.. днем.
- Договорились.
- Лучше беги-ка в дом, девчушка.
Завтра в шесть?
Она взглянула на часы.
- Сегодня в шесть.
- Спокойной ночи, Сьюзан.
- Спокойной ночи.
Сьюзан вылезла из машины и легко
побежала по дорожке к боковой двери,
потом обернулась и, когда Бен стал
отъезжать, помахала. Прежде, чем зайти
в дом, она прибавила к списку для мо-
лочника сметану. Печеная картошка со
сметаной придаст ужину легкий шик.
Еще минуту она медлила, глядя
вверх, на дом Марстена, а потом зашла
внутрь.
65
8.
В маленькой, похожей на коробку
комнатушке Бен разделся, не зажигая
света, и голый заполз в постель. Сью-
зан оказалась милой девочкой - первой
милой девочкой, какую он встретил по-
сле гибели Миранды. Бен надеялся, что
не пытается превратить ее в новую Ми-
ранду - это было бы мучительно для не-
го и чудовищно несправедливо по отно-
шению к ней.
Он улегся и позволил себе по-
плыть. Незадолго до того, как навалил-
ся сон, Бен приподнялся на локте и по-
смотрел в окно, на фоне которого квад-
ратной тенью виднелась его пишущая ма-
шинка, а рядом с ней - тонкая стопка
листков. Он специально попросил Еву
Миллер сдать ему именно эту комнату
после того, как посмотрел еще несколь-
ко, потому что ее окна выходили прямо
на дом Марстена.
Там все еще горел свет.
В эту ночь, впервые с тех пор,
как Бен приехал в Салимов Удел, ему
приснился давний сон - с такой живос-
тью он не возвращался с самой гибели
Миранды в аварии.
Бег по коридору; ужасный визг от-
воряемой двери; висящая фигура, кото-
рая неожиданно открыла отвратительные
заплывшие глаза; охваченный медленной
паникой сновидения, будто увязнув в
густой тине, Бен оборачивается к две-
ри...
И обнаруживает, что та заперта.
66
Глава третья
Удел (I)
1.
Разбудить город - дело нехитрое,
заботы ждать не будут. Даже когда кра-
ешек солнца еще прячется за горизон-
том, а земля окутана тьмой, жизнь уже
начинается.
2.
4:00 утра.
Мальчики Гриффена - Хэл, восем-
надцати лет, и Джек, четырнадцати,
вместе с двумя наемными рабочими нача-
ли доение. Отмытый добела и сияющий
хлев являл собой чудо чистоты. С обеих
сторон тянулись стойла, вдоль них шли
дорожки без единого пятнышка, а между
дорожками, по центру, шел под уклон
цементный желоб-поилка. Хэл щелкнул
выключателем в дальнем конце хлева,
отвернул вентиль и пустил воду. Загу-
дел, включаясь в бесперебойную работу,
электронасос, который поднимал ее из
артезианского колодца (ферма снабжа-
лась из двух таких). Хэл был парнишкой
угрюмым, не слишком сообразительным, а
в этот день - особенно раздраженным.
Вчера вечером они с отцом выясняли от-
ношения. Хэл хотел бросить школу. Он
ее ненавидел. Он ненавидел тамошнюю
скуку, требование неподвижно высижи-
67
вать по добрых пятьдесят минут, а
еще - все предметы за исключением лес-
ного дела и черчения. Английский дово-
дил до исступления, история была глу-
постью, счетоводство - непонятным. А
самым поганым было то, что и одно, и
другое, и третье не имело никакого
значения. Коровам плевать, говоришь ли
ты "не-а" и путаешь ли времена; им на-
плевать, кто был главнокомандующим
проклятой Потомакской армии во время
проклятой Гражданской войны, а что до
математики, так собственный папаша Хэ-
ла - чтоб ему пусто было - не мог даже
под угрозой расстрела сложить пятьде-
сят и пятьдесят с половиной. Вот поче-
му он держал бухгалтера. А поглядеть
на этого парня! Выучился в колледже, а
все одно пашет на такого болвана, как
старик Хэла. Папаша много раз говорил:
не в книжках секрет успешного ведения
дел (а молочная ферма - бизнес не хуже
любого другого), разбираться в людях -
вот где собака зарыта. Папаша был ма-
стак поразоряться насчет чудес образо-
вания и своих шести классов. Читал
старик исключительно "Читательский
дайджест", а ферма приносила 16 000
долларов в год. Понимать в людях.
