Он обнаружил, что однояйцевые близнецы не только похожи друг на друга внешне, но и их жизненный путь, и их судьба во многом совпадают. Помню, он приводил в пример двух братьев близнецов, которые расстались в раннем детстве, а по прошествии многих лет выяснилось, что они были женаты на поразительно похожих женщинах, занимались одной и той же профессией, оба имели собак, и обе собаки носили одно и то же имя! Тогда я не поверил в это. За время работы в Гринболе я воочию убедился, что генетическое тождество детей позволяет без особого труда добиться и их духовного тождества. Но самым поразительным было другое: в наших отпрысках я и Арчи видели свои копии, своё детство, затем юность и молодость. Мы смотрели на детей и восклицали: «Смотри, Арчи! Они полезли на тополь! Помнишь, я в семь лет сделал то же самое, а ты, как и наши девочки, бросала в меня мячом!» И действительно, мальчики, как по команде, полезли на один и тот же старый тополь, а девочки начали бросать в них мячи!
«Дик! Девочки склонились над колодцем! Бьюсь об заклад, что они уронили ведро! Сейчас мальчишки за ним полезут!» И действительно, мальчишки лезли за ведром…
— Оба за одним ведром? — спросил я.
— Да. Я и Арчи смотрели на них, на их жизнь, как на фантастическое, повторенное дважды своё собственное бытие, перенесённое на тридцать лет назад. Если и есть у человека шанс когда-нибудь вернуть свою молодость, то только таким путём!
— А как вы их отличали друг от друга?
— Мальчики имели одно и то же имя — Дик, а девочки — Арчи. Но у каждого был свой номер. Его мы нашивали им сзади, как это делают спортсмены. Вскоре мальчики начали ухаживать за девочками.
— Точно так же, как вы за своей будущей женой?
— Да-да! Возникла сложность с местом свиданий, потому что они всегда назначали одно и то же место. Но после они к этому привыкли.
— А они не путали друг друга?
— Представьте себе, нет.
— Любопытно, что же произошло дальше?
— Арчи жила на ферме до четырнадцатилетнего возраста, а я — до восемнадцати лет…
После Арчи уехала с родителями в Нью-Йорк. Поэтому, достигнув четырнадцати лет, девочки уехали вместе с Арчи в Нью-Йорк, чтобы там повторять курс жизни, который в своё время прошла Арчи. Это они сделали без труда, с большим успехом, и стали ещё больше походить на Арчи в молодости. Они вернулись на ферму через два года, когда юноши достигли двадцатилетнего возраста. Они ещё прожили на ферме по три года… И тут-то произошло несчастье.
— Какое?
— Моя жена. Арчи… повесилась… И ужас был не только в самом факте самоубийства. Скорее в причине трагедии.
— Может быть, не стоит об этом вспоминать?
— Стоит! Дело в том, что пока обе Арчи жили в Нью-Йорке, Дики немного к ним поохладели и стали наведываться на соседнюю ферму, к дочерям мистера Сольпа. У Сольпов всегда были большие семьи. В моё время у них было три дочери. И теперь их было три. И вот Дики к ним повадились в гости.
— Так почему же ваша жена…
— Однажды, вскоре после её приезда из Нью-Йорка, мы ужинали у Сольпов и задержались до позднего вечера.
Я болтал со стариками Сольпами, а моя Арчи куда-то вышла. Вдруг ома вбежала в комнату вся в слезах, с безумными глазами. В ответ на вопрос, что случилось, она только ещё сильнее заплакала.
По дороге на нашу ферму она не разрешила мне взять её за руку, даже прикоснуться… За каких-нибудь полчаса мы вдруг стали совершенно чужими…
Только после её самоубийства я догадался, вернее, понял, что случилось. Она, узнав, что в семье Сольпов гостят наши Дики, поднялась наверх и совершенно случайно подслушала разговор юношей с дочерьми нашего приятеля.
Мои сыновья клялись в верности и любви дочерям Содьпов и заверяли, что если те не станут их жёнами, то неизбежный брак с Арчи будет для Диков проклятьем всей жизни. Они говорили, что не любят этих холодных дурочек и только из уважения к старикам, то есть к нам, согласились на них жениться. Они предлагали дочкам Сольпов немедленно бежать…
— Это произвело впечатление на вашу жену?
— Ещё бы! Она сразу поняла, что до нашего брака я ей изменял.
— То есть, — пробормотал я тупо.
