Все наши силы уйдут на то, чтобы просто выжить.
К тому времени в комнату набилась уже куча народа, и все выкрикивали друг другу самые противоречивые приказания. Я привлек внимание старшего полковника и предложил ему, чтобы он попытался всех успокоить и заставил ждать приказаний. Пока я говорил это, он сообщил мне, что удар был нанесен с низко летящего аппарата незнакомой конструкции типа орнитоптера, похожего на гигантскую стрекозу.
Манфред был весь в пыли, но целый и невредимый. Он рявкнул:
— Свободны! — и толпа замолкла и испарилась.
— Я туда доберусь, сэр, — уверил я его, — мне всего только и нужно, что следить за приборами.
— Не нравится мне это, — ворчал Рихтгофен. — Мы уже лет двадцать не забирались так далеко, и, как тебе прекрасно известно, прошлая разведка привела к неудаче. Нет, Желтая Зона — место запретное. Техники не уверены, что мы сможем туда проникнуть, а оказавшись там, вернуться будет невозможно: слишком велик градиент энтропии. Любой план контратаки неосуществим, это слишком очевидно. Следовательно, мы должны вести войну здесь, на нашей собственной территории.
— Я изучил одну машину йлокков, — сказал я ему. — Там есть парочка штучек, которыми мы можем воспользоваться. Я бы хотел получить разрешение модифицировать трехместный разведывательный корабль и попробовать.
Манфред рассеянно кивнул.
— Склад, который мы окружили…
Похоже было, что он не слышал ни одного моего слова.
— Извините, генерал, но я считаю, что нам надо заняться делом там, где оно началось. Я могу это провернуть…
— Нет, Брайан, я не могу этого допустить. Нет, ты нужен мне здесь. Ты нужен НАМ здесь. Барбро ждет в Сигтуне… Кто знает, что с ней сейчас? Нет-нет, — поспешно изменил он позицию, — несомненно, она и ее люди держатся…
— Тем более мне следует что-то СДЕЛАТЬ, сэр, — настаивал я. Внезапно я почувствовал, что мне не терпится отправиться в путь. Я могу собрать оборудование и стартовать через полчаса.
— Не один! — отрезал Рихтгофен.
— Мне кажется, я припоминаю, сэр, — парировал я, — что в старые добрые времена вы лучше всего действовали именно в одиночку.
— Я был молод и глуп, — проворчал он. — Мой летающий цирк был великолепен! Наверное, мне нравилось шляться по небу над Францией в одиночку, без Штаффеля, отчасти из эгоизма: если я был один, то победа неоспоримо принадлежала только мне!
— ЭТО не прогулка для самоутверждения, генерал, — заверил его я.
— Тогда почему ты намерен отправиться один?
— Не совсем один, сэр, — вставил я, — мне нужны доктор Смовия и лейтенант Хельм.
— И какая от них помощь в трудный момент? — рявкнул Манфред.
— Я не хочу привлекать к себе внимание, — напомнил я ему. — Идея состоит в том, чтобы потихоньку туда пролезть, выплеснуть культуру вируса в их водопровод и смыться.
— В Желтой Зоне, Брайан? — он не сдавался. — Ты не хуже меня знаешь, что на таком расстоянии градиент энтропии непреодолим!
— Это теория, сэр, — не согласился я. — По-моему, это можно сделать. Надо будет следить за расходом латентной темпорали потщательнее и не дать зашкалить градиенту энтропии.
Глубокомысленно помолчав, генерал жестом показал, что сдается.
— Я вижу, ты защитился на этой сумасшедшей идее, друг мой, — уступил он. — Но подумай, чем ты рискуешь.
— Не отговаривайте меня, сэр, — взмолился я. — Мне и самому это не очень нравится, — но это просто надо сделать.
Он поднял руки.
— Ну что ж, полковник, хорошо. Вы получите самое лучшее оборудование. Я вызову Сьелунда.
И он это сделал.
