Не детское дело и все такое, да?
Норм взглядом попросил помощи.
- Игрейна... - сказала Натали и смолкла, лихорадочно вспоминая обещания, данные «кукле». - Э-э-э... уехала. Ее контракт закончился, а нам попался... попутный корабль, который следовал туда, где она сможет заключить новый договор. Мы решили, что это счастливый случай... Она просила вас, Мари, извинить ее.
- Не слишком красиво с ее стороны. - Мари скривилась в гримаске. - Мы столько времени были вместе, она была мне... как сестра. Даже лучше, потому что мы никогда не ссорились! Она... она даже не соблаговолила выяснить, чем для меня все это кончится, с пиратами. Могла бы и задержаться на пару дней, мы с отцом что-нибудь придумали бы ей с новым местом. Неужели отец прав: те, кого мы нанимаем за деньги, сделают не больше, чем им оплачено? Норм, ведь это не так? - Принцесса посмотрела на гарда с отчаянной надеждой, будто бы он один способен был спасти ее веру в людей. - Не всегда - так? Вот вы...
- Не надо плохо думать об Игрейне, - сказал ее рыцарь-герой. - Я не видел большего мужества и благородства души. Никто больше нее не заслужил, чтобы образ его хранили в сердце.
- Да вы так говорите, словно она умерла! - вскинулся Брюс. - Уехала и уехала. Не собственность, в конце концов, имеет право решать. То еще удовольствие: дергаться за нас и психовать. Хотя, если честно, я бы ее повидал. Она классная.
Слава богу, эти дети еще не узнают за словами смерть.
- Могу я, - сказала Мари тоном приветливой, воспитанной девочки из хорошей семьи, и один бог знал, как дорого ей это далось, - откуда-нибудь позвонить папе?
* * *
- Натали, - позвал Кирилл с порога.
Женщина взглянула на него недружелюбно: она была занята. В сотый раз она вытягивала из сына, как оно было, и изумлялась тому, что Брюска, которого в иные дни не заткнуть и который бывал не прочь приврать что-нибудь про приключения, становился замкнут, когда речь заходила о том, что случилось на самом деле. Он вырос. Вырос...
- Натали, - повторил Император, когда она вышла к нему и остановилась на пороге. - Я не очень тактичный человек. Я никогда в точности не знаю, когда правильнее сказать, а когда - смолчать. Ну... у вас был случай это заметить. То, что я хочу вам сейчас сказать... в общем, на самом деле я не хочу, но думаю, что надо. Черт! Наверное, даже и не надо. От этого произойдут только мучения и сложности и ничего по-настоящему правильного... конструктивного. Но, думаю, я должен. И, наверное, вы должны это выслушать. И увидеть. Брюс не простит ни вас, ни меня... Я сам себе не прощу, если мы разминемся в двух шагах, сделав вид, будто чего-то никогда не было. Одним словом, пойдемте со мной. Вы все увидите сами.
Придерживая Брюса за плечо, - она нуждалась в осязаемом доказательстве того, что сын вернулся к ней, - Натали вслед за Кириллом вышла в широкий центральный коридор и двинулась вниз, в глубь шахтного комплекса. Завихрения воздуха, как невидимые духи, касались ее лица и волос. Сын оглядывался недоуменно: и этот путь, и эти фокусы были для него внове.
Не менее получаса спуск влек их вниз, пока путники не оказались в просторной, скудно освещенной пещере - полости в скале, чем-то похожей на ангар.
Чем-то?
Господи! Это они.
- Привет, ребята! - сказал Кирилл, обращаясь не к Натали с сыном.
- Здравия желаем, чиф, съер, - ответили вразнобой, и Натали вертела головой, пока не обнаружила динамик на ближней стене. Как просто. А мы-то передавали друг дружке наушники. - Как там наверху?
- Холодно, - Кирилл улыбался во весь рот. - Я вижу, вы не вылетаете. На воротах этакая бородища инея! Вольно, ребята.
- Дык... Холодно там! А ну как смазка загустеет, батареи сядут. Атмосфера опять же, гравитация... И вообще, вдруг бой - а мы уставши?
