Откуда-то над головой пробивался и свет, но - далеко и, видимо, не из-за одного марша. Норм обернулся, чтобы подождать своих, и пропустил их мимо себя.
- Что за сюрприз? - одышливо поинтересовался Кирилл. - И надолго ли их займет?
- Меньше, чем хотелось бы. - Усмешка Норма сверкнула из темноты. - Галстук, растянутый на самом выходе, мелочь, а сколько им радости... Давайте наверх, живее. Я и не надеялся, что наши умники еще и лазер в воду уронят. Не все же мне женщин обижать...
Патрезе, проходя мимо бодигарда, посмотрел на Норма так, будто хотел немедленно предложить тому двойную цену. Но удержался. Все изрядно запыхались, прежде чем лестница вывела их к наружной двери.
Никто б не перепутал. Слово «Выход» было написано на ней большими красными буквами. И замок с щелью для магнитной карты.
- Нет, - сказал дон. - Безусловно - нет. Первым делом Деннис сменил все коды. Никто не пренебрегает основными правилами.
- Подумаешь, - ухмыльнулся Норм, погружая обе руки в карманы, - правила! Правила были на входе.
- А! - хором догадались Кирилл и Натали.
Он уже вышел. Они еще тряслись, задыхались, вздрагивали от шумов, печень кидала в кровь адреналин и сахар, а для «сайерет» приключение уже закончилось. По его знаку все поднялись на пролет выше, а налепить по периметру пластырь было делом двух секунд. Натали ожидала взрыва, но последовал лишь слабый хлопок, а затем Кирилл и дон Патрезе устремились в клубы пыли, торопясь на волю и увлекая за собой Натали. Норм немного задержался, но зачем - никому уже не было дела. То ли проверил погоню, то ли ее добил.
На улицу выбрались в узкой щели между уходящими ввысь зданиями, ощупью пробрались мимо переполненных мусорных баков и многометровых граффити. Небо между черными кубами корпусов, высоко над головой, от рекламной иллюминации было сливового цвета, а тут, внизу, приходилось идти босиком по сплющенным жестянкам и шелестящим пакетам, наступая то на мокрое и скользкое, то на мелкие острые камушки.
Правду ли говорят, будто раньше бутылки делали из стекла?
Ноги у Натали ослабли, больше всего хотелось остановиться, опуститься на колени и остаться тут, обхватив себя руками и упершись лбом в землю. Измученному телу эта поза казалась самой подходящей. Неизвестно, и.» каких сил она делала каждый следующий шаг. Наверное, виделось нечто постыдное в том, чтобы позволить считать себя слабым звеном.
Наконец вывалились из проулка на улицу и задрали головы, глядя на_огненные трассы воздушных магистралей.
- Пойду, - сказал Кирилл, - поймаю такси.
И пошел налево, к краю тротуара. Натали прислонилась спиной к стене, пытаясь снять с гудящих ног хоть часть тяжести тела.
- Полста, - предложил, приглядевшись, подгулявший прохожий.
Она даже не поняла, о чем речь, а Норм легко, в четверть силы, смазал того по лицу, и никто ни на кого как будто не обиделся. Обычная улица, в точности как на любой из планет, ярко освещенная фонарями и фарами, и женщина в вечернем платье, с грязным лицом и окровавленными ладонями может стоять тут босиком, если находит это сексуальным.
Сил оставалось столько, чтобы моргать на свет, не больше. Девчонка лет семнадцати окатила их струей грязной воды из водяного пистолета и умчалась, хохоча от собственной безнаказанности, на двухместном мотофлайере, держась в каких-нибудь полутора метрах на мостовой. Досталось в основном Патрезе, усталому, старому и одинокому.
На сегодня - все! Мне не надо понимать эту уродскую планету! Мне тут не жить!

* * *
В первую очередь - шерстяные носки! Огромные, мягкие, пушистые, теплые носки на ступни-ледышки, которые не чувствовали боли и в которых уже почти не прощупывался пульс. В поисках носков Натали вывернула на пол всю сумку, попутно обнаружив в ней рубашку из клетчатой фланели и узкие трикотажные рейтузы с начесом. Сгребла все это в неряшливый ворох и устремилась в ванную: горячий душ, почти кипяток, спасет ее...
Заперто. Облом, как сказал бы сын. Норм успел раньше. Не слишком вежливо с его стороны, и не слишком умно с ее - торчать тут под дверью. Пришлось со всем барахлом тащиться в рубку, делая вид, что... впрочем, неважно. Никакого вида делать не пришлось, потому что Кирилл был до крайности озабочен напичкать ее адсорбентами. Три или четыре угольные таблетки и еще ложку масла и два стакана горячего молока. Непонятно, что он имел в виду, но еж, в который от всей этой стрельбы и нервов превратился ее желудок, кажется, пришел в доброе расположение духа. Исчезла навязчивая, раздражающая боль, и, расположившись на диванчике, Натали, не смущаясь присутствием императора в потрепанном смокинге, натянула носки.
