Из глубины зала к нему пробивалась маленькая гибкая брюнетка с такой сложной прической из нагромождения кос и лонконов на ее голове, что, казалось, они способны раздавить ее хрупкое тело. Она приближалась медленной, грациозной походкой, и ее платье, цвета воздуха, пронизанного солнечным светом, колыхалось при каждом шаге.
— Хозяйка Алоизия, — прошептал Состель Роуну, — танцовщица и очень умная женщина.
— Замечательно, — восхитилась она. — Такое прекрасное зрелище времен примитивного дикарнства! В какой-то момент я даже испугалась, не потеряете ли вы самообладания и не загрызете ли ее, — Она невольно вздрогнула и улыбнулась, слегка обнажив белый ряд безупречных зубов.
— Я раньше никогда не понимал древней мунзыки, — вставил какой-то мужчина. — Теперь, мне кажется, начинаю понимать…
— Он так к ней подскочил, а потом так обннял! — восхищался другой. — Это что, демонстранция тигриной хватки?
— Это всего лишь танец, — не совсем вежлинвым тоном ответил Роун и, повернувшись к Состелю, громко спросил: — Это ведь прилично — говорить все, что думаешь, верно?
Расценив это обращение как риторический вопрос, Состель так и не ответил, став с усердием расправлять складки на тунике Роуна.
— На вашей родине все танцуют таким обранзом? — спросила Алоизия, холодно улыбаясь.
— В каждом мире свои танцы. Некоторое вренмя мне довелось жить в цирке, и моя девушка исполняла эротические танцы в пяти разных ванриантах.
— Эротические? Как интересно…
Роун был рад, что наконец-то нашлась тема, которая их заинтересовала. Ему хотелось побынстрее отделаться от них и отправиться на поиски Дэзирен. Земное вино ударило ему в голову.
— Частенько это приводило к публичному сонвокуплению, — добавил он без всякого смущения.
— К… к… что вы сказали? — Глаза Алоизии испуганно расширились.
— А что это такое? — где-то рядом прошептал высокий тенор.
Кто-то хихикнул.
— Как собаки! Представляете?!
— В самом деле! А какого вида животное… показывало такой танец?
— Довольно красивая девушка, — подчеркнуто спокойно сказал Роун, припоминая Стеллери. — Я любил ее, — добавил он, чувствуя необходинмость хоть как-то защитить память о ней.
— Да он не просто дикарь, — произнес громко голос за спиной. — Уверен, что он из низших.
Роун обернулся. Высокий, широкоплечий землянин стоял рядом, оглядывая его презрительнным взглядом. У этого атлета были хорошие мунскулы и крепкая грудь.
— Хозяин Хаг, — прошептал Состель, — извенстный атлет.
— Хаг! — визгливо выпалила Алоизия. — Канкой волнующий контраст: сильнейший человек Ягмли, интересующийся древними атлетическими искусствами… и этот… первобытный мужчина…
— Пожалуйста, — начал Дарел, кладя ладонь на руку Роуна, — думаю…
— Плевать, — оборвал его Роун. — Слишком много всего у вас тут считается неприличным. И — человек, и я потею, истекаю кровью, ем и испражняюсь…
— Роун! — воскликнул Дарел. Алоизия с возмущением отпрянула назад. Состель поперхнулся.
— Пошел вон, — приказал Хаг. — Не знаю, кто тебя сюда привел, но ты не подходишь обнществу цивилизованных людей…
— А в Земном Флоте нет ни грамма цивилинзованности, — спокойно возразил Роун. — Интенресно, что вы будете делать, когда они появятся здесь? Они же смерчем пройдутся по всем этим вашим ухоженным садикам, стеклянным зданиням и приличным манерам. Что тогда вы станете делать?
— Уверен, тридцать тысяч лет культуры понмогут нам, — высокомерно заявил Хаг.
Роун сжал кулак и поднес его к самому носу атлета.
— А знаешь, что это такое? Хаг, морща нос, уставился на жилистый кунлак.