Я выманил Рихтгофена из здания в его большой лимузин, в котором его ожидал шофер, маленький паукообразный человечек по имени Оле, не обращавший ни малейшего внимания на царившую вокруг панику. Я сел впереди.
— Вези меня к Страндвеген, Оле, — приказал ему Рихтгофен.
Огромная машина потекла по тряской брусчатой мостовой, как сироп, вылитый на блинчик, и вскоре мы уже тормозили перед громадным, шикарным отелем «Интерконтиненталь», который прежде был заброшенным складом мелочной корабельной лавки. Вокруг него в несколько слоев стояла охрана, но они незамедлительно пропустили своего босса.
— Под зданием кирпичный подвал, — сказал он мне. — Построен еще в шестнадцатом веке. Очень устойчивый. Они его захватили под пересылочный пункт. Вводят войска побатальонно с интервалом в шесть часов. Поразить такую цель было бы элементарно просто, если бы не сливки общества, поселившиеся наверху. Их ничто не беспокоит, не считая, оказывается, кошмаров. Выхлопы от йлоккского варианта М-К двигателя.
— Печально, — заметил я. — Нельзя допустить, чтобы наши телезвезды и плейбои видели во сне, что им придется работать.
— Это не шутки, Брайан, — укорил меня Манфред. — Здесь живет генерал фон Хорст и Крмблински, тот тип, который создал Холото-что-то, ну, ты знаешь. Очень популярная личность. Нельзя же просить его съехать, чтобы мы могли взорвать его коллекцию произведений искусства.
— Это тот приборчик «холото», с помощью которого можно управлять снами и записывать их?
— Вот именно: опиум для народа, — неодобрительно ответил Рихтгофен. — Как ты знаешь, благодаря ему Крмблински стал народным героем.
— Все равно лучше бы их эвакуировать, — заметил я.
Манфред покачал головой.
— Некоторые из этих людей потратили миллионы крон и половину жизни, собирая коллекции безделушек и создавая подходящее окружение, где они смотрелись бы как надо — если не считать того, что никому на них смотреть не разрешается. Нам пришлось бы выгонять их силой.
Я посмотрел на него, чтобы проверить, не шутит ли он. Он не шутил.
— Нам лучше бы начинать, генерал, — сказал я — Смотрите! Вот и очередная порция подкреплений.
Колонна в десять крыс маршем выходила из старого сарая — более чистая и бодрая, чем те, что я видел, и готовая завоевать мир — НАШ мир.
— Мы не можем все время копить трупы, генерал, — напомнил ему я.
Раздалось несколько выстрелов, и крысолюди перестроились в колонны по два и пошли по улице. Они не пытались начать атаку или даже защищаться — просто шагали, как будто на параде. А может, так оно и было: из-за угла выехал странный тяжелый автомобиль, напоминающий штабную машину, и затормозил у сарая.
— Вот и наша цель, генерал, — сказал я, начиная вылезать из машины.
Рихтгофен жестом вернул меня обратно и сказал в свой полевой телефон:
— Один выстрел из восемьдесят восьмого калибра, полковник, — и четко приказал: — Мне нужно прямое попадание, для пристрелки места нет.
— Не годится, чтобы жильцы наверху подумали, будто идет война, — согласился я.
Выстрел был сделан, и машину обволокло бушующее облако пыли. Когда ветер отнес его в сторону, стала видна машина — без видимых повреждений.
— Видите нашу проблему, полковник, — сказал Рихтгофен. — Видимо, они ответили на наши взрывчатые вещества и снаряды тем, что создали вариант своего «разбивателя», который удерживает и поглощает взрывы. Поразительно быстрая работа! У нас опаснейший противник, полковник, не забывайте!
Дело принимало серьезный оборот. Он дважды подряд назвал меня «полковник», а ведь он обращался со мной в соответствии с моим чином только тогда, когда дела были по-настоящему плохи.
