глаза превратились в две дырки, проткнутые в листе рисовой бумаги сёдзи.
— Лейни-тян! В чем дело? Если я что-то сказал…
Слушая свой голос словно со стороны, Мигаки поражался и радовался звучащим в нем ноткам юношеского раскаяния. А может быть, так оправдывался художник семнадцатого века перед своей любимой куртизанкой, дующейся на него?
—Да так… ничего…— Она решительно тряхнула головой. — Только давай больше не будем обсуждать твою историческую драму, хорошо?
— Ну разумеется, — недоуменно заморгал Мигаки. Быть может, именно это и влекло его к ней, помимо прекрасного тела, экзотического лица и свободолюбивого самурайского духа (хотя Лейни откликалась на это предположение с истинно самурайским презрением) — она не переставала его удивлять. Такой способностью могли похвастаться немногие.
— Может быть…
Лейни посмотрела ему прямо в лицо. Ее янтарные глаза, казавшиеся в свете солнца каштановыми, напомнили Мигаки взгляд зверя. Затравленного зверя.
— Отвези меня куда-нибудь, — сдавленно вымолвила Лейни — Куда угодно, чтобы я забыла этот проклятый мир.
— И что тут написано? — спросил «Ковбой» Пэйсон. Склонившись вперед, он, прищурившись, разглядывал непримечательную бронзовую табличку на черной мраморной стене у лестницы в три ступеньки, ведущей с уровня улицы вниз. Надпись на табличке была выполнена китайскими иероглифами.
— О, — смущенно ответил Миша, — это вход в ночной клуб. Там для вас нет ничего интересного.
«Ковбой» удивленно поднял брови:
— Старина Миша, у тебя опять такой голос, словно ты пытаешься удержать нас от какой-то беды. — Он выпрямился. — Думаю, я все же зайду и гляну, как там внутри.
Миша закатил глаза. Его лицо осунулось и стало заметно бледнее, чем когда он впервые встретился с «кабальерос». Даже яркие краски рубашки, казалось, поблекли. «Ковбой» начал спускаться вниз.
— Здесь написано: «Гей бой сан-чи сите кудасай», — прочитал вслух Бунтаро Мейн, одноглазый приятель «Ковбоя» из Девятого «Призрачного» легиона.
— Что это значит?
— Добро пожаловать в гей-клуб, — ответил Мейн, с любопытством разглядывая товарища.
На мгновение застыв на месте, «Ковбой» развернулся и бросился назад. Бак Ивенс сочувственно похлопал его по спине. Остальные шестеро «кабальерос» оглушительно расхохотались.
— Не так быстро, мачо! — воскликнул Бак. — Ты сейчас в таком состоянии, что не будешь слишком разборчивым.
«Ковбой» сбросил его руку со своего плеча. «Кабальерос» двинулись дальше. Справа начинался парк. Вдоль аллей стояли киоски, торгующие сувенирами, посвященными предстоящему празднованию, гирляндами хлопушек, журавликами-оригами, бумажными воздушными змеями и флажками с патриотическими лозунгами. Наемники шли по кювету, уклоняясь от зловонных автобусов, извергающих выхлопы формальдегида.
— А что мы здесь ищем? — спросила «Ворон».
— Лично я охочусь за сувенирами, — ответил «Ковбой», поднимая с прилавка фигурку толстенького веселого Хотея, покровителя веселья. «Кабальерос» познакомились особенно близко именно с этим из Семи Богов Счастья: его имя носила самая популярная на Хачимане марка виски. — Моей заветной мечтой всегда было разграбить Люсьен. Так что можете не сомневаться, черт побери, с пустыми руками я домой не вернусь.
— Эй, cuate, здешний народ обожает преподносить подарки, — заметил Джесси Джеймс Лейва. — Большой папа нам обязательно что-нибудь подарит.
— Ага. Две чашки риса и шлепок по заднице. «Мальчики и девочки, отлично сработано. Следующий!»