— Мне кажется… древние земляне… имели какой-то вид спорта, ну, в общем, они колотили друг друга, складывая руки именно так. Это пронисходило в колизее, называемом Мэдисон Сквер Гарден, и победителю вручали виноградный лист… или что-то в этом роде…
Роун замахнулся и без лишних слов треснул Хага кулаком по носу, тем не менее попридержав силу своего удара. Атлет рухнул как подкошеннный, утирая кровь с разбитой губы. По толпе пробежал возмущенный ропот.
— Ты… ты, тварь! — поднимаясь, злобно крикнул Хаг.
— Отлично, — радостно бросил Роун. — Ну и что, помогли тебе тридцать тысяч лет культуры?
Гости с напряжением ожидали развязки иннцидента. Роун шагнул к Хату и врезал ему еще раз, теперь уже по челюсти. Тот снова свалился с полным недоумением на лице.
— Ты же атлет, — подзадоривал его Роун. — Ну, давай, вставай, дай мне сдачи!
Хаг встал и сжал кулаки, держа их перед собой, затем шагнул к Роуну и замахнулся, но Роун легко отвел мускулистую руку и нанес оченредной удар Хагу в живот, когда же тот согнулнся, Роун умудрился влепить еще и пощечину. Атлет грохнулся на пол и… разрыдался.
Роун наклонился, подхватил его, поставил на ноги и мягко похлопал по щеке.
— Может, тебе это и неизвестно, но слезы в драке еще никому не помогли. Да и вообще, их лучше оставить при себе, а то ведь и засмеять могут. И потом, — наставлял Роун, держа атлета ни шкирку как какого-нибудь паршивого щеннка, — никто из них не станет бить так мягко, как я тебя сейчас. Они дерутся куда круче и больнее. А уж если ты упал, — он отпустил руку, и Хаг мешком свалился на стеклянный пол, — то никто поднимать тебя не станет, а ногами добавят… вот так. — И он, для примера, пнул Хага под ребра. Тот взвыл от боли и пополз прочь. Слезы градом текли по его щекам.
— Вставай! — жестко приказал Роун. — Вставай! Разозлись! Примени силу! Только это останновит меня! — Он нагнал Хага, одним движениням поставил его на ноги, а потом врезал по подбородку.
От увоженного лица Хага не осталось и сленди — одна кровавая маска.
— Дерись! — все больше и больше распаляясь, орал Роун. — Ну, дай же мне сдачи!
Но вместо этого Хаг отпрыгнул назад, в толпу, однако ее плотная стена вытолкнула его обратно, к Роуну. И тогда он впервые разглядел их лица. Даже не лица, а морды, как у голодных харонов, которые ждут момента смерти старого грасила.
— Убей его, дикарь! — рявкнул какой-то мужнчина, и слюна из разинутого рта потекла на бледно-голубую надушенную бороду.
Алоизия, сверкая ошалелыми глазами, шевенлила длинными, наманикюренными ногтями.
— Вцепись ему в горло! — неожиданно завизнжала она на самой высокой истеричной ноте. — Выпей у него кровь!
Роун в ужасе опустил руки. Хаг наконец вынрвался из круга и, рыдая, убежал.
— Хозяин, — восхищенно пробормотал Состель. — О, хозяин…
— Идем, — приказал Роун. — Где моя команда?
Он повернулся, и комната поплыла у него пенред глазами. Земное вино совершенно выбило его из колеи.
— Хозяин, я не знаю, я слышал…
— Найди их! — рявкнул Роун.
Люди шарахались от него, пока он проходил в широкий холл. Полированный черный пол вбирал в себя отражение канделябров и звезд над куполообразным стеклянным потолком. Состель на всех четырех припустил вперед. Неонжиданно из-за тонкой колонны появились две фигуры.
— Аскор! — воскликнул Роун. — Сидис!
— Да, босс.
Они подошли к нему. Роун отметил, что до сих пор на них грубая корабельная одежда. У Сидиса на поясе висел пистолет.
— Я же предупреждал… чтобы никаких рунжей, — заплетающимся языком проговорил Роун.
— Ну, я подумал, а вдруг ты изменишь реншение, — предположил Сидис, сверкнув в полунтьме полированными зубами.
— Ах, ты думал, да? — и беспричинная злость нахлестнула Роуна. — С каких же пор ты стал за меня думать? — Роун шагнул, замахнулся, ценлясь в голову минида, но промахнулся, едва не с налившись. Сидис даже не двинулся.
