Если бы один из них случайно натолкнулся на информацию о транспортировке экспериментального летательного аппарата на Хауберк, неужели вы думаете, они не попытались бы присвоить его? — поинтересовался Бак.
Пейн открыл рот, но Барни опередил его.
— Я бы это сделал! — его голос громовым эхом разлетелся по доку.
— Вот видите, — сказал Бак.
— И как долго, — холодно спросил Пейн, — вы сможете скрывать его, по вашему мнению? Каждая секунда пребывания этих аппаратов здесь подвергнет опасности всю станцию.
— Чепуха, Пейн, — вмешался в разговор Лафайет. — Эта станция сама по себе тайное, опасное место, она постоянно находится в опасности, как и НЗО в целом.
— Майор, эти корабли дадут нам возможность защищать «Спаситель», действительно, по-настоящему защищать. До сих пор вы были в безопасности ровно настолько, насколько РАМ не знала о вашем существовании. — Бак ощущал все возрастающую поддержку.
Пейна, казалось, не убедили эти доводы, но он закрыл рот.
— Ну, капитан, — Турабиан покачал головой. — Я все еще не могу прийти в себя от изумления. Но, теперь, когда вы их получили, что вы предлагаете с ними сделать?
— Летать, — ответил Бак.
Вильма улыбнулась, в ее глазах плясали веселые огоньки.
— Вообще-то, я имел в виду другое, — сказал Турабиан. — Я ожидал чего-то более специфического…
— Какой-нибудь план действий? — с комичной улыбкой спросила Вильма.
— Да.
Вильма подмигнула Баку. Она хотела услышать его ответ.
— Капитан? Это была ваша идея.
— Я подумал, что мы могли бы их перекрасить, — произнес он, неодобрительно разглядывая красно-черные корпуса. — Они выглядят как красные карандаши.
— И?.. — нетерпеливо поторопила его Вильма.
Бак усмехнулся.
— О’кей, — сказал он. — Вначале мы научимся летать на этих птицах. «Крайт» может летать как в атмосфере, так и в космосе. Мы будем совершенствоваться в обеих средах, — до тех пор, пока не научимся летать на нем с закрытыми глазами.
— А потом? — спросил Турабиан.
— Потом найдем цель.
— Цель? Вы имеете в виду то, что вы собираетесь драться с РАМ? — недоверчиво спросил Турабиан.
— Разве это не то, ради чего все мы здесь? — поинтересовался Бак.
— Это именно то, что мы делаем десятилетия, командир, — сказала Вильма.
— Но это совсем другое дело. Это не какая-нибудь стычка. Это, — Турабиан прошелся рукой по редеющим волосам, — по-настоящему означает войну.
Бак кивнул.
— Если мы не воспользуемся этим шансом, — тихо сказал он, — если проиграем, РАМ окажется в таком выигрышном положении, что сможет нас уложить. Это очень высокие ставки.
— Это следует хорошо обдумать, — голос Турабиана стал напряженным.
— Почему? — спросил Бак. — Разве вы не играли по таким же высоким ставкам все это время?
— Не таким образом, — вставил Пейн.
— Вы рискуете своими жизнями постоянно, с тех пор как присоединились к НЗО, — сказала Вильма.
— Это и есть самая высокая ставка, какая только может быть, — произнес Бак.
— Вы понимаете, что все это следует обсудить?
— Пусть совет обсуждает это, — сказала Вильма, — а я очень, очень занята, у меня слишком много дел.
Турабиан снова провел рукой по волосам. Этот жест был чисто механическим. Ему не понравился ни скрытый смысл в словах Вильмы, ни легкомысленно-дерзкий тон, которым они были произнесены. Было ясно, что каким бы ни было решение совета, она не собирается отказаться от этих кораблей.
— А вы, Роджерс? Вы подчинитесь решению совета?
— Нет.
— Что?