- Кирилл, вы уже проверили координаты?
- М-м-м... признаться, нет. Я пытаюсь выяснить, как давно был нанят этот оркестр. До того, как наш друг продал столь респектабельное заведение, или уже после того, как Деннис Как-Его-Там купил его. Это дало бы нам ответ на многое. Мне хочется избежать пальбы в дальнейшем.
- А смысл? Патрезе остался позади...
- Пока неясно, кто был мишенью убийц. Как выяснилось в процессе беседы, никто из нас - ну, кроме, возможно, Норма, если ему вдруг есть что скрывать! - не сохранил инкогнито. Вы же не станете отрицать, что кое-кому будет проще, если Император Зиглинды перестанет существовать не только как номинальная, но и как потенциальная фигура?
Натали отвлеклась. По понятной причине все ее внимание было приковано к двери душевой: отсюда, из рубки, просматривались все входы и выходы. Игрейна переговаривалась с Нормом через щель, от значительности аж поднимаясь на цыпочки.
- Мэм, - сказала она, входя в рубку, - мне нужен пинцет, сканер, хирургический клей, эластичный бинт и еще чем обеззаразить рану. И если найдется местное обезболивающее, - тут она понизила голос, - я была бы признательна. В нем уймища осколков!
И никто из нас не заметил? Оставили кровавые дела ребенку? Натали, сорвавшись с места и предоставив Кириллу рыться в его аптечках, ринулась в санузел, и только возле самой двери притормозила.
- Я умею оказывать первую помощь и крови не боюсь, - гордо заявила девочка, проходя мимо.
А вот Натали, признаться, боялась. Хотя тоже умела. Обязана уметь, как пацанья матушка и бывшая стюардесса. Но помочь позвали не ее. Спасибо, хоть дверь перед носом не захлопнули! Норм, во всяком случае, глянул в ее сторону диковато. Судя по количеству окровавленных тряпок в мусоре, тут впору службу спасения вызывать.
Что она видела дальше - затруднилась бы ответить. Слышала, как звякало стекло о фаянсовую раковину, как струилась вода. Красные пятна на белом и сдавленное шипение - от боли. Сдержанные - шепотом! - порицания Игрейны и попытки оправдаться: все же правильно, рука левая, мякоть, все другое было бы хуже. Бок... ну а что - бок? Уйти и оставить их только вдвоем было бы нечестно.
- Нас можно резать, - приговаривала Игрейна, - мы и в лице не изменимся. Нас можно лазером жечь, мы будем изображать из себя этого... как его, древнего?.. а, Сцеволу. И куда только девается ваше мужество при виде пузырька со «щипалкой»?
- УФ-антисептик - и наше мужество остается при нас, - высказался капитан «Балерины» из-за дамских спин. - Режущее оружие - фу, как это брутально! Лазер - вот оружие современности, он и наносит рану, и дезинфицирует ее. А «щипалку» придумали женщины-садистки, чтобы смотреть свысока. Мать Безумия, ты что, весь потолок в себя собрал?
- Ультрафиолет убивает далеко не все бактерии, - возразила Игрейна. - На многих обитаемых планетах есть микрожизнь, которой совершенно наплевать на излучения. Даже жесткие.
Смотреть свысока. Угу. А он еще лучше, чем... Н-да, какая ерунда лезет в голову. Нет, по жизни это, конечно, не ерунда, всех касается, все под этим ходим, но - не вовремя!
Люблю, когда тело выглядит твердым, отлитым из бронзы.

* * *
Наконец все стало так, как оно должно быть. В том смысле, что женщина просыпается первой и готовит завтрак. Кто-то ощущает полноту жизни, только убегая темными подвалами и пригибаясь под обстрелом, но, спасибо, я лучше сырники пожарю. Можно, конечно, попросту .залить мюсли йогуртом, но в холодильнике нашлась упаковка творога и сухофрукты. Пять минут незначительной возни - и готова горка аппетитных горячих кругляшей с изюмом внутри. Все ж не сухомятка. Взрослые, судя по личному опыту, с удовольствием едят то же, что и дети. К тому же у нас тут есть и дети, и раненые, и подозрительные на язву - в ассортименте.