Уметь жать им руки и спрашивать, как
их жены, называя тех по имени. Ну, в
людях Хэл разбирался. Они делились на
два сорта: такие, которыми можно помы-
кать, и такие, которыми нельзя. Первые
соотносились с последними, как десять
к одному.
К несчастью, папаша и был этим
одним.
68
Хэл оглянулся через плечо на Дже-
ка, который медленно таскал вилами из
разваленной копны сено в четыре первых
стойла. Вот он, книжный червяк, папоч-
кин любимчик! Дерьмо несчастное.
- Давай-давай! - крикнул он.- Да-
вай сено!
Он открыл замки склада, вытащил
первый из четырех электродоильников и
по катил его по проходу, ожесточенно
хмурясь над блестящей верхушкой из
нержавейки. В бога-душу-мать школа!
Перед ним бесконечной гробницей
простирались еще девять месяцев учебы.
3.
4:30 утра.
Плоды вчерашней поздней дойки бы-
ли обработаны и теперь держали путь
обратно в Удел, на сей раз не в галь-
ванизированных стальных флягах для мо-
лока, а в картонках с пестрой наклей-
кой "Слюфут-хиллские молочные продук-
ты". Отец Чарльза Гриффена торговал
собственным молоком, но это стало неп-
рактичным. Конгломераты поглотили по-
следних независимых фермеров.
Молочником от Слюфут-Хилл в за-
падной части Удела работал Ирвин Пэ-
ринтон. Свой маршрут он начал с Брок-
стрит (известной в округе как "Та сти-
ральная доска, креста на ней нет").
Позже он проедет по центру города, а
потом выберется оттуда по Брукс-роуд.
Вину в августе сравнялось шесть-
десят один, и приближающийся уход на
пенсию впервые показался реальным и
69
возможным. Его жена, злобная старая
стерва по имени Элси, умерла осенью
семьдесят третьего года (единственным
знаком внимания, какой она оказала му-
жу за двадцать семь лет их брака было
то, что она умерла раньше него) и ког-
да, наконец, пришло время уходить на
покой, Вин собрался прихватить свою
собаку, кокера-полукровку по кличке
Док, и переехать поближе к Пемакид-
Пойнт. Он планировал каждый день спать
до девяти и больше ни разу не видеть
восхода.
Он подъехал к дому Нортонов и по-
ложил в корзинку их заказ: апельсино-
вый сок, две кварты молока, дюжину
яиц. Когда Вин выбирался из кабины,
колено прострелила боль, но несильная.
Все предвещало отличный день. К обыч-
ному списку миссис Нортон округлым
палмеровским почерком Сьюзан было при-
бавлено: "Вин, пожалуйста, оставьте
одну маленькую упаковку сметаны. Спа-
сибо."
Пэринтон вернулся за сметаной,
думая, что сегодня - один из тех дней,
когда всем хочется чего-нибудь эдако-
го. Сметана! Он один раз попробовал
ее, и его чуть не вырвало.
Небо на востоке начало светлеть,
а в полях, отделявших Брок-стрит от
города, королевскими бриллиантами за-
сверкала тяжелая роса.
4.
5:15 утра.
70
Вот уже двадцать минут, как Ева
Миллер встала, натянув обтрепанный ха-
лат и расшлепанные розовые тапочки.
Она готовила себе завтрак - яичница-
болтунья из четырех яиц, восемь тонких
ломтиков бекона, кастрюлечка домашнего
жаркого. Эту скромную трапезу украсили
два тоста с вареньем и десять унций
апельсинового сока в высоком стакане.