— Так или иначе, мне по душе любое разнообразие, — сказала Риски Сэвидж. Оправившись после родов, она повадилась оставлять своего малыша Бобби в яслях с другими детьми и часами гулять вместе с остальными «кабальерос». — Если я еще немного послушаю лекцию о том, как надлежит себя вести, прочитанную человеком, которого я едва понимаю, я непременно свихнусь.
Тут из-за угла в облаке пыли, поднимаемой несущими винтами, появился аппарат на воздушной подушке. Взвыв турбиной, он плюхнулся посреди улицы, и из него выскочили пять юнцов в костюмах, напоминающих форму Кланов. Выпятив грудь вперед, упиваясь обращенными на них испуганными взорами, они направились вразвалочку к ларьку, торговавшему бумажными фонариками.
— Ого! — присвистнул Бак Ивенс. — А это еще что такое?
— Так, ровным счетом ничего, — занервничал Миша. — Не будем здесь задерживаться. Нам нужно успеть вернуться в Эйга-тоси. Завтра у вас съемки.
Юнцы, обступившие ларек, разглядывали товары. Самый высокорослый из пятерых, долговязый парень с выкрашенным в зеленый цвет пучком волос, выбрал оранжевый фонарь на палке и стал протыкать в нем дырки затянутым в перчатку пальцем. Продавщица, пожилая женщина в черном, выскочила, прихрамывая, из ларька и принялась кричать, размахивая руками. Парень, ухмыльнувшись, оттолкнул ее, и женщина упала на мостовую. «Ковбой» поставил божка на прилавок.
— Мне это начинает действовать на нервы, — бросил он, направляясь к ларьку с фонариками.
— Похоже, пожелания Риски сбываются, que no? — заметил Джесси Джеймс Лейва.
Юнцы перебрасывали друг другу палку с фонариками, гогоча над тщетными попытками продавщицы отобрать ее у них и издеваясь над тем, как она хромает. «Ковбой» подошел к вожаку.
— Эй, приятель, тебе не кажется, что шутка зашла слишком далеко?
Схватив парня за накладные плечи куртки, он развернул его к себе лицом.
Парень, подпрыгнув, нанес прямой удар ногой с разворота, целясь «Ковбою» в голову. Пэйсон, легко уклонившись вбок, отступил на шаг назад. Парень, приняв боевую стойку, выставил вперед ребра ладоней.
— Слушай, дружок, — обратился к нему «Ковбой», похлопывая кулаком в ладонь, — я не ищу неприятностей…
Вожак оскалился, словно акула. «Неверный» пошел на попятную. Сейчас будет весело. Парень приготовился крушить кости.
Но тут «Ковбой» без замаха нанес прямой удар правой, точно рассчитанный на то, чтобы сломать юнцу нос. Вскрикнув, вожак упал на землю, зажимая рукой окровавленный нос. «Ковбой» принялся лениво пинать его по ребрам острыми стальными носками сапог из кожи ящерицы.
Второй юнец махнул рукой, и в ней внезапно появилась полуметровая складная дубинка из бронзы. Он угрожающе двинулся на «Ковбоя». Тот, не прекращая пинать лежащего, раскрыл длинный складной нож и прижал лезвие парню к щеке.
— Не суй свой нос в чужие дела, пижон, — бросил «Ковбой», — если не хочешь, чтобы его отрезали.
Остальные крутые ребята начали обходить его со всех сторон, но тут «кабальерос» внезапно показали им зловещий арсенал ножей. В самом начале знакомства Миша предупредил их, что нельзя носить при себе огнестрельное оружие, запрещенное в Синдикате; полковник Камачо также попросил своих подчиненных уважать желание хозяев. С другой стороны, холодное оружие поднимало статус воина.
«Кабальерос» любили пистолеты. Но они любили и ножи.
Размахивая одной рукой с зажатым двадцатипятисантиметровым лезвием, Бак Ивенс другой схватил «Ковбоя» за шиворот. Крутые юнцы, подобрав упавшего дружка, поспешили назад к АВВП. Прежде чем забраться в кабину, парень с разбитым лицом, вырвавшись из рук приятелей, ткнул пальцем в «Ковбоя». Его окаймленный окровавленной бородой рот скривился в злобной гримасе.
