Я уже натянула свитер, когда Кшати, наконец, поднялся и проговорил:
— Это твоё окончательное решение?
— По-моему, я уже достаточно ясно объяснила свою позицию, — мой голос звучал по стервозному холодно.
— И ты её не переменишь? Даже если я положу к твоим ногам все сокровища мира? — его голос был глухим, и в нем скрывалось что-то более разочарования.
— Мы уже выяснили, что подарками меня не подкупить. Не нужно на меня давить. Мне не так легко, как ты думаешь, говорить все это.
— А так не скажешь, — фыркнул вампир, и в его глазах заплясали гневные огоньки. — Я не понимаю тебя, а ведь прожил очень долго! Почему ты говоришь мне нет, когда твоё сердце говорит да? — его голос стал громче и завибрировал на моей коже. Если раньше это могло быть приятным, то сейчас нет.
— Сердце — не истина в последней инстанции. Не для меня!
— И твой последний ответ? — спросил он, пытаясь обнять.
Это меня добило окончательно! Словно со стенкой разговариваешь! Сбросив его руки, я отошла, почти отскочила в сторону и резко и зло проговорила:
— Нет! Услышь же меня наконец! Нет и нет!
Наши взгляды схлестнулись, и его гнев просто обжигал, уничтожал. Но дело в том, что и во мне гнева было не меньше. Спичку не подноси. Так мы и стояли, испепеляя друг друга взглядами. Я не выдержала первой и сказала:
— Лучше мне сейчас уйти, — и направилась к двери.
Он молчал, но я спиной чувствовала полыхающий в нем гнев. Я уже вышла, когда услышала его полный просто ледяного спокойствия голос:
— И все равно, ты вернёшься ко мне, будешь моей! Так или иначе… — не вопрос, не выкрик, а просто констатация факта, будто по-другому и быть не может. Самоуверенный тип!
Я ничего не ответила, даже не обернулась. Просто ушла и все. Что бы изменилось, если бы я устроила сцену? Да ничего! И так все было сказано. На самом деле все могло закончиться ещё хуже.
Естественно, по пути домой я не раз и не два прокручивала в голове и сказанное им, и сказанное мной. Конечно, может где-то я была и резка, но правда не так уж часто бывает приятна, как хотелось бы. Разве лучше было бы, если бы я придумала какую-нибудь небылицу? Я так не думала.
Как бы там ни было, но я была честна и перед Кшати, и перед собой. Ну не могла я сломя голову кинуться в этот омут! Не могла! Принять его предложение о замужестве означало для меня где-то обмануть себя. Да, я люблю Кшати, в этом я могу себе признаться, но что я о нем знаю? Практически ничего. Да и какая из меня жена? Я в свадебном платье или беременная? Смешно, право слово!
И я не просто успокаивала себя, старалась найти себе оправдание. Я действительно так чувствовала. А на душе все равно было скверно. От всего этого у меня даже голова разболелась.
Домой я вошла как можно тише, волоча за собой сумку. Тишина, окружавшая меня, оглушала, но малейший звук, казалось, способен разрушить с таким трудом приобретённый покой.
И все-таки, стоило мне закрыть за собой дверь, как звуки окружили меня. Включённый телевизор, кипящий чайник, другие, ставшие столь обычными, бытовые шумы. Было семь часов утра. «Кшати, наверное, уже лёг на дневной отдых» — машинально подумала я. И тут же поспешила отогнать эту мысль. Все, хватит на сегодня самоедства!
Оказалось, что Тина уже встала. И чего она вскочила в такую рань? Сестра выскочила мне на встречу с чайником в одной руке и зубной щёткой в другой, да и к тому же в моей пижаме, которую я ей презентовала на время её пребывания.
— О, Лео! Ты уже вернулась! — воскликнула она. — Честно говоря, я не ждала тебя так рано.
— Сама не ожидала, что вернусь в такую рань, — буркнула я, складывая плащ.
— Что-то случилось? — сразу посерьёзнела Тина. — Вы поссорились?
— Можно и так сказать. Прости, но сейчас мне не до объяснений. Я ужасно хочу спать. Да, а ты-то чего так рано встала?
— Да я тут с приятелями собралась… — почему-то смутилась она.
— А, понятно, — кивнула я, не до конца вникнув в смысл сказанных ею слов. — Ну хорошо.
Голова совсем уже не варила. Я еле нашла в себе силы раздеться, потом просто рухнула в кровать. На душ меня не хватило. Вымоюсь, когда высплюсь.
Я провалилась в липкую тяжесть сна, и все остальное перестало для меня существовать. Я бы не заметила, даже взорвись весь мир.
Проснулась я под вечер, уже смеркалось. Тины ещё не было дома, а Миу свернулась рядом на подушке и буравила меня взглядом. Может, я проснулась ещё и от этого.
