Земля закружилась перед глазами чудовищной каруселью. Потом она встала дыбом, и не оставалось уже никаких сомнений, что сейчас они врежутся прямо в эту зеленую стену, вдруг выросшую на пути.
Но земля тут же провалилась куда-то вниз и покорно встала на свое место.
— Ну? — буркнул Джонни.
Переглянувшись с Андреем, профессор пожал плечами и ответил:
— Я не видел никакой пирамиды. А вы? — повернулся он снова к Андрею.
Тот покачал головой.
Тогда Альварес замахал руками и закричал прямо в лицо Джонни:
— Нет там никакой пирамиды! Это же не иголка, черт возьми! Ты ошибся.
— Нет, — упрямо ответил Джонни. Его лицо древнего жреца оставалось все таким же спокойным и невозмутимым. — Там пирамида и сенот возле нее.
— Ты что-то напутал! — продолжал выкрикивать Альварес.
Все с тем же каменным лицом Джонни снова начал закладывать машину в глубокий вираж.
Хочет спуститься пониже, подумал Андрей, чтобы они с Альваресом могли, наконец, рассмотреть эту загадочную пирамиду и сенот — колодец — возле нее, если они в самом деле существуют.
— По местам, и пристегнитесь ремнями! — крикнул им, не оборачиваясь, Джонни.
Они послушно выполнили команду.
Самолет стремительно снижался, словно коршун, высмотревший добычу и камнем ринувшийся на нее.
— Что ты делаешь, дьявол?! — крикнул Альварес.
Андрей только тут заметил, что рокот мотора затих, и понял вдруг, что они идут на посадку!
Куда? Вершины деревьев мелькали уже под самыми колесами, впереди сплошной лес, никакого просвета…
Он не успел даже как следует испугаться. По полу кабины застучали ветки деревьев.
Потом что-то громко затрещало…
Андрея начало швырять во все стороны. Поясной ремень больно врезался в живот.
Еще какой-то треск, и стало тихо.
Джонни встал со своего кресла, потянулся, повернулся к ним и как ни в чем не бывало сказал:
— Прибыли, можно выходить.
Лицо его было все таким же невозмутимым, только в прищуренных глазах таилась усмешка.
Альварес, сердито бурча, вытирал платком мокрое лицо. Андрей отстегнул ремень и неуверенно встал, разминая затекшие плечи. Все тело ныло, словно его измолотили.
Они вылезли из самолета и увидели, что он стоит, накренившись, посреди небольшой болотистой полянки, едва не зацепившись левым крылом за ствол старого махагониевого дерева. Как летчику удалось высмотреть эту полянку и, главное, посадить на ней самолет, понять было невозможно. Альварес переглянулся с Андреем и только пожал плечами.
— Пирамида неподалеку, миль пять, — сказал Джонни. — Сейчас прикроем машину и пойдем.
Достав из кабины мачете, он начал срубать ветки. Второй мачете он демонстративно воткнул в землю перед Андреем, приглашая его тоже приняться за работу.
Теперь у Андрея был опыт, и мачете так и засверкал в его руках.
— Не тут, — остановил его Джонни. — Вырубайте кусты, где и я. Пригодится дорожка для взлета.
«Да, ведь придется еще и взлетать, — с невольным трепетом подумал Андрей. — Но как ему это удастся?..»
Альваресу тоже нашлось дело. Джонни велел ему срубленными ветками прикрывать самолет.
— Зачем тебе это нужно? — сердито спросил профессор. — Совершенно бессмысленная работа. Пойдем скорее к пирамиде. Или боишься, что твоя тарахтелка перегреется на солнце?
Джонни в ответ буркнул что-то неразборчивое, но продолжал рубить ветки и набрасывать их на машину.
— Хватит, я тебе говорю! — напустился на него профессор. — Пошли к пирамиде, я тебе приказываю. Я тебе деньги плачу.
Джонни нехотя подчинился, и они, захватив продукты и самые необходимые инструменты, отправились к таинственной пирамиде — кажется, профессор Альварес начинал верить в ее существование, если так торопил Джонни.
Нигде не было даже намека на какие-нибудь старые, заросшие тропы. Пришлось пробиваться напрямую через чащобу, прямо по азимуту, намеченному перед выходом летчиком.
ОДИНОКАЯ ПИРАМИДА
Сменяя друг друга, они прорубали тропинку острыми мачете почти до самого вечера.
И буквально наткнулись на пирамиду, приняв ее сначала просто за холм, поросший кустарником и деревьями.
