Лунный свет. И по снегу к этому дому идёт сказочно-красивая девушка в одеянии волшебной красоты.
— Да ты у меня поэт!
— Какой из меня поэт. Так, влюблённый болтун. Ты желание загадала?
— Загадала.
— А ты правильно его сформулировала?
— Не поняла.
— Сейчас объясню. Только пойдём ужинать, а то у меня от зимнего воздуха зверский аппетит проснулся.
За столом Лена спрашивает:
— Так что ты говорил по поводу правильной формулировки желания?
— Понимаешь, год назад я провёл эту ночь в одиночестве. Вот так же сидел у очага, за столом, пил вино, смотрел в окно на звёздное небо, вспоминал всех вас; в первую очередь, разумеется, тебя и тоже загадывал желания. Понятно, что желание у меня было одно: встретиться с вами, со всеми. Ну, и сильнее всего было желание встретиться с тобой.
Лена роняет вилку и вздыхает:
— И оно сбылось! Вот что значит, пожелать по-настоящему, от всей души.
— Угу, — добавляю я, — И при этом ещё не уточнить, где именно желаешь встретиться. Представляешь, что может получиться, если ты, когда глядела на звёзды и загадывала желание, не уточнила место встречи?
Лена улыбается, показывая перламутровые зубки, глаза у неё загораются:
— Представляю. Вот будет здесь весело, когда сюда пожалует весь наш Сектор. У! Вместе-то мы всё вычислим, все входы и выходы здесь откроем. Проникнем и туда, где нас совсем не ждут. Ну, держись Старый Волк! Храни тебя Время от того, чтобы моё желание исполнилось!
Мы с Леной от души смеёмся, представив во всех подробностях нарисованную картину. Успокоившись, я наливаю ещё по рюмке бренди, и мы с Леной отдаём должное отбивным. Сначала Лена ест с большим аппетитом, откровенно смакуя, потом вдруг задумывается, быстро доедает остатки и молча смотрит в окно на зимний лес.
— В чем дело, Ленок?
— Андрей, вот ты вспомнил песню, которую я пела на балу. А ту, которую пел ты, помнишь?
— Я тогда много их пел.
— Самую первую. Вспомнил?
— А! Здесь лапы у елей дрожат на весу, здесь птицы щебечут тревожно…
— Живёшь в заколдованном диком лесу, откуда уйти невозможно, — подхватывает Лена, — Тебе не кажется, что это тоже прозвучало как пророчество?
— Гм. Пусть так, пусть будет пророчество. Это даже хорошо, потому, что там есть и другие слова. В какой день недели, в котором часу, ты выйдешь ко мне осторожно, когда я тебя на руках отнесу, туда, где найти невозможно.
— Укради! — просит Лена, — Укради меня, Андрюша. Кража мне по душе.
Долго сидим мы с Леной за Новогодним столом. Вспоминаем друзей, эпизоды нашей работы: и забавные, и жуткие. Несколько раз я по просьбе Лены беру гитару и пою песни, которые ей вспоминаются. Она сама, вспомнив давно обещанное, поёт под мой аккомпанемент «Эхо любви» в своём варианте. Он ни сколько не хуже того, что я слышал в своей Фазе. Тут же она объясняет мне, почему она плакала, когда слушала своё исполнение этой песни. Оказывается, Магистр записал её в тот момент, когда она пела её своему жениху, уезжающему в длительную командировку на Тихий океан. Больше они не увиделись. Вдруг Лена меняет тему:
— Андрей. Помнишь, у меня на дне рождения вы с Андреем и Олегом пели старинную казачью песню? Если ты её помнишь, спой, пожалуйста.
Я прекрасно помню эту песню и, перебрав струны, запеваю:
— Как на дикий Терек, на широкий берег вывели казаки десять тысяч лошадей…
Когда я дохожу до строк «Атаман наш знает, кому доверяет. Крикнули: „По коням!“, позабыли про меня. Им досталась воля да шальная доля, мне — земля сырая да колючая трава», Лена останавливает меня:
— Крикнули: «По коням!», позабыли про меня. Андрей, а тебе никогда не приходило в голову, что нас с тобой могут списать, как безвозвратные потери и, в итоге, попросту забыть?