Кирилл, заспанный и помятый, разбуженный запахами, втянулся в кухню, нагрузил сырниками одноразовую тарелку, поколебался между сметаной и джемом, в результате залил их тем и другим, прихватил кружку с кофе и вернулся к себе в ложемент. Сырники он брал рукой, обмакивал в сметану, затем - в джем и отправлял в рот целиком, не отрывая глаз от монитора навигационной деки, и при этом время от времени что-то вбивал в клавиатуру - медленно, тыкая указательным пальцем левой руки.
Второй явилась Игрейна, против обыкновения какая-то вялая, взяла только парочку сырников, отговорившись тем, что с утра обычно много не ест, и убралась на диванчик в рубку. Вздохнув, Натали напомнила себе, что детское «невкусно!» не следует принимать всерьез.
Последним проснулся раненый герой. Протиснулся вдоль стены в дальний угол, чтоб не шевелиться лишний раз, других пропуская, покорно принял сырники и ковырялся в них вилкой. И сразу стало ясно, что физиологически объем этой кухни рассчитан на двоих.
Запах кофе щекотал ноздри, и язва там, или нет, а Натали рискнула сделать себе кружечку и присела напротив, на полпути от стола к плите: если что понадобится.
А и не скажешь, что десять часов назад из него полкило стекла вынули. Пластика естественная, если и бережет рапы, то - неощутимо. Под свежей футболкой бинтов не видно, и выражение лица как у любого мужчины с утра пораньше: уже ходит, но еще спит.
- Норм, - решилась Натали, - у вас есть дом? Или вы всегда вот так? На коврике перед чьей-то дверью?
- Дом? Ну... дом! - На растерзанные вилкой сырники было страшно смотреть. - Да, пожалуй, что и вот так. Дом - это значит женщина, дети, без них не дом, а так логово. Пещера. А что я могу дать женщине? У меня совершенно другая точка внутреннего равновесия.
- Вам тридцать... э-э-э...
- ...семь. Странно было бы в эти годы уходить на параллельный курс. Да и незачем. Не хочу показаться хвастливым, но я в прекрасной форме. Вчера никто не сделал бы большего.
- А вы выбирали себе род занятий и стиль жизни однажды и навсегда? Вы что, не знали, что однажды вам стукнет тридцать семь?
- В двадцать лет, - сказал Норм, положив вилку и глядя собеседнице в лицо, - ты уверен, что не доживешь до столь глубокой старости,
- Мы все делаем вид, будто у нас есть выбор, - сказал он ей же, но уже в спину. - Для нас это вопрос самоуважения или, если хотите, собственной значимости. Тогда как выбора, в сущности, нет. Всегда найдется тысяча причин, почему мы должны делать то, а не это. И где-то даже проще твердо про себя знать: ты просто не можешь поступить иначе.

* * *
Ничего не слышно, зато виден каждый жест, сопровождающий каждое слово. Спорят о важном, о жизненном: женщина наклоняется, безотчетно прижимает руки к груди. И этот ореол света, внешнее проявление пылающего в ней внутреннего огня, окутывает ее, и сразу становится ясно, к чему у них идет.
Я ее теряю.
И не смотреть бы, а не смотреть нет сил. Что она нашла в этом лбе? Центнер мышц? Или, может, она думает, что он лучше ее понимает? Тоже гонится за ребенком. Или это естественное женское сочувствие к раненому? Ага, а теплая дрожь воздуха, когда они сидели там вдвоем, под конусом света, когда его еще не за что было жалеть, а я вел с Патрезе словесную партию в шахматы? Может, им было до тебя дело? Ничего подобного, ты и тогда был только шофер.
- Знаете, - сказала Игрейна сзади, с диванчика, - мне тоже хотелось, чтобы Брюс играл со мной одной. Ну, то есть, не то чтобы хотелось: такие вещи отсекаются моим контрактом. Но я иногда думала, каково это, когда хочется.
- Это как - отсекаются? - Кирилл поставил тарелку на деку и обернулся.
Девчонка сидела на диванчике с ногами и смотрела на него так, будто видела насквозь и забавлялась. Нет, ну женщины, они, понятное дело, инопланетяне. Но не настолько же!
- Как можно отсечь контрактом... ревность? Зависть? И что еще в таком случае включает этот контракт?
- Ничто не может нарушить у Мари чувство исключительности. Она должна побеждать во всех играх, лучше всех одеваться, и все мальчики влюблены только в неё, Спорим, вам знакомо, когда вас все пропускают вперёд?
- Знакомо, предположим. Но это неправильно.
- Разумеется, неправильно. Но таковы правила, против которых мы с Нормом не можем лезть. Мы можем их только обходить. Оставить отпечаток личности, скажем, который наложится на всю ее жизнь. У вас есть такой отпечаток?
Кирилл открыл рот и закрыл его.
- Сколько тебе лет? Нет, по правде?
- Технически - двенадцать. Что же до психики - вы ведь это имеете в виду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45