«Ковбой» сделал пару шагов по направлению к юнцам.
— Я готов тебя обслужить в любое время, щенок! — крикнул он. — Буду ждать.
— Идти. Идти сейчас. Все есть плохо, — сказал Миша, чье владение английским поскользнулось, словно выбежавший на лед робот. — Их отцы очень большой человек. Очень важный.
— Передай им, что мой отец — торнадо, а моя мамаша… э…
— Вулкан, — закончила за «Ковбоя» Джесси, хлопая его по плечу. — Именно поэтому ты наполнен горячим воздухом.
Из ворчащего спиртовым двигателем седана сквозь затемненные стекла из поляризованного витрила за происходящим наблюдали двое мужчин. Юнцы, выкрикивая парфянские оскорбления, вернулись к АВВП, размахивая руками, словно стадо обезьян. Мужчины, невысокого роста, коренастые, мускулистые, были в темных непримечательных костюмах и больших солнцезащитных очках, скрывавших большую часть лица.
— Глупцы, — бросил тот, что сидел за рулем. Широкоплечий и широкоскулый, он мог гордиться своей кожей цвета зрелых злаков, выдающей сильные японские корни. — Эти неверные с их глупым понятием о благородстве предсказуемы, как катящиеся вниз по склону шары
— Я не был бы так категоричен, босс, — заметил его чернокожий напарник Как и у его начальника, густые черные волосы негра представляли ровную плоскость сверкающего базальта. — Может статься, они не более предсказуемы, чем шары лототрона.
— Вздор. Они так горели желанием попасть в ловушку, что едва дождались, пока мы ее расставим. Вспомни, эти юные чимпара должны были оскорбить женщин-наемниц
Словом «чимпара» якудза называли молодых бездельников, не гнушающихся никакой грязной работы Однако ни один из сидящих в машине мужчин не производил впечатления представителя преступного мира. Они были просто слеплены из совершенно другого теста.
— Возможно, — сказал негр, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку сиденья.
Однако себе под нос он буркнул: «Коматта йа», что означало: «Это-то меня и беспокоит».
Крутые юнцы, загрузившись в АВВП, скрылись в облаке пыли. Неверные проводили их взглядом.
— Не становись осторожным, словно старуха, — заметил босс. — Йохей нажили себе врагов. Мы сможем запросто вынудить их переступить черту. Все будет так, как сказал наш «Номер один», помяни мое слово
Негр проворчал что-то неразборчивое.
XII
Кинемаград недалеко от имперской столицы Люсьен
Военный округ Пешт
Синдикат Дракона
24 июня 3058 года
Вестибюль общежития, где разместился Семнадцатый полк, кишел людьми, словно облепленный мухами остов коровы в знойный полдень. Одни «кабальерос» только возвращались с вечерних съемок эпической саги Мигаки, где они изображали врагов. Другие, освободившись пораньше, уже приняли душ и переоделись и теперь спускались вниз, собираясь отправиться в город искать плотских и духовных развлечений. И, разумеется, все обращали внимание на скромно стоящего в сторонке Джонни Чанга, только некоторые из тщеславия не подавали вида, что его заметили. Звезда экрана, облаченный в черную водолазку и серые брюки, прятал за спиной букет цветов.
— Так-так, — заметила своим приближенным капитан «Тщеславие» Торрес, останавливаясь на площадке, где два пролета, спускавшихся со второго этажа, сливались в одну широкую лестницу, ведущую вниз в вестибюль. — Ну-ка, взгляните на это!
Ее свита состояла преимущественно из молодых nortenas, не обладающих достаточной красотой, чтобы бросать вызов красавице капитану, ведущей себя в полном соответствии со своим позывным. При виде суперзвезды, приглашенной Мигаки, прихлебатели издали подобающие восторженные звуки. Джонни Чанг отвечал на приветствия улыбками и дружескими кивками, чем зарабатывал дополнительные очки у уроженцев Юго-Запада, не любивших официальную строгость в общении и сразу же проникшихся симпатией к знаменитости, не задиравшей нос. Все вежливо делали вид, что не замечают двух бывших суматори, державшихся на почтительном удалении за спиной актера.