- Ну-ну, расскажите мне про смазку. При кельвиновом нуле летали, а тут - загустеет? Не грузите мне вакуум, Пятый. Эгиль?
- Не сочтите за дерзость, само собой. Вы к нам нынче с гостями? Вы нас представите?
- Щас, разлетелись. А Первый у нас где? Опять в опере? Свистните ему в наушник, потом дослушает.
- Забирайте выше, съер. Первый у нас нынче балуется теоретической физикой. Теоретически. Как вы думаете, ему дадут второе высшее? Диплом, а дальше, может, и степень?
- Нет, я тут. Смотрю. Я не думал, что вы решитесь. Я имею в виду всех вас.
Брюска застыл на месте, и только поворачивался от одной боевой машины к другой. Брови мальчишки остановились где-то посередине лба.
- Это они? Черные Истребители Зиглинды? Назгулы!
Слава тем, кто способен летать без намека на гибель,
Благо им проноситься по синему гладкому небу...
Натали медленно шла вдоль ряда Тецим-IX. Они казались огромными: двенадцать метров в длину, четыре метра по выступающим точкам стабилизаторов. Они проплывали над головой, как стремительные хищные рыбы: только вытянутой рукой, пальцами достанешь холодное гладкое брюхо.
И нет ничего красивее. Эй, Патрезе, как насчет этих нулей, приписанных к Империи справа?
- Ну, здравствуй... Рубен. Как ты?
Анатомически у Тецимы нет глаз. Но и так ясно, куда он смотрит.
- Мой? Это он и есть?
Цепкая материнская рука поймала Брюса за плечо. Сюда. Прочее потом.
- Как это? - спросил мальчишка, будто глазам своим не верил. - Кибернетические высокотехнологичные боевые модели? Искусственный разум?
- Объяснишь ему, Кир?
- Что ж, попытаюсь. Нет, Брюс, это не кибернетика. Кредо Зиглинды не допускало психологической зависимости человека от электроники. При прежней власти - назовем ее так - доступ граждан к цифровым технологиям был ограничен. Я имею в виду - рядовых граждан. Тебе, как гражданину Новой Надежды, трудно объяснить целесообразность подобной политики: у вас права и свободы. Там, в каждом из них, - человек. Кадровый офицер, пилот с боевым опытом.
- Ты, твое Величество, еще скажи: скелет в ложементе.
- Не скелет? - уточнил Брюс. - А что?
- Сознание. Разум. Душа. Говорят, еще чувств разных до кучи. Этот вон даже женился. Понравился, стало быть.
- Это твой отец, Брюс, - сказала Натали.
Мальчишка медленно закрыл рот и длинно, выразительно сглотнул.
- Даже пригласить посидеть некуда, - сокрушенно пожаловался Назгул. - Разве что в кокпит, по старинке. А?..
Показалось или он подмигнул? Движения и интонации Первого удивительно легко интерпретировались в человеческие жесты и мимику, оставляя всех в замешательстве: как он это делает? Блистер он сдвинул, словно приподнял бровь, и Натали, чувствуя себя до крайности неловко, огляделась в поисках лесенки.
Кирилл сделал то же самое, всем телом вздрогнул, метнулся взглядом обратно и осознал, что произошла катастрофа. Происходит в эту самую минуту, пока все они стоят задрав головы, ищут нужные слова, млеют, воссоединяются семьями, и прочая и прочая сладость и радость...
В устье пещеры-ангара стоял Норм. Человек Люссака. Ну... не человек... но несущественно в данном контексте. Стоял и пялился, и лицо у него было в точности как у Брюса, включая приоткрытый рот и совершенно круглые глаза. Вот только этот видел Назгулов в бою, знает, что они такое, и... и что всего одно слово кому надо - и ему никогда больше не придется работать по найму.
Девять машин класса Тецима, законсервированных и незатейливо упрятанных под самым фонарем. Сиречь под носом Зиглинды, которой они не достались при передаче войскового имущества. Разве тут отмажешься?
И теперь у меня элементарно нет выбора! Папе уже позвонили, Люссак несется сюда с эскадрой сопровождения. Он придет, и ему покажут! И всему приключению придет конец.