— Я сказал: нет. Н-Е-Т. Нет, если он решает, что «Крайт» нужно запереть под замок для какой-нибудь неопределенной акции в будущем. Ценность этих машин в том, что их нужно использовать сейчас, пока они представляют собой последнее слово техники в своей области. Они дают нам шанс, мы должны их использовать по назначению.
— Мы никогда прежде не имели такой возможности, Турабиан. Мы всегда ковыляли в тени РАМ, щипая ее за пятки, как какая-нибудь паршивая шавка. Это тот шанс, которого мы ждали! — убеждала Вильма.
Страсть, звучавшая в голосе Вильмы, была так заразительна, что Турабиан ощутил подъем духа.
— У вас шесть кораблей. Вы и полковник Диринг имеете некоторый опыт полетов на подобных машинах, но большинство из наших людей нет. Где вы раздобудете пилотов?
— А где кто-то получает пилотов? — спросил Бак. — Будем учить. — Он повернулся к Пейну. — В этом вы можете нам помочь.
На невозмутимой лице Пейна отразилось удивление.
— Я?
— Нам нужна компьютерная проверка пилотов.
— Это имеет смысл, — признал Пейн. — Не проверить ли нам одного из присутствующих на надежность? — Он подозрительно нацелил глаз на Барни. — Что в отношении его? И его экипажа? Уж их точно нельзя считать неиспорченными.
Бак пристально посмотрел на пирата.
— Мы понимаем друг друга.
Казалось, его слова не убедили Пейна, хотя он и сказал в ответ:
— Надеюсь, что так, капитан.
— Итак, — продолжил Бак, — нам понадобится специальная команда механиков для обслуживания этих малюток. Они не такие толстокожие, как те корабли, которые вы ремонтируете. Им потребуется нежный уход, но они будут этого стоить.
— Я предлагаю получить технические характеристики на корабельные системы, Турабиан, — сказал Пейн.
— Согласен, — ответил командир, — Лафайет, механика — это по твоей части. Не поработаешь с Пейном над этим?
Лафайет едва оторвал глаза от истребителя. Его подозрительное молчание во время всего этого разговора объяснялось приливом восхищения новыми кораблями. У него просто руки чесались побыстрее забраться во внутренности «Крайтов».
— Вы не могли бы сделать более заманчивого предложения, командир. — Он повернулся к космическому кораблю. — Идем, Томас. Давай посмотрим, как он летает.
Они направились к аппарату, погрузившись в тонкости технического разговора. Турабиан улыбнулся.
— Прошу тишины на минуту, — произнес он. — Вы, капитан Роджерс, сказали, что знаете достойную цель для нашего нового флота. Что вы имели в виду?
— Хауберк, — ответила Вильма.
ГЛАВА 15
— Полковник Диринг, вы шутите!
— Нет, она не шутит, — сказал Бак.
— Но Хауберк! Это же наиболее укрепленный аванпост РАМ около Земли!
— Возможно. И это также самая важная стратегическая цель. Если мы сможем разорвать его связь с Марсом, изолировать его, то сможем остановить выкачивание ресурсов Земли и ту волну боли, которую несет это выкачивание.
— Атаковать Хауберк — это равносильно самоубийству, — произнес Турабиан.
— Правда? А я так не думаю, — сказал Бак.
— Капитан Роджерс, мне думается, что вы не осознаете последствий того, что вы предлагаете. Полковник Диринг, несомненно, представляет их лучше.
Вильма улыбнулась. Выражение ее лица заставило Турабиана содрогнуться.
— Я не говорю, что не существует никакого риска, но я думаю, что это осуществимо, — сказала она.
— Послушайте, Турабиан, давайте спросим источник логики. Док! «Maustrap». — Бак произнес последнее слово в серии кодов, дающих доступ к компьютеру.
Экран диагностического компьютера мигнул. Главной функцией этого компьютера была проверка каналов связи и механики сбора и использования утильсырья, но он был связан с главной компьютерной системой. На экране появилось лицо Хьюэра.
