с остатками пищи, пепле в камине и всем остальном. Возможно, за одним исключением.
— Ай, мамочки, — шепнула девочка. — Какой же он огромный…
Череп висел рядом с камином. На двух специально вкопанных столбах. Он был величиной со свинью, клыки — как стрелы из мануфактуры Руппа и глазницы, сквозь которые прошло бы блюдо. Да, он был огромным. И почерневшим от старости.
— Не понимаю, — покачал головой Венсуэлли. — Дракон не стал бы держать у себя ничего похожего. Да и люди тоже. То есть — другие люди…
— Но головы убитых животных по-прежнему держат. — Дебрен подошел ближе, глянул снизу внутрь черепа. — Та-ак… Этот дракон мог полыхать огнем. У него есть нужный костный канал на нёбе, да и вообще он соответствует описанию пирозавра. Интересно.
— Я говорил, — напомнил без всякого бахвальства Венсуэлли. — Подох Полыхач. Никто не живет вечно.
— Череп пробит, — заметил Збрхл. — О, и два зубища выбиты. Плотно кто-то стрелял, да и не из ручного оружия. Вероятно, в конце концов один из снарядов угодил в глаз и проник внутрь головы. Любопытный это должен был быть бой. Дракон наверняка не стоял на месте, так что стреляли раз в десять больше, чем осталось выщербин в черепе. Огнем полыхал, значит, и часть машин наверняка уничтожил. Да… не меньше четырех батарей стреляли. И охраняли их четыре роты копейщиков. Куча людей. Не верится, что об этом никто в мире ничего не узнал.
— Может, меньше, — долетел из драконьей пасти голос Дебрена. — Кто-то ему разрушил костную перегородку в огнепроводе. А если это случилось в тот момент, когда он пламя метал… Не хотел бы я быть этим драконом. Изнутри загорелся. Жуткая смерть.
— Там, внутри? Как же ему ту перегородку…
— Чарами. По-моему, господин ротмистр, была всего-навсего одна батарея машин и одна рота. И — главное — команда боевых заклинателей. И дряхлый, больной дракон.
Что-то забренчало. Дебрен вышел из-под черепа и молча глянул на Венсуэлли. Адмирал еще раз потянул за железный обруч. Зазвенели примерно двадцать футов цепи, кольца в стенах, через которые были продеты звенья, замочки на кольцах. Венсуэлли потер обруч пальцем.
— Смазка, — сказал он тихо. — Кто-то не так давно его носил.
Ронсуаза молча взяла у него обруч. Натягивая цепь, подошла к камину с горшками. Потом прошла в угол, где стояло ведро и метлы. К большим деревянным колодкам с лежанкой, кандалами, подвешенными к потолочной балке, и богатейшим набором отверстий для запястий, лодыжек и шеи. Цепь доходила до кровати. До нар, угла с оружием и инструментами, а также шкафчика для провизии она не доходила.
— Он говорил, что у него есть приманка для драконов. — Венсуэлли не смотрел на Ронсуазу. — Девица из хорошей семьи, которую много недель пичкали выделениями драконьей самки, пахнущими так заманчиво, что ни один дракон не устоит. И что… что она больна. До зимы не дотянет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51