За соком последовали две чашки кофе со
сливками. Ева была женщиной крупной,
но нельзя сказать, чтобы толстой. Она
слишком ожесточенно трудилась, поддер-
живая в доме надлежащий порядок, чтобы
когда-нибудь растолстеть. У нее были
героические, раблезианские формы. Наб-
людать, как она хлопочет возле своей
восьмиконфорочной электрической плиты
было все равно, что следить за неуто-
мимым прибоем или передвижением песча-
ных дюн.
Еве нравилось завтракать в таком
вот полном одиночестве, планируя рабо-
ту на весь день. Работы было полно: по
средам она меняла постельное белье.
Сейчас у нее было девять жильцов,
включая и новенького, мистера Мирса.
В доме было три этажа и семнад-
цать комнат, а еще - полы, которые
требовалось мыть, лестницы, которые
надо было отскабливать, перила, кото-
рые следовало натереть воском и ковер
в центральной комнате, который нужно
было перевернуть. Она возьмет в помощь
Проныру Крейга - если только он не от-
сыпается после капитальной попойки.
Как раз, когда она садилась к
столу, открылась дверь черного хода.
- Привет, Вин. Как дела?
71
- Сносно. Коленка немножко буя-
нит.
- Сочувствую. Не хочешь оставить
лишнюю кварту молока и галлон того ли-
монада?
- Конечно,- покорно сказал он.- Я
знал, что денек выдастся именно такой.
Она углубилась в яичницу, игнори-
руя замечание. Вин Пэринтон всегда на-
ходил, на что пожаловаться, хотя Го-
сподь свидетель: с тех пор, как та
кошка, что держала его на крючке, сва-
лилась в погреб и сломала шею, он дол-
жен был стать счастливейшим из живущих
на земле. В без четверти шесть - дымя
"Честерфилдом", Ева как раз приканчи-
вала вторую чашку кофе - в розовые
кусты, глухо шмякнув об стену, свали-
лась "Пресс-Герольд". В третий раз за
неделю. Парнишка Килби совершенно спя-
тил. Может, у него из битой головы вы-
скочило, как доставлять газеты? Ладно.
Пусть полежит. Сквозь окна на восточ-
ной стороне в дом косо падал слабый,
золотой-презолотой свет очень раннего
утра. Это было лучшее время дня Евы, и
она ни за что на свете не потревожила
бы этот невозмутимый покой.
Ее жильцы имели право пользовать-
ся плитой и холодильником - вместе с
еженедельной сменой белья это входило
в плату за жилье,- и очень скоро покою
придет конец: спустятся Гровер Веррилл
с Мики Сильвестром, чтоб перед уходом
на текстильную фабрику "Гэйтс-Фоллз",
где оба работали, с хлюпаньем напиться
молока со сладостями.
Евины мысли как будто бы вызвали
предвестник их появления - в туалете
72
на третьем этаже полилась вода, а на
лестнице раздался топот тяжелых рабо-
чих башмаков Сильвестра.
Она тяжело поднялась и пошла вы-
ручать газету.
5.
6:05 утра.
В некрепкий утренний сон Сэнди
Макдугалл проник тоненький поскуливаю-
щий плач ребенка, и, не открывая зату-
маненных глаз, она поднялась, чтобы
взглянуть на малыша. Ободрав голень о
ночной столик, Сэнди сказала: "какаш-
ка!"
Услышав ее голос, ребенок завере-
щал громче.
- Заткнись! - завопила она.- Уже
иду!
Она прошла по узкому коридору ва-
гончика на кухню - стройная девушка,
теряющая едва заметную красоту... если
Сэнди хоть когда-нибудь ею обладала.
Сэнди вынула из холодильника бутылочку
Рэнди, подумала, что надо бы ее подо-
греть, потом подумала - а ну ее к чер-
ту. Если тебе так приспичило, можешь
выпить и холодное.