— Как замечательно, что я оделась подобающим образом, — продолжала «Тщеславие».
И она говорила правду. На ней было белое платье в обтяжку, начинающееся где-то на середине груди и заканчивающееся на середине бедер, да еще с многочисленными вырезами. Платье прекрасно оттеняло кожу «Тщеславия», цвета румяного тоста с корицей, гладкой, словно речь диктора «Голоса Дракона», читающего сводку новостей «Спокойной ночи, рабочие». В ушах у нее висели огромные серьги, под тяжестью которых более хрупкая женщина просто согнулась бы; на ногах белые туфли на шпильках. «Тщеславие» выглядела на миллион кредиток.
Оставив свиту позади, капитан ускорила шаг, при этом не показывая спешки. Спустившись по лестнице, она подошла к суперзвезде экрана. При ее приближении красивое лицо Джонни Чанга расплылось в широкой улыбке. Оторвавшись от колонны, которую он подпирал спиной, актер шагнул навстречу «Тщеславию», доставая из-за спины букет… и прошел мимо нее, будто она была не более чем пепельница.
— Лейтенант Сатхорн, — приветливо обратился Джонни к миниатюрной темноволосой женщине, пытавшейся незамеченной проскочить к двери, затерявшись среди пестрой свиты «Тщеславия». — Вас-то я и жду.
Остановившись, Касси с опаской посмотрела на него.
— Кажется, в прошлый раз мы с вами расстались на недоброй ноте, — продолжал актер, протягивая ей букет. — Я приношу извинения. Примите эти цветы в знак того, что я надеюсь исправить свои ошибки.
Касси осторожно приняла букет, точно опасаясь, что в нем прячется змея.
— Благодарю вас, — неуверенно вымолвила она. — Я… извините, что порезала вас.
Стремительно развернувшись, «Тщеславие» поднялась по лестнице, прорезая свою свиту, словно боевой робот стадо овец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Лейни-тян! В чем дело? Если я что-то сказал…
Слушая свой голос словно со стороны, Мигаки поражался и радовался звучащим в нем ноткам юношеского раскаяния. А может быть, так оправдывался художник семнадцатого века перед своей любимой куртизанкой, дующейся на него?
—Да так… ничего…— Она решительно тряхнула головой. — Только давай больше не будем обсуждать твою историческую драму, хорошо?
— Ну разумеется, — недоуменно заморгал Мигаки. Быть может, именно это и влекло его к ней, помимо прекрасного тела, экзотического лица и свободолюбивого самурайского духа (хотя Лейни откликалась на это предположение с истинно самурайским презрением) — она не переставала его удивлять. Такой способностью могли похвастаться немногие.
— Может быть…
Лейни посмотрела ему прямо в лицо. Ее янтарные глаза, казавшиеся в свете солнца каштановыми, напомнили Мигаки взгляд зверя. Затравленного зверя.
— Отвези меня куда-нибудь, — сдавленно вымолвила Лейни — Куда угодно, чтобы я забыла этот проклятый мир.
— И что тут написано? — спросил «Ковбой» Пэйсон. Склонившись вперед, он, прищурившись, разглядывал непримечательную бронзовую табличку на черной мраморной стене у лестницы в три ступеньки, ведущей с уровня улицы вниз. Надпись на табличке была выполнена китайскими иероглифами.
— О, — смущенно ответил Миша, — это вход в ночной клуб. Там для вас нет ничего интересного.
«Ковбой» удивленно поднял брови:
— Старина Миша, у тебя опять такой голос, словно ты пытаешься удержать нас от какой-то беды. — Он выпрямился. — Думаю, я все же зайду и гляну, как там внутри.
Миша закатил глаза. Его лицо осунулось и стало заметно бледнее, чем когда он впервые встретился с «кабальерос». Даже яркие краски рубашки, казалось, поблекли. «Ковбой» начал спускаться вниз.
