Воспоминания о безумной ночи тотчас вернулись, и юноша с трудом сдержал тошноту. Коварная ведьма околдовала его, и он поддался ее злым чарам. Пьер попытался пошевелиться, но отвращение и ужас, казалось, парализовали его. Несчастный закрыл глаза, он не мог больше выносить вида отвратительной твари, которой на самом деле оказалась мать Антуанетта в ее истинном обличий. Но, потом собравшись с силами, Пьер медленно отодвинулся от неподвижной уродливой туши. Колдунья не подавала никаких признаков пробуждения, и юноша осторожно поднялся с лавки. Однако, словно повинуясь какой-то неведомой силе, он обернулся, чтобы вновь взглянуть на постель — и увидел только тучную пожилую женщину. Может быть, огромная жаба всего лишь померещилась или приснилась ему? Пьер постепенно приходил в себя, ему уже не было так страшно, но при мысли о ночи, проведенной с развратной старухой, тошнота подступала к горлу.
Опасаясь, что ведьма может в любой момент проснуться и попытается вновь задержать его, Пьер бесшумно выскользнул из хижины. Уже совсем рассвело, но над болотом висел холодный белый туман. Он скрыл тростники и призрачным пологом висел над тропинкой, по которой предстояло идти. Пьер решительно вошел в белое облако, и оно оплело его своими холодными влажными щупальцами, пытаясь проникнуть под одежду.
Юноша плотнее закутался в накидку и ускорил шаг. Туман становился все гуще и холоднее, он клубился и принимал причудливые формы, словно создавая непреодолимую преграду на пути Пьера. Узкая извилистая тропинка была уже еле видна, он с трудом узнавал ориентиры, ивы и осины появлялись перед ним, как привидения, и тотчас же исчезали в молочной пустоте. Никогда он не видел такого странного тумана: казалось, сотни ведьм варят колдовское зелье в огромных котлах, и туман — его удушливые испарения.
Пьер не был уверен, что идет в нужном направлении, но он уже должен был пройти полдороги до деревни. Внезапно на его пути стали попадаться жабы. Они сидели на тропинке или выскакивали из тумана и шлепались прямо перед ним с противным хлюпающим звуком. Огромные и уродливые, они смотрели на юношу выпуклыми немигающими глазами и скалили беззубые рты. Некоторые твари прыгали ему прямо под ноги, на одну он нечаянно наступил и поскользнулся на омерзительном месиве, которое от нее осталось. Беглец чуть не упал в болото: зловонная мутная жижа была уже совсем близко, когда юноша схватился за куст.
Выбираясь на тропинку, Пьер раздавил еще несколько жаб — болото просто кишело ими. Холодные и липкие, они прыгали ему на ноги, на голову, на грудь. Их были тысячи, и казалось, в их поведении таился какой-то дьявольский умысел. Юноша уже не мог идти по тропинке. Он шатался, ступая наугад, закрывая лицо руками, отмахиваясь от противных скользких тварей, которые атаковали его со всех сторон. Его охватил панический ужас, кошмарное пробуждение в постели ведьмы казалось всего лишь далеким сном.
Жабы преграждали ему путь к деревне, словно загоняли его обратно, в логово ведьмы. Их количество все увеличивалось, они становились все агрессивнее, больно били по голове, лезли за шиворот. Они были везде: на земле, в воздухе, под одеждой. В отчаянии Пьер побежал наугад, не разбирая дороги. С единственным желанием спрятаться от этих безжалостных тварей он метался в зарослях осоки и тростника, не замечая, что давно потерял тропинку, и зыбкая болотная почва опасно хлюпает у него под ногами. Полчища жаб следовали за ним по пятам, но иногда они оказывались впереди, образуя непреодолимую стену, чтобы направить Пьера в нужную сторону. Несколько раз они отгоняли его от края бездонной болотной топи, в которую юноша неминуемо упал бы. Казалось, они намеренно и согласованно гонят его к какой-то предначертанной ему цели.
И вдруг, как по мановению руки волшебника, туман исчез. В ласковых лучах утреннего солнца Пьер увидел зеленую ивовую рощу, окружавшую хижину матери Антуанетты. Жабы тоже исчезли, хотя Пьер мог поклясться, что еще мгновение назад они были повсюду. Значит, он все еще в сетях злой колдуньи, и люди недаром говорят, что жабы ей повинуются. Вонючие твари не дали ему уйти, привели его назад к своей повелительнице. Так кто же она такая? Женщина? Жаба? Исчадье ада? Пьеру стало жутко, словно он с головой провалился в бездонную, черную трясину.