Она прошла в детскую и холодно
взглянула на ребенка. Ему уже исполни-
лось десять месяцев, но для своего
возраста мальчик был болезненным и
плаксивым. Ползать он начал только в
прошлом месяце. Может быть, у него по-
лиомиелит или что-то в этом роде. Сей-
час на руках малыша - и на стене то-
же - что-то было. Она наклонилась, не-
73
доумевая, во что это, пресвятая дева,
он влез.
Сэнди было семнадцать. В июле они
с мужем отметили первую годовщину
свадьбы. Когда она выходила за Ройса
Макдугалла на седьмом месяце, напоми-
ная новогоднего увальня-снеговика,
брак казался точь-в-точь таким благос-
ловенным, каким его назвал отец Калла-
хэн - благословенным выходом из поло-
жения. Теперь он казался кучей кака-
шек. Чем, с отвращением поняла Сэнди,
Рэнди и перемазал ручонки, стену и во-
лосы.
Она стояла, тупо глядя на него, с
холодной бутылочкой в руке.
Вот ради чего она бросила школу,
друзей, надежды стать манекенщицей.
Ради этого приткнувшегося на Повороте
паршивого вагончика, где со стоек лох-
мотьями сходил пластик, ради мужа, ко-
торый весь день вкалывал на фабрике, а
по вечерам отправлялся пьянствовать
или резаться в покер со своими никче-
мушными дружками с бензоколонки. Ради
пацана, который как две капли воды был
похож на своего никчемного папочку и
пачкал какашками все подряд.
Мальчик вопил из всех сил.
- А ну, заткнись! - неожиданно
заорала она в ответ и швырнула в него
пластиковой бутылочкой. Бутылочка уго-
дила в лоб, и малыш опрокинулся в кро-
ватке на спину, скуля и размахивая ру-
чонками. Прямо под линией волос отпе-
чатался красный кружок, и Сэнди ощути-
ла пугающий укол радости, жалости и
ненависти, подкативших к горлу. Она
вытащила его из кроватки, как тряпку.
74
- Заткнись! Заткнись! Заткнись! -
не сумев остановиться, она два раза
сильно ударила Рэнди, и тот так зашел-
ся от боли, что беззвучно захрипел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
- Договорились.
- Лучше беги-ка в дом, девчушка.
Завтра в шесть?
Она взглянула на часы.
- Сегодня в шесть.
- Спокойной ночи, Сьюзан.
- Спокойной ночи.
Сьюзан вылезла из машины и легко
побежала по дорожке к боковой двери,
потом обернулась и, когда Бен стал
отъезжать, помахала. Прежде, чем зайти
в дом, она прибавила к списку для мо-
лочника сметану. Печеная картошка со
сметаной придаст ужину легкий шик.
Еще минуту она медлила, глядя
вверх, на дом Марстена, а потом зашла
внутрь.
65
8.
В маленькой, похожей на коробку
комнатушке Бен разделся, не зажигая
света, и голый заполз в постель. Сью-
зан оказалась милой девочкой - первой
милой девочкой, какую он встретил по-
сле гибели Миранды. Бен надеялся, что
не пытается превратить ее в новую Ми-
ранду - это было бы мучительно для не-
го и чудовищно несправедливо по отно-
шению к ней.
Он улегся и позволил себе по-
плыть. Незадолго до того, как навалил-
ся сон, Бен приподнялся на локте и по-
смотрел в окно, на фоне которого квад-
ратной тенью виднелась его пишущая ма-
шинка, а рядом с ней - тонкая стопка
листков. Он специально попросил Еву
Миллер сдать ему именно эту комнату
после того, как посмотрел еще несколь-
ко, потому что ее окна выходили прямо
на дом Марстена.
Там все еще горел свет.
В эту ночь, впервые с тех пор,
как Бен приехал в Салимов Удел, ему
приснился давний сон - с такой живос-
тью он не возвращался с самой гибели
Миранды в аварии.
Бег по коридору; ужасный визг от-
воряемой двери; висящая фигура, кото-
рая неожиданно открыла отвратительные
заплывшие глаза; охваченный медленной
паникой сновидения, будто увязнув в
густой тине, Бен оборачивается к две-
ри...
И обнаруживает, что та заперта.