— Чем могу служить, капитан?
Бак подавил улыбку, готовую появиться в ответ на формальную фразу Хьюэра, но понимал, что эта фраза сказана специально для Турабиана.
— Дай мне, пожалуйста, всю известную тебе информацию о Хауберке.
— О… — произнес Хьюэр.
— Видите, даже ваш компьютер поражен таким вопросом, — сказал Турабиан, но Бак проигнорировал его замечание.
— Док, мне нужно то, что ты можешь нам дать, — настаивал он.
— Хауберк — сверхсекретный объект. О нем не так уж много информации.
— Насколько мне известно, ты хорошо разбираешься в вопросах секретности.
— Хм-м, — произнес Хьюэр, подергивая кончиками усов.
Его глаза потеряли осмысленное выражение, он словно смотрел внутрь, а на экранах поверх него начали появляться технические характеристики и параметры.
Бак пристально смотрел на дисплей, впитывая сведения. По экрану прошли станционные оборонительные сооружения, их точные координаты указывались в стандартном масштабе. Защитные экраны, артиллерия, базирующаяся на станции, ракетные установки — все изображалось и описывалось. Это было впечатляющее зрелище, но по мере того, как продвигался по экрану этот парад вооружения, в кобальтовых глазах Бака разгорался все сильнее огонек удовлетворенности.
— Док, разве вы не сказали, что Хауберк имеет собственный отряд истребителей?
— Да, имеет.
— Я вижу всего лишь два дока. Сколько кораблей могут там разместиться?
— Два полных звена. Одно обычно находится в пространстве.
— Только два? Это недостаточно, чтобы защищать станцию такого размера. В чем заключается их работа? — Бак подумал, что если бы он смог найти одно какое-нибудь слабое звено в защите Хауберка и разбить его, то это ослабило бы и другие звенья в оборонной цепи станции.
Глаза Хьюэра снова расфокусировались.
— Они летают, охраняя пространство между защитными экранами и станцией. Они находятся на страже и готовы взять на прицел всякого, то проберется за экраны защиты.
— Это ненормально! Они должны летать с внешней стороны экранов, подстерегая всякий космический аппарат, не имеющий доступа к станции. Эти истребители не оправдывают своего содержания.
Бак нахмурил брови, пытаясь понять логику РАМ. Очевидно, эскадрильи истребителей, как и другие боевые средства Хауберка, считались командованием чисто оборонными. Это было ошибкой — еще одно слабое звено в цепи обороны станции, на которую стоило обратить внимание.
Внезапно передача оборвалась.
— Извините, капитан, — сказал Хьюэр, — но я не могу проникнуть дальше без риска быть обнаруженным.
— Я думаю, ты дал нам достаточно, есть на чем поразмыслить. Ваши замечания, Турабиан?
— Вы имеете в виду непреодолимые препятствия в обороне Хауберка? О, я их заметил.
— Вы попали в точку, командир!
Глаза Турабиана широко раскрылись от удивления:
— Что-то я вас не понял, капитан.
— Оборона. Вот ключевое слово. — Бак усмехнулся.
— Хауберк — это оплот РАМ в контроле над Землей. Ни одно место в Солнечной системе так хорошо не защищено, — продолжал Турабиан.
Вильма рассмеялась.
— Это с какой стороны посмотреть, — сказала она. — Попробуй мыслить от обратного.
— Что?
— Вы когда-нибудь слышали поговорку «Лучшая защита — это нападение»? — спросил Бак.
— Нет, — покачал головой Турабиан.
— Это еще один из моих архаических трюизмов, — сказал Бак. — Это означает, что одно без другого не существует. Хорошая защита означает способность наносить сильный удар по противнику, а умение переходить в наступление означает способность защитить свои позиции. Одно без другого не существует, это как две стороны одной медали. Хауберк забыл об этом.