— Ну и ну, шеф, — удивленно заметил Аскор. — Да ты пьян!
— Я не пьян, черт тебя побери! — Роун вынпрямился, тяжело дыша. — А почему вы до сих мор в этих Дрянных лохмотьях? Почему не вынмыли свои уродские рожи? От вас же несет за три ярда. — Отяжелевший язык не слушался его, и это еще больше злило Роуна. — Вы что… хотите меня опозорить? — взревел он. — Убирайтесь отсюда… и не возвращайтесь… пока не приведете себя в порядок!
— С этим можно и подождать, шеф, — заметил Лекор. — Слушай, давай сматываться отсюда. Паршиво тут. У меня прямо руки на этих твоих землян чешутся…
— Они не мои! — завопил Роун, совершенно переставая что-либо соображать. — Но я вам еще скажу, когда мы отсюда улетим…
— Он прав, босс, — оборвал Сидис. — Этот мир нам не подходит. Давай отчаливать. Только мы втроем, как раньше…
— Я — капитан паршивого бродячего звериннца! — заорал Роун. — Когда соберусь поднять конрабль, я сам вам скажу! А теперь убирайтесь! Проваливайте отсюда!
— Хозяин, — прошептал Состель.
— И ты, урод, пошел вон! — Роун пошатнулся и закрыл руками горевшее лицо.
Казалось, все вращается вокруг него и опронкидывается, а сознание медленно отделяется от тела и уплывает куда-то вверх. А потом сверху на него обрушился огненный ливень, и когда он наконец прекратился, наступила кромешная тьма…
Роун сел и огляделся, в ушах шумело, в винсках колотился пульс. Лицо перед ним предантельски расплывалось.
— Он очнулся! — сообщил кто-то.
Чья-то рука сунула ему стакан с тонкой ножнкой. Он жадно выпил содержимое и выронил бонкал. Накрашенные глаза Дарела нетерпеливо нанблюдали за ним.
— Роун! Ты просто прекрасен, когда спишь с открытым ртом. Эта капелька пота на лице…
— Где Дэзирен? — перебил его Роун.
Голова болела, но язык наконец-то развязался.
— А? Ну, она готовится к выступлению…
— Я хочу ее видеть. — Роун поднялся, неукнлюже опрокинув столик. — Где она?
— Знаешь, Роун, — Дарел завладел его рункой, — тебе надо смириться с ролью пациента… не надолго… а потом ты увидишь ее, — он нервно захихикал. — Увидишь, поверь мне. Она ведь тенбе понравилась, верно? Ты… ты желаешь ее?
Роун взял Дарела за плечи и приподнял над полом.
— Держись от меня подальше, — прорычал он и отшвырнул от себя землянина.
Комната снова поплыла перед глазами, лица исчезли в тумане, и только дружеская морда Состеля маячила где-то рядом.
— Где она, Состель? — спросил Роун. — Куда делась?
— Хозяин, я не знаю, — взмолился пес, слегка подвывая. — Это не дело собаки.
— Конечно, она мне нравится, — громко пронизнес Роун. — Я люблю eel — И он пинком отбронсил со своей дороги изящный стул. — Я тоже ей понравился, ведь верно? — Он повернулся к сонбаке. — Ну, разве нет?
На морде Состеля появилось чисто собачье вынражение.
— Без сомнения, хозяин.
— Ты так считаешь?
— Конечно. Она замечательная леди и достойнна вас, хозяин.
Роун вслушивался в эти слова и понимал, что чего-то в них до конца не улавливает.
— Я должен ее найти. Я не могу убраться из этого дурдома, пока не найду ее. — И он уверенно двинулся вперед.
Люди шарахались от него в разные стороны, поднимая гвалт, словно шумная стая птиц, слентевшаяся на свое пиршество.
— Я помогу вам, хозяин, — сказал Состель. — Сделаю все, что от меня зависит.
— Ты чертовски хороший пес, Состель. Девять дьяволов, ты — единственный друг, которого я здесь встретил…
— Хозяин! — казалось, Состель был совершеннно шокирован. — Это не дело — называть собаку другом…
Роун расхохотался.