66
Глава третья
Удел (I)
1.
Разбудить город - дело нехитрое,
заботы ждать не будут. Даже когда кра-
ешек солнца еще прячется за горизон-
том, а земля окутана тьмой, жизнь уже
начинается.
2.
4:00 утра.
Мальчики Гриффена - Хэл, восем-
надцати лет, и Джек, четырнадцати,
вместе с двумя наемными рабочими нача-
ли доение. Отмытый добела и сияющий
хлев являл собой чудо чистоты. С обеих
сторон тянулись стойла, вдоль них шли
дорожки без единого пятнышка, а между
дорожками, по центру, шел под уклон
цементный желоб-поилка. Хэл щелкнул
выключателем в дальнем конце хлева,
отвернул вентиль и пустил воду. Загу-
дел, включаясь в бесперебойную работу,
электронасос, который поднимал ее из
артезианского колодца (ферма снабжа-
лась из двух таких). Хэл был парнишкой
угрюмым, не слишком сообразительным, а
в этот день - особенно раздраженным.
Вчера вечером они с отцом выясняли от-
ношения. Хэл хотел бросить школу. Он
ее ненавидел. Он ненавидел тамошнюю
скуку, требование неподвижно высижи-
67
вать по добрых пятьдесят минут, а
еще - все предметы за исключением лес-
ного дела и черчения. Английский дово-
дил до исступления, история была глу-
постью, счетоводство - непонятным. А
самым поганым было то, что и одно, и
другое, и третье не имело никакого
значения. Коровам плевать, говоришь ли
ты "не-а" и путаешь ли времена; им на-
плевать, кто был главнокомандующим
проклятой Потомакской армии во время
проклятой Гражданской войны, а что до
математики, так собственный папаша Хэ-
ла - чтоб ему пусто было - не мог даже
под угрозой расстрела сложить пятьде-
сят и пятьдесят с половиной. Вот поче-
му он держал бухгалтера. А поглядеть
на этого парня! Выучился в колледже, а
все одно пашет на такого болвана, как
старик Хэла. Папаша много раз говорил:
не в книжках секрет успешного ведения
дел (а молочная ферма - бизнес не хуже
любого другого), разбираться в людях -
вот где собака зарыта. Папаша был ма-
стак поразоряться насчет чудес образо-
вания и своих шести классов. Читал
старик исключительно "Читательский
дайджест", а ферма приносила 16 000
долларов в год. Понимать в людях.
Уметь жать им руки и спрашивать, как
их жены, называя тех по имени. Ну, в
людях Хэл разбирался. Они делились на
два сорта: такие, которыми можно помы-
кать, и такие, которыми нельзя. Первые
соотносились с последними, как десять
к одному.
К несчастью, папаша и был этим
одним.
68
Хэл оглянулся через плечо на Дже-
ка, который медленно таскал вилами из
разваленной копны сено в четыре первых
стойла. Вот он, книжный червяк, папоч-
кин любимчик! Дерьмо несчастное.
- Давай-давай! - крикнул он.- Да-
вай сено!
Он открыл замки склада, вытащил
первый из четырех электродоильников и
по катил его по проходу, ожесточенно
хмурясь над блестящей верхушкой из
нержавейки. В бога-душу-мать школа!
Перед ним бесконечной гробницей
простирались еще девять месяцев учебы.
3.
4:30 утра.
Плоды вчерашней поздней дойки бы-
ли обработаны и теперь держали путь
обратно в Удел, на сей раз не в галь-
ванизированных стальных флягах для мо-
лока, а в картонках с пестрой наклей-
кой "Слюфут-хиллские молочные продук-
ты". Отец Чарльза Гриффена торговал
собственным молоком, но это стало неп-
рактичным. Конгломераты поглотили по-
следних независимых фермеров.
Молочником от Слюфут-Хилл в за-
падной части Удела работал Ирвин Пэ-
ринтон. Свой маршрут он начал с Брок-
стрит (известной в округе как "Та сти-
ральная доска, креста на ней нет").