— А что если я подкрадусь и проткну им шины? — шутливо-заговорщицким тоном предложил я, но Манфреду было не до моего чувства юмора. Впрочем, и мне тоже. Конечно, я уже доложил о танке — челночном корабле, который так недолго был в моих руках: нас удивило, что больше мы их не видели. У них была только пехота, но зато ее было очень много. Кто-то сказал, три миллиона. Разведка подняла свои оценки до четырех миллионов в Стокгольме и в других местах, плюс-минус несколько сот тысяч, причем каждую секунду прибывали все новые.
— Мы все время несем потери. — Манфред стукнул кулаком по ладони. — Нам надо что-то ПРЕДПРИНЯТЬ, черт подери! — На самом деле он сказал просто «дьявол», что можно считать самым последним приближением к ругательству, которое позволяет шведский язык. Рихтгофен редко говорил по-немецки: он жил здесь со времени вынужденной посадки в 1917 году. Бросив на меня гневный взгляд, он сказал: — Нет, Брайан, я не вижу сейчас альтернативы. Только ведь большое устройство, которое могло бы доставить туда ударную бригаду из десяти человек, было бы лучше.
— Извините, но я не могу с вами согласиться, сэр, — ответил я. — Я не собираюсь славно погибнуть, пытаясь совершить невыполнимое, я не планирую вместе с горсточкой камикадзе бросать вызов целому народу. Я хочу проскользнуть туда без всяких фанфар и сделать то, что необходимо сделать. Согласно тому, что сказал этот Свфт, положение у них уже сейчас отчаянное. Я задумал…
— Хорошо, — оборвал меня Рихтгофен. — Как хотите. Но я сомневаюсь, очень сомневаюсь, что ваш поход окажется успешным. Я боюсь, что вместо этого я просто потеряю своего лучшего офицера.
— Плюс еще пару дней, — сказал я.
Я отправил Хельма реквизировать несколько стандартных пайков, приказав вернуться десять минут назад.
Он умчался бегом, а я вернулся к делу. Лишнего времени не было. Доктор Смовия отправился поговорить с нашими медиками.
— Манфред, если у меня не выйдет, я не сомневаюсь, что вы позаботитесь о Барбро.
Он угрюмо кивнул, и на этой ноте мы отправились в гаражи Сети.
Прежний машинный парк неподалеку от Сталлместергарден все еще походил на машинный парк, даже рельсы для трамваев остались на месте и использовались для передвижения грузовых повозок. Старомодные сине-зеленые трамваи уже давным-давно были отправлены в Лиму, в Перу. Я надеюсь, о них там хорошо заботятся. Вдоль подстриженной живой изгороди под рядом лип шла аккуратно вымощенная кирпичом дорожка, ведущая к двери для обслуживающего персонала. Мы прошли по ней.
Это было огромное, гулкое помещение. По одну сторону располагались тесные выгородки-кабинеты, а на выкрашенном оранжевой краской полу с нанесенной белой сеткой три на три фута стояло штук шесть челноков-шаттлов всевозможных форм и размеров. Сетка была нужна для определения положения машин, когда их надо было перемещать в тесные ангары в месте их прибытия.
Мы на минуту задержались у самых дверей, глядя, как техники копошатся над, под и вокруг челночных кораблей для путешествий. Некоторые из них походили просто на контейнеры, другие были замаскированы под тяжелые грузовики или автобусы, два или три имели тяжелую боевую броню, напоминая то, чем, в сущности, и являлись: тяжелые сухопутные танки-вездеходы «Марк-XX» с вооружением, позволившим им бы вырваться в случае необходимости из любой каши.
— «Марк-III», я думаю, — сказал Манфред, как будто делал предложение.
Я покачал головой, хотя он на меня и не смотрел.
— Моя идея, сэр, — отозвался я, стараясь не говорить слишком упрямо, — это незаметно проскользнуть туда и действовать тихо.
Он кивнул.
— Как хочешь, Брайан. Лично я не думаю, что ты в одиночку сможешь сделать что-то, что заставит сдаться целую армию захватчиков, чей собственный мир, судя по твоему докладу, находится в состоянии хаоса.