— Все его вооружение лишь для защиты, станция прячется за своим арсеналом, — добавила Вильма.
— Хауберк забыл, что этот арсенал может быть как пассивным, так и активным, — сказал Бак.
— То, что мы видим, вполне соответствует его логике, — объяснил Хьюэр. — Когда в начале двадцать первого века ядро Хауберка запускалось в околоземное пространство, его миссия была сугубо мирной. Спутник должен был действовать как противоаварийный механизм, контролирующий находящиеся на орбите вооружение. Его защитные системы служили исключительно для того, чтобы обеспечить его выживание в космосе — для защиты от метеоритов и космического мусора. И за все эти годы его роста и развития первоначальные принципы защиты никогда не менялись.
— Вся система вооружения Хауберка предназначается только для отражения и защиты, — подвел черту под обсуждением проблемы Бак.
— Я все еще никак не пойму, какая здесь разница, принимая в расчет то, что они при этом используют самую передовую технологию вооружения, какая только существует в Солнечной системе, — сказал Турабиан.
— Она односторонняя. Их можно застать врасплох.
Турабиан недоверчиво покачал головой:
— Когда-то давно, в начале двадцатого века, Франция вложила миллионы франков в создание защитных укреплений против Германии. Они назвали эту стену «Линия Мажино». Она считалась неуязвимой, но в конце концов немцы разбили ее. Ее уязвимым местом оказалась ее фундаментальная жесткость. Я думаю, уязвимое место Хауберка — в его самодовольстве.
— Может быть, стоит попытаться, Турабиан? — В голосе Вильмы звучало такое внутреннее волнение, какого Турабиан никогда раньше не слышал. — Взгляни на этот корабль! Думал ты когда-нибудь, что мы будем иметь такую технологию? Если мы будем быстрыми, если мы нанесем удар до того, как РАМ высчитает, откуда мы можем его нанести, мы сможем так навредить за одну эту вылазку, как не навредили за двадцать предшествующих лет. А если дело увенчается успехом, если мы действительно возьмем Хауберк, подумай только, что это могло бы значить для Земли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Пейн открыл рот, но Барни опередил его.
— Я бы это сделал! — его голос громовым эхом разлетелся по доку.
— Вот видите, — сказал Бак.
— И как долго, — холодно спросил Пейн, — вы сможете скрывать его, по вашему мнению? Каждая секунда пребывания этих аппаратов здесь подвергнет опасности всю станцию.
— Чепуха, Пейн, — вмешался в разговор Лафайет. — Эта станция сама по себе тайное, опасное место, она постоянно находится в опасности, как и НЗО в целом.
— Майор, эти корабли дадут нам возможность защищать «Спаситель», действительно, по-настоящему защищать. До сих пор вы были в безопасности ровно настолько, насколько РАМ не знала о вашем существовании. — Бак ощущал все возрастающую поддержку.
Пейна, казалось, не убедили эти доводы, но он закрыл рот.
— Ну, капитан, — Турабиан покачал головой. — Я все еще не могу прийти в себя от изумления. Но, теперь, когда вы их получили, что вы предлагаете с ними сделать?
— Летать, — ответил Бак.
Вильма улыбнулась, в ее глазах плясали веселые огоньки.
— Вообще-то, я имел в виду другое, — сказал Турабиан. — Я ожидал чего-то более специфического…
— Какой-нибудь план действий? — с комичной улыбкой спросила Вильма.
— Да.
Вильма подмигнула Баку. Она хотела услышать его ответ.
— Капитан? Это была ваша идея.
— Я подумал, что мы могли бы их перекрасить, — произнес он, неодобрительно разглядывая красно-черные корпуса. — Они выглядят как красные карандаши.
— И?.. — нетерпеливо поторопила его Вильма.
Бак усмехнулся.
— О’кей, — сказал он. — Вначале мы научимся летать на этих птицах. «Крайт» может летать как в атмосфере, так и в космосе. Мы будем совершенствоваться в обеих средах, — до тех пор, пока не научимся летать на нем с закрытыми глазами.