Кирилл положил руку на кобуру, очень слабо надеясь, что успеет первым. Отсюда он не видел на Норме лучемета, что, разумеется, вовсе не значило, будто на гарде его нет.
- Теперь я знаю, кто вы, - сказал Норм.
- Мог бы и раньше догадаться.
- Мог. Просто не было до этого дела. «Вляпаться в ваши тайны» - так вы сказали?
И в точности таким же жестом положил руку на плечо Брюсу. Кирилл взвыл. Неужели опять игра в заложники? Мы же только что с этим покончили! И пушки Назгулов, внимательно и молча наблюдающих со стороны. Если эти откроют огонь, во что превратится пещера? В ад!
- Брюс! - окликнула женщина. - Помоги мне!
Ни слова не говоря, Норм снял руку, и мальчишка кинулся цеплять лесенку на борт. Гримаса «сайерет» вслед ему истолковывалась совершенно однозначно: и на меня катили?
- Я поговорю с мамой, - сказал Первый. - А потом, Брюс, с тобой.
И я должен поверить, будто это совсем не то значило? Ты мне сразу не поправился, как только в первый раз из шлюза вылез! И вот что теперь делать?
- Продолжим без него? - спросил Эгиль, тот самый разговорчивый Пятый. - Он отключился. Какие новости снаружи, съер? И не пора ли нас откопать? Честное слово, хочется уже пожить как людям, в ангаре.
* * *
Я подумаю об этом завтра.
М. Митчелл
- Ну как ты вообще?
Натали поерзала в ложементе. Холодный. Она была тогда такой глупой, такой... смелой, такой одинокой, Роман женщины, которая никому не нужна, с мужчиной, нужным буквально всем. Во всей огромной Галактике у нее не было ничего, кроме этого голоса в наушниках, и темноты, обнимавшей ее.
Мы все тогда сошли с ума, а безумие не проходит бесследно.
- Нормально - в целом. Твои родители - прекрасные люди. У меня есть, - она помедлила, - дом. Мы ни в чем не нуждаемся. Брюска... летает, само собой. Кто бы сомневался в том, что растет Эстергази. - Назгулу... Рубу совершенно незачем знать, что дом смыло, а сына - крали. Мужчина в таких случаях спрашивает только «кто?», хватает плазменную пушку и идет разбираться. У меня теперь есть диван, где я провожу жизнь, и множество уютных домашних обязанностей, которые эту жизнь составляют.
- А я даже рядом с коляской ни разу не прошелся. Эх... Я хотел сводить вас в тысячу мест. Я, - в приступе свирепой физиологической откровенности, - даже живота твоего не видел.
- О, аквариум был будь здоров! Как-нибудь, может, получится показать тебе снимки с УЗИ.
Помолчали. Те ли мы спустя двенадцать лет? Есть ли представление о времени у человека... тогда она не могла воспринимать его иначе, но теперь, когда под ногами есть планета, и рука сына в руке, и нас уже двое, все по-другому... у существа, в заснеженной пещере ожидающего приказа ринуться в бой? Кто он нам - на нашем диване? Что ему ответить и что у него спросить? Что теперь между нами общего? Ты не был с нами Каждый Наш День!
Вот беда: зачем меня вылечили?
- Ты, - ведь знала, что он спросит, - нашла себе хорошего мужика?
- Не могу сказать, чтобы сильно искала, Рубен. Меня взяли невесткой в хороший дом...
- ...не для того, чтобы ты приносила жертвы!
Тысяча оттенков в мужском голосе. Благодаря наушникам кажется, будто звучит он внутри головы. О да, он знает, что должен сказать, и даже с пеной у рта будет настаивать на том, что сказал это искренне, вот только... Вот только ему невыносима даже мысль о ком-то еще, и это слышно сквозь всю мужскую твердость в этом вопросе.
- Только не говори мне про Императора, хорошего, но одинокого.
- А что бы и не сказать? У него на тебя такой... кхм... пульс!
- Я одинокая мать, - усмехнулась Натали. - Что он может мне предложить, кроме своего пульса? Разделить с ним грузовик? Так и тот нынче по цене металлолома.