Альварес даже заворчал:
— Черт, придется его обходить… — но, подняв голову, ахнул:
— Пирамида!
Прорубая дорожку в кустах, они начали поспешно карабкаться по крутому склону. С каждым шагом последние сомнения отпадали. Все чаще попадались обтесанные камни, под навалами земли угадывались широкие ступени.
А на вершине они увидели в зарослях небольшое приземистое здание древнего храма. От него остались лишь три стены и часть крыши. Спереди два пилона поддерживали крышу, так что получалось как бы три входа. Храм был совсем маленький и состоял, собственно, всего из одной комнаты. Голые стены без всяких украшений, только над дверями уцелела часть деревянной резной притолоки. Что на ней изображено, разобрать было невозможно, остались лишь куски человеческих фигурок. Но Альварес все равно обрадовался:
— Сделаны из сапоте, а это дерево не берут ни гниль, ни жучки. Проведем радиокарбонный анализ и определим возраст постройки.
В углу под сводом копошились и попискивали летучие мыши, но теперь и Андрей уже не обращал на них никакого внимания.
Молча они тут же взялись за лопаты и начали расчищать пол храма, аккуратно складывая землю в одну кучу, чтобы потом ее просеять: не окажутся ли в ней какие-нибудь любопытные находки?
Лопат было всего две. Копали по очереди, пока двое работали, один отдыхал.
Пол обнажался быстро.
— Выложен плитами, хороший признак, — пробормотал профессор. — Обычно они заделывали полы толстым слоем штукатурки…
Неужели им повезло наткнуться на пирамиду с гробницей?!
Когда весь пол расчистили, Альварес, ползая на корточках, начал выстукивать молоточком каменные плиты. Андрей с замирающим сердцем следил за ним.
— Hombre, вы явно родились в сорочке! — сказал, поднимая голову, профессор. — Пожалуй, тут и в самом деле есть погребальная камера. И звук подозрительный, и шов между плитами слишком тщательно заделан. Поздравляю вас, нам, кажется, повезло.
У Андрея все запело в душе. Он с трудом удержался чтобы на радостях не обнять профессора или хотя бы хлопнуть его по плечу от полноты чувств.
— Ладно, посмотрим завтра внимательнее, а сейчас надо поскорее разбивать лагерь, а то будет темно. — Альварес поднялся, машинально отряхивая грязь с коленей.
Он все смотрел на каменную плиту, словно боясь оставить ее хотя бы на ночь, но потом вытер руки платком и начал спускаться с пирамиды, придерживаясь за торчащие из расщелин между камнями кусты. Джонни и Андрей последовали за ним.
Быстро распаковали вещи, повесили гамаки. Взяв складное брезентовое ведерко, длинную веревку и мачете, Джонни отправился за водой к сеноту, который, по его словам, находился совсем недалеко от пирамиды. Альварес не удержался и пошел с ним, прихватив электрический фонарик. Андрей остался разжигать костер и открывать консервы.
Он все поглядывая в ту сторону, где в быстро сгущающихся сумерках темнела громада пирамиды. Пожалуй, она была повыше восьмиэтажного дома.
Раньше он лишь читал о них да рассматривал плоские фотографии в книгах, скрадывающие все масштабы, а теперь сам сидел у подножия пирамиды. А внутри нее гробница…
Костер уже весело пылал, все было готово, а они не возвращались. Увлекшийся своими мыслями, Андрей не сразу заметил, что уже стало совсем темно, или так казалось только вблизи костра?
Андрей хотел уже крикнуть, как вдруг услышал приближающийся треск сучьев и возбужденный голос Альвареса. Среди зарослей замигал свет электрического фонарика. Профессор, видимо, в азарте размахивал им вместо того, чтобы освещать себе дорогу.
— Похоже, что это священный сенот, как и в Чнчен-Ице! — еще издали закричал он Андрею. — Мешает проклятая темнота, но мы нашли, кажется, остатки выложенной камнем тропы, она вела в древности к сеноту. Придется ждать утра, чтобы обследовать его детальнее.
Подойдя к костру, он тяжело рухнул на кусок брезента, под который Андрей подложил пружинистых веток, и пробормотал:
— Уф, устал. Ну и денек выдался. Уснем сейчас как убитые.
— А почему она стоит одиноко, в таком глухом месте? И пирамида и сенот? — спросил Андрей.