Я удивлённо смотрю на Лену. Похоже, что она говорит это вполне серьёзно.
— Ты думаешь, это возможно? Плохо же ты знаешь своих друзей, а ещё психолог. Неужели ты в самом деле допускаешь хоть на миг такую мысль, что Андрей, Кэт, Магистр, Миша и Кристина могут забыть нас?
— Я не об этом. В том, что нас вспоминают, и довольно часто, нет ни малейшего сомнения. Я имею в виду другое. Они, наверное, уже отчаялись найти нас, потеряли надежду на наше возвращение и считают нас погибшими.
— Не знаю, Лена, не знаю. Ты же сама рассказывала мне, что когда ты уходила, весь Монастырь, включая Совет Магов, стоял на ушах, не говоря уж о нашем Секторе и Секторе Наблюдения, который вёл интенсивные поиски.
— Андрюша. Посуди сам, сколько может весь Монастырь, включая Совет Магов, стоять на ушах, забросив все дела? Не может же остановиться вся работа из-за того, что пропали два, пусть даже очень ценные, хроноагента.
Лена права, мне даже нечего возразить ей, но соглашаться так просто не хочется, к тому же…
— Лена, тут есть ещё один аспект. Если бы мы с тобой просто погибли, и все видели, как это произошло, то нас бы просто помянули, и дело с концом. Но мы-то действительно пропали, бесследно исчезли; неизвестно как, и неизвестно куда. Где гарантия, что теперь хроноагенты не будут исчезать таким образом с удручающей регулярностью: по одному, по два в месяц. Если уже не исчезают.
— Вот этим вопросом наверняка занимается какая-нибудь специальная группа. А все остальные работают, как работали. На скаку не заметив, что рядом товарищей нет. Вот, к примеру. Когда ты был на войне, сколько времени вы разыскивали не вернувшихся товарищей и ждали их возвращения?
— Ну, ты сравнила! Это же была война. На войне люди гибнут и исчезают бесследно каждый день. А ля гер, ком а ля гер. И если из-за каждого исчезнувшего сворачивать боевую работу, до тех пор пока его не найдут, то лучше сразу сложить оружие и сдаться на милость противной стороны.
— А у нас что? Разве не война? Пусть люди у нас не гибнут каждый день. Но ведь ты сам знаешь, какой объём работы лежит тяжким грузом на каждом человеке в Монастыре. И работа-то порой такая, что от её результатов зависит судьба, а то и жизнь миллионов людей. Где уж тут отвлекаться на двоих, пусть даже и очень дорогих людей. Да и прикинь к тому же, сколько времени прошло.
— А вот со временем, Леночка, ясности никакой нет. Я здесь живу уже второй год. Ты, вместе со своими скитаниями, скоро год как отсутствуешь. А ведь ты ушла искать меня на третий день. Чувствуешь разницу?
— Вот об этом-то я и говорю. Мы не знаем ничего о характеристиках этой Фазы. Ты предполагаешь, что в Монастыре прошло всего несколько дней, самое большее, недель. А может быть и наоборот: сейчас там прошли годы и даже десятилетия. И никого из наших друзей уже нет в живых. А может быть противостояние между Монастырём и ЧВП перешло в открытую войну, и обе Фазы давно уничтожены.
— А как же Старый Волк?
— А Старый Волк на то и Волк, да к тому же ещё и Старый, чтобы выскользнуть из любой передряги. Вот сейчас мы находимся на его секретной базе. Сколько ещё у него таких баз в бесчисленных параллельных Фазах?
Я вновь внимательно смотрю на Лену. Нет, не похоже, чтобы она просто сотрясала воздух пустыми предположениями.
— Что-то, подруга моя, ты слишком уж мрачные картины рисуешь.