— Полагаю, мне никогда не научиться вашим правилам, Состель. Я слишком поздно пришел… слишком поздно.
— Хозяин… а может, ты и меня заберешь с собой…
— И ты туда же? Да у вас тут что, заговор? Я же тебе сказал» не уйду отсюда до тех пор, пока не найду Дэзирен! — На пути попался стонлик, Роун и его как следует пнул ногой.
— Роун, Роун, — позвал чей-то дрожащий гонлос.
Он остановился, пытаясь разглядеть зовущего. Дарел тут же подскочил к нему, его волосы беснпорядочно выбивались из-под шапочки. Он пынтался улыбнуться, но это у него плохо получанлось.
— Ты хочешь видеть Дэзирен?.. Я тебе обенщаю, ты ее увидишь. Только подожди немного. А сейчас пойдем со мной… вечер только что нанчался. Мы наметили кое-что интересное, и ты должен все посмотреть! Это будет величайшее сонбытие века… всей твоей жизни! А в заключенние — Дэзирен!
— Состель, он врет? — поинтересовался Роун и двинулся к землянину, которого почему-то затрясло, как раба с Альфы-два, ожидающего удара.
— Хозяин, — жалобно заскулил Состель. — Хонзяин Дарел говорит правду…
— Тогда пойду…
— Ты останешься доволен, Роун, — снова разнглагольствовал Дарел. — Уж так доволен…
— Неважно. Куда мы идем?
— Сначала пообедаем. Ну, после танцев и… волнений… стоило бы подкрепиться, как ты думаешь? — он хихикнул. — А потом… ты посмотнришь чудесные вещи… все удовольствия Земли ожидают тебя сегодня вечером! — И он затанценвал прочь, зазывая других.
Роун последовал за ним, на ходу объяснив Состелю:
— Ну, если ничего другого не остается, можно и погоняться за удовольствиями.
Глава двадцать вторая
Холодный ночной воздух немного прояснил мысли. Роун глянул вниз из открытого флаера, в котором он сидел с Дарелом и двумя женщиннами, потягивающими из маленьких бутылочек напитки. Вместе с ними на шелковых подушках лежали их собаки. Вокруг сновали воздушные шлюпки, как стайки расторопных рыбок, разданвался смех и громкие возгласы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Хозяйка Алоизия, — прошептал Состель Роуну, — танцовщица и очень умная женщина.
— Замечательно, — восхитилась она. — Такое прекрасное зрелище времен примитивного дикарнства! В какой-то момент я даже испугалась, не потеряете ли вы самообладания и не загрызете ли ее, — Она невольно вздрогнула и улыбнулась, слегка обнажив белый ряд безупречных зубов.
— Я раньше никогда не понимал древней мунзыки, — вставил какой-то мужчина. — Теперь, мне кажется, начинаю понимать…
— Он так к ней подскочил, а потом так обннял! — восхищался другой. — Это что, демонстранция тигриной хватки?
— Это всего лишь танец, — не совсем вежлинвым тоном ответил Роун и, повернувшись к Состелю, громко спросил: — Это ведь прилично — говорить все, что думаешь, верно?
Расценив это обращение как риторический вопрос, Состель так и не ответил, став с усердием расправлять складки на тунике Роуна.
— На вашей родине все танцуют таким обранзом? — спросила Алоизия, холодно улыбаясь.
— В каждом мире свои танцы. Некоторое вренмя мне довелось жить в цирке, и моя девушка исполняла эротические танцы в пяти разных ванриантах.
— Эротические? Как интересно…
Роун был рад, что наконец-то нашлась тема, которая их заинтересовала. Ему хотелось побынстрее отделаться от них и отправиться на поиски Дэзирен. Земное вино ударило ему в голову.
— Частенько это приводило к публичному сонвокуплению, — добавил он без всякого смущения.
— К… к… что вы сказали? — Глаза Алоизии испуганно расширились.
— А что это такое? — где-то рядом прошептал высокий тенор.
Кто-то хихикнул.
— Как собаки! Представляете?!
— В самом деле! А какого вида животное… показывало такой танец?
— Довольно красивая девушка, — подчеркнуто спокойно сказал Роун, припоминая Стеллери. — Я любил ее, — добавил он, чувствуя необходинмость хоть как-то защитить память о ней.