— Может, ничего и не получится, — пришла моя очередь соглашаться, — но может и получится. Одной силой мы ничего не добьемся. И потом, я буду не совсем один: со мной будут лейтенант Хельм и доктор Смовия.
Сьелунд и группа техников столпились вокруг безобидного с виду подъемного вагона: достаточно прочного деревянного ящика, который можно было бы поднять на борт корабля в полностью загруженном виде, не опасаясь, что он развалится. Я подошел к ним. Молодой парнишка по имени Рольф первым увидел нас и встал навытяжку.
— Желтая Зона, да, сэр? — спросил он, но так, как будто уже знал ответ. Я заглянул внутрь вагончика: троим там будет тесновато, но терпимо.
— Они вызвались добровольно? — щепетильно осведомился Манфред. Я кивнул. Вообще-то я не дал им возможности отказаться, но если бы они не хотели отправиться со мной, им достаточно было бы просто «случайно» задержаться, выполняя какое-нибудь мое задание. Но Хельм вообще был настроен решительно, и он меня не беспокоил. Что касается Смовии, то при его поглощенности медицинскими тонкостями, он вряд ли мог заметить, где находится.
8
Я потратил несколько минут на то, чтобы разогреть двигатель М-К и провести обычную проверку всех систем: все было в полном порядке. Я уже давненько не пользовался таким кораблем, поэтому немного поэкспериментировал, просто для того, чтобы снова почувствовать управление. Я поменял несколько А-Линий, не выходя за пределы параметров II-I, конечно, избегая самого Распада — хотя и пришлось нырнуть в него достаточно надолго, чтобы зафиксировать на экране линию. Она оказалась на уровне самых страшных, что попадались мне во время предыдущих кратких поездок по зоне Распада. Было просто ужасно. Трудность состоит в том, чтобы приблизиться к линии Распада достаточно близко, чтобы стали видны детали, и при этом не плюхнуться, слившись с ней, о чем даже страшно подумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
К тому времени в комнату набилась уже куча народа, и все выкрикивали друг другу самые противоречивые приказания. Я привлек внимание старшего полковника и предложил ему, чтобы он попытался всех успокоить и заставил ждать приказаний. Пока я говорил это, он сообщил мне, что удар был нанесен с низко летящего аппарата незнакомой конструкции типа орнитоптера, похожего на гигантскую стрекозу.
Манфред был весь в пыли, но целый и невредимый. Он рявкнул:
— Свободны! — и толпа замолкла и испарилась.
— Я туда доберусь, сэр, — уверил я его, — мне всего только и нужно, что следить за приборами.
— Не нравится мне это, — ворчал Рихтгофен. — Мы уже лет двадцать не забирались так далеко, и, как тебе прекрасно известно, прошлая разведка привела к неудаче. Нет, Желтая Зона — место запретное. Техники не уверены, что мы сможем туда проникнуть, а оказавшись там, вернуться будет невозможно: слишком велик градиент энтропии. Любой план контратаки неосуществим, это слишком очевидно. Следовательно, мы должны вести войну здесь, на нашей собственной территории.
— Я изучил одну машину йлокков, — сказал я ему. — Там есть парочка штучек, которыми мы можем воспользоваться. Я бы хотел получить разрешение модифицировать трехместный разведывательный корабль и попробовать.
Манфред рассеянно кивнул.
— Склад, который мы окружили…
Похоже было, что он не слышал ни одного моего слова.
— Извините, генерал, но я считаю, что нам надо заняться делом там, где оно началось. Я могу это провернуть…
— Нет, Брайан, я не могу этого допустить. Нет, ты нужен мне здесь. Ты нужен НАМ здесь. Барбро ждет в Сигтуне… Кто знает, что с ней сейчас? Нет-нет, — поспешно изменил он позицию, — несомненно, она и ее люди держатся…
— Тем более мне следует что-то СДЕЛАТЬ, сэр, — настаивал я. Внезапно я почувствовал, что мне не терпится отправиться в путь. Я могу собрать оборудование и стартовать через полчаса.