Тут она ощутила нечто вроде укола совести: с какой стороны ни глянь, у Кирилла действительно не было ничего, кроме грузовика. Потому что Черная Девятка - та еще собственность. Голову за нее оторвать могут, а на торги ее не выставишь. И эта промороженная пещера годится, только чтобы прятать в ней награбленное. Как в сказке.
Каждый из нас потерял в этом деле все, и только у меня снова есть сын. Да, и еще отец - у Брюса.
Как много отдала бы Натали, чтобы, как прежде, свернувшись в тесной кабине, в обнимающей ее темноте, почувствовать абсолютное, всепоглощающее счастье!
* * *
Женщина с мальчиком ушли - Брюс ошарашенный, а Натали как будто расстроенная чем-то. Кирилл давно уже отчаялся научиться понимать женщин, тем более, как выяснилось, им и не надо, чтобы их понимали. Пусть идут, сейчас без них легче. И робота с собой прихватят. Остались Девятеро, собравшись в круг, и их хозяин, сидящий перед ними на ящике.
А в подполе у нас - Империя!
Соображение это греет, как мысль о заначке. Моя армия!
Вопрос: а греет ли это их ?
Биллем, Бьярни, Торен, Грэм... Динки, Эгиль. Рэдиссон, которого мы зовем просто Рэнди. Моуди. Этот всегда молчит, я даже по голосу его не узнаю. И Рубен Эстергази, Лидер, вежливо стоит в сторонке, о своем думает.
У парней назрел разговор.
- Что у нас впереди? - спрашивает за всех Торен Адамсон. - Вы пришли, съер, потому что мы наконец понадобились или так, проведать? Есть ли у нас цель, по которой стрелять?
- Пока нет, - честно отвечает Кирилл. - Я не занимаюсь вопросами планетарной власти. Круг моих интересов несколько уже.
- А если вы умрете? - это Эгиль. - Мы так и останемся здесь, зарытые и забытые?
При жизни этот засранец был маленького роста. Еле-еле дотянул до нормы, поступая в Имперские ВКС, а кое-кто утверждал, будто и не дотянул. Будто бы подложил под пятки папины деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Норм взглядом попросил помощи.
- Игрейна... - сказала Натали и смолкла, лихорадочно вспоминая обещания, данные «кукле». - Э-э-э... уехала. Ее контракт закончился, а нам попался... попутный корабль, который следовал туда, где она сможет заключить новый договор. Мы решили, что это счастливый случай... Она просила вас, Мари, извинить ее.
- Не слишком красиво с ее стороны. - Мари скривилась в гримаске. - Мы столько времени были вместе, она была мне... как сестра. Даже лучше, потому что мы никогда не ссорились! Она... она даже не соблаговолила выяснить, чем для меня все это кончится, с пиратами. Могла бы и задержаться на пару дней, мы с отцом что-нибудь придумали бы ей с новым местом. Неужели отец прав: те, кого мы нанимаем за деньги, сделают не больше, чем им оплачено? Норм, ведь это не так? - Принцесса посмотрела на гарда с отчаянной надеждой, будто бы он один способен был спасти ее веру в людей. - Не всегда - так? Вот вы...
- Не надо плохо думать об Игрейне, - сказал ее рыцарь-герой. - Я не видел большего мужества и благородства души. Никто больше нее не заслужил, чтобы образ его хранили в сердце.
- Да вы так говорите, словно она умерла! - вскинулся Брюс. - Уехала и уехала. Не собственность, в конце концов, имеет право решать. То еще удовольствие: дергаться за нас и психовать. Хотя, если честно, я бы ее повидал. Она классная.
Слава богу, эти дети еще не узнают за словами смерть.
- Могу я, - сказала Мари тоном приветливой, воспитанной девочки из хорошей семьи, и один бог знал, как дорого ей это далось, - откуда-нибудь позвонить папе?
* * *
- Натали, - позвал Кирилл с порога.
Женщина взглянула на него недружелюбно: она была занята. В сотый раз она вытягивала из сына, как оно было, и изумлялась тому, что Брюска, которого в иные дни не заткнуть и который бывал не прочь приврать что-нибудь про приключения, становился замкнут, когда речь заходила о том, что случилось на самом деле. Он вырос. Вырос...