Альварес неопределенно пожал плечами:
— Трудно сказать. Может, именно из-за сенота. Ведь это природный провал, для него места не выбирали. Нашли колодец и построили возле него пирамиду с храмом. А место это только теперь глухое. Когда-то вокруг наверняка было много поселений. Но для некоторых святилищ и требовались более уединенные места. Пожалуй, пирамиду впоследствии даже нарочно хотели припрятать, укрыть от чужих глаз…
— Почему вы так думаете?
— Уж больно много земли на ее склонах. Видимо, ее нарочно насыпали.
— А вдруг и гробница опустошена?
— Не думаю, вы же сами видели, что плиты подогнаны плотно, их никто не трогал. И нет на этот раз никаких трещин, успокойтесь.
Они нехотя пожевали консервированного мяса, съели по плитке патентованного тонизирующего шоколада и напились кофе. Потом все поспешно забрались в гамаки, но заснул сразу лишь один Джонни.
Альварес еще долго ворочался, кряхтел и что-то бормотал. Не спал и Андрей, лежа на боку и задумчиво глядя на рдеющие в темноте угли затухающего костра.
Неужели они в самом деле на пороге неведомых открытий? Неужели все теперь так просто: вот вскроют гробницу, он возьмет пробы, поместит их в пробирки с питательной культурой тканей и…
Что они вскоре узнают? Подтвердится его гипотеза или нет?
А вдруг…
О самых фантастических вещах поневоле начнешь думать, очутившись возле древней пирамиды, затерянной в диком тропическом лесу…
Почему майя, как и древние египтяне на другом материке, возводили эти исполинские сооружения, не щадя ни времени, ни труда? Археологи считают, что здешние края куда с большим правом, чем Египет, можно назвать «страной пирамид».
Пусть египетские и здешние пирамиды различаются архитектурными деталями и своим назначением: одни — остроконечные, служившие только усыпальницами фараонов, другие — с храмами и обсерваториями на плоских вершинах, к которым вели ступенчатые лестницы. Но почему все-таки древние строители двух таких разных и отдаленных один от другого народов выбрали для самых своих священных сооружений столь похожую форму? Не доказывает ли это, что они следовали каким-то еще более древним одинаковым образцам — может быть, священным храмам легендарной Атлантиды? И кто знает: вдруг именно его исследования прольют свет на загадочные проблемы?
Микробы из Атлантиды? Хм…
Подобные мысли давно не давали покоя Андрею. Он не решился бы признаться в них даже близким друзьям, опасаясь ехидных насмешек и замечаний, а тем более Альваресу. Профессор пришел бы наверняка в неистовство.
— Madre de Dios! — закричал бы он. — Вам мало настоящих загадок, что вы припутываете к ним еще всякую мистику и чертовщину. Из вас никогда не получится археолог!
Наверное, в этом профессор прав: как нередко бывает, в рамках своей специальности Андрей оставался трезвым исследователем и не позволял себе увлекаться слишком уж фантастическими гипотезами и предположениями. Но в чужой области науки очень заманчивым казалось свободно помечтать…
Не станем осуждать его за это. Уже с самого начала, как только конкистадоры принесли в шестнадцатом веке в Европу первые сведения об удивительных городах и храмах, построенных майя в глуши джунглей, вся история этого древнего народа оказалась окутанной такой таинственностью, что самые фантастические гипотезы начали возникать, словно грибы после щедрого дождя.
Тогда начались споры: откуда мог взяться в глуши тропических джунглей народ с такой высокой и оригинальной культурой? Конкистадоры, захватывавшие себе земли под плантации и превращавшие местных жителей в своих рабов, дружно утверждали, будто майя не имеют никакого отношения к Адаму и Еве, а значит, и не являются полноценными людьми. А королевское правительство Испании стремилось прибрать новые земли к своим рукам, как и их обитателей. По его настоянию папа римский опубликовал специальную буллу, в ней индейцы торжественно объявлялись потомками Адама и Евы, только подлежащими крещению, — что, впрочем, никому не мешало превращать их по-прежнему в рабов.
Но предстояло еще объяснить, как же попали в Новый Свет эти смуглые дети Адама. Тут мнения ученых богословов разделились. Одни считали, будто индейцы Америки — прямые потомки одного из десяти «пропавших колен Израилевых», о которых упоминается в библии. Другим больше нравилось предание об утонувшей в «один злой день и одну бедственную ночь» Атлантиде в диалогах Платона. Они объявили майя потомками спасшихся каким-то чудом легендарных атлантов. Ведь упоминал же Платон о каком-то материке по ту сторону Геркулесовых столбов — это и есть Новый Свет, Америка.
С тех пор и пошло! Кого только не прочили народу майя в предки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28