И лишь приготовившись подобным образом, я наконец вскрыл
конверт.
Так и есть. Еще один снимок.
Это был Ник, старина Ник, Ник-карлик... Покойный Ник. Он скалился
сквозь свою бороду, стоя на скалистом утесе, словно собираясь кинуться на
человека, его фотографировавшего.
"Прилетай на Иллирию. Здесь все твои друзья." - Гласила записка,
написанная по-английски.
Я закурил свою первую за сегодняшний день сигарету.
О том, кто скрывался под именем Лоуренса Дж. Коннера знали лишь трое:
Малисти, Бейнер и Дюбуа.
Малисти был моим агентом на Дрисколле, и я платил ему достаточно,
чтобы быть уверенным, что его не подкупят. Правда, к человеку можно
применить и другие средства воздействия, но Малисти сам узнал о том, кто
такой Лоуренс Дж. Коннер, только вчера, когда произнесенный пароль "Бе-бе,
я черная овечка" позволил ему расшифровать специальные инструкции. Так что
для применения особых мер воздействия времени было явно недостаточно.
С другой стороны, Бейнер тоже ничего не выигрывал, ставя мне палки в
колеса. Ведь мы были партнерами в совместном предприятии, к тому же
достаточно мелком и незначительном, чтобы о нем заговорили люди. Так,
капля воды в море бизнеса. Если изредка интересы наших с Бейнером
капиталов каким-то образом и вступали в противоречие, то этот конфликт
никогда не носил личного характера. Нет, Бейнер исключается.
Дюбуа тоже не произвел на меня впечатление человека, который
разбалтывает чужие имена и секреты. Чтобы получить от него нужную
информацию, мне даже пришлось намекнуть о своей готовности прибегнуть к
чрезвычайным мерам.
На Вольной никто не знал, куда и зачем я направляюсь. Никто, кроме
моего электронного секретаря, но все сведения о цели моей поездки я стер
из его памяти еще перед отлетом.
Я прикинул другую возможность.
Если Рут была похищена и ее принудили писать мне ту записку, то
злоумышленник, кто бы он ни был, вполне мог допустить, что я еще вернусь в
ее дом и обнаружу конверт, а если и нет - ничего страшного не произойдет.
Такой вариант казался мне более вероятным.
А это означало, что на Дрисколле есть человек, с которым я хотел бы
познакомиться поближе.
Вот только стоит ли терять на это время? С помощью Малисти я,
пожалуй, смогу добраться до того, кто отправил мне письмо с фотографией
Ника. Но за его спиной, наверняка, стоит кто-то другой - гораздо более
умный и ловкий. А в моих руках окажется пешка, обыкновенный исполнитель,
которому будет мало что известно или не известно совсем ничего.
Однако я все-таки решил пустить Малисти по следу и о результатах
приказал доложить на Вольную. Само собой, из дома я звонить не рискнул, я
воспользовался платным телефоном-автоматом на улице.
Через несколько часов уже не будет иметь значения, знал ли кто-либо,
что Коннер и Сандау - одно и то же лицо, или нет. Потому что к тому
времени я буду уже в пути и никогда больше не воспользуюсь именем Коннер.
Когда-то Ник-карлик сказал:
- Все несчастья в этом мире случаются из-за красоты.
- Может быть, из-за правды? Или доброты? - спросил я.
- Они тоже к этому причастны, но все же главный виновник - красота.
Именно в ней кроется источник всего зла!
- А не в богатстве?
- В деньгах тоже есть красота.
- Значит, если что-нибудь хватает не всем - еды, вина, женщин...
- Точно! - воскликнул он, с силой ударив пивной кружкой по крышке
стола, из-за чего несколько пьяных рож повернулось в нашу сторону. -
Красота, черт ее побери!
- А как насчет красивых парней?
- Все они - или подонки, потому что пользуются своей красотой в
корыстных целях, или самоуверенные гордецы, потому что знают, как все
остальные им завидуют. Подонки мешают жить честным людям, гордецы -
отравляют жизнь себе. Обычно и те, и другие плохо кончают, и все из-за
проклятой красоты!
- Ну, а разные там красивые вещи, произведения искусства?
- Они толкают людей на воровство или заставляют их мучиться всю жизнь
потому, что они никогда не смогут ими обладать. Проклятье...
- Но подожди, - возразил я, - разве вещи виноваты, что они красивы.
Разве люди выбирают - родиться им красавцами или уродами. Так уж
получилось, вот и все.
Он пожал плечами.
- Виноваты? Кто сказал, что они виноваты?