- Натали, - повторил Император, когда она вышла к нему и остановилась на пороге. - Я не очень тактичный человек. Я никогда в точности не знаю, когда правильнее сказать, а когда - смолчать. Ну... у вас был случай это заметить. То, что я хочу вам сейчас сказать... в общем, на самом деле я не хочу, но думаю, что надо. Черт! Наверное, даже и не надо. От этого произойдут только мучения и сложности и ничего по-настоящему правильного... конструктивного. Но, думаю, я должен. И, наверное, вы должны это выслушать. И увидеть. Брюс не простит ни вас, ни меня... Я сам себе не прощу, если мы разминемся в двух шагах, сделав вид, будто чего-то никогда не было. Одним словом, пойдемте со мной. Вы все увидите сами.
Придерживая Брюса за плечо, - она нуждалась в осязаемом доказательстве того, что сын вернулся к ней, - Натали вслед за Кириллом вышла в широкий центральный коридор и двинулась вниз, в глубь шахтного комплекса. Завихрения воздуха, как невидимые духи, касались ее лица и волос. Сын оглядывался недоуменно: и этот путь, и эти фокусы были для него внове.
Не менее получаса спуск влек их вниз, пока путники не оказались в просторной, скудно освещенной пещере - полости в скале, чем-то похожей на ангар.
Чем-то?
Господи! Это они.
- Привет, ребята! - сказал Кирилл, обращаясь не к Натали с сыном.
- Здравия желаем, чиф, съер, - ответили вразнобой, и Натали вертела головой, пока не обнаружила динамик на ближней стене. Как просто. А мы-то передавали друг дружке наушники. - Как там наверху?
- Холодно, - Кирилл улыбался во весь рот. - Я вижу, вы не вылетаете. На воротах этакая бородища инея! Вольно, ребята.
- Дык... Холодно там! А ну как смазка загустеет, батареи сядут. Атмосфера опять же, гравитация... И вообще, вдруг бой - а мы уставши?
- Ну-ну, расскажите мне про смазку. При кельвиновом нуле летали, а тут - загустеет? Не грузите мне вакуум, Пятый. Эгиль?
- Не сочтите за дерзость, само собой. Вы к нам нынче с гостями? Вы нас представите?
- Щас, разлетелись. А Первый у нас где? Опять в опере? Свистните ему в наушник, потом дослушает.
- Забирайте выше, съер. Первый у нас нынче балуется теоретической физикой. Теоретически. Как вы думаете, ему дадут второе высшее? Диплом, а дальше, может, и степень?
- Нет, я тут. Смотрю. Я не думал, что вы решитесь. Я имею в виду всех вас.
Брюска застыл на месте, и только поворачивался от одной боевой машины к другой. Брови мальчишки остановились где-то посередине лба.
- Это они? Черные Истребители Зиглинды? Назгулы!
Слава тем, кто способен летать без намека на гибель,
Благо им проноситься по синему гладкому небу...
Натали медленно шла вдоль ряда Тецим-IX. Они казались огромными: двенадцать метров в длину, четыре метра по выступающим точкам стабилизаторов. Они проплывали над головой, как стремительные хищные рыбы: только вытянутой рукой, пальцами достанешь холодное гладкое брюхо.
И нет ничего красивее. Эй, Патрезе, как насчет этих нулей, приписанных к Империи справа?
- Ну, здравствуй... Рубен. Как ты?
Анатомически у Тецимы нет глаз. Но и так ясно, куда он смотрит.
- Мой? Это он и есть?
Цепкая материнская рука поймала Брюса за плечо. Сюда. Прочее потом.
- Как это? - спросил мальчишка, будто глазам своим не верил. - Кибернетические высокотехнологичные боевые модели? Искусственный разум?
- Объяснишь ему, Кир?
- Что ж, попытаюсь. Нет, Брюс, это не кибернетика. Кредо Зиглинды не допускало психологической зависимости человека от электроники. При прежней власти - назовем ее так - доступ граждан к цифровым технологиям был ограничен. Я имею в виду - рядовых граждан. Тебе, как гражданину Новой Надежды, трудно объяснить целесообразность подобной политики: у вас права и свободы. Там, в каждом из них, - человек. Кадровый офицер, пилот с боевым опытом.