— Здесь написано: «Гей бой сан-чи сите кудасай», — прочитал вслух Бунтаро Мейн, одноглазый приятель «Ковбоя» из Девятого «Призрачного» легиона.
— Что это значит?
— Добро пожаловать в гей-клуб, — ответил Мейн, с любопытством разглядывая товарища.
На мгновение застыв на месте, «Ковбой» развернулся и бросился назад. Бак Ивенс сочувственно похлопал его по спине. Остальные шестеро «кабальерос» оглушительно расхохотались.
— Не так быстро, мачо! — воскликнул Бак. — Ты сейчас в таком состоянии, что не будешь слишком разборчивым.
«Ковбой» сбросил его руку со своего плеча. «Кабальерос» двинулись дальше. Справа начинался парк. Вдоль аллей стояли киоски, торгующие сувенирами, посвященными предстоящему празднованию, гирляндами хлопушек, журавликами-оригами, бумажными воздушными змеями и флажками с патриотическими лозунгами. Наемники шли по кювету, уклоняясь от зловонных автобусов, извергающих выхлопы формальдегида.
— А что мы здесь ищем? — спросила «Ворон».
— Лично я охочусь за сувенирами, — ответил «Ковбой», поднимая с прилавка фигурку толстенького веселого Хотея, покровителя веселья. «Кабальерос» познакомились особенно близко именно с этим из Семи Богов Счастья: его имя носила самая популярная на Хачимане марка виски. — Моей заветной мечтой всегда было разграбить Люсьен. Так что можете не сомневаться, черт побери, с пустыми руками я домой не вернусь.
— Эй, cuate, здешний народ обожает преподносить подарки, — заметил Джесси Джеймс Лейва. — Большой папа нам обязательно что-нибудь подарит.
— Ага. Две чашки риса и шлепок по заднице. «Мальчики и девочки, отлично сработано. Следующий!»
— Так или иначе, мне по душе любое разнообразие, — сказала Риски Сэвидж. Оправившись после родов, она повадилась оставлять своего малыша Бобби в яслях с другими детьми и часами гулять вместе с остальными «кабальерос». — Если я еще немного послушаю лекцию о том, как надлежит себя вести, прочитанную человеком, которого я едва понимаю, я непременно свихнусь.
Тут из-за угла в облаке пыли, поднимаемой несущими винтами, появился аппарат на воздушной подушке. Взвыв турбиной, он плюхнулся посреди улицы, и из него выскочили пять юнцов в костюмах, напоминающих форму Кланов. Выпятив грудь вперед, упиваясь обращенными на них испуганными взорами, они направились вразвалочку к ларьку, торговавшему бумажными фонариками.
— Ого! — присвистнул Бак Ивенс. — А это еще что такое?
— Так, ровным счетом ничего, — занервничал Миша. — Не будем здесь задерживаться. Нам нужно успеть вернуться в Эйга-тоси. Завтра у вас съемки.
Юнцы, обступившие ларек, разглядывали товары. Самый высокорослый из пятерых, долговязый парень с выкрашенным в зеленый цвет пучком волос, выбрал оранжевый фонарь на палке и стал протыкать в нем дырки затянутым в перчатку пальцем. Продавщица, пожилая женщина в черном, выскочила, прихрамывая, из ларька и принялась кричать, размахивая руками. Парень, ухмыльнувшись, оттолкнул ее, и женщина упала на мостовую. «Ковбой» поставил божка на прилавок.
— Мне это начинает действовать на нервы, — бросил он, направляясь к ларьку с фонариками.
— Похоже, пожелания Риски сбываются, que no? — заметил Джесси Джеймс Лейва.
Юнцы перебрасывали друг другу палку с фонариками, гогоча над тщетными попытками продавщицы отобрать ее у них и издеваясь над тем, как она хромает. «Ковбой» подошел к вожаку.
— Эй, приятель, тебе не кажется, что шутка зашла слишком далеко?
Схватив парня за накладные плечи куртки, он развернул его к себе лицом.