— Не один! — отрезал Рихтгофен.
— Мне кажется, я припоминаю, сэр, — парировал я, — что в старые добрые времена вы лучше всего действовали именно в одиночку.
— Я был молод и глуп, — проворчал он. — Мой летающий цирк был великолепен! Наверное, мне нравилось шляться по небу над Францией в одиночку, без Штаффеля, отчасти из эгоизма: если я был один, то победа неоспоримо принадлежала только мне!
— ЭТО не прогулка для самоутверждения, генерал, — заверил его я.
— Тогда почему ты намерен отправиться один?
— Не совсем один, сэр, — вставил я, — мне нужны доктор Смовия и лейтенант Хельм.
— И какая от них помощь в трудный момент? — рявкнул Манфред.
— Я не хочу привлекать к себе внимание, — напомнил я ему. — Идея состоит в том, чтобы потихоньку туда пролезть, выплеснуть культуру вируса в их водопровод и смыться.
— В Желтой Зоне, Брайан? — он не сдавался. — Ты не хуже меня знаешь, что на таком расстоянии градиент энтропии непреодолим!
— Это теория, сэр, — не согласился я. — По-моему, это можно сделать. Надо будет следить за расходом латентной темпорали потщательнее и не дать зашкалить градиенту энтропии.
Глубокомысленно помолчав, генерал жестом показал, что сдается.
— Я вижу, ты защитился на этой сумасшедшей идее, друг мой, — уступил он. — Но подумай, чем ты рискуешь.
— Не отговаривайте меня, сэр, — взмолился я. — Мне и самому это не очень нравится, — но это просто надо сделать.
Он поднял руки.
— Ну что ж, полковник, хорошо. Вы получите самое лучшее оборудование. Я вызову Сьелунда.
И он это сделал.
Я выманил Рихтгофена из здания в его большой лимузин, в котором его ожидал шофер, маленький паукообразный человечек по имени Оле, не обращавший ни малейшего внимания на царившую вокруг панику. Я сел впереди.
— Вези меня к Страндвеген, Оле, — приказал ему Рихтгофен.
Огромная машина потекла по тряской брусчатой мостовой, как сироп, вылитый на блинчик, и вскоре мы уже тормозили перед громадным, шикарным отелем «Интерконтиненталь», который прежде был заброшенным складом мелочной корабельной лавки. Вокруг него в несколько слоев стояла охрана, но они незамедлительно пропустили своего босса.
— Под зданием кирпичный подвал, — сказал он мне. — Построен еще в шестнадцатом веке. Очень устойчивый. Они его захватили под пересылочный пункт. Вводят войска побатальонно с интервалом в шесть часов. Поразить такую цель было бы элементарно просто, если бы не сливки общества, поселившиеся наверху. Их ничто не беспокоит, не считая, оказывается, кошмаров. Выхлопы от йлоккского варианта М-К двигателя.
— Печально, — заметил я. — Нельзя допустить, чтобы наши телезвезды и плейбои видели во сне, что им придется работать.
— Это не шутки, Брайан, — укорил меня Манфред. — Здесь живет генерал фон Хорст и Крмблински, тот тип, который создал Холото-что-то, ну, ты знаешь. Очень популярная личность. Нельзя же просить его съехать, чтобы мы могли взорвать его коллекцию произведений искусства.
— Это тот приборчик «холото», с помощью которого можно управлять снами и записывать их?
— Вот именно: опиум для народа, — неодобрительно ответил Рихтгофен. — Как ты знаешь, благодаря ему Крмблински стал народным героем.
— Все равно лучше бы их эвакуировать, — заметил я.
Манфред покачал головой.
— Некоторые из этих людей потратили миллионы крон и половину жизни, собирая коллекции безделушек и создавая подходящее окружение, где они смотрелись бы как надо — если не считать того, что никому на них смотреть не разрешается. Нам пришлось бы выгонять их силой.