— А потом? — спросил Турабиан.
— Потом найдем цель.
— Цель? Вы имеете в виду то, что вы собираетесь драться с РАМ? — недоверчиво спросил Турабиан.
— Разве это не то, ради чего все мы здесь? — поинтересовался Бак.
— Это именно то, что мы делаем десятилетия, командир, — сказала Вильма.
— Но это совсем другое дело. Это не какая-нибудь стычка. Это, — Турабиан прошелся рукой по редеющим волосам, — по-настоящему означает войну.
Бак кивнул.
— Если мы не воспользуемся этим шансом, — тихо сказал он, — если проиграем, РАМ окажется в таком выигрышном положении, что сможет нас уложить. Это очень высокие ставки.
— Это следует хорошо обдумать, — голос Турабиана стал напряженным.
— Почему? — спросил Бак. — Разве вы не играли по таким же высоким ставкам все это время?
— Не таким образом, — вставил Пейн.
— Вы рискуете своими жизнями постоянно, с тех пор как присоединились к НЗО, — сказала Вильма.
— Это и есть самая высокая ставка, какая только может быть, — произнес Бак.
— Вы понимаете, что все это следует обсудить?
— Пусть совет обсуждает это, — сказала Вильма, — а я очень, очень занята, у меня слишком много дел.
Турабиан снова провел рукой по волосам. Этот жест был чисто механическим. Ему не понравился ни скрытый смысл в словах Вильмы, ни легкомысленно-дерзкий тон, которым они были произнесены. Было ясно, что каким бы ни было решение совета, она не собирается отказаться от этих кораблей.
— А вы, Роджерс? Вы подчинитесь решению совета?
— Нет.
— Что?
— Я сказал: нет. Н-Е-Т. Нет, если он решает, что «Крайт» нужно запереть под замок для какой-нибудь неопределенной акции в будущем. Ценность этих машин в том, что их нужно использовать сейчас, пока они представляют собой последнее слово техники в своей области. Они дают нам шанс, мы должны их использовать по назначению.
— Мы никогда прежде не имели такой возможности, Турабиан. Мы всегда ковыляли в тени РАМ, щипая ее за пятки, как какая-нибудь паршивая шавка. Это тот шанс, которого мы ждали! — убеждала Вильма.
Страсть, звучавшая в голосе Вильмы, была так заразительна, что Турабиан ощутил подъем духа.
— У вас шесть кораблей. Вы и полковник Диринг имеете некоторый опыт полетов на подобных машинах, но большинство из наших людей нет. Где вы раздобудете пилотов?
— А где кто-то получает пилотов? — спросил Бак. — Будем учить. — Он повернулся к Пейну. — В этом вы можете нам помочь.
На невозмутимой лице Пейна отразилось удивление.
— Я?
— Нам нужна компьютерная проверка пилотов.
— Это имеет смысл, — признал Пейн. — Не проверить ли нам одного из присутствующих на надежность? — Он подозрительно нацелил глаз на Барни. — Что в отношении его? И его экипажа? Уж их точно нельзя считать неиспорченными.
Бак пристально посмотрел на пирата.
— Мы понимаем друг друга.
Казалось, его слова не убедили Пейна, хотя он и сказал в ответ:
— Надеюсь, что так, капитан.
— Итак, — продолжил Бак, — нам понадобится специальная команда механиков для обслуживания этих малюток. Они не такие толстокожие, как те корабли, которые вы ремонтируете. Им потребуется нежный уход, но они будут этого стоить.
— Я предлагаю получить технические характеристики на корабельные системы, Турабиан, — сказал Пейн.
— Согласен, — ответил командир, — Лафайет, механика — это по твоей части. Не поработаешь с Пейном над этим?