— Да он не просто дикарь, — произнес громко голос за спиной. — Уверен, что он из низших.
Роун обернулся. Высокий, широкоплечий землянин стоял рядом, оглядывая его презрительнным взглядом. У этого атлета были хорошие мунскулы и крепкая грудь.
— Хозяин Хаг, — прошептал Состель, — извенстный атлет.
— Хаг! — визгливо выпалила Алоизия. — Канкой волнующий контраст: сильнейший человек Ягмли, интересующийся древними атлетическими искусствами… и этот… первобытный мужчина…
— Пожалуйста, — начал Дарел, кладя ладонь на руку Роуна, — думаю…
— Плевать, — оборвал его Роун. — Слишком много всего у вас тут считается неприличным. И — человек, и я потею, истекаю кровью, ем и испражняюсь…
— Роун! — воскликнул Дарел. Алоизия с возмущением отпрянула назад. Состель поперхнулся.
— Пошел вон, — приказал Хаг. — Не знаю, кто тебя сюда привел, но ты не подходишь обнществу цивилизованных людей…
— А в Земном Флоте нет ни грамма цивилинзованности, — спокойно возразил Роун. — Интенресно, что вы будете делать, когда они появятся здесь? Они же смерчем пройдутся по всем этим вашим ухоженным садикам, стеклянным зданиням и приличным манерам. Что тогда вы станете делать?
— Уверен, тридцать тысяч лет культуры понмогут нам, — высокомерно заявил Хаг.
Роун сжал кулак и поднес его к самому носу атлета.
— А знаешь, что это такое? Хаг, морща нос, уставился на жилистый кунлак.
— Мне кажется… древние земляне… имели какой-то вид спорта, ну, в общем, они колотили друг друга, складывая руки именно так. Это пронисходило в колизее, называемом Мэдисон Сквер Гарден, и победителю вручали виноградный лист… или что-то в этом роде…
Роун замахнулся и без лишних слов треснул Хага кулаком по носу, тем не менее попридержав силу своего удара. Атлет рухнул как подкошеннный, утирая кровь с разбитой губы. По толпе пробежал возмущенный ропот.
— Ты… ты, тварь! — поднимаясь, злобно крикнул Хаг.
— Отлично, — радостно бросил Роун. — Ну и что, помогли тебе тридцать тысяч лет культуры?
Гости с напряжением ожидали развязки иннцидента. Роун шагнул к Хату и врезал ему еще раз, теперь уже по челюсти. Тот снова свалился с полным недоумением на лице.
— Ты же атлет, — подзадоривал его Роун. — Ну, давай, вставай, дай мне сдачи!
Хаг встал и сжал кулаки, держа их перед собой, затем шагнул к Роуну и замахнулся, но Роун легко отвел мускулистую руку и нанес оченредной удар Хагу в живот, когда же тот согнулнся, Роун умудрился влепить еще и пощечину. Атлет грохнулся на пол и… разрыдался.
Роун наклонился, подхватил его, поставил на ноги и мягко похлопал по щеке.
— Может, тебе это и неизвестно, но слезы в драке еще никому не помогли. Да и вообще, их лучше оставить при себе, а то ведь и засмеять могут. И потом, — наставлял Роун, держа атлета ни шкирку как какого-нибудь паршивого щеннка, — никто из них не станет бить так мягко, как я тебя сейчас. Они дерутся куда круче и больнее. А уж если ты упал, — он отпустил руку, и Хаг мешком свалился на стеклянный пол, — то никто поднимать тебя не станет, а ногами добавят… вот так. — И он, для примера, пнул Хага под ребра. Тот взвыл от боли и пополз прочь. Слезы градом текли по его щекам.
— Вставай! — жестко приказал Роун. — Вставай! Разозлись! Примени силу! Только это останновит меня! — Он нагнал Хага, одним движениням поставил его на ноги, а потом врезал по подбородку.
От увоженного лица Хага не осталось и сленди — одна кровавая маска.
— Дерись! — все больше и больше распаляясь, орал Роун. — Ну, дай же мне сдачи!
