На этой улице стояло только шесть домов, перед каждым — большая лужайка, кое-где бассейн, места между домами было не меньше двух акров и столько же площади за каждым домом. Конечно, не все жители в поместье Стоул имели такие большие участки, только семьи с доходами выше среднего могла позволить себе такие дома.
«Черт возьми, — подумал он. — А вот и она».
Это была Кэрол Баннер — бич всей окрестности. Одинокая, привлекательная, с такой фигурой, будто сошла с картины Рубенса, и кокетка номер один во всем мире.
— Привет, Джек, — сказала она, затаив дыхание, и двинулась к нему со своего участка.
Джек замедлил шаг и натянуто улыбнулся.
— Привет, Кэрол. У меня нет времени на разговоры. Надо доставить Алана домой, пока не начался дождь.
— Дождь? — удивленно спросила она, посмотрев на небо.
Повернувшись на север, Кэрол недовольно нахмурилась по поводу приближающегося ненастья. — Что же мне делать? У меня наверху вода протекает через жалюзи, а рабочие до сих пор не пришли их починить.
— Просто закрой окна, — сказал Джек, отлично понимая, на что она намекает. Но больше к ней в дом он не пойдет. Кэрол придвинулась ближе, и ее грудь уперлась в его руки.
— Может быть, ты их посмотришь ради меня? Я совсем одна в, доме, а он такой огромный, что мне одной никак не управиться.
— Возможно, мы с Кэти выберем один из ближайших вечеров и зайдем к тебе, тогда я их и посмотрю, — ответил Джек.
Она медленно раскачивалась из стороны в сторону и терлась грудью о его руки.
— А может быть, ты прямо сейчас на них взглянешь? Пока дождь не начался?
— Нет, сейчас не получится.
Она недовольно надула губы, и ее худое лицо, принадлежащее другому столетию, выразило крайнюю досаду. Когда она строила из себя маленькую беззащитную девочку, Джеку хотелось ее задушить. Внутри у него все переворачивалось. Он просто не мог ее понять. Она была популярной певицей и записала уже двенадцать пластинок, два раза снималась в кино и участвовала в спектаклях на Бродвее. И до него никак не доходило, почему она кидается на каждого встречного мужчину.
Джеку было неприятно стоять рядом с ней у дороги.
— Послушай, мне пора домой. Кэти ждет.
Кэрол томно посмотрела на него.
— Мы потом встретимся?
— Конечно, — сказал он. — Только мне в самом деле надо идти.
Он отступил назад, отстранился от нее и зашагал к своему дому.
— До свидания, Алан, — крикнула она вслед.
— До свидания, — сказал Алан, сидя на плечах у Джека.
Джек шел вперед. Не надо оглядываться: он знал, что она сейчас идет к дому, как всегда покачивая бедрами. «Неужели это все, что ей нужно? — подумал он. — Нет, лучше уйти поскорее. Но ведь это и все, что нужно мне. Бог мой! Кэрол Баннер в моей жизни! — удивлялся он. — Ведь она, как змея, будет извиваться и пролезать между мной и моей семьей. Какого черта она приперлась сюда и живет здесь, на этой улице? Почему она не осталась в Нью-Йорке?» Они подошли к дому.
— Ну вот и все, кроха, — сказал Джек, снимая с плеч Алана. На улице становилось темно. — Иди домой и поищи маму.
— Хорошо, — ответил Алан.
Джек открыл дверь и пропустил сына в дом. Сам он остался на пороге, наблюдая за надвигающейся грозой. Да, зрелище будет прекрасным. Он никогда еще не видел, чтобы тучи сгущались так быстро. Только один раз он наблюдал что-то похожее, когда они с Кэти отдыхали во Флориде. Алана тогда еще не было.
В тот день они сидели у пруда и загорали, а потом вдруг увидели тучи, идущие с юго-востока. Тучи двигались с невероятной скоростью. Один из местных жителей объяснил им, что во Флориде всегда так — дождь начинается неожиданно и так же неожиданно кончается.
— Джек! Шел бы ты лучше в дом! — позвала Кэти, стоя в дверях.
Он повернулся и посмотрел на нее через стеклянную дверь. Его жена была еще красива, хотя и поправилась на лишних пять фунтов. У нее сохранились великолепные длинные черные волосы, да и эти лишние фунты были не слишком заметны при ее округлых формах.
До шестнадцати лет Кэти жила в Европе, училась в лучших школах, но потом очутилась в Бостоне, когда работала танцовщицей в баре, выступая в полуобнаженном виде, чем очень расстроила своих родителей. Через несколько месяцев такой работы она уехала домой в Де Мойне, а еще через несколько месяцев оказалась в Нью-Йорке, где они и встретились.
