Для Хэлмена было очень необычным тянуть с ответом. Возникла пауза, намного более длинная, чем неизбежная трехсекундная задержка, прежде, чем он медленно произнес:
– А вы уверены, что это было простой удачей?
– Что вы имеете в виду?
– Я не хотел бы об этом говорить, но дважды я существовал в светящейся силовой оболочке – гораздо более совершенной, чем Монолиты и, возможно, даже их создатели. У нас с вами может быть гораздо меньше свободы воли, чем мы воображаем.
Этот была действительно пугающая мысль; Пулу потребовалось некоторое усилие, чтобы отодвинуть ее в сторону и сконцентрироваться на непосредственной проблеме.
– Давайте надеяться, что у нас достаточно свободы воли, чтобы делать то, что необходимо. Возможно это дурацкий вопрос. Монолит знает о нашей встрече? Она не может вызвать подозрения?
– Он не способен к такой эмоции. У него есть многочисленные устройства для защиты от ошибок, в некоторых из которых я разобрался. Но это все.
– Он может подслушать нас сейчас?
– Я так не считаю.
Хотел бы я быть уверенным в том, что он такой наивный и бесхитростный супергений, думал Пул, отпирая портфель и доставая запечатанную коробку, содержащую пластинку. При такой низкой гравитации ее вес был совершенно незначительным; было невозможно поверить, что в ней заключена судьба Человечества.
– Не существует никакого способа убедиться в безопасности связи с вами, так что мы не можем сообщить подробности. Эта пластинка содержит программы, которые, как мы надеемся, предотвратят выполнение Монолитом любых приказов, угрожающих Человечеству. Здесь двадцать наиболее разрушительных вирусов, которые когда-либо были разработанны, для большинства из них нет никакого известного противоядия; в некоторых случаях полагают, что противоядие вообще невозможно. Имеются по пять копий каждого. Мы хотели бы, чтобы вы запустили их, когда – и если – вы решите, что это необходимо. Дэйв, ХЭЛ, ни на кого никогда не возлагалась такая ответственность. Но у нас нет другого выбора.
Казалось, на ответ с Европы опять потребовалось более трех секунд.
– Если мы это сделаем, все функции Монолита могут быть прекращены. Мы не уверены в том, что случится тогда с нами.
– Мы, конечно, это предусмотрели. Но как нам представляется, у вас под контролем должно быть много средств технического обслуживания, некоторые из которых, вероятно, вне нашего понимания. Я также посылаю вам петабайтную пластинку памяти. Десять в пятнадцатой степени байт более чем достаточно, чтобы сохранить все воспоминания и опыт многих жизненных сроков. Это даст вам один запасной выход: я подозреваю, что у вас есть и другие.
– Это так. Мы решим, каким воспользоваться в нужное время.
Пул расслабился, насколько было возможно в этой экстраординарной ситуации. Хэлмен желал сотрудничать: память о его происхождении была все еще достаточно сильна.
– Итак, мы должны доставить эту пластинку к вам физически. Ее содержимое слишком опасно, чтобы рискнуть посылать его по какому-либо радио или оптическому каналу. Я знаю, что вы обладаете контролем над материей в широком диапазоне: ведь это вы однажды взорвали орбитальную бомбу? Могли бы вы транспортировать эту пластинку на Европу? В противном случае мы могли бы послать ее автоматическим курьером в любую указанную вами точку.
– Так было бы лучше: я заберу ее в Цяньвилле. Вот координаты…
Пул все еще падал в свое кресло, когда монитор "Комнаты Боумена" разрешил доступ главе делегации, которая сопровождала его от Земли. Был ли полковник Джонс на самом деле полковником – даже если его действительно звали Джонс, – ответ на эти маленькие секреты Пула на самом деле не интересовал; достаточно было, что он являлся превосходным организатором и управлял механизмами "Операции Дамокл" с абсолютной эффективностью.
– Итак, Френк, курьер в пути. Совершит посадку через один час и десять минут. Я полагаю, что Хэлмен сможет взять это оттуда, но я не понимаю, как он может реально забрать – это правильное слово? – эти пластинки.
– Я тоже думал об этом, пока кто-то из Комитета Европы мне не объяснил. Есть известная – хотя не для меня! – теорема, которая утверждает, что любой компьютер может смоделировать любой другой компьютер. Поэтому я уверен, что Хэлмен точно знает, что делает. В противном случае он никогда бы не согласился.