— Мои парни повторили то же самое, что когда-то сделал я… Это было ужасно… Арчи поняла, что обманулась, веря в мою любовь и добродетельность. Она повесилась на одном из дубов, что растёт у нас над ручьём… После этого я покинул ферму вместе со всем семейством и переехал сюда.
— Скажете, а юные Арчи знали о происходящем?
— Конечно, нет, они спали, как и моя Арчи в те далёкие времена… Так вот, я переехал со всем семейством в Нью-Йорк. Мальчики поступили на биологический факультет колледжа, как когда-то и я, а девочки устроились телефонистками на центральной почте. Так они жили порознь, уже фактически без моего вмешательства до тех пор, пока однажды не встретились в кино. Это была радостная встреча. Их нежная дружба возобновилась… Будьте добры, который час? Хорошо, в нашем распоряжении ещё пятнадцать минут… Кстати, они встретились и том же самом кинотеатре, и котором когда-то я встретился с Арчи.
— Удивительно!
— Я уже ничему не удивлялся. Я знал всю игру от начала до конца. Я точно знаю день я час, когда они переженятся… Если вы никуда не спешите, пройдёмте в «Сперри-дансинг».
— Зачем?
— Вы их там увидите. Они сегодня придут туда на танцы… Я и Арчи тоже ходили.
— Господи, — воскликнул я. — А что же будет дальше?
— Это мы сейчас узнаем. Я просто дрожу от ожидания… Все, до мельчайших подробностей, должно повторяться!
Мы пошли по совершенно тёмной аллее, старик ощупывал дорогу палкой, а я слегка поддерживал его под руку. Теперь окна клуба «Сперри-дансинг» сияли, и оттуда доносилась музыка. Это был второразрядный клуб с дешёвыми входными билетами. После темноты осеннего вечера глаза не могли привыкнутъ к яркому свету. Джаз ревел во всю свою латунную глотку. Затем музыка прекратилась, и вдруг две одинаковые пары бросились в нашу сторону.
— Папа! Папа Дик! Как ты узнал, что мы здесь?
Они кричали одновременно и, как мне показалось, в унисон.
Старик Дик вытащил носовой платок и вытер глаза. Я никак не мог понять, плачет он или у него жестокий насморк.
— Я догадался, что вы здесь.
— Удивительно! Ведь мы тебе об этом не говорили!
— Отцовское сердце. Знаете, оно всегда чувствует… Думаю, дай зайду.
— Мы очень рады тебя видеть. Ты у нас мудрый и можешь решить наш спор.
Мой собеседник как-то страшно съёжился, как будто его собирались бить.
— Я вас слушаю.
— Мы говорили о том, что нельзя создать гармоническое общество из разных людей. Что ты на это скажешь?
Старик съёжился ещё больше.
— Об этом как-нибудь в другой раз.
— Нет, ты скажи своё мнение. А то мы будем так спорить без конца.
— Месяца через полтора вы придёте к выводу самостоятельно. Тогда приходите ко мне.
— Мы пришли к выводу, что если из разных людей нельзя создать монолитное общество, то нужно попытаться…
В мот момент снова заиграл оркестр, и Дики со своими Арчи бросились танцевать.
Почти насильно я вытащил старика из зала:
— Послушайте! Я не могу допустить, что эти прекрасные девушки, которые вскоре станут жёнами своих Диков, будут рано или поздно болтаться на ветках дуба, что растёт у вас на ферме Гринбол.
— А что поделаешь? — упавшим голосом сказал старый Дик.
— Нужно немедленно рассказать им о происшествии в семействе Сольпов!
— Думаете, мою Арчи не предупреждали? Она не верила нм единому слову… А когда я узнал имя одного ябеды, то…
— То что?
— В молодости я очень метко стрелял… Я имею в виду, что мои сыновья очень метко стреляют.
— Вы хотите сказать…
— Это ещё будет. Не скоро.
В моем голове все начало путаться.
— Что вы сейчас намерены делать? — спросил я старика.
— Ничего. Я теперь уже не в состоянии что-нибудь сделать.
— Значит, все повторится?
— Все… Они придут к тому же выводу, что и я, и Арчи. Потом они ограбят аптеку…
— Ограбят аптеку?!
— Чтобы добыть химические реактивы, которые необходимы для выращивания людей по методу профессора Форкмана.
— Вы доставали реактивы таким путём?
— Да — Я был вынужден… А до того взорвал танкер с нефтью.
— Да вы с ума сошли!!