Из хижины вышла Антуанетта и направилась к нему. В руках, больше похожих на лягушачьи лапы, она несла большую дымящуюся кружку. Внезапный порыв ветра, налетевший неизвестно откуда, высоко задрал ее рваную юбку, обнажив уродливые ноги. Пьер почувствовал знакомый аромат горячих специй.
— Почему ты так рано ушел от меня, мой малыш? — сладким голосом ворковала колдунья, не спуская с него вожделенных глаз. — Я бы не позволила тебе уйти без доброй кружки хорошего красного вина, сваренного на арабских специях. Посмотри, я знала, что ты вернешься, и приготовила тебе глинтвейн.
Она подошла вплотную и поднесла кружку к губам несчастного. От запаха вина у Пьера закружилась голова, и он отвернулся. Парализующая сила сковала все его мышцы: даже легкое движение требовало неимоверных усилий. Однако голова оставалась ясной, и он снова пережил кошмарную сцену своего пробуждения рядом с огромной отвратительной жабой.
— Я не буду пить твое вино, — твердо объявил Пьер. — Ты подлая ведьма, и я тебя ненавижу. Отпусти меня.
— Почему ты меня ненавидишь? — голос Антуанетты все больше напоминал кваканье лягушки. — Вчера ты любил меня. Я могу дать тебе все, что и любая другая женщина… и даже больше.
— Ты — не женщина, — ответил Пьер, — Ты — огромная мерзкая жаба. Я видел тебя в твоем истинном обличье сегодня утром. Я скорее утону в болоте, чем буду спать с тобой.
При этих словах Пьера подобострастная улыбка исчезла с лица колдуньи, и оно на секунду потеряло человеческий облик: ее выпуклые глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит, тело раздулось, как будто сейчас из него закапает яд.
— Что ж, иди, — злобно прошипела старуха и сплюнула. — Но очень скоро ты об этом пожалеешь!
Странное оцепенение тут же прошло, как будто ведьма сняла свое проклятие. Не проронив ни слова, Пьер повернулся и решительно направился в сторону деревни. Он шел очень быстро, почти бежал, не останавливаясь и не оборачиваясь. Но не успел он сделать и сотни шагов, как снова появился туман.
Густые клубы поднимались из болота и наползали на тропинку. Голубое небо побледнело, солнце превратилось в тусклый серебряный диск и скрылось в бескрайней белой пустоте у него над головой. Тропинку уже невозможно было разглядеть, и Пьеру казалось, что земля дымится у него под ногами и он идет по краю белой пропасти, которая движется вместе с ним. Клубы тумана уплотнялись, складываясь в причудливые образы, похожие на призраки, которые окружали его плотным кольцом, прикасались к нему, хватали ледяными пальцами, пытаясь залезть в горло и в нос, душили его зловонием болотных вод. Одежда Пьера насквозь промокла. Запах плесени и тины становился все сильнее и наконец стал невыносимым, как будто сотни разлагающихся трупов поднялись откуда-то со дна болотной топи на поверхность.
Внезапно огромная склизкая волна накрыла Пьера с головой. Юноша упал в затхлую болотную воду, которая кишела противными липкими жабами, вероломно напавшими на него из белой пустоты. Его рот и нос забились густой слизью, болотная тина запуталась в волосах. К счастью, яма оказалась неглубокой, всего лишь по колено, и скользкое илистое дно не проваливалось под ногами. Сквозь туман Пьеру удалось разглядеть спасительную кочку, с которой он упал, но живое квакающее месиво мешало ему идти. Жабы то вертелись под ногами, образуя головокружительный водоворот, то запрыгивали на спину и потом скатывались холодным липким потоком. Шаг за шагом, по колено в воде Пьер пробивался к краю болота. Однако дьявольские отродья не уступали, и чувство полной безысходности овладевало юношей все больше и больше. Казалось, еще чуть-чуть, и смертоносная карусель завлечет его в свои объятия.
Медленно, но верно Пьер приближался к берегу, он уже ясно различал росший вдоль тропинки тростник, гибкий и крепкий, как проволока. И в тот момент, когда его руки уже были готовы ухватиться за спасительную болотную растительность, второй, еще более сильный поток болотной воды и жаб хлынул на него с окутанного туманом берега. Мощная волна мерзких квакающих тварей отбросила юношу далеко от желанной тропинки, и зловонная черная жижа сомкнулась над его головой.