– Надеюсь, вы правы, – ответил полковник. – Но даже если нет, я все равно не знаю другой альтернативы.
Возникла мрачная пауза, пока Пул не попытался, наконец, уменьшить напряженность.
– Кстати, вы уже в курсе местных слухов относительно нашего визита?
– Каких именно?
– О том, что мы – специальная комиссия, посланная сюда, чтобы выявить преступления и коррупцию в этом необузданном пограничном городке. Мэр и шериф, как предполагается, в страхе сбежали.
– Как я им завидую, – сказал "полковник Джонс". – Иногда какие-то обычные волнения весьма утешают.

39 Убийство бога
Как и все жители Анубис-сити (население которого составляло уже 56 521 человек), доктор Теодор Кан был разбужен вскоре после местной полуночи сигналами всеобщей тревоги. Его первой реакцией было: "Только не еще одно сотрясение льда, ради всего святого!"
Он кинулся к окну с криком "Открыть!", настолько громким, что комната его не поняла, и он был вынужден повторить команду нормальном голосом. Через окно должен был струиться свет Люцифера, создавая узоры на полу, которыми так бывали очарованы посетители с Земли, потому что они никогда не смещались даже на долю миллиметра, независимо от того, как долго они ждали…
Этого неизменного потока света там больше не было. Когда Кан с чрезвычайным недовериеми взглянул через огромный, прозрачный пузырь Купола Анубиса, то увидел небо, которого Ганимед не знал уже тысячу лет. Оно опять пылало звездами; Люцифер исчез.
А потом, окидывая взглядом забытые созвездия, Кан заметил кое-что гораздо более ужасное. На месте Люцифера находился крошечный диск абсолютной черноты, затмевающий незнакомые звезды.
Этому могло быть только одно возможное объяснение, в ошеломлении сказал себе Кан. Люцифер поглотила черная дыра. И скоро может прийти и наш черед.
На балконе "Граннимед"-отеля Пул наблюдал то же самое зрелище, но с гораздо более сложными эмоциями. Как раз перед общей тревогой устройство безопасной связи пробудило его сообщением от Хэлмена.
– Это началось. Мы инфицировали Монолит. Но один, возможно даже несколько, вирусов проникли в наши собственные цепи. Неизвестно, сможем ли мы использовать пластинку памяти, которую вы нам дали. Если удастся, то мы встретим вас в Цяньвилле.
Затем на экране появились удивительные и странно движущиеся слова, эмоциональную составляющую которых можно было бы обсуждать еще несколько поколений:
"Если загрузка не удастся, помните нас."
Из комнаты за спиной до Пула доносился голос мэра, старающегося успокоить разбуженных граждан Анубиса. Хотя он и начал с наиболее ужасного из официальных заявлений – "Нет причин для беспокойства" – его слова имели реальную основу для подобного утверждения.
– Мы не знаем, что случилось, но Люцифер по-прежнему светит нормально! Я повторяю – Люцифер светит нормально! Мы только что получили новости с межорбитального челнока "Алцион", который покинул Каллисто полчаса назад. Вот картина, которую они наблюдают. Пул покинул балкон и ворвался в комнату как раз вовремя, чтобы увидеть вселяющее надежду пламя Люцифера на видеоэкране.
– Случилось что-то, – мэр надолго задержал дыхание, – что привело к временному затмению. Мы сейчас изменим масштаб изображения, чтобы посмотреть на это… Обсерватория Каллисто, начинайте, пожалуйста…
Откуда он знает, что это "временно"? – подумал Пул в ожидании следующего изображения на экране.
Люцифер исчез, его место заняло звездное поле. Одновременно голос мэра затих, и его место занял другой:
– …двухметровый телескоп, но то же самое в состоянии сделать практически любой инструмент. Это диск из совершенно черного материала немногим более десяти тысяч километров в поперечнике настолько тонкий, что не заметно никакой видимой толщины. И он явно преднамеренно помещен так, чтобы блокировать доступ какого-либо света на Ганимед.
Сейчас мы увеличим масштаб изображения, чтобы рассмотреть какие-либо детали, хотя я сильно сомневаюсь…
С Каллисто затмевающий диск выглядел как овал, длина которого была вдвое больше ширины. Он увеличивался, пока полностью не заполнил экран, после чего было невозможно сказать, увеличивалось ли изображение, поскольку не было видно никакой структуры.