Позже он проедет по центру города, а
потом выберется оттуда по Брукс-роуд.
Вину в августе сравнялось шесть-
десят один, и приближающийся уход на
пенсию впервые показался реальным и
69
возможным. Его жена, злобная старая
стерва по имени Элси, умерла осенью
семьдесят третьего года (единственным
знаком внимания, какой она оказала му-
жу за двадцать семь лет их брака было
то, что она умерла раньше него) и ког-
да, наконец, пришло время уходить на
покой, Вин собрался прихватить свою
собаку, кокера-полукровку по кличке
Док, и переехать поближе к Пемакид-
Пойнт. Он планировал каждый день спать
до девяти и больше ни разу не видеть
восхода.
Он подъехал к дому Нортонов и по-
ложил в корзинку их заказ: апельсино-
вый сок, две кварты молока, дюжину
яиц. Когда Вин выбирался из кабины,
колено прострелила боль, но несильная.
Все предвещало отличный день. К обыч-
ному списку миссис Нортон округлым
палмеровским почерком Сьюзан было при-
бавлено: "Вин, пожалуйста, оставьте
одну маленькую упаковку сметаны. Спа-
сибо."
Пэринтон вернулся за сметаной,
думая, что сегодня - один из тех дней,
когда всем хочется чего-нибудь эдако-
го. Сметана! Он один раз попробовал
ее, и его чуть не вырвало.
Небо на востоке начало светлеть,
а в полях, отделявших Брок-стрит от
города, королевскими бриллиантами за-
сверкала тяжелая роса.
4.
5:15 утра.
70
Вот уже двадцать минут, как Ева
Миллер встала, натянув обтрепанный ха-
лат и расшлепанные розовые тапочки.
Она готовила себе завтрак - яичница-
болтунья из четырех яиц, восемь тонких
ломтиков бекона, кастрюлечка домашнего
жаркого. Эту скромную трапезу украсили
два тоста с вареньем и десять унций
апельсинового сока в высоком стакане.
За соком последовали две чашки кофе со
сливками. Ева была женщиной крупной,
но нельзя сказать, чтобы толстой. Она
слишком ожесточенно трудилась, поддер-
живая в доме надлежащий порядок, чтобы
когда-нибудь растолстеть. У нее были
героические, раблезианские формы. Наб-
людать, как она хлопочет возле своей
восьмиконфорочной электрической плиты
было все равно, что следить за неуто-
мимым прибоем или передвижением песча-
ных дюн.
Еве нравилось завтракать в таком
вот полном одиночестве, планируя рабо-
ту на весь день. Работы было полно: по
средам она меняла постельное белье.
Сейчас у нее было девять жильцов,
включая и новенького, мистера Мирса.
В доме было три этажа и семнад-
цать комнат, а еще - полы, которые
требовалось мыть, лестницы, которые
надо было отскабливать, перила, кото-
рые следовало натереть воском и ковер
в центральной комнате, который нужно
было перевернуть. Она возьмет в помощь
Проныру Крейга - если только он не от-
сыпается после капитальной попойки.
Как раз, когда она садилась к
столу, открылась дверь черного хода.
- Привет, Вин. Как дела?
71
- Сносно. Коленка немножко буя-
нит.
- Сочувствую. Не хочешь оставить
лишнюю кварту молока и галлон того ли-
монада?
- Конечно,- покорно сказал он.- Я
знал, что денек выдастся именно такой.
Она углубилась в яичницу, игнори-
руя замечание. Вин Пэринтон всегда на-
ходил, на что пожаловаться, хотя Го-
сподь свидетель: с тех пор, как та
кошка, что держала его на крючке, сва-
лилась в погреб и сломала шею, он дол-
жен был стать счастливейшим из живущих
на земле. В без четверти шесть - дымя
"Честерфилдом", Ева как раз приканчи-
вала вторую чашку кофе - в розовые
кусты, глухо шмякнув об стену, свали-
лась "Пресс-Герольд". В третий раз за
неделю. Парнишка Килби совершенно спя-
тил. Может, у него из битой головы вы-
скочило, как доставлять газеты? Ладно.