— Выйди сюда и посмотри, что делается, — позвал Джек.
Кэти открыла дверь и шагнула на улицу.
— Я уже видела позади дома.
— В жизни не видал такого.
— Поживи подольше и еще не то увидишь!
Он улыбнулся и обнял е° рукой за плечи.
— Иди в дом, — сказала она, — а мне нужно снять белье Алана. Я еще не все закончила. Он там, за домом, в песочнице.
— Ладно. Пока вы занимаетесь делами, я приготовлю свой всемирно известный салат из тунца.
— Ты очень заботливый, — сказала она и открыла дверь.
Джек вошел в дом.
Внутри было прохладно, хотя сквозняков не чувствовалось. Ему нравилось, как Кэти ведет хозяйство: все в доме было из настоящего дерева, на прекрасном паркетном полу лежали натуральные ковры. Мебели было ровно столько, сколько нужно, чтобы жилище не походило на антикварный магазин.
Проходя в кухню, он увидел, как Кэти пошла за Аланом. Она была очень динамичной женщиной, таких он никогда не встречал. Джек открыл холодильник и вынул оттуда две банки консервированного тунца. Напевая навязавшуюся популярную песенку, он начал доставать другие необходимые продукты.
«Как все хорошо, лучше и быть не может», — подумал он.
В кухне стало темно, тучи закрыли солнце. Джек посмотрел на часы, висевшие на стене — было только четыре часа.
«Интересно, однако, холодно до сих пор не становится», подумал он.
Тут он выглянул в окошко над раковиной и увидел, что пошел снег. СНЕГ?! Какого черта! Банка с майонезом выпала у него из рук.
Как накатывающаяся волна, плотная стена белого, коричневого и серого цвета пронеслась позади дома и ударилась в дверь. Он услышал, как заплакал Алан, как вскрикнула Кэти, и кинулся к задней двери. Кэти снова закричала, и от этого безумного дикого крика кровь отхлынула от его лица, застыла в жилах, и он замер, содрогнувшись.
«Господи, — подумал Джек. — Что это? Что происходит?»
— Кэти! — крикнул он изо всех сил.
Он уже не видел ее, не мог он разглядеть и Алана. Они были там, на улице, захваченные этим безумием.
Надо выбираться отсюда и помочь им войти в дом!
Он почувствовал укус насекомого на шее, потом такой же на спине. Тогда он оглянулся и увидел их — это были маленькие бабочки, не больше его ногтя, они летали по холлу, залетали в кухню. Он подумал, что их здесь, наверное, уже несколько сотен.
Тут он услышал, как Кэти закричала снова — это был истерический вопль ужаса, который замер, оборвавшись на самой высокой ноте, и потом наступила тишина. Все было тихо, кроме хлопанья крыльев миллионов бабочек, которое доносилось до его ушей через открытое окно, и еще он слышал страшные крики людей отовсюду. Джеком овладел страх, но он еще раз подумал, что надо выйти на улицу. Он пойдет за ними и спасет их. Но он знал, что, выйдя из дома, будет тут же подвергнут жуткой пытке. Он повторял себе снова и снова, что это дело одной секунды, надо только угадать, в какой они части двора, и сразу же броситься к ним.
Наступившая тишина была неожиданной и оглушающей, как страшный рев. Стоя у двери и ухватившись вспотевшей рукой за дверную ручку, он понял, что никогда больше не увидит их. Крик прекратился, а вместе с ним пропало и направление, куда ему надо было бежать. В исступлении и отчаянии он звал ее бесконечное число раз, все еще надеясь, что Кэти услышит его и найдет дорогу к дому. Но надежды уже не было. Она никогда не найдет его, и он боялся подумать о том, что же найдет ОН. Джек отбросил эту мысль, отложив ее на более позднее время, когда это дикое безумие перестанет жалить его сердце и мозг.
Он чувствовал укусы снова и снова, они участились и стали более болезненными, и тогда он осознал, что его собственная жизнь находится в опасности. Изо всей силы он ударил спиной в дверь черного хода, и она захлопнулась. Теперь его начали кусать в ноги, и Он почувствовал сильное жжение на шее, там, где был первый укус.
Смахивая насекомых с одежды, он закрыл оба окна на кухне. Затем побежал к раковине, нагнулся и раскрыл маленький шкафчик, найдя там то, что ему было нужно — распылитель с ядом для насекомых.
Он лег на пол и стал кататься, будто на нем горела одежда, давя при этом десятки бабочек, сидевших у него на спине и ногах.