— Я был вынужден… Для проведения опыта мне нужны были деньги. Их пообещал один делец за то, что я подложу адскую машину в танкер с нефтью. Ему это было нужно для какой-то афёры…
— А почему вы ограбили аптеку? — нарушил я тяжёлое молчанье.
— Потому что после завершения дела мой хозяин отказался платить и ещё пригрозил тюрьмой.
— Нет, просто невероятно! Это нужно немедленно прекратить!
— Увы…
— Четыре Арчи! Да у вас на ферме скоро дубов не хватит, чтобы…
— К тому времени подрастут другие.
— Они разнесут все аптеки в стране. Потопят весь танкерный флот!..
— Почему вы замолчали? — прохрипел старик.
— Я себе представил, как в этом парке будет сидеть сто старых Диков, чтобы посмотреть на тысячу своих стандартных отпрысков. Я представил себе вашу ферму Гринбол, превращённую в фабрику стандартных людей. Её так и назовут: ферма «Станлю». И там будут стандартно воспитываться тысячи, сотни тысяч вегетативных отпрысков. Нужно будет посадить целый лес дубов. Представляете вы себе все это?
— Я уже ничего не знаю…
До выхода из парка мы шли молча. Мне вдруг показалось, что я иду с самой неумолимой судьбой, с материализованным в форме уродливого старика кошмаром, который с неотвратимой неизбежностью должен повторяться во все увеличивающемся масштабе.
Я схватил старика за руку.
— Послушайте! Неужели вы действительно верите в эту чушь о стабилизации общества через стандартизацию людей?
— А если и нет — какая разница? Сейчас делу не поможешь.
—Можно! Нужно через полицию, через тайных агентов! Нужно предупредить ваших детей.
— Вы хотите, чтобы я за своё собственное преступление отомстил своим собственным детям? Нет, во всем виноват я, понимаете, я один! Я во всем виноват…
Сейчас он по-настоящему заплакал, хрипло, по-старчески, даже не закрывая лица руками.
— Стойте! У меня! есть к вам один вопрос. Очень важный вопрос.
— Я знаю ваш вопрос, — прохрипел старик, не переставая всхлипывать.
— Но вы не знаете, о чем я хочу вас спросить…
— Знаю. Прощайте… Прощайте…
Он быстро засеменил вдоль решётки парка, громко стуча своей тяжёлой палкой по асфальту. Я застыл в нерешительности, глядя на удаляющуюся сгорбленную фигуру страшного старца, пока он не скрылся в темноте…
Я так и не спросил старика, передал ли он своим отпрыскам тайну профессора Форкмана. Если нет, тогда все будет в порядке и стандартных людей не будет. А если да?
Хотя все равно. Прав все-таки я. Как бы то ни было, нельзя переносить законы физики и химии на жизнь общества.
* * *
С момента этой странной встречи прошло несколько десятков лет. И вдруг я стал замечать, что на моем пути стали часто попадаться очень похожее друг на друга люди, что они одинаково одеты и говорят об одном и том же. Очень похожие молодые мамаши нянчат одинаковых младенцев. С экранов кино на меня смотрят одинаковые актёры и актрисы. Почти тождественные лица и фигуры мелькают на обложках журналов и книг.
Как-то мимо меня промаршировала рота солдат, и я чуть было не вскрикнул, до того все солдаты были на одно лицо! «Рота Диков…», — прошептал я в ужасе. Целая толпа одинаковых девушек, Арчи, выступала в одном мюзик-холле…
Вот поэтому и ещё по многим другим причинам я иногда думаю, что ферма «Станлю» существует и развивается, и, может быть, моё правительство даже оказывает ей всяческую поддержку.
Уравнение Максвелла
Это приключение началось в один из субботних вечеров, когда я, устав после своих математических занятий, просматривал местную вечернюю газету и на последней странице натолкнулся на объявление: «Компания Крафтштудта принимает от организаций и частных лиц заказы на все виды вычислительных, аналитических и расчётно-математических работ. Высокое качество исполнения гарантируется. Обращаться по адресу: Вельтштрассе, 12».