Пусть полежит. Сквозь окна на восточ-
ной стороне в дом косо падал слабый,
золотой-презолотой свет очень раннего
утра. Это было лучшее время дня Евы, и
она ни за что на свете не потревожила
бы этот невозмутимый покой.
Ее жильцы имели право пользовать-
ся плитой и холодильником - вместе с
еженедельной сменой белья это входило
в плату за жилье,- и очень скоро покою
придет конец: спустятся Гровер Веррилл
с Мики Сильвестром, чтоб перед уходом
на текстильную фабрику "Гэйтс-Фоллз",
где оба работали, с хлюпаньем напиться
молока со сладостями.
Евины мысли как будто бы вызвали
предвестник их появления - в туалете
72
на третьем этаже полилась вода, а на
лестнице раздался топот тяжелых рабо-
чих башмаков Сильвестра.
Она тяжело поднялась и пошла вы-
ручать газету.
5.
6:05 утра.
В некрепкий утренний сон Сэнди
Макдугалл проник тоненький поскуливаю-
щий плач ребенка, и, не открывая зату-
маненных глаз, она поднялась, чтобы
взглянуть на малыша. Ободрав голень о
ночной столик, Сэнди сказала: "какаш-
ка!"
Услышав ее голос, ребенок завере-
щал громче.
- Заткнись! - завопила она.- Уже
иду!
Она прошла по узкому коридору ва-
гончика на кухню - стройная девушка,
теряющая едва заметную красоту... если
Сэнди хоть когда-нибудь ею обладала.
Сэнди вынула из холодильника бутылочку
Рэнди, подумала, что надо бы ее подо-
греть, потом подумала - а ну ее к чер-
ту. Если тебе так приспичило, можешь
выпить и холодное.
Она прошла в детскую и холодно
взглянула на ребенка. Ему уже исполни-
лось десять месяцев, но для своего
возраста мальчик был болезненным и
плаксивым. Ползать он начал только в
прошлом месяце. Может быть, у него по-
лиомиелит или что-то в этом роде. Сей-
час на руках малыша - и на стене то-
же - что-то было. Она наклонилась, не-
73
доумевая, во что это, пресвятая дева,
он влез.
Сэнди было семнадцать. В июле они
с мужем отметили первую годовщину
свадьбы. Когда она выходила за Ройса
Макдугалла на седьмом месяце, напоми-
ная новогоднего увальня-снеговика,
брак казался точь-в-точь таким благос-
ловенным, каким его назвал отец Калла-
хэн - благословенным выходом из поло-
жения. Теперь он казался кучей кака-
шек. Чем, с отвращением поняла Сэнди,
Рэнди и перемазал ручонки, стену и во-
лосы.
Она стояла, тупо глядя на него, с
холодной бутылочкой в руке.
Вот ради чего она бросила школу,
друзей, надежды стать манекенщицей.
Ради этого приткнувшегося на Повороте
паршивого вагончика, где со стоек лох-
мотьями сходил пластик, ради мужа, ко-
торый весь день вкалывал на фабрике, а
по вечерам отправлялся пьянствовать
или резаться в покер со своими никче-
мушными дружками с бензоколонки. Ради
пацана, который как две капли воды был
похож на своего никчемного папочку и
пачкал какашками все подряд.
Мальчик вопил из всех сил.
- А ну, заткнись! - неожиданно
заорала она в ответ и швырнула в него
пластиковой бутылочкой. Бутылочка уго-
дила в лоб, и малыш опрокинулся в кро-
ватке на спину, скуля и размахивая ру-
чонками. Прямо под линией волос отпе-
чатался красный кружок, и Сэнди ощути-
ла пугающий укол радости, жалости и
ненависти, подкативших к горлу. Она
вытащила его из кроватки, как тряпку.
74
- Заткнись! Заткнись! Заткнись! -
не сумев остановиться, она два раза
сильно ударила Рэнди, и тот так зашел-
ся от боли, что беззвучно захрипел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65