Пьер еще пытался бороться, барахтаясь и хватая слабеющими руками скользкие холодные тела. На мгновение его голова вновь оказалась над водой, и в кишащей жабами болотной жиже его рука наткнулась на что-то массивное и упругое. Тварь имела форму жабы, но была большой и тяжелой, словно тучная женщина. Прежде чем черная пучина забвения навеки поглотила его, Пьер почувствовал, как две чудовищные округлые массы, словно огромный уродливый бюст, надвигаются на лицо, сдавливают виски и смыкаются над головой.
СВИДАНИЕ В АВЕРУАНСКОМ ЛЕСУ

A Rendezvous in Averoigne (1931)
Жерар де Л'Отом торопливо шагал по лесной дороге через дремучий Аверуанский лес, сочиняя на ходу новую балладу в честь Флоретты. А поскольку молодой человек спешил на свидание со своей возлюбленной, которая назначила ему встречу среди дубов и буков, как какая-нибудь деревенская девчонка, то думал он сейчас больше о любви, чем о стихосложении. Чувство Жерара скорее рассеивало внимание, чем вызывало вдохновение, и он, все время отвлекаясь, никак не мог сосредоточиться на рифмах.
Трава и листья блестели на майском солнце, словно покрытые эмалью. Голубые, белые и желтые цветочки украшали дерн, как вышитый орнамент. Рядом с дорогой журчал ручей, и струйки воды, катясь по усыпанному галькой дну, издавали звуки, похожие на голоса ундин. Пронизанный солнечными лучами воздух навевал романтические мечты, и страстное желание, охватившее Жерара, казалось, становилось еще сильнее от наполнявших лес ароматов.
Жерар был странствующим трубадуром и, несмотря на свою молодость, уже снискал некоторую известность и славу, благодаря постоянным скитаниям от замка к замку, от двора к двору. Сейчас он пользовался гостеприимством герцога де ла Френе, чей огромный замок гордо возвышался над окрестными лесами. Посетив однажды большой соборный город Вийон, стоявший на краю древнего Аверуанского леса, Жерар встретил Флоретту, дочь преуспевающего торговца по имени Гийом Коше, и был очарован ее красотой. Влюбленность его оказалась сильнее, чем можно было ожидать от того, кто так часто увлекался женской красотой. Он сумел устроить так, что она узнала о его чувствах. Не прошло и месяца, наполненного любовными записками, балладами и тайными встречами, которые им устраивала одна услужливая вдовушка, как Флоретта, воспользовавшись отъездом отца, назначила ему свидание в лесу. В сопровождении горничной и слуги она должна была сразу же после полудня выехать из города и встретиться с Жераром под огромным древним буком. Предполагалось, что слуги затем благоразумно удалятся, чтобы оставить влюбленных наедине. А поскольку среди окрестных крестьян Аверуанский лес пользовался дурной славой, никто не должен был помешать их любовным ласкам. Где-то здесь находился разрушенный и заброшенный замок Фосефлам, а также гробница, в которой покоились Хью дю Малинбуа и его жена, в свое время подозреваемые в колдовстве и похороненные без отпевания двести лет тому назад. О владельцах замка, так же как и об их привидениях, рассказывали страшные истории. Среди местных жителей ходило множество легенд о гоблинах, феях, дьяволах и вампирах, которыми, как они считали, кишел Аверуанский лес. Но Жерар не опасался нечисти, считая, что такие создания вряд ли могут появиться при дневном свете. Сумасбродная Флоретта заявила, что тоже ничего не боится, однако слугам пришлось пообещать существенное вознаграждение, поскольку они разделяли эти суеверия.
Жерар, спешивший по освещенной солнцем дороге, напрочь забыл о легендах Аверуана. Он уже почти достиг заветного бука. Сердце трубадура учащенно забилось, когда он представил, что Флоретта уже ждет его в условленном месте. Жерар оставил все попытки продолжить балладу, которая уже на третьей миле от Ла Френэ не продвигалась дальше середины первой строфы.
Как всякий пылкий и нетерпеливый любовник, Жерар Думал только о предстоящей встрече. Но неожиданно его мысли прервал пронзительный крик, донесшийся из-за сосен, которые густой зеленой каймой обрамляли дорогу. Вздрогнув от неожиданности, Жерар уставился на заросли. Когда крик затих, трубадур услышал приглушенный топот и шарканье множества ног. Крик повторился. Кричала женщина, которой явно угрожала опасность. Вытащив кинжал из ножен и посильнее сжав длинную дубину, которую трубадур взял с собой для защиты от кабанов, влюбленный, не раздумывая, нырнул под низко висящие ветви, откуда доносился голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22