— Нет, Андрюша, не слишком. Действительность может оказаться и более мрачной. Вот, к примеру, тот же самый Мог. Как сказал Старый Волк, он готов приступить к активным действиям. А что если он уже приступил? В чем выражаются его действия? Какую цель они преследуют? Как там Волк сказал? Придётся нам разбегаться по разным глухим Фазам, чтобы нас как можно дольше не нашли. Кстати, тебе не кажется странным, что он оставил нас в покое после первой попытки?
— Кажется, — соглашаюсь я, — Я думал над этим. Тут два варианта: либо он занят чем-то более серьёзным, чем мы с тобой; здесь твоё предположение не в бровь, а в глаз. Второй вариант: он понял, что нас так просто не возьмёшь, и готовит что-то посерьёзнее, чем группа наёмников. Наверное, пришла пора попробовать сотворить бластер.
— Бластер, это, конечно, неплохо. Но я хочу сказать другое. Ты прав, краски я сгустила и сгустила намеренно. Видишь ли, есть такая возможность: организовать автоматический поиск по различным Фазам личностей, характеристики Матриц которых известны. Помнишь, как Ричард вычислил Фазу, где базируется ЧВП? Он нашёл её по возмущениям пространственно-временного континуума. Точно так же можно найти и нас. Берём пиковые, сугубо индивидуальные, характеристики Матриц и запускаем программу автоматического поиска путём простого перебора Фаз.
Лена останавливается и пару минут смотрит на тлеющие угли. Потом она наливает вина и, отпив два глотка, заканчивает свою мысль:
— Если я здесь додумалась до такого способа поиска, то уж Ричард-то и подавно догадался.
Она снова замолкает, а я договариваю то, что она не сказала:
— Значит; либо мы находимся где-то на задворках пространства-времени, либо эта Фаза для внешнего наблюдения заблокирована. Хотя, заблокировать какой-то объект, это — одно, а целую Фазу… Такое даже Старому Волку вряд ли под силу.
— Есть ещё и третий вариант. Фаза находится в недоступном для нас секторе пространства-времени.
— А что? Есть и такой сектор?
— К сожалению, есть. Но я буду крайне удивлена, если Старый Волк знает, какие именно Фазы недоступны для нашего наблюдения. Почему? Да потому, что даже ты об этом, оказывается, не знаешь. Ну, и совсем уж мала вероятность того, что его секретная база оказалась именно в такой Фазе.
Я молча смотрю на свою подругу. Она отрешенным взглядом смотрит куда-то за окно: не то на зимний лес, не то на ночное небо. Я уже понял, к какому выводу она хочет привести меня, и сам пришел к нему уже давно. В принципе, давно нам пора расставить все знаки препинания, в том числе и точки.
— Получается так, Ленок: наши найти нас и оказать нам помощь или пока не в состоянии, или уже не могут. Остаётся альтернатива: спокойно жить здесь и дожидаться помощи, попутно основывая здесь цивилизацию; или оставить всякую надежду на помощь извне и рассчитывать исключительно на свои силы. Есть, правда, одна надежда: маяк, который Наташа унесла с собой в обитаемую Фазу. Но легче найти иголку в стоге сена или одну, конкретную, рыбёшку в океане, чем засечь сигналы этого маяка в бесконечном множестве Фаз.
— Ты забываешь ещё об одном варианте, — напоминает Лена.
— Не забываю, а намеренно не говорю. Со Старым Волком я буду работать только как с равноправным партнёром.
— Хорошо. А если он создаст такие условия?
— Нет, Лена. Как бы он ни старался, на какие бы условия он ни пошел, в данном случае, этот момент будет всё время незримо присутствовать и неизбежно наложит свой отпечаток на наши отношения, да и на всю работу в целом.
— Ты прав. Больше этот вопрос поднимать не будем.
— Нам остаётся сосредоточить все усилия на двух направлениях. Первое: прорыв блокировки, поставленной Старым Волком, и установление связи с Фазой Стоуна. Второе: исследование участка имени Мога и поиски возможностей воспользоваться этим переходом. Хотя, скажу откровенно, не очень-то у меня к этому душа лежит.
— Почему?