Потом он затаил дыхание и нажал на колпачок распылителя, а они, в это время продолжали спускаться на него, как крошечные крылатые акулы.
Однако яд на них не действовал.
И вот тогда Джек испугался по-настоящему.
Он вскочил на ноги и бросился в холл. Здесь было немного лучше — не так много проклятых мотыльков, хотя летали они довольно плотной массой. Сколько же окон в этом доме и сколько из них Кэти (Кэти, милая Кэти, была ли она... могла ли она быть еще... живой?) оставила открытыми? Окна, окна, окна!
В гостиной — три открытых окна. Он бил бабочек на ходу, стараясь раздавить как можно больше крошечных телец. Еще несколько шагов — и окна закрыты, несколько бабочек бились о мелкую решетку, пытаясь прорваться внутрь. «Теперь в столовую», — подумал он.
Укусы в спину возобновились, и Джек понял, что ему нужно будет найти в доме безопасное место после того, как он закроет все окна. Но это потом. А пока он должен закрывать окна и постараться остановить их нападение, насколько это возможно.
Он взбежал вверх по лестнице к спальням, не обращая внимания на старинную вазу, которую случайно разбил по дороге, не замечая вырванной с корнем от резкого движения дверной ручки в спальне Алана. Бабочки роем летали в его спальне, а Алан... Боже! АЛАН!
«Сейчас нет времени думать об этом, — решил Джек. Сначала надо сделать дом безопасным, а думать обо всем после. Работай, чтобы выжить, а потом уж будешь жалеть себя».
Выйдя из комнаты, он закрыл за собой дверь. Надо закрывать все двери! Закрыть спальни — более простое решение и гораздо более безопасное.
Двери захлопывались в коридоре одна за другой.
Глупо! Это не делает дом безопасным — остается общий холл. Он понял, что ему все же придется заходить в комнаты.
— Что вы за чудовище?! — закричал он на летающих насекомых.
Они стали садиться на его лицо.
Джек давил их быстрыми движениями, но они садились снова и снова! Они кусали его и в ноги, и когда он посмотрел на свои брюки, ему стало дурно: там, где сидела каждая из сотен бабочек, была выжжена маленькая дырочка в ткани, и через нее просвечивало голое тело.
Он исступленно давил пушистые тельца ладонями, размазывая их в липкую кашу на икрах и бедрах. Потом снова лег на пол, надеясь раздавить тех, которые сидели у него на спине, катаясь по персидскому ковру, чем испортил его навсегда. Кэти бы ничего ему за это не сделала...
Он катался из стороны в сторону, чувствуя своим телом ворсистый ковер и на нем скользких раздавленных мотыльков. Они опускались на него сверху, как бумажные пикирующие бомбардировщики, как камикадзе, которых он видел в кино, поражая его во все доступные им места.
Джек яростно отмахивался от них, как только они садились на него. Но они продолжали нападать с боков, сверху и со стороны ног.
Пол уже не спасал его. Надо вставать и убегать, но куда? Боль пульсировала во всем теле, как удары электрического тока, колола и жалила его, и он больше не мог ее выдерживать.
Насекомые яростно собирались гнездиться на нем, он был в этом уверен. Ни в одном месте дома их не было так много, как здесь. С ужасом Джек вспомнил те несколько последних минут перед самым нападением бабочек. Откуда они взялись? Как это могло случиться?
Ему становилось хуже. Нужно было срочно что-то предпринимать, но только что?
Одна комната! Он закроется в какой-нибудь одной комнате, и там спасется. Телефон стоял в их спальне, но там он не закрыл окна. Не успел.
Однако ему показалось, что это будет лучшим выходом.
Джек повернул налево, схватил край коврика, потом перекатился на правую сторону и взялся второй рукой за другой край. Это было защитой — не очень хорошей, но все же лучше, чем ничего. В таком положении ему было чертовски трудно вставать, но все же ему это удалось. У него не оставалось выбора. Накрывшись ковриком, он побежал в спальню, наклонив голову, чтобы хоть немного защитить этим свое лицо.
Перед дверью в комнату стоял небольшой книжный шкаф, на котором лежала запечатанная пластинка, только что присланная из музыкального клуба. Вот это подойдет. Он сбросил коврик, тут же почувствовал, как они снова вцепились в обнажающуюся спину, схватил пластинку и распахнул дверь.
Казалось, что воздух двинулся ему навстречу, когда он вошел в заполненную мотыльками спальню. Размахивая пластинкой из стороны в сторону, он прошел к окнам. Оба окна были широко раскрыты, но, к счастью, на них были жалюзи. Джек захлопнул окна. Потом побежал назад и закрыл дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26