Но вместо этого Хаг отпрыгнул назад, в толпу, однако ее плотная стена вытолкнула его обратно, к Роуну. И тогда он впервые разглядел их лица. Даже не лица, а морды, как у голодных харонов, которые ждут момента смерти старого грасила.
— Убей его, дикарь! — рявкнул какой-то мужнчина, и слюна из разинутого рта потекла на бледно-голубую надушенную бороду.
Алоизия, сверкая ошалелыми глазами, шевенлила длинными, наманикюренными ногтями.
— Вцепись ему в горло! — неожиданно завизнжала она на самой высокой истеричной ноте. — Выпей у него кровь!
Роун в ужасе опустил руки. Хаг наконец вынрвался из круга и, рыдая, убежал.
— Хозяин, — восхищенно пробормотал Состель. — О, хозяин…
— Идем, — приказал Роун. — Где моя команда?
Он повернулся, и комната поплыла у него пенред глазами. Земное вино совершенно выбило его из колеи.
— Хозяин, я не знаю, я слышал…
— Найди их! — рявкнул Роун.
Люди шарахались от него, пока он проходил в широкий холл. Полированный черный пол вбирал в себя отражение канделябров и звезд над куполообразным стеклянным потолком. Состель на всех четырех припустил вперед. Неонжиданно из-за тонкой колонны появились две фигуры.
— Аскор! — воскликнул Роун. — Сидис!
— Да, босс.
Они подошли к нему. Роун отметил, что до сих пор на них грубая корабельная одежда. У Сидиса на поясе висел пистолет.
— Я же предупреждал… чтобы никаких рунжей, — заплетающимся языком проговорил Роун.
— Ну, я подумал, а вдруг ты изменишь реншение, — предположил Сидис, сверкнув в полунтьме полированными зубами.
— Ах, ты думал, да? — и беспричинная злость нахлестнула Роуна. — С каких же пор ты стал за меня думать? — Роун шагнул, замахнулся, ценлясь в голову минида, но промахнулся, едва не с налившись. Сидис даже не двинулся.
— Ну и ну, шеф, — удивленно заметил Аскор. — Да ты пьян!
— Я не пьян, черт тебя побери! — Роун вынпрямился, тяжело дыша. — А почему вы до сих мор в этих Дрянных лохмотьях? Почему не вынмыли свои уродские рожи? От вас же несет за три ярда. — Отяжелевший язык не слушался его, и это еще больше злило Роуна. — Вы что… хотите меня опозорить? — взревел он. — Убирайтесь отсюда… и не возвращайтесь… пока не приведете себя в порядок!
— С этим можно и подождать, шеф, — заметил Лекор. — Слушай, давай сматываться отсюда. Паршиво тут. У меня прямо руки на этих твоих землян чешутся…
— Они не мои! — завопил Роун, совершенно переставая что-либо соображать. — Но я вам еще скажу, когда мы отсюда улетим…
— Он прав, босс, — оборвал Сидис. — Этот мир нам не подходит. Давай отчаливать. Только мы втроем, как раньше…
— Я — капитан паршивого бродячего звериннца! — заорал Роун. — Когда соберусь поднять конрабль, я сам вам скажу! А теперь убирайтесь! Проваливайте отсюда!
— Хозяин, — прошептал Состель.
— И ты, урод, пошел вон! — Роун пошатнулся и закрыл руками горевшее лицо.
Казалось, все вращается вокруг него и опронкидывается, а сознание медленно отделяется от тела и уплывает куда-то вверх. А потом сверху на него обрушился огненный ливень, и когда он наконец прекратился, наступила кромешная тьма…
Роун сел и огляделся, в ушах шумело, в винсках колотился пульс. Лицо перед ним предантельски расплывалось.
— Он очнулся! — сообщил кто-то.
Чья-то рука сунула ему стакан с тонкой ножнкой. Он жадно выпил содержимое и выронил бонкал. Накрашенные глаза Дарела нетерпеливо нанблюдали за ним.
— Роун! Ты просто прекрасен, когда спишь с открытым ртом. Эта капелька пота на лице…
— Где Дэзирен? — перебил его Роун.
Голова болела, но язык наконец-то развязался.