Лафайет едва оторвал глаза от истребителя. Его подозрительное молчание во время всего этого разговора объяснялось приливом восхищения новыми кораблями. У него просто руки чесались побыстрее забраться во внутренности «Крайтов».
— Вы не могли бы сделать более заманчивого предложения, командир. — Он повернулся к космическому кораблю. — Идем, Томас. Давай посмотрим, как он летает.
Они направились к аппарату, погрузившись в тонкости технического разговора. Турабиан улыбнулся.
— Прошу тишины на минуту, — произнес он. — Вы, капитан Роджерс, сказали, что знаете достойную цель для нашего нового флота. Что вы имели в виду?
— Хауберк, — ответила Вильма.
ГЛАВА 15
— Полковник Диринг, вы шутите!
— Нет, она не шутит, — сказал Бак.
— Но Хауберк! Это же наиболее укрепленный аванпост РАМ около Земли!
— Возможно. И это также самая важная стратегическая цель. Если мы сможем разорвать его связь с Марсом, изолировать его, то сможем остановить выкачивание ресурсов Земли и ту волну боли, которую несет это выкачивание.
— Атаковать Хауберк — это равносильно самоубийству, — произнес Турабиан.
— Правда? А я так не думаю, — сказал Бак.
— Капитан Роджерс, мне думается, что вы не осознаете последствий того, что вы предлагаете. Полковник Диринг, несомненно, представляет их лучше.
Вильма улыбнулась. Выражение ее лица заставило Турабиана содрогнуться.
— Я не говорю, что не существует никакого риска, но я думаю, что это осуществимо, — сказала она.
— Послушайте, Турабиан, давайте спросим источник логики. Док! «Maustrap». — Бак произнес последнее слово в серии кодов, дающих доступ к компьютеру.
Экран диагностического компьютера мигнул. Главной функцией этого компьютера была проверка каналов связи и механики сбора и использования утильсырья, но он был связан с главной компьютерной системой. На экране появилось лицо Хьюэра.
— Чем могу служить, капитан?
Бак подавил улыбку, готовую появиться в ответ на формальную фразу Хьюэра, но понимал, что эта фраза сказана специально для Турабиана.
— Дай мне, пожалуйста, всю известную тебе информацию о Хауберке.
— О… — произнес Хьюэр.
— Видите, даже ваш компьютер поражен таким вопросом, — сказал Турабиан, но Бак проигнорировал его замечание.
— Док, мне нужно то, что ты можешь нам дать, — настаивал он.
— Хауберк — сверхсекретный объект. О нем не так уж много информации.
— Насколько мне известно, ты хорошо разбираешься в вопросах секретности.
— Хм-м, — произнес Хьюэр, подергивая кончиками усов.
Его глаза потеряли осмысленное выражение, он словно смотрел внутрь, а на экранах поверх него начали появляться технические характеристики и параметры.
Бак пристально смотрел на дисплей, впитывая сведения. По экрану прошли станционные оборонительные сооружения, их точные координаты указывались в стандартном масштабе. Защитные экраны, артиллерия, базирующаяся на станции, ракетные установки — все изображалось и описывалось. Это было впечатляющее зрелище, но по мере того, как продвигался по экрану этот парад вооружения, в кобальтовых глазах Бака разгорался все сильнее огонек удовлетворенности.
— Док, разве вы не сказали, что Хауберк имеет собственный отряд истребителей?
— Да, имеет.
— Я вижу всего лишь два дока. Сколько кораблей могут там разместиться?
— Два полных звена. Одно обычно находится в пространстве.
— Только два? Это недостаточно, чтобы защищать станцию такого размера. В чем заключается их работа? — Бак подумал, что если бы он смог найти одно какое-нибудь слабое звено в защите Хауберка и разбить его, то это ослабило бы и другие звенья в оборонной цепи станции.
Глаза Хьюэра снова расфокусировались.
— Они летают, охраняя пространство между защитными экранами и станцией. Они находятся на страже и готовы взять на прицел всякого, то проберется за экраны защиты.