Это было как раз то, что мне нужно. В течение нескольких недель подряд я мучился над решением уравнений Максвелла, которое описывало поведение электромагнитных волн в неоднородной среде особой структуры. В конце концов мне удалось путём ряда приближений и упрощений придать уравнениям такой вид, что их могла решить электронная счётно-решающая машина. Я уже представлял, как мне придётся совершить поездку в столицу и упрашивать администрацию вычислительного центра произвести все нужные мне вычисления. Ведь в настоящее время вычислительный центр так загружен военными заказами. И там никому нет никакого дела до теоретических упражнений провинциального физика, интересующегося законами распространения радиоволн. И вот пожалуйста, в нашем небольшом городке объявился вычислительный центр, через газету взывающий к заказчикам!
Я встал из-за стола и подошёл к телефону, чтобы немедленно связаться с компанией Крафтштудта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
«Дик! Девочки склонились над колодцем! Бьюсь об заклад, что они уронили ведро! Сейчас мальчишки за ним полезут!» И действительно, мальчишки лезли за ведром…
— Оба за одним ведром? — спросил я.
— Да. Я и Арчи смотрели на них, на их жизнь, как на фантастическое, повторенное дважды своё собственное бытие, перенесённое на тридцать лет назад. Если и есть у человека шанс когда-нибудь вернуть свою молодость, то только таким путём!
— А как вы их отличали друг от друга?
— Мальчики имели одно и то же имя — Дик, а девочки — Арчи. Но у каждого был свой номер. Его мы нашивали им сзади, как это делают спортсмены. Вскоре мальчики начали ухаживать за девочками.
— Точно так же, как вы за своей будущей женой?
— Да-да! Возникла сложность с местом свиданий, потому что они всегда назначали одно и то же место. Но после они к этому привыкли.
— А они не путали друг друга?
— Представьте себе, нет.
— Любопытно, что же произошло дальше?
— Арчи жила на ферме до четырнадцатилетнего возраста, а я — до восемнадцати лет…
После Арчи уехала с родителями в Нью-Йорк. Поэтому, достигнув четырнадцати лет, девочки уехали вместе с Арчи в Нью-Йорк, чтобы там повторять курс жизни, который в своё время прошла Арчи. Это они сделали без труда, с большим успехом, и стали ещё больше походить на Арчи в молодости. Они вернулись на ферму через два года, когда юноши достигли двадцатилетнего возраста. Они ещё прожили на ферме по три года… И тут-то произошло несчастье.
— Какое?
— Моя жена. Арчи… повесилась… И ужас был не только в самом факте самоубийства. Скорее в причине трагедии.
— Может быть, не стоит об этом вспоминать?
— Стоит! Дело в том, что пока обе Арчи жили в Нью-Йорке, Дики немного к ним поохладели и стали наведываться на соседнюю ферму, к дочерям мистера Сольпа. У Сольпов всегда были большие семьи. В моё время у них было три дочери. И теперь их было три. И вот Дики к ним повадились в гости.
— Так почему же ваша жена…
— Однажды, вскоре после её приезда из Нью-Йорка, мы ужинали у Сольпов и задержались до позднего вечера.
Я болтал со стариками Сольпами, а моя Арчи куда-то вышла. Вдруг ома вбежала в комнату вся в слезах, с безумными глазами. В ответ на вопрос, что случилось, она только ещё сильнее заплакала.
По дороге на нашу ферму она не разрешила мне взять её за руку, даже прикоснуться… За каких-нибудь полчаса мы вдруг стали совершенно чужими…
Только после её самоубийства я догадался, вернее, понял, что случилось. Она, узнав, что в семье Сольпов гостят наши Дики, поднялась наверх и совершенно случайно подслушала разговор юношей с дочерьми нашего приятеля.
Мои сыновья клялись в верности и любви дочерям Содьпов и заверяли, что если те не станут их жёнами, то неизбежный брак с Арчи будет для Диков проклятьем всей жизни. Они говорили, что не любят этих холодных дурочек и только из уважения к старикам, то есть к нам, согласились на них жениться. Они предлагали дочкам Сольпов немедленно бежать…
— Это произвело впечатление на вашу жену?
— Ещё бы! Она сразу поняла, что до нашего брака я ей изменял.
— То есть, — пробормотал я тупо.
— Мои парни повторили то же самое, что когда-то сделал я… Это было ужасно… Арчи поняла, что обманулась, веря в мою любовь и добродетельность. Она повесилась на одном из дубов, что растёт у нас над ручьём… После этого я покинул ферму вместе со всем семейством и переехал сюда.
— Скажете, а юные Арчи знали о происходящем?