Парень, подпрыгнув, нанес прямой удар ногой с разворота, целясь «Ковбою» в голову. Пэйсон, легко уклонившись вбок, отступил на шаг назад. Парень, приняв боевую стойку, выставил вперед ребра ладоней.
— Слушай, дружок, — обратился к нему «Ковбой», похлопывая кулаком в ладонь, — я не ищу неприятностей…
Вожак оскалился, словно акула. «Неверный» пошел на попятную. Сейчас будет весело. Парень приготовился крушить кости.
Но тут «Ковбой» без замаха нанес прямой удар правой, точно рассчитанный на то, чтобы сломать юнцу нос. Вскрикнув, вожак упал на землю, зажимая рукой окровавленный нос. «Ковбой» принялся лениво пинать его по ребрам острыми стальными носками сапог из кожи ящерицы.
Второй юнец махнул рукой, и в ней внезапно появилась полуметровая складная дубинка из бронзы. Он угрожающе двинулся на «Ковбоя». Тот, не прекращая пинать лежащего, раскрыл длинный складной нож и прижал лезвие парню к щеке.
— Не суй свой нос в чужие дела, пижон, — бросил «Ковбой», — если не хочешь, чтобы его отрезали.
Остальные крутые ребята начали обходить его со всех сторон, но тут «кабальерос» внезапно показали им зловещий арсенал ножей. В самом начале знакомства Миша предупредил их, что нельзя носить при себе огнестрельное оружие, запрещенное в Синдикате; полковник Камачо также попросил своих подчиненных уважать желание хозяев. С другой стороны, холодное оружие поднимало статус воина.
«Кабальерос» любили пистолеты. Но они любили и ножи.
Размахивая одной рукой с зажатым двадцатипятисантиметровым лезвием, Бак Ивенс другой схватил «Ковбоя» за шиворот. Крутые юнцы, подобрав упавшего дружка, поспешили назад к АВВП. Прежде чем забраться в кабину, парень с разбитым лицом, вырвавшись из рук приятелей, ткнул пальцем в «Ковбоя». Его окаймленный окровавленной бородой рот скривился в злобной гримасе.
«Ковбой» сделал пару шагов по направлению к юнцам.
— Я готов тебя обслужить в любое время, щенок! — крикнул он. — Буду ждать.
— Идти. Идти сейчас. Все есть плохо, — сказал Миша, чье владение английским поскользнулось, словно выбежавший на лед робот. — Их отцы очень большой человек. Очень важный.
— Передай им, что мой отец — торнадо, а моя мамаша… э…
— Вулкан, — закончила за «Ковбоя» Джесси, хлопая его по плечу. — Именно поэтому ты наполнен горячим воздухом.
Из ворчащего спиртовым двигателем седана сквозь затемненные стекла из поляризованного витрила за происходящим наблюдали двое мужчин. Юнцы, выкрикивая парфянские оскорбления, вернулись к АВВП, размахивая руками, словно стадо обезьян. Мужчины, невысокого роста, коренастые, мускулистые, были в темных непримечательных костюмах и больших солнцезащитных очках, скрывавших большую часть лица.
— Глупцы, — бросил тот, что сидел за рулем. Широкоплечий и широкоскулый, он мог гордиться своей кожей цвета зрелых злаков, выдающей сильные японские корни. — Эти неверные с их глупым понятием о благородстве предсказуемы, как катящиеся вниз по склону шары
— Я не был бы так категоричен, босс, — заметил его чернокожий напарник Как и у его начальника, густые черные волосы негра представляли ровную плоскость сверкающего базальта. — Может статься, они не более предсказуемы, чем шары лототрона.
— Вздор. Они так горели желанием попасть в ловушку, что едва дождались, пока мы ее расставим. Вспомни, эти юные чимпара должны были оскорбить женщин-наемниц
Словом «чимпара» якудза называли молодых бездельников, не гнушающихся никакой грязной работы Однако ни один из сидящих в машине мужчин не производил впечатления представителя преступного мира. Они были просто слеплены из совершенно другого теста.
— Возможно, — сказал негр, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку сиденья.