— А? Ну, она готовится к выступлению…
— Я хочу ее видеть. — Роун поднялся, неукнлюже опрокинув столик. — Где она?
— Знаешь, Роун, — Дарел завладел его рункой, — тебе надо смириться с ролью пациента… не надолго… а потом ты увидишь ее, — он нервно захихикал. — Увидишь, поверь мне. Она ведь тенбе понравилась, верно? Ты… ты желаешь ее?
Роун взял Дарела за плечи и приподнял над полом.
— Держись от меня подальше, — прорычал он и отшвырнул от себя землянина.
Комната снова поплыла перед глазами, лица исчезли в тумане, и только дружеская морда Состеля маячила где-то рядом.
— Где она, Состель? — спросил Роун. — Куда делась?
— Хозяин, я не знаю, — взмолился пес, слегка подвывая. — Это не дело собаки.
— Конечно, она мне нравится, — громко пронизнес Роун. — Я люблю eel — И он пинком отбронсил со своей дороги изящный стул. — Я тоже ей понравился, ведь верно? — Он повернулся к сонбаке. — Ну, разве нет?
На морде Состеля появилось чисто собачье вынражение.
— Без сомнения, хозяин.
— Ты так считаешь?
— Конечно. Она замечательная леди и достойнна вас, хозяин.
Роун вслушивался в эти слова и понимал, что чего-то в них до конца не улавливает.
— Я должен ее найти. Я не могу убраться из этого дурдома, пока не найду ее. — И он уверенно двинулся вперед.
Люди шарахались от него в разные стороны, поднимая гвалт, словно шумная стая птиц, слентевшаяся на свое пиршество.
— Я помогу вам, хозяин, — сказал Состель. — Сделаю все, что от меня зависит.
— Ты чертовски хороший пес, Состель. Девять дьяволов, ты — единственный друг, которого я здесь встретил…
— Хозяин! — казалось, Состель был совершеннно шокирован. — Это не дело — называть собаку другом…
Роун расхохотался.
— Полагаю, мне никогда не научиться вашим правилам, Состель. Я слишком поздно пришел… слишком поздно.
— Хозяин… а может, ты и меня заберешь с собой…
— И ты туда же? Да у вас тут что, заговор? Я же тебе сказал» не уйду отсюда до тех пор, пока не найду Дэзирен! — На пути попался стонлик, Роун и его как следует пнул ногой.
— Роун, Роун, — позвал чей-то дрожащий гонлос.
Он остановился, пытаясь разглядеть зовущего. Дарел тут же подскочил к нему, его волосы беснпорядочно выбивались из-под шапочки. Он пынтался улыбнуться, но это у него плохо получанлось.
— Ты хочешь видеть Дэзирен?.. Я тебе обенщаю, ты ее увидишь. Только подожди немного. А сейчас пойдем со мной… вечер только что нанчался. Мы наметили кое-что интересное, и ты должен все посмотреть! Это будет величайшее сонбытие века… всей твоей жизни! А в заключенние — Дэзирен!
— Состель, он врет? — поинтересовался Роун и двинулся к землянину, которого почему-то затрясло, как раба с Альфы-два, ожидающего удара.
— Хозяин, — жалобно заскулил Состель. — Хонзяин Дарел говорит правду…
— Тогда пойду…
— Ты останешься доволен, Роун, — снова разнглагольствовал Дарел. — Уж так доволен…
— Неважно. Куда мы идем?
— Сначала пообедаем. Ну, после танцев и… волнений… стоило бы подкрепиться, как ты думаешь? — он хихикнул. — А потом… ты посмотнришь чудесные вещи… все удовольствия Земли ожидают тебя сегодня вечером! — И он затанценвал прочь, зазывая других.
Роун последовал за ним, на ходу объяснив Состелю:
— Ну, если ничего другого не остается, можно и погоняться за удовольствиями.
Глава двадцать вторая
Холодный ночной воздух немного прояснил мысли. Роун глянул вниз из открытого флаера, в котором он сидел с Дарелом и двумя женщиннами, потягивающими из маленьких бутылочек напитки. Вместе с ними на шелковых подушках лежали их собаки. Вокруг сновали воздушные шлюпки, как стайки расторопных рыбок, разданвался смех и громкие возгласы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45