— Конечно, нет, они спали, как и моя Арчи в те далёкие времена… Так вот, я переехал со всем семейством в Нью-Йорк. Мальчики поступили на биологический факультет колледжа, как когда-то и я, а девочки устроились телефонистками на центральной почте. Так они жили порознь, уже фактически без моего вмешательства до тех пор, пока однажды не встретились в кино. Это была радостная встреча. Их нежная дружба возобновилась… Будьте добры, который час? Хорошо, в нашем распоряжении ещё пятнадцать минут… Кстати, они встретились и том же самом кинотеатре, и котором когда-то я встретился с Арчи.
— Удивительно!
— Я уже ничему не удивлялся. Я знал всю игру от начала до конца. Я точно знаю день я час, когда они переженятся… Если вы никуда не спешите, пройдёмте в «Сперри-дансинг».
— Зачем?
— Вы их там увидите. Они сегодня придут туда на танцы… Я и Арчи тоже ходили.
— Господи, — воскликнул я. — А что же будет дальше?
— Это мы сейчас узнаем. Я просто дрожу от ожидания… Все, до мельчайших подробностей, должно повторяться!
Мы пошли по совершенно тёмной аллее, старик ощупывал дорогу палкой, а я слегка поддерживал его под руку. Теперь окна клуба «Сперри-дансинг» сияли, и оттуда доносилась музыка. Это был второразрядный клуб с дешёвыми входными билетами. После темноты осеннего вечера глаза не могли привыкнутъ к яркому свету. Джаз ревел во всю свою латунную глотку. Затем музыка прекратилась, и вдруг две одинаковые пары бросились в нашу сторону.
— Папа! Папа Дик! Как ты узнал, что мы здесь?
Они кричали одновременно и, как мне показалось, в унисон.
Старик Дик вытащил носовой платок и вытер глаза. Я никак не мог понять, плачет он или у него жестокий насморк.
— Я догадался, что вы здесь.
— Удивительно! Ведь мы тебе об этом не говорили!
— Отцовское сердце. Знаете, оно всегда чувствует… Думаю, дай зайду.
— Мы очень рады тебя видеть. Ты у нас мудрый и можешь решить наш спор.
Мой собеседник как-то страшно съёжился, как будто его собирались бить.
— Я вас слушаю.
— Мы говорили о том, что нельзя создать гармоническое общество из разных людей. Что ты на это скажешь?
Старик съёжился ещё больше.
— Об этом как-нибудь в другой раз.
— Нет, ты скажи своё мнение. А то мы будем так спорить без конца.
— Месяца через полтора вы придёте к выводу самостоятельно. Тогда приходите ко мне.
— Мы пришли к выводу, что если из разных людей нельзя создать монолитное общество, то нужно попытаться…
В мот момент снова заиграл оркестр, и Дики со своими Арчи бросились танцевать.
Почти насильно я вытащил старика из зала:
— Послушайте! Я не могу допустить, что эти прекрасные девушки, которые вскоре станут жёнами своих Диков, будут рано или поздно болтаться на ветках дуба, что растёт у вас на ферме Гринбол.
— А что поделаешь? — упавшим голосом сказал старый Дик.
— Нужно немедленно рассказать им о происшествии в семействе Сольпов!
— Думаете, мою Арчи не предупреждали? Она не верила нм единому слову… А когда я узнал имя одного ябеды, то…
— То что?
— В молодости я очень метко стрелял… Я имею в виду, что мои сыновья очень метко стреляют.
— Вы хотите сказать…
— Это ещё будет. Не скоро.
В моем голове все начало путаться.
— Что вы сейчас намерены делать? — спросил я старика.
— Ничего. Я теперь уже не в состоянии что-нибудь сделать.
— Значит, все повторится?
— Все… Они придут к тому же выводу, что и я, и Арчи. Потом они ограбят аптеку…
— Ограбят аптеку?!
— Чтобы добыть химические реактивы, которые необходимы для выращивания людей по методу профессора Форкмана.
— Вы доставали реактивы таким путём?
— Да — Я был вынужден… А до того взорвал танкер с нефтью.
— Да вы с ума сошли!!
— Я был вынужден… Для проведения опыта мне нужны были деньги. Их пообещал один делец за то, что я подложу адскую машину в танкер с нефтью. Ему это было нужно для какой-то афёры…
— А почему вы ограбили аптеку? — нарушил я тяжёлое молчанье.
— Потому что после завершения дела мой хозяин отказался платить и ещё пригрозил тюрьмой.
— Нет, просто невероятно! Это нужно немедленно прекратить!