- Ты говоришь о зле, а это подразумевает чью-то вину. Должен же
кто-то за все ответить, рано или поздно?
- Конечно. Во всем виновата только красота, - ответил он. - Черт бы
ее побрал.
- Красота, как абстракция?
- Да.
- А красота в конкретных вещах?
- Да.
- Это же нелепо! Вина подразумевает ответственность, некий злой
умысел...
- Разумеется, красота за все ответит!
- Уж лучше выпей еще кружечку пива.
Он выпил и снова рыгнул.
- Взгляни-ка - сказал он мне, - вон на того смазливого парня возле
стойки, который старается подцепить девицу в зеленом платье. Боюсь, что
скоро кое-кто набьет ему морду. А этого могло бы и не случиться, будь он
уродом.
Чуть позже Ник доказал правоту своего предсказания, лично расквасив
парню нос за то, что тот обозвал его коротышкой. А значит, в его словах
была некоторая доля правды. Ростом Ник был чуть выше четырех футов. У него
были руки и плечи настоящего атлета, он мог кого угодно побить "на
кулачки". Голова у него была нормальных размеров с копной светло-рыжих
волос, голубыми глазами и чуть свернутым набок, вздернутым носом. Сквозь
густую бороду просвечивала улыбка, открывавшая с полдюжины редких
желтоватых зубов. Обыкновенный человек, если бы не короткие скрюченные
ноги.
Родился Ник в семье, где все были сплошь военными. Отец у него был
генералом, и все его братья и сестры, за единственным исключением, тоже
были офицерами в тех или иных войсках. Детство он провел, окруженный со
всех сторон атрибутами воинской профессии. Какое бы оружие вы не назвали -
будьте уверены, Ник умел с ним обращаться. Он мог фехтовать, стрелять,
ездить верхом, закладывать мины, мог ломать доски и чьи-нибудь шеи голыми
руками, мог выжить в любых условиях и... проваливался на всех медкомиссиях
любой армии в галактике, потому что был карликом. Я нанял его в свое
время, чтобы он уничтожал последствия всех моих экспериментов,
окончившихся не слишком удачно. Он ненавидел все красивое и всех, кто был
выше его ростом.
- То, что тебе или мне кажется красивым, может вызвать отвращение у
ригелианца и наоборот, - заметил я. - Следовательно, красота - понятие
относительное. Ты не можешь осуждать ее как абстракцию, потому что...
- Ты опять ничего не понял, - сказал он. - Просто они грабят, режут
друг другу глотки, мучают себя из-за совершенно других вещей. Но в них
есть своя красота, пусть другая, но красота! А она влечет за собой зло.
- Но ведь красота в конкретных вещах для них...
- Постой, мы ведь торгуем с ригелианцами, не так ли?
- Ну и что?
- Значит, здесь может быть что-то общее. И вообще, хватит об этом
трепаться.
А потом тот смазливый парень, что хотел подцепить девку в зеленом,
прошел мимо нас, направляясь в туалет, и по-дороге обозвал Ника
коротышкой, потребовав, чтобы Ник убрал свой стул с его пути. На этом наш
вечер в баре и закончился.
Однажды Ник поклялся, что умрет в своих походных сапогах во время
какого-нибудь сафари, но он нашел свое Килиманджаро в больнице на Земле,
где его почти-что вылечили от всего, что его беспокоило, за исключением
быстротечной пневмонии, подхваченной в той же самой больнице.
Случилось это около двухсот пятидесяти лет тому назад.
На похоронах я нес покров для гроба.
Потушив сигарету о край пепельницы, я покинул дом и направился к
своему глайдеру. Кем бы ни был мой противник, окопавшийся в этом
городишке, я займусь им позднее. А сейчас мне пора улетать.
В моей жизни и так слишком много мертвецов.
Две недели пути я провел в раздумьях, не забывая при этом уделять
время ежедневным гимнастическим упражнениям. Когда же мой корабль вошел в
систему Вольной, я неожиданно обнаружил, что у планеты появился новый
спутник. Искусственного происхождения, разумеется.
"ЧТО ЗА ЧЕРТ восклицательный знак" - послал я запрос в кодированном
виде.
"НЕИЗВЕСТНЫЙ точка ЗАПРОСИЛ РАЗРЕШЕНИЯ НА ПОСАДКУ точка ОТКАЗАНО
точка ОСТАЕТСЯ НА ОРБИТЕ точка УТВЕРЖДАЕТ ЧТО ОН ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЛУЖБУ
БЕЗОПАСНОСТИ ЗЕМЛИ точка" - был ответ.