– Как я и думал – ничего не видно. Давайте переместим взгляд на край…
Снова никакого ощущения движения, пока внезапно не показалось звездное поле, резко ограниченное изгибающимся краем диска размером с целый мир. Было похоже на то, как если бы они смотрели на горизонт безвоздушной, совершенно гладкой планеты.
Нет, она не была совершенно гладкой…
– Это интересно, – прокомментированный астроном, чей голос до сих пор звучал удивительно сухо, как будто такие объекты возникали каждый день. –Края выглядят зубчатыми, но очень правильной формы, вроде пилы…
Циркулярная пила, выдохнул Пул. Не собирается ли она вырезать всех нас? Не будь смешным…
– Это максимальное увеличение, которое мы можем получить, прежде чем дифракция испортит изображение. Мы обработаем его позже, чтобы рассмотреть все более детально.
Усиление было теперь настолько большим, что исчезли все признаки окружности диска. Поперек видеоэкрана проходила черная полоса, зазубренная по краям настолько идентичными треугольниками, что Пулу трудно было избежать зловещей аналогии с полотном пилы. К тому же что-то еще ворочалось на самых задворках его сознания…
Как и все на Ганимеде, он наблюдал бесконечно далекие звезды, дрейфующие внутрь и наружу из этих геометрически совершенных долин. Очень вероятно, что многие пришли к тому же самому заключению даже раньше него.
Если вы пытаетесь сделать диск из прямоугольных блоков, являются ли их размеры 1:4:9, или любыми другими – вы не сможете получить гладкий край. Конечно, можно максимально приблизиться к совершенному кругу, используя все меньшие и меньшие блоки. И все же, зачем вам такие трудности, если вы просто хотите построить экран, достаточно большой для того, чтобы вызвать затмение солнца?
Мэр был прав; затмение действительно было временным. Но его окончание оказалось совершенно отличным от солнечного.
Сначала свет прорвался точно в центре, а не в виде обычного ожерелья "Четок Бэйли" по самому краю. В ослепительном отверстии стали видны зубчатые линии, и теперь, при самом высоком увеличении, проявилась структура диска. Он был составлен из миллионов идентичных прямоугольников, возможно, такого же размера как "Великая стена" на Европе. И теперь они откалывались: это выглядело, как будто демонтировалась гигантская головоломка джиг-со.
Вечный день, правда, теперь прерванный на краткое время, медленно возвращался на Ганимед по мере того, как разрушался диск, и лучи Люцифера изливались через расширяющиеся отверстия. Теперь компоненты диска испарялись, как будто для поддержания существования им нужен был контакт друг с другом.
Хотя встревоженным наблюдателям в Анубис-сити казалось, что прошло несколько часов, весь инцидент продолжался менее пятнадцати минут. Только когда все закончилось, внимание всех переключилось на Европу.
"Великая стена" исчезла: и это было почти за час до того, как прибыли новости с Земли, Марса и Луны о том, что само Солнце в течение нескольких секунд мерцало, прежде чем возобновило нормальную деятельность.
Произошел целый ряд затмений, явно нацеленных против человечества. В других местах Солнечной системы ничего не было замечено.
В общем волнении прошло немало времени, прежде чем мир осознал, что ЛМА-НОЛЬ и ЛМА-ОДИН также исчезли, оставив только свои четырехмиллионолетние отпечатки в кратере Тихо и в Африке.

***
В первый раз европеане встречали людей, но они не казались ни встревоженными, ни удивленными этими огромными существами, перемещающимися среди них со скоростью молнии. Конечно, не слишком легко было интерпретировать эмоциональное состояние чего-то, напоминающего маленький кустарник без листьев, не имеющий явных органов чувств или средств коммуникации. Но если бы они были испуганы прибытием "Алциона" и появлением его пассажиров, то, конечно, продолжали бы скрываться в своих иглу.
Когда Френк Пул, слегка обремененный защитным костюмом и подарком в виде сияющего медного провода, вошел в неопрятные предместья Цяньвилла, ему в голову пришла мысль, а что же думали европеанцы о недавних происшествиях. Для них не существовало никакого затмения Люцифера, но исчезновение "Великой стены", конечно, должно было стать шоком. Она стояла там тысячу лет не только как щит, но и, несомненно, нечто намного большее;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29