— Увы…
— Четыре Арчи! Да у вас на ферме скоро дубов не хватит, чтобы…
— К тому времени подрастут другие.
— Они разнесут все аптеки в стране. Потопят весь танкерный флот!..
— Почему вы замолчали? — прохрипел старик.
— Я себе представил, как в этом парке будет сидеть сто старых Диков, чтобы посмотреть на тысячу своих стандартных отпрысков. Я представил себе вашу ферму Гринбол, превращённую в фабрику стандартных людей. Её так и назовут: ферма «Станлю». И там будут стандартно воспитываться тысячи, сотни тысяч вегетативных отпрысков. Нужно будет посадить целый лес дубов. Представляете вы себе все это?
— Я уже ничего не знаю…
До выхода из парка мы шли молча. Мне вдруг показалось, что я иду с самой неумолимой судьбой, с материализованным в форме уродливого старика кошмаром, который с неотвратимой неизбежностью должен повторяться во все увеличивающемся масштабе.
Я схватил старика за руку.
— Послушайте! Неужели вы действительно верите в эту чушь о стабилизации общества через стандартизацию людей?
— А если и нет — какая разница? Сейчас делу не поможешь.
—Можно! Нужно через полицию, через тайных агентов! Нужно предупредить ваших детей.
— Вы хотите, чтобы я за своё собственное преступление отомстил своим собственным детям? Нет, во всем виноват я, понимаете, я один! Я во всем виноват…
Сейчас он по-настоящему заплакал, хрипло, по-старчески, даже не закрывая лица руками.
— Стойте! У меня! есть к вам один вопрос. Очень важный вопрос.
— Я знаю ваш вопрос, — прохрипел старик, не переставая всхлипывать.
— Но вы не знаете, о чем я хочу вас спросить…
— Знаю. Прощайте… Прощайте…
Он быстро засеменил вдоль решётки парка, громко стуча своей тяжёлой палкой по асфальту. Я застыл в нерешительности, глядя на удаляющуюся сгорбленную фигуру страшного старца, пока он не скрылся в темноте…
Я так и не спросил старика, передал ли он своим отпрыскам тайну профессора Форкмана. Если нет, тогда все будет в порядке и стандартных людей не будет. А если да?
Хотя все равно. Прав все-таки я. Как бы то ни было, нельзя переносить законы физики и химии на жизнь общества.
* * *
С момента этой странной встречи прошло несколько десятков лет. И вдруг я стал замечать, что на моем пути стали часто попадаться очень похожее друг на друга люди, что они одинаково одеты и говорят об одном и том же. Очень похожие молодые мамаши нянчат одинаковых младенцев. С экранов кино на меня смотрят одинаковые актёры и актрисы. Почти тождественные лица и фигуры мелькают на обложках журналов и книг.
Как-то мимо меня промаршировала рота солдат, и я чуть было не вскрикнул, до того все солдаты были на одно лицо! «Рота Диков…», — прошептал я в ужасе. Целая толпа одинаковых девушек, Арчи, выступала в одном мюзик-холле…
Вот поэтому и ещё по многим другим причинам я иногда думаю, что ферма «Станлю» существует и развивается, и, может быть, моё правительство даже оказывает ей всяческую поддержку.
Уравнение Максвелла
Это приключение началось в один из субботних вечеров, когда я, устав после своих математических занятий, просматривал местную вечернюю газету и на последней странице натолкнулся на объявление: «Компания Крафтштудта принимает от организаций и частных лиц заказы на все виды вычислительных, аналитических и расчётно-математических работ. Высокое качество исполнения гарантируется. Обращаться по адресу: Вельтштрассе, 12».
Это было как раз то, что мне нужно. В течение нескольких недель подряд я мучился над решением уравнений Максвелла, которое описывало поведение электромагнитных волн в неоднородной среде особой структуры. В конце концов мне удалось путём ряда приближений и упрощений придать уравнениям такой вид, что их могла решить электронная счётно-решающая машина. Я уже представлял, как мне придётся совершить поездку в столицу и упрашивать администрацию вычислительного центра произвести все нужные мне вычисления. Ведь в настоящее время вычислительный центр так загружен военными заказами. И там никому нет никакого дела до теоретических упражнений провинциального физика, интересующегося законами распространения радиоволн. И вот пожалуйста, в нашем небольшом городке объявился вычислительный центр, через газету взывающий к заказчикам!
Я встал из-за стола и подошёл к телефону, чтобы немедленно связаться с компанией Крафтштудта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36