- Ты, твое Величество, еще скажи: скелет в ложементе.
- Не скелет? - уточнил Брюс. - А что?
- Сознание. Разум. Душа. Говорят, еще чувств разных до кучи. Этот вон даже женился. Понравился, стало быть.
- Это твой отец, Брюс, - сказала Натали.
Мальчишка медленно закрыл рот и длинно, выразительно сглотнул.
- Даже пригласить посидеть некуда, - сокрушенно пожаловался Назгул. - Разве что в кокпит, по старинке. А?..
Показалось или он подмигнул? Движения и интонации Первого удивительно легко интерпретировались в человеческие жесты и мимику, оставляя всех в замешательстве: как он это делает? Блистер он сдвинул, словно приподнял бровь, и Натали, чувствуя себя до крайности неловко, огляделась в поисках лесенки.
Кирилл сделал то же самое, всем телом вздрогнул, метнулся взглядом обратно и осознал, что произошла катастрофа. Происходит в эту самую минуту, пока все они стоят задрав головы, ищут нужные слова, млеют, воссоединяются семьями, и прочая и прочая сладость и радость...
В устье пещеры-ангара стоял Норм. Человек Люссака. Ну... не человек... но несущественно в данном контексте. Стоял и пялился, и лицо у него было в точности как у Брюса, включая приоткрытый рот и совершенно круглые глаза. Вот только этот видел Назгулов в бою, знает, что они такое, и... и что всего одно слово кому надо - и ему никогда больше не придется работать по найму.
Девять машин класса Тецима, законсервированных и незатейливо упрятанных под самым фонарем. Сиречь под носом Зиглинды, которой они не достались при передаче войскового имущества. Разве тут отмажешься?
И теперь у меня элементарно нет выбора! Папе уже позвонили, Люссак несется сюда с эскадрой сопровождения. Он придет, и ему покажут! И всему приключению придет конец.
Кирилл положил руку на кобуру, очень слабо надеясь, что успеет первым. Отсюда он не видел на Норме лучемета, что, разумеется, вовсе не значило, будто на гарде его нет.
- Теперь я знаю, кто вы, - сказал Норм.
- Мог бы и раньше догадаться.
- Мог. Просто не было до этого дела. «Вляпаться в ваши тайны» - так вы сказали?
И в точности таким же жестом положил руку на плечо Брюсу. Кирилл взвыл. Неужели опять игра в заложники? Мы же только что с этим покончили! И пушки Назгулов, внимательно и молча наблюдающих со стороны. Если эти откроют огонь, во что превратится пещера? В ад!
- Брюс! - окликнула женщина. - Помоги мне!
Ни слова не говоря, Норм снял руку, и мальчишка кинулся цеплять лесенку на борт. Гримаса «сайерет» вслед ему истолковывалась совершенно однозначно: и на меня катили?
- Я поговорю с мамой, - сказал Первый. - А потом, Брюс, с тобой.
И я должен поверить, будто это совсем не то значило? Ты мне сразу не поправился, как только в первый раз из шлюза вылез! И вот что теперь делать?
- Продолжим без него? - спросил Эгиль, тот самый разговорчивый Пятый. - Он отключился. Какие новости снаружи, съер? И не пора ли нас откопать? Честное слово, хочется уже пожить как людям, в ангаре.
* * *
Я подумаю об этом завтра.
М. Митчелл
- Ну как ты вообще?
Натали поерзала в ложементе. Холодный. Она была тогда такой глупой, такой... смелой, такой одинокой, Роман женщины, которая никому не нужна, с мужчиной, нужным буквально всем. Во всей огромной Галактике у нее не было ничего, кроме этого голоса в наушниках, и темноты, обнимавшей ее.
Мы все тогда сошли с ума, а безумие не проходит бесследно.