— Добрый… — я скосила взгляд на окно, — вечер. Долго же я спала.
— Выспалась? — участливо спросила кошка.
— Вроде да, — ответила я, потягиваясь и садясь на постели.
Захватив одежду и бельё, я пошла в ванную. Чистота — залог здоровья! Только когда я уже готовила себе завтрак, ну или ранний ужин, Миу решилась спросить:
— И что же произошло между вами с Кшати этой ночью?
— С чего ты взяла, что что-то произошло?
— Я бы сослалась на интуицию, но по тебе и так все видно, особенно тем, кто тебя знает, — примирительно проговорила Миу. — Так что случилось?
Так или иначе, но ей удалось выпытать у меня практически всю историю. Ну, с некоторыми интимными купюрами.
— Значит, ты отказалась выйти за Кшати, и он взбесился? — спросила кошка, когда я закончила.
— Не совсем, для взбешённого он вёл себя очень спокойно… Почти все время. Хм… тебе не кажется, что пахнет кровью?
— Кровью? — Миу повела носом. — Да, едва уловимый запах.
— Но откуда здесь кровь? — спросила я, поглубже втягивая воздух.
Сладкий металлический аромат. Только одна вещь может так пахнуть — свежая кровь.
— Лео, запах идёт отсюда, — воскликнула Миу из коридора.
Я вышла туда. И правда, здесь запах был сильнее. Вскоре я поняла, что им тянет из-под входной двери. Недолго думая, я распахнула её, и остолбенела.
Под дверью, словно приблудная собака, скрючилась Амарис, но я узнала её лишь по запаху. Так она была непохожа на себя прежнюю! На известную певицу Амарис. В испачканных джинсах и свитере, волосы жутко растрёпаны и скрывают почти все лицо. Кровь была у неё на рукаве, а ещё одно кровавое пятно расползалось по спине.
— Ами, что с тобой? Ты жива? — воскликнула я, падая перед ней на колени.
В ответ девушка лишь что-то простонала. Я осторожно взяла её лицо в свои руки и убрала с него волосы, и невольно ахнула. Некогда красивое, милое лицо теперь превратилось в один сплошной кровоподтёк. Половина лица вообще заплыла. Кто-то жестоко избил её. Очень жестоко, если учесть нашу способность к заживлению.
Не долго думая, я взяла Ами на руки, чем вызвала её очередной стон, и внесла её в квартиру. Не могла же я оставить девушку лежать на пороге! Ей нужна была помощь, и желательно медицинская.
Когда я укладывала Ами на свою кровать, она, всхлипнув, не без труда открыла глаза. По израненной щеке пробежала одинокая слеза. Едва слышно она проговорила:
— Прости, что побеспокоила тебя.
— О чем ты говоришь! Какое беспокойство! Лучше скажи, кто сделал такое с тобой?
Ами постаралась отвернуться, и я с трудом услышала её ответ:
— Кшати… Я больше ему не нужна. Прости, но мне больше некуда было идти…
— Все нормально, успокойся, — как можно нежнее проговорила я, хотя внутри бушевало просто адское пламя ненависти. Да как он посмел! Я была готова порвать Кшати на мелкие клочки. Будь он здесь, так оно и было бы. Но сейчас у меня были более важные заботы. Израненное тело Ами требовало ухода.
Девушка тяжело дышала, стараясь скрыть стоны. Она лишь смогла пробормотать:
— Спасибо, — потом отключилась. Потеряла сознание.
Возможно, это и к лучшему. Стараясь соблюдать максимальную осторожность, чтобы не причинить Ами лишнюю боль, хотя это было практически невозможно, я начала раздевать её, чтобы осмотреть раны. Когда я сняла джинсы и свитер, то ужаснулась. У меня защипало в глазах, но плакать я не собиралась. Нужно позаботиться об Ами!
А там было о чем заботиться! Кровоподтёки и синяки по всему телу, будто её запихнули в стиральную машину и прокрутили через полный цикл стирки. Помимо этого на её спине зияла рваная рана, похожая на след от когтей. Но не совсем. Когти оставляют более неровный след. А тут скорее действовали человеческой рукой. Кшати… Неужели он способен на такое? Я сокрушённо вздохнула и продолжила осмотр. Левая рука ужасно распухла, и даже в забытьи Ами постанывала, когда я её ощупывала. Я не медик, но очень похоже на перелом. Что же то правой руки, то там обнаружился серьёзный вывих плечевого сустава. Черт! Я не могла заняться её спиной, так как пришлось бы потревожить руки.
Проклятье! Я никогда не вправляла вывих, но, если не поторопиться, то все может зарасти прямо так! А об этом даже подумать страшно. Мне нужен врач, немедленно! А о скорой помощи не могло быть и речи. Таким, как мы, там не место, а если ещё учесть известность Ами!