Однако себе под нос он буркнул: «Коматта йа», что означало: «Это-то меня и беспокоит».
Крутые юнцы, загрузившись в АВВП, скрылись в облаке пыли. Неверные проводили их взглядом.
— Не становись осторожным, словно старуха, — заметил босс. — Йохей нажили себе врагов. Мы сможем запросто вынудить их переступить черту. Все будет так, как сказал наш «Номер один», помяни мое слово
Негр проворчал что-то неразборчивое.
XII
Кинемаград недалеко от имперской столицы Люсьен
Военный округ Пешт
Синдикат Дракона
24 июня 3058 года
Вестибюль общежития, где разместился Семнадцатый полк, кишел людьми, словно облепленный мухами остов коровы в знойный полдень. Одни «кабальерос» только возвращались с вечерних съемок эпической саги Мигаки, где они изображали врагов. Другие, освободившись пораньше, уже приняли душ и переоделись и теперь спускались вниз, собираясь отправиться в город искать плотских и духовных развлечений. И, разумеется, все обращали внимание на скромно стоящего в сторонке Джонни Чанга, только некоторые из тщеславия не подавали вида, что его заметили. Звезда экрана, облаченный в черную водолазку и серые брюки, прятал за спиной букет цветов.
— Так-так, — заметила своим приближенным капитан «Тщеславие» Торрес, останавливаясь на площадке, где два пролета, спускавшихся со второго этажа, сливались в одну широкую лестницу, ведущую вниз в вестибюль. — Ну-ка, взгляните на это!
Ее свита состояла преимущественно из молодых nortenas, не обладающих достаточной красотой, чтобы бросать вызов красавице капитану, ведущей себя в полном соответствии со своим позывным. При виде суперзвезды, приглашенной Мигаки, прихлебатели издали подобающие восторженные звуки. Джонни Чанг отвечал на приветствия улыбками и дружескими кивками, чем зарабатывал дополнительные очки у уроженцев Юго-Запада, не любивших официальную строгость в общении и сразу же проникшихся симпатией к знаменитости, не задиравшей нос. Все вежливо делали вид, что не замечают двух бывших суматори, державшихся на почтительном удалении за спиной актера.
— Как замечательно, что я оделась подобающим образом, — продолжала «Тщеславие».
И она говорила правду. На ней было белое платье в обтяжку, начинающееся где-то на середине груди и заканчивающееся на середине бедер, да еще с многочисленными вырезами. Платье прекрасно оттеняло кожу «Тщеславия», цвета румяного тоста с корицей, гладкой, словно речь диктора «Голоса Дракона», читающего сводку новостей «Спокойной ночи, рабочие». В ушах у нее висели огромные серьги, под тяжестью которых более хрупкая женщина просто согнулась бы; на ногах белые туфли на шпильках. «Тщеславие» выглядела на миллион кредиток.
Оставив свиту позади, капитан ускорила шаг, при этом не показывая спешки. Спустившись по лестнице, она подошла к суперзвезде экрана. При ее приближении красивое лицо Джонни Чанга расплылось в широкой улыбке. Оторвавшись от колонны, которую он подпирал спиной, актер шагнул навстречу «Тщеславию», доставая из-за спины букет… и прошел мимо нее, будто она была не более чем пепельница.
— Лейтенант Сатхорн, — приветливо обратился Джонни к миниатюрной темноволосой женщине, пытавшейся незамеченной проскочить к двери, затерявшись среди пестрой свиты «Тщеславия». — Вас-то я и жду.
Остановившись, Касси с опаской посмотрела на него.
— Кажется, в прошлый раз мы с вами расстались на недоброй ноте, — продолжал актер, протягивая ей букет. — Я приношу извинения. Примите эти цветы в знак того, что я надеюсь исправить свои ошибки.
Касси осторожно приняла букет, точно опасаясь, что в нем прячется змея.
— Благодарю вас, — неуверенно вымолвила она. — Я… извините, что порезала вас.
Стремительно развернувшись, «Тщеславие» поднялась по лестнице, прорезая свою свиту, словно боевой робот стадо овец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58