— Это ненормально! Они должны летать с внешней стороны экранов, подстерегая всякий космический аппарат, не имеющий доступа к станции. Эти истребители не оправдывают своего содержания.
Бак нахмурил брови, пытаясь понять логику РАМ. Очевидно, эскадрильи истребителей, как и другие боевые средства Хауберка, считались командованием чисто оборонными. Это было ошибкой — еще одно слабое звено в цепи обороны станции, на которую стоило обратить внимание.
Внезапно передача оборвалась.
— Извините, капитан, — сказал Хьюэр, — но я не могу проникнуть дальше без риска быть обнаруженным.
— Я думаю, ты дал нам достаточно, есть на чем поразмыслить. Ваши замечания, Турабиан?
— Вы имеете в виду непреодолимые препятствия в обороне Хауберка? О, я их заметил.
— Вы попали в точку, командир!
Глаза Турабиана широко раскрылись от удивления:
— Что-то я вас не понял, капитан.
— Оборона. Вот ключевое слово. — Бак усмехнулся.
— Хауберк — это оплот РАМ в контроле над Землей. Ни одно место в Солнечной системе так хорошо не защищено, — продолжал Турабиан.
Вильма рассмеялась.
— Это с какой стороны посмотреть, — сказала она. — Попробуй мыслить от обратного.
— Что?
— Вы когда-нибудь слышали поговорку «Лучшая защита — это нападение»? — спросил Бак.
— Нет, — покачал головой Турабиан.
— Это еще один из моих архаических трюизмов, — сказал Бак. — Это означает, что одно без другого не существует. Хорошая защита означает способность наносить сильный удар по противнику, а умение переходить в наступление означает способность защитить свои позиции. Одно без другого не существует, это как две стороны одной медали. Хауберк забыл об этом.
— Все его вооружение лишь для защиты, станция прячется за своим арсеналом, — добавила Вильма.
— Хауберк забыл, что этот арсенал может быть как пассивным, так и активным, — сказал Бак.
— То, что мы видим, вполне соответствует его логике, — объяснил Хьюэр. — Когда в начале двадцать первого века ядро Хауберка запускалось в околоземное пространство, его миссия была сугубо мирной. Спутник должен был действовать как противоаварийный механизм, контролирующий находящиеся на орбите вооружение. Его защитные системы служили исключительно для того, чтобы обеспечить его выживание в космосе — для защиты от метеоритов и космического мусора. И за все эти годы его роста и развития первоначальные принципы защиты никогда не менялись.
— Вся система вооружения Хауберка предназначается только для отражения и защиты, — подвел черту под обсуждением проблемы Бак.
— Я все еще никак не пойму, какая здесь разница, принимая в расчет то, что они при этом используют самую передовую технологию вооружения, какая только существует в Солнечной системе, — сказал Турабиан.
— Она односторонняя. Их можно застать врасплох.
Турабиан недоверчиво покачал головой:
— Когда-то давно, в начале двадцатого века, Франция вложила миллионы франков в создание защитных укреплений против Германии. Они назвали эту стену «Линия Мажино». Она считалась неуязвимой, но в конце концов немцы разбили ее. Ее уязвимым местом оказалась ее фундаментальная жесткость. Я думаю, уязвимое место Хауберка — в его самодовольстве.
— Может быть, стоит попытаться, Турабиан? — В голосе Вильмы звучало такое внутреннее волнение, какого Турабиан никогда раньше не слышал. — Взгляни на этот корабль! Думал ты когда-нибудь, что мы будем иметь такую технологию? Если мы будем быстрыми, если мы нанесем удар до того, как РАМ высчитает, откуда мы можем его нанести, мы сможем так навредить за одну эту вылазку, как не навредили за двадцать предшествующих лет. А если дело увенчается успехом, если мы действительно возьмем Хауберк, подумай только, что это могло бы значить для Земли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36