— Одно Время знает, Леночка, куда нас этот переход может завести. Вот мы с тобой сейчас отказались от сотрудничества со Старым Волком. А ведь может получиться, что, пройдя этим переходом, мы окажемся одни против всех сил, которые стоят за этим Могом.
— Ну, мы, положим, не одни, нас двое. А двое, это уже боевая единица. Вспомни, как мы разделались с отрядом наёмников.
— Что наёмники! Мы ничего не знаем ни о самом Моге, ни о силах, что стоят за ним. Ничего не знаем ни о Пространстве, ни о Времени, в которых они обитают.
— Андрей, ты же военный человек! Ты что, и в бою был такой расчетливый?
— Представь себе. Потому и выжил. Нерасчетливые, которые считали: главное завязать бой, а там всё будет ясно; погибали в первом же, самое позднее, во втором бою. А мы с тобой, как я понял, погибать не собираемся.
— Но там на вас работала разведка, наземные посты наблюдения. Ты видел врага издалека, почти наверняка знал, как он отреагирует на те или иные твои действия. И враг-то был такой же человек как и ты, оснащенный примерно таким же оружием и такой же техникой. А здесь налицо сплошная неопределённость.
— Тем более нет резона бросаться в неё, очертя голову. Весь мой жизненный и боевой опыт восстаёт против того, чтобы соваться в воду, не зная броду.
Лена смотрит на меня, прищурившись, и с улыбкой говорит:
— Что-то это на тебя не похоже, Андрюша. Помнится, когда перед твоим полётом на сверхскоростной машине, тебя предостерегали, что возможно вмешательство ЧВП, ты ответил совсем по-другому. Ты мол знаешь, что вмешательство возможно, а, значит, готов к этому.
— Опять неудачное сравнение. Там я должен был действовать в обычных условиях, с точки зрения пространственно-временных и физических законов, на обычной машине. И если бы произошло что-то, не укладывающееся в рамки этих понятий, я бы знал наверняка: сие дело рук ЧВП. А сейчас…
Я только машу рукой и наливаю рюмку бренди. Лена подставляет свою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Да ты у меня поэт!
— Какой из меня поэт. Так, влюблённый болтун. Ты желание загадала?
— Загадала.
— А ты правильно его сформулировала?
— Не поняла.
— Сейчас объясню. Только пойдём ужинать, а то у меня от зимнего воздуха зверский аппетит проснулся.
За столом Лена спрашивает:
— Так что ты говорил по поводу правильной формулировки желания?
— Понимаешь, год назад я провёл эту ночь в одиночестве. Вот так же сидел у очага, за столом, пил вино, смотрел в окно на звёздное небо, вспоминал всех вас; в первую очередь, разумеется, тебя и тоже загадывал желания. Понятно, что желание у меня было одно: встретиться с вами, со всеми. Ну, и сильнее всего было желание встретиться с тобой.
Лена роняет вилку и вздыхает:
— И оно сбылось! Вот что значит, пожелать по-настоящему, от всей души.
— Угу, — добавляю я, — И при этом ещё не уточнить, где именно желаешь встретиться. Представляешь, что может получиться, если ты, когда глядела на звёзды и загадывала желание, не уточнила место встречи?
Лена улыбается, показывая перламутровые зубки, глаза у неё загораются:
— Представляю. Вот будет здесь весело, когда сюда пожалует весь наш Сектор. У! Вместе-то мы всё вычислим, все входы и выходы здесь откроем. Проникнем и туда, где нас совсем не ждут. Ну, держись Старый Волк! Храни тебя Время от того, чтобы моё желание исполнилось!
Мы с Леной от души смеёмся, представив во всех подробностях нарисованную картину. Успокоившись, я наливаю ещё по рюмке бренди, и мы с Леной отдаём должное отбивным. Сначала Лена ест с большим аппетитом, откровенно смакуя, потом вдруг задумывается, быстро доедает остатки и молча смотрит в окно на зимний лес.
— В чем дело, Ленок?
— Андрей, вот ты вспомнил песню, которую я пела на балу. А ту, которую пел ты, помнишь?