"ПУСТЬ САДИТСЯ ЧЕРЕЗ ПОЛЧАСА ПОСЛЕ МЕНЯ точка" - приказал я.
Получив подтверждение, что приказ получен и принят к исполнению, я
включил тормозные двигатели и начал заходить на посадку.
После теплого приема, оказанного мне зверюшками, я прошел домой и
принял душ, заодно избавившись от грима, делавшего из меня Л.Дж.Коннера,
потом побрился и начал переодеваться к ужину.
Похоже, что-то наконец вынудило самое богатое и могущественное
правительство санкционировать полет на Вольную одного из самых
многочисленных и низкооплачиваемых чиновников на самом дешевом
межпланетном средстве передвижения.
Ну что ж, по меньшей мере хорошее угощение он заслужил.

3
Разделенные широким столом, уставленными пустыми тарелками, мы с
Льюисом Бригсом внимательно изучали друг друга.
В предъявленном им удостоверении значилось, что он является агентом
Центрального Бюро Безопасности Земли. Это был маленький сморщенный
человечек с тяжелым взглядом профессионального инквизитора, похожий на
старую, бритую наголо мартышку. Ему явно давно было пора на пенсию.
Представляясь, он слегка заикался, похоже от волнения, но обед
подействовал на него самым благотворным образом, и он почувствовал себя
немного увереннее.
- Большое спасибо, мистер Сандау. Обед был просто превосходен, -
поблагодарил он. - А теперь, если вы не против, я хотел бы перейти к делу,
которое привело меня к вам.
- Тогда давайте поднимемся наверх. Там у нас будет возможность
побеседовать на свежем воздухе.
Мы встали из-за стола и, захватив с собой стаканы с выпивкой,
направились к лифту.
Спустя несколько секунд, мы были уже на крыше, где был разбит
небольшой, но уютный сад. Жестом я предложил Бриггсу опуститься в шезлонг
под каштаном.
- Вам здесь нравится? - спросил я.
Он кивнул, устраиваясь поудобнее. Легкий ветерок обдувал наши лица.
Мы наслаждались, вдыхая свежую прохладу сумерек.
- Это впечатляет, - произнес он, с интересом оглядываясь по сторонам,
- вы умеете удовлетворять свои прихоти.
- Да. Кроме того, благодаря моим прихотям, которые вы сейчас
похвалили, - пояснил я, - мой дом совершенно невозможно обнаружить
средствами воздушной разведки.
- О! Об этом я даже не подумал.
Я предложил ему сигару. Он отказался. Тогда я закурил сам и
поинтересовался:
- Так о чем же вы хотели со мной поговорить?
- Не согласились бы вы отправиться со мной на Землю, чтобы
встретиться с моим начальством?
- Нет, - ответил я. - Я уже раз десять письменно отвечал на этот
вопрос. Земля вредно влияет на мою нервную систему. Она принесла мне
слишком много боли, поэтому я и живу здесь. Земля перенаселена,
кишмя-кишит бюрократами, там видимо-невидимо разных болезней и массовых
психозов. Короче, если вашему шефу нужно мне что-то сказать, то он вполне
может передать это через вас - я отвечу, а вы передадите мой ответ.
- Обычно, - сказал он, - подобные вопросы решаются на уровне Отдела.
- Что ж, - пожал я плечами, - я готов, если потребуется, оплатить
кодированную курьер-грамму на Землю.
- Ответная курьер-грамма слишком дорогое удовольствие для Бюро, -
произнес он. - Вы же понимаете, что наш бюджет не...
- О, ради бога, я оплачу в оба конца. Только прекратите забивать мой
почтовый ящик своими посланиями, которые вы почему-то все еще называете
повестками.
- Нет, нет! Ни в коем случае! - в его голосе звучали неподдельные
нотки ужаса. - Так еще никто не поступал. Человеко-часы, затраченные нами
на разрешение вопроса о правомерности оплаты вами курьер-грамм влетят нам
в копеечку.
О Мать-Земля! Глубоко скорблю я о твоей судьбе и о детях твоих
неразумных, населяющих тебя! Рождаются правительства, расцветают, укрепляя
"национальное единство" и окружая себя "нерушимыми границами". Затем
наступает период окостенения: происходит разделение сфер влияния,
появляются все новые управляющие структуры - да, еще Макс Вебер об этом
говорил. Он рассматривал бюрократию, как неизбежный продукт развития
любого института власти и считал, что это в порядке вещей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25