Я тихо материлась, наблюдая, как по простыне расползается кровавое пятно. Потом судорожно схватила телефонную трубку и позвонила Иветте. Кому же ещё? Трубку взяли лишь с пятого гудка, и к тому времени я уже была вся на нервах. Не успела главная волчица поздороваться, как я заявила:
— Иветта, мне нужен врач, срочно!
— Врач? Лео, с тобой что-то случилось? — встревожено спросила она.
— Не со мной, нет времени объяснять! У меня на руках раненый оборотень, и она станет калекой, если в ближайшие полчаса не появиться врач!
— Я могу дать тебе телефон Инги. Она, правда, терапевт.
— Хоть окулист! Главное, чтобы она могла помочь! Диктуй номер!
Инга появилась на моем пороге через пятнадцать минут. Очень, надо сказать, встревоженная. Наверно, я была слишком резка по телефону. Но, как говорится, крутые времена требуют крутых решений. Я, наверное, первый раз воспользовалась званием кайо.
— Лео, ты звала — я пришла, — проговорила Инга, входя в мою квартиру. Она была в деловом костюме, а в руках держала нечто, более всего похожее на переносной холодильник или кофр. — Так все-таки кому нужна помощь?
— Идём, она там.
Ами по-прежнему лежала на моей кровати, без сознания. Кровавое пятно от ран на спине ещё больше увеличилось. Она лежала как сломанная кукла. Только у кукол не бывает синяков, да и кровь не течёт. Когда Инга увидела девушку, её глаза расширились. Потом все чувства сменились жёстким профессионализмом. Она приступила к осмотру, во время которого из груди Ами вырывались редкие стоны, хотя она по-прежнему была бес сознания.
Закончив осмотр, Инга раскрыла свой кофр, оказавшийся до верху набитым медицинскими инструментами, и принялась что-то судорожно искать со словами:
— У неё вывих плечевого сустава и закрытый перелом руки, да ещё раны на спине, до которых сложно добраться из-за плеча. Да что с ней произошло? — спросила она, набирая в шприц какую-то жидкость.
— Её избили.
— Хм… Я вколю ей обезболивающее, но не знаю, как сильно и как долго оно будет действовать. У нас это по-разному. Я должна вправить плечо, помоги мне.
— Как?
— Держи её крепко, чтобы не шелохнулась!
Я держала. Инга взялась за вывихнутую руку. Рывок. Оглушающий хруст. Ами вскрикнула от боли, мгновенно придя в себя.
— Ну все, — выдохнула тигрица.
Ами, зажмурившись, тихо всхлипывала, а Инга сосредоточила своё внимание на переломе. Очередной укол, попытка совместить кости в нужное положение и визг боли. Девушка опять потеряла сознание, а тигрица выругалась.
— Что-то не так?
— Все! Перелом уже начал зарастать. Мне придётся заново ломать ей уку, а обезболивающие почти не действуют.
— Господи, ей же будет адски больно! — ужаснулась я.
— Именно. Будь она волком и членом стаи, Иветта, возможно, могла бы излечить её, но ведь она…
— Не из стаи, — подтвердила я. — Проклятье!
— Ты могла бы излечить её, — вдруг подала голос Миу, вспрыгнув на ночной столик.
— У тебя и правда говорящая кошка! — изумилась Инга, но я её не слушала, все моё внимание обратилось к Миу.
— Каким образом?
— В тебе сила Баст, являвшейся и богиней целительства, а она — дитя Баст.
— Баст ушла в другой мир, не думаю, что её сила осталась со мной.
— Попробуй. Может, тебе поможет и связь с местной стаей.
— О чем она? — спросила тигрица.
— О ещё одном шансе.
Я встала на колени у кровати и осторожно дотронулась до переломанной руки Ами. Смутно представляя, что же делать дальше, я обратилась к той части своей души, которая принадлежала Сейши-Кодар. Даже в своей прошлой жизни я редко прибегала к дару целительства.
Знание распустилось во мне, как цветок. Глаза заполнил свет, вокруг лица ощущалось дуновение ветра. Моего ветра. Я подняла к глазам правую руку. На указательном пальце ноготь обратился звериным когтем. Я полоснула им по своей левой руке, вспоров запястье до самого локтя. Боли не было, будто все внутри меня заполнил свет.
Я приложила рану к перелому Ами, и слова сами сорвались с моих губ:
— Отзовись на кровь патры, прими силу Баст, луноликой матери. Ощути покой, растворись в нем, как капля в океане.
Кровь текла по тонкой руке девушки, образуя причудливую сеть. Вдруг она вспыхнула серебристым светом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28