- Нормально - в целом. Твои родители - прекрасные люди. У меня есть, - она помедлила, - дом. Мы ни в чем не нуждаемся. Брюска... летает, само собой. Кто бы сомневался в том, что растет Эстергази. - Назгулу... Рубу совершенно незачем знать, что дом смыло, а сына - крали. Мужчина в таких случаях спрашивает только «кто?», хватает плазменную пушку и идет разбираться. У меня теперь есть диван, где я провожу жизнь, и множество уютных домашних обязанностей, которые эту жизнь составляют.
- А я даже рядом с коляской ни разу не прошелся. Эх... Я хотел сводить вас в тысячу мест. Я, - в приступе свирепой физиологической откровенности, - даже живота твоего не видел.
- О, аквариум был будь здоров! Как-нибудь, может, получится показать тебе снимки с УЗИ.
Помолчали. Те ли мы спустя двенадцать лет? Есть ли представление о времени у человека... тогда она не могла воспринимать его иначе, но теперь, когда под ногами есть планета, и рука сына в руке, и нас уже двое, все по-другому... у существа, в заснеженной пещере ожидающего приказа ринуться в бой? Кто он нам - на нашем диване? Что ему ответить и что у него спросить? Что теперь между нами общего? Ты не был с нами Каждый Наш День!
Вот беда: зачем меня вылечили?
- Ты, - ведь знала, что он спросит, - нашла себе хорошего мужика?
- Не могу сказать, чтобы сильно искала, Рубен. Меня взяли невесткой в хороший дом...
- ...не для того, чтобы ты приносила жертвы!
Тысяча оттенков в мужском голосе. Благодаря наушникам кажется, будто звучит он внутри головы. О да, он знает, что должен сказать, и даже с пеной у рта будет настаивать на том, что сказал это искренне, вот только... Вот только ему невыносима даже мысль о ком-то еще, и это слышно сквозь всю мужскую твердость в этом вопросе.
- Только не говори мне про Императора, хорошего, но одинокого.
- А что бы и не сказать? У него на тебя такой... кхм... пульс!
- Я одинокая мать, - усмехнулась Натали. - Что он может мне предложить, кроме своего пульса? Разделить с ним грузовик? Так и тот нынче по цене металлолома.
Тут она ощутила нечто вроде укола совести: с какой стороны ни глянь, у Кирилла действительно не было ничего, кроме грузовика. Потому что Черная Девятка - та еще собственность. Голову за нее оторвать могут, а на торги ее не выставишь. И эта промороженная пещера годится, только чтобы прятать в ней награбленное. Как в сказке.
Каждый из нас потерял в этом деле все, и только у меня снова есть сын. Да, и еще отец - у Брюса.
Как много отдала бы Натали, чтобы, как прежде, свернувшись в тесной кабине, в обнимающей ее темноте, почувствовать абсолютное, всепоглощающее счастье!
* * *
Женщина с мальчиком ушли - Брюс ошарашенный, а Натали как будто расстроенная чем-то. Кирилл давно уже отчаялся научиться понимать женщин, тем более, как выяснилось, им и не надо, чтобы их понимали. Пусть идут, сейчас без них легче. И робота с собой прихватят. Остались Девятеро, собравшись в круг, и их хозяин, сидящий перед ними на ящике.
А в подполе у нас - Империя!
Соображение это греет, как мысль о заначке. Моя армия!
Вопрос: а греет ли это их ?
Биллем, Бьярни, Торен, Грэм... Динки, Эгиль. Рэдиссон, которого мы зовем просто Рэнди. Моуди. Этот всегда молчит, я даже по голосу его не узнаю. И Рубен Эстергази, Лидер, вежливо стоит в сторонке, о своем думает.
У парней назрел разговор.
- Что у нас впереди? - спрашивает за всех Торен Адамсон. - Вы пришли, съер, потому что мы наконец понадобились или так, проведать? Есть ли у нас цель, по которой стрелять?
- Пока нет, - честно отвечает Кирилл. - Я не занимаюсь вопросами планетарной власти. Круг моих интересов несколько уже.
- А если вы умрете? - это Эгиль. - Мы так и останемся здесь, зарытые и забытые?
При жизни этот засранец был маленького роста. Еле-еле дотянул до нормы, поступая в Имперские ВКС, а кое-кто утверждал, будто и не дотянул. Будто бы подложил под пятки папины деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45