— Я тогда много их пел.
— Самую первую. Вспомнил?
— А! Здесь лапы у елей дрожат на весу, здесь птицы щебечут тревожно…
— Живёшь в заколдованном диком лесу, откуда уйти невозможно, — подхватывает Лена, — Тебе не кажется, что это тоже прозвучало как пророчество?
— Гм. Пусть так, пусть будет пророчество. Это даже хорошо, потому, что там есть и другие слова. В какой день недели, в котором часу, ты выйдешь ко мне осторожно, когда я тебя на руках отнесу, туда, где найти невозможно.
— Укради! — просит Лена, — Укради меня, Андрюша. Кража мне по душе.
Долго сидим мы с Леной за Новогодним столом. Вспоминаем друзей, эпизоды нашей работы: и забавные, и жуткие. Несколько раз я по просьбе Лены беру гитару и пою песни, которые ей вспоминаются. Она сама, вспомнив давно обещанное, поёт под мой аккомпанемент «Эхо любви» в своём варианте. Он ни сколько не хуже того, что я слышал в своей Фазе. Тут же она объясняет мне, почему она плакала, когда слушала своё исполнение этой песни. Оказывается, Магистр записал её в тот момент, когда она пела её своему жениху, уезжающему в длительную командировку на Тихий океан. Больше они не увиделись. Вдруг Лена меняет тему:
— Андрей. Помнишь, у меня на дне рождения вы с Андреем и Олегом пели старинную казачью песню? Если ты её помнишь, спой, пожалуйста.
Я прекрасно помню эту песню и, перебрав струны, запеваю:
— Как на дикий Терек, на широкий берег вывели казаки десять тысяч лошадей…
Когда я дохожу до строк «Атаман наш знает, кому доверяет. Крикнули: „По коням!“, позабыли про меня. Им досталась воля да шальная доля, мне — земля сырая да колючая трава», Лена останавливает меня:
— Крикнули: «По коням!», позабыли про меня. Андрей, а тебе никогда не приходило в голову, что нас с тобой могут списать, как безвозвратные потери и, в итоге, попросту забыть?
Я удивлённо смотрю на Лену. Похоже, что она говорит это вполне серьёзно.
— Ты думаешь, это возможно? Плохо же ты знаешь своих друзей, а ещё психолог. Неужели ты в самом деле допускаешь хоть на миг такую мысль, что Андрей, Кэт, Магистр, Миша и Кристина могут забыть нас?
— Я не об этом. В том, что нас вспоминают, и довольно часто, нет ни малейшего сомнения. Я имею в виду другое. Они, наверное, уже отчаялись найти нас, потеряли надежду на наше возвращение и считают нас погибшими.
— Не знаю, Лена, не знаю. Ты же сама рассказывала мне, что когда ты уходила, весь Монастырь, включая Совет Магов, стоял на ушах, не говоря уж о нашем Секторе и Секторе Наблюдения, который вёл интенсивные поиски.
— Андрюша. Посуди сам, сколько может весь Монастырь, включая Совет Магов, стоять на ушах, забросив все дела? Не может же остановиться вся работа из-за того, что пропали два, пусть даже очень ценные, хроноагента.
Лена права, мне даже нечего возразить ей, но соглашаться так просто не хочется, к тому же…
— Лена, тут есть ещё один аспект. Если бы мы с тобой просто погибли, и все видели, как это произошло, то нас бы просто помянули, и дело с концом. Но мы-то действительно пропали, бесследно исчезли; неизвестно как, и неизвестно куда. Где гарантия, что теперь хроноагенты не будут исчезать таким образом с удручающей регулярностью: по одному, по два в месяц. Если уже не исчезают.
— Вот этим вопросом наверняка занимается какая-нибудь специальная группа. А все остальные работают, как работали. На скаку не заметив, что рядом товарищей нет. Вот, к примеру. Когда ты был на войне, сколько времени вы разыскивали не вернувшихся товарищей и ждали их возвращения?