Я посмотрел на него, чтобы проверить, не шутит ли он. Он не шутил.
— Нам лучше бы начинать, генерал, — сказал я — Смотрите! Вот и очередная порция подкреплений.
Колонна в десять крыс маршем выходила из старого сарая — более чистая и бодрая, чем те, что я видел, и готовая завоевать мир — НАШ мир.
— Мы не можем все время копить трупы, генерал, — напомнил ему я.
Раздалось несколько выстрелов, и крысолюди перестроились в колонны по два и пошли по улице. Они не пытались начать атаку или даже защищаться — просто шагали, как будто на параде. А может, так оно и было: из-за угла выехал странный тяжелый автомобиль, напоминающий штабную машину, и затормозил у сарая.
— Вот и наша цель, генерал, — сказал я, начиная вылезать из машины.
Рихтгофен жестом вернул меня обратно и сказал в свой полевой телефон:
— Один выстрел из восемьдесят восьмого калибра, полковник, — и четко приказал: — Мне нужно прямое попадание, для пристрелки места нет.
— Не годится, чтобы жильцы наверху подумали, будто идет война, — согласился я.
Выстрел был сделан, и машину обволокло бушующее облако пыли. Когда ветер отнес его в сторону, стала видна машина — без видимых повреждений.
— Видите нашу проблему, полковник, — сказал Рихтгофен. — Видимо, они ответили на наши взрывчатые вещества и снаряды тем, что создали вариант своего «разбивателя», который удерживает и поглощает взрывы. Поразительно быстрая работа! У нас опаснейший противник, полковник, не забывайте!
Дело принимало серьезный оборот. Он дважды подряд назвал меня «полковник», а ведь он обращался со мной в соответствии с моим чином только тогда, когда дела были по-настоящему плохи.
— А что если я подкрадусь и проткну им шины? — шутливо-заговорщицким тоном предложил я, но Манфреду было не до моего чувства юмора. Впрочем, и мне тоже. Конечно, я уже доложил о танке — челночном корабле, который так недолго был в моих руках: нас удивило, что больше мы их не видели. У них была только пехота, но зато ее было очень много. Кто-то сказал, три миллиона. Разведка подняла свои оценки до четырех миллионов в Стокгольме и в других местах, плюс-минус несколько сот тысяч, причем каждую секунду прибывали все новые.
— Мы все время несем потери. — Манфред стукнул кулаком по ладони. — Нам надо что-то ПРЕДПРИНЯТЬ, черт подери! — На самом деле он сказал просто «дьявол», что можно считать самым последним приближением к ругательству, которое позволяет шведский язык. Рихтгофен редко говорил по-немецки: он жил здесь со времени вынужденной посадки в 1917 году. Бросив на меня гневный взгляд, он сказал: — Нет, Брайан, я не вижу сейчас альтернативы. Только ведь большое устройство, которое могло бы доставить туда ударную бригаду из десяти человек, было бы лучше.
— Извините, но я не могу с вами согласиться, сэр, — ответил я. — Я не собираюсь славно погибнуть, пытаясь совершить невыполнимое, я не планирую вместе с горсточкой камикадзе бросать вызов целому народу. Я хочу проскользнуть туда без всяких фанфар и сделать то, что необходимо сделать. Согласно тому, что сказал этот Свфт, положение у них уже сейчас отчаянное. Я задумал…
— Хорошо, — оборвал меня Рихтгофен. — Как хотите. Но я сомневаюсь, очень сомневаюсь, что ваш поход окажется успешным. Я боюсь, что вместо этого я просто потеряю своего лучшего офицера.
— Плюс еще пару дней, — сказал я.
Я отправил Хельма реквизировать несколько стандартных пайков, приказав вернуться десять минут назад.
Он умчался бегом, а я вернулся к делу. Лишнего времени не было. Доктор Смовия отправился поговорить с нашими медиками.