— Ну, ты сравнила! Это же была война. На войне люди гибнут и исчезают бесследно каждый день. А ля гер, ком а ля гер. И если из-за каждого исчезнувшего сворачивать боевую работу, до тех пор пока его не найдут, то лучше сразу сложить оружие и сдаться на милость противной стороны.
— А у нас что? Разве не война? Пусть люди у нас не гибнут каждый день. Но ведь ты сам знаешь, какой объём работы лежит тяжким грузом на каждом человеке в Монастыре. И работа-то порой такая, что от её результатов зависит судьба, а то и жизнь миллионов людей. Где уж тут отвлекаться на двоих, пусть даже и очень дорогих людей. Да и прикинь к тому же, сколько времени прошло.
— А вот со временем, Леночка, ясности никакой нет. Я здесь живу уже второй год. Ты, вместе со своими скитаниями, скоро год как отсутствуешь. А ведь ты ушла искать меня на третий день. Чувствуешь разницу?
— Вот об этом-то я и говорю. Мы не знаем ничего о характеристиках этой Фазы. Ты предполагаешь, что в Монастыре прошло всего несколько дней, самое большее, недель. А может быть и наоборот: сейчас там прошли годы и даже десятилетия. И никого из наших друзей уже нет в живых. А может быть противостояние между Монастырём и ЧВП перешло в открытую войну, и обе Фазы давно уничтожены.
— А как же Старый Волк?
— А Старый Волк на то и Волк, да к тому же ещё и Старый, чтобы выскользнуть из любой передряги. Вот сейчас мы находимся на его секретной базе. Сколько ещё у него таких баз в бесчисленных параллельных Фазах?
Я вновь внимательно смотрю на Лену. Нет, не похоже, чтобы она просто сотрясала воздух пустыми предположениями.
— Что-то, подруга моя, ты слишком уж мрачные картины рисуешь.
— Нет, Андрюша, не слишком. Действительность может оказаться и более мрачной. Вот, к примеру, тот же самый Мог. Как сказал Старый Волк, он готов приступить к активным действиям. А что если он уже приступил? В чем выражаются его действия? Какую цель они преследуют? Как там Волк сказал? Придётся нам разбегаться по разным глухим Фазам, чтобы нас как можно дольше не нашли. Кстати, тебе не кажется странным, что он оставил нас в покое после первой попытки?
— Кажется, — соглашаюсь я, — Я думал над этим. Тут два варианта: либо он занят чем-то более серьёзным, чем мы с тобой; здесь твоё предположение не в бровь, а в глаз. Второй вариант: он понял, что нас так просто не возьмёшь, и готовит что-то посерьёзнее, чем группа наёмников. Наверное, пришла пора попробовать сотворить бластер.
— Бластер, это, конечно, неплохо. Но я хочу сказать другое. Ты прав, краски я сгустила и сгустила намеренно. Видишь ли, есть такая возможность: организовать автоматический поиск по различным Фазам личностей, характеристики Матриц которых известны. Помнишь, как Ричард вычислил Фазу, где базируется ЧВП? Он нашёл её по возмущениям пространственно-временного континуума. Точно так же можно найти и нас. Берём пиковые, сугубо индивидуальные, характеристики Матриц и запускаем программу автоматического поиска путём простого перебора Фаз.
Лена останавливается и пару минут смотрит на тлеющие угли. Потом она наливает вина и, отпив два глотка, заканчивает свою мысль:
— Если я здесь додумалась до такого способа поиска, то уж Ричард-то и подавно догадался.
Она снова замолкает, а я договариваю то, что она не сказала:
— Значит; либо мы находимся где-то на задворках пространства-времени, либо эта Фаза для внешнего наблюдения заблокирована. Хотя, заблокировать какой-то объект, это — одно, а целую Фазу… Такое даже Старому Волку вряд ли под силу.
— Есть ещё и третий вариант. Фаза находится в недоступном для нас секторе пространства-времени.
— А что? Есть и такой сектор?
— К сожалению, есть. Но я буду крайне удивлена, если Старый Волк знает, какие именно Фазы недоступны для нашего наблюдения. Почему? Да потому, что даже ты об этом, оказывается, не знаешь. Ну, и совсем уж мала вероятность того, что его секретная база оказалась именно в такой Фазе.
Я молча смотрю на свою подругу. Она отрешенным взглядом смотрит куда-то за окно: не то на зимний лес, не то на ночное небо. Я уже понял, к какому выводу она хочет привести меня, и сам пришел к нему уже давно. В принципе, давно нам пора расставить все знаки препинания, в том числе и точки.
— Получается так, Ленок: наши найти нас и оказать нам помощь или пока не в состоянии, или уже не могут. Остаётся альтернатива: спокойно жить здесь и дожидаться помощи, попутно основывая здесь цивилизацию; или оставить всякую надежду на помощь извне и рассчитывать исключительно на свои силы. Есть, правда, одна надежда: маяк, который Наташа унесла с собой в обитаемую Фазу. Но легче найти иголку в стоге сена или одну, конкретную, рыбёшку в океане, чем засечь сигналы этого маяка в бесконечном множестве Фаз.
— Ты забываешь ещё об одном варианте, — напоминает Лена.
— Не забываю, а намеренно не говорю. Со Старым Волком я буду работать только как с равноправным партнёром.
— Хорошо. А если он создаст такие условия?
— Нет, Лена. Как бы он ни старался, на какие бы условия он ни пошел, в данном случае, этот момент будет всё время незримо присутствовать и неизбежно наложит свой отпечаток на наши отношения, да и на всю работу в целом.
— Ты прав. Больше этот вопрос поднимать не будем.
— Нам остаётся сосредоточить все усилия на двух направлениях. Первое: прорыв блокировки, поставленной Старым Волком, и установление связи с Фазой Стоуна. Второе: исследование участка имени Мога и поиски возможностей воспользоваться этим переходом. Хотя, скажу откровенно, не очень-то у меня к этому душа лежит.
— Почему?
— Одно Время знает, Леночка, куда нас этот переход может завести. Вот мы с тобой сейчас отказались от сотрудничества со Старым Волком. А ведь может получиться, что, пройдя этим переходом, мы окажемся одни против всех сил, которые стоят за этим Могом.
— Ну, мы, положим, не одни, нас двое. А двое, это уже боевая единица. Вспомни, как мы разделались с отрядом наёмников.
— Что наёмники! Мы ничего не знаем ни о самом Моге, ни о силах, что стоят за ним. Ничего не знаем ни о Пространстве, ни о Времени, в которых они обитают.
— Андрей, ты же военный человек! Ты что, и в бою был такой расчетливый?
— Представь себе. Потому и выжил. Нерасчетливые, которые считали: главное завязать бой, а там всё будет ясно; погибали в первом же, самое позднее, во втором бою. А мы с тобой, как я понял, погибать не собираемся.
— Но там на вас работала разведка, наземные посты наблюдения. Ты видел врага издалека, почти наверняка знал, как он отреагирует на те или иные твои действия. И враг-то был такой же человек как и ты, оснащенный примерно таким же оружием и такой же техникой. А здесь налицо сплошная неопределённость.
— Тем более нет резона бросаться в неё, очертя голову. Весь мой жизненный и боевой опыт восстаёт против того, чтобы соваться в воду, не зная броду.
Лена смотрит на меня, прищурившись, и с улыбкой говорит:
— Что-то это на тебя не похоже, Андрюша. Помнится, когда перед твоим полётом на сверхскоростной машине, тебя предостерегали, что возможно вмешательство ЧВП, ты ответил совсем по-другому. Ты мол знаешь, что вмешательство возможно, а, значит, готов к этому.
— Опять неудачное сравнение. Там я должен был действовать в обычных условиях, с точки зрения пространственно-временных и физических законов, на обычной машине. И если бы произошло что-то, не укладывающееся в рамки этих понятий, я бы знал наверняка: сие дело рук ЧВП. А сейчас…
Я только машу рукой и наливаю рюмку бренди. Лена подставляет свою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68