— Манфред, если у меня не выйдет, я не сомневаюсь, что вы позаботитесь о Барбро.
Он угрюмо кивнул, и на этой ноте мы отправились в гаражи Сети.
Прежний машинный парк неподалеку от Сталлместергарден все еще походил на машинный парк, даже рельсы для трамваев остались на месте и использовались для передвижения грузовых повозок. Старомодные сине-зеленые трамваи уже давным-давно были отправлены в Лиму, в Перу. Я надеюсь, о них там хорошо заботятся. Вдоль подстриженной живой изгороди под рядом лип шла аккуратно вымощенная кирпичом дорожка, ведущая к двери для обслуживающего персонала. Мы прошли по ней.
Это было огромное, гулкое помещение. По одну сторону располагались тесные выгородки-кабинеты, а на выкрашенном оранжевой краской полу с нанесенной белой сеткой три на три фута стояло штук шесть челноков-шаттлов всевозможных форм и размеров. Сетка была нужна для определения положения машин, когда их надо было перемещать в тесные ангары в месте их прибытия.
Мы на минуту задержались у самых дверей, глядя, как техники копошатся над, под и вокруг челночных кораблей для путешествий. Некоторые из них походили просто на контейнеры, другие были замаскированы под тяжелые грузовики или автобусы, два или три имели тяжелую боевую броню, напоминая то, чем, в сущности, и являлись: тяжелые сухопутные танки-вездеходы «Марк-XX» с вооружением, позволившим им бы вырваться в случае необходимости из любой каши.
— «Марк-III», я думаю, — сказал Манфред, как будто делал предложение.
Я покачал головой, хотя он на меня и не смотрел.
— Моя идея, сэр, — отозвался я, стараясь не говорить слишком упрямо, — это незаметно проскользнуть туда и действовать тихо.
Он кивнул.
— Как хочешь, Брайан. Лично я не думаю, что ты в одиночку сможешь сделать что-то, что заставит сдаться целую армию захватчиков, чей собственный мир, судя по твоему докладу, находится в состоянии хаоса.
— Может, ничего и не получится, — пришла моя очередь соглашаться, — но может и получится. Одной силой мы ничего не добьемся. И потом, я буду не совсем один: со мной будут лейтенант Хельм и доктор Смовия.
Сьелунд и группа техников столпились вокруг безобидного с виду подъемного вагона: достаточно прочного деревянного ящика, который можно было бы поднять на борт корабля в полностью загруженном виде, не опасаясь, что он развалится. Я подошел к ним. Молодой парнишка по имени Рольф первым увидел нас и встал навытяжку.
— Желтая Зона, да, сэр? — спросил он, но так, как будто уже знал ответ. Я заглянул внутрь вагончика: троим там будет тесновато, но терпимо.
— Они вызвались добровольно? — щепетильно осведомился Манфред. Я кивнул. Вообще-то я не дал им возможности отказаться, но если бы они не хотели отправиться со мной, им достаточно было бы просто «случайно» задержаться, выполняя какое-нибудь мое задание. Но Хельм вообще был настроен решительно, и он меня не беспокоил. Что касается Смовии, то при его поглощенности медицинскими тонкостями, он вряд ли мог заметить, где находится.
8
Я потратил несколько минут на то, чтобы разогреть двигатель М-К и провести обычную проверку всех систем: все было в полном порядке. Я уже давненько не пользовался таким кораблем, поэтому немного поэкспериментировал, просто для того, чтобы снова почувствовать управление. Я поменял несколько А-Линий, не выходя за пределы параметров II-I, конечно, избегая самого Распада — хотя и пришлось нырнуть в него достаточно надолго, чтобы зафиксировать на экране линию. Она оказалась на уровне самых страшных, что попадались мне во время предыдущих кратких поездок по зоне Распада. Было просто ужасно. Трудность состоит в том, чтобы приблизиться к линии Распада достаточно близко, чтобы стали видны детали, и при этом не плюхнуться, слившись с ней, о чем даже страшно подумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29