Все еще не сводя глаз со своего меча, Ннанджи тихо сказал:
– Колдуны не проблема.
Уолли охнул. Теперь все стало ясно. Рано или поздно какой-нибудь идиот-воин затеет ссору с колдуном – из-за девочки в кабаке или просто похвастается силой. Волшебник города потребует суда у рива, и.., и что?
– О дьявол! – сказал Уолли. – Проклятье! Проклятье! Проклятье!
Он облокотился на стол и закрыл лицо ладонями. Он судил о воинах по их сутрам, а о Седьмых – по их совету, который был исключением. Он же знал и других: Харддуджу и Тарру, насильников из Иока, пьяниц из Уо, твердолобых из Тау, да тот же хаос в Касре в первые дни. Воины приносили свои сверхчеловеческие клятвы, может быть, большинство из них даже старались им следовать, но реальность – это мешок, где все вперемешку. А для того чтобы заработал его план, требовались почти совершенства. Ннанджи всегда лучше, чем он, разбирался в воинах, если Ннанджи говорит, что ничего не получится, значит, так оно и есть. Уолли пообещал Ротанкси Мир. Он не сможет дать ему даже семи городов. Несбыточные мечты – он так не хотел начинать войну, что выдумал нереальный мир. Ну а теперь он принес клятву и предал сбор. Все пропало!
– Но почему только сейчас? – Он поднял глаза и ждал ответа. – Почему ты не сказал этого на совете?
Ннанджи переставил меч и пожал плечами:
– Воины знают об этом, но никогда не говорят о подобных вещах среди своих. – Он снова начал бродить.
– Но Ротанкси присягнул…
– Ах да! Но он не связал словом своих друзей, разве не так? Они знают о четвертой клятве, так что я отправлюсь в ближайшую темницу. Они начнут с ногтей, если я им позволю.
– Что! Ты шутишь!
– Правда! – согласился Ннанджи. – Но мы можем не дать им повода. Уолли вздрогнул:
– Ты прав! Я должен был подумать об этом. Так что, ты считаешь, лучше не распускать сбор, пока гарнизоны не встанут на места?
Ннанджи снова стоял перед ним.
– А зачем потом?
– А?
Ннанджи улыбнулся:
– Это просто смешно; ты иногда так криво выражаешь свои мысли, Шонсу. Я понимаю тебя теперь, но… Ротанкси сказал: «Согласись – сбор должен быть распущен», а ты ответил: «Я ни с чем не соглашусь!» Он думал, что вы говорили о безопасности городов, что сбор вынужден подчиняться приказам, как в Касре. Он захотел понять это так. Эти же слова я повторил совету. И Седьмые тоже поняли меня. – Он усмехнулся. – Может, я не так сказал, но слова использовал те же. Но потом, ты ничего не помянул в своей клятве; значит, мы должны сохранить сбор.
Уолли почувствовал облегчение, словно дыхание весны пронеслось над ним.
– Конечно! – сказал он. – Это сработает! Мы приведем гарнизоны к третьей клятве! Ннанджи кивнул и снова улыбнулся:
– А еще мы оставим группу воинов здесь, в Касре, и если в каком-либо из городов случится недоразумение, мы придем и.., образумим их.
– И это не потребует большого количества денег! – Теперь уже и Уолли смог улыбнуться. – Ты напугал меня, Ннанджи! Но думаю, это сработает.
Он как-то однажды размышлял, чем ему придется заниматься после сбора. Теперь он нашел себе работу в службе безопасности.
Потом к нему снова вернулось плохое настроение.
– Но это только по отношению к семи городам. Я же пообещал Мир.
– А! – сказал Ннанджи. – Загадка Бога – возвращение меча. Вот почему тебе надо идти в Кво, брат, где жил Чиоксин.
– Зачем? Что такого особенного в Кво?
– Думай стратегически! – сказал Ннанджи из середины комнаты. – Девятьсот девяносто третья, тысяча сто семнадцатая. Петля почти замыкается. Туда нельзя попасть ни сверху из Ова, ни снизу из Ауса, правильно? Не так-то просто. Кво – это парадная дверь, наша парадная дверь в Мир. Не только постоянный сбор, Шонсу, но вселенский сбор! – Голос его возвысился. – Теперь ты видишь? Мы пошлем Седьмых из Кво во все города Реки. Они приведут гарнизоны к присяге! Силой, если понадобится.
Уолли громко захохотал.
– Остынь, парень! – сказал он потом. – Мы не можем заставить стать вассалами всех воинов в Мире!
Ннанджи не смеялся.
– Почему бы нет? Это единственный способ сделать Мир безопасным для колдунов – а в этом ты поклялся, брат! И это защитит также и гарнизоны – если колдуны обманут, мы сможем привести огромный сбор. Даже Вул не будет тогда угрозой.
Если уж вам приходится мечтать, то… Лорд-сеньор всех воинов?
Глаза Ннанджи сверкали.
– И что гораздо важнее, мы очистим всю гильдию от воров, насильников и садистов. Уничтожим, как сорную траву, плохих воинов и оставим хороших. В каждом городе и местечке у нас будут хорошие, честные гарнизоны!
Это была реформа юнца, молодого идеалиста, собравшегося переделать Мир. Так вот почему он казался таким довольным!
– Скажи, если можешь, что здесь не так! – воскликнул Ннанджи, без устали расхаживая по комнате, приходя в волнение от вида музейных вещей. Сапоги его топали, ремни скрипели. Корабль был готов к отплытию. Нужно было торопиться.
– Деньги!
– Деньги? – небрежно отозвался Ннанджи. – Воины ели раньше, будут есть и потом. Найдем способ.
– Ннанджи! – очень осторожно сказал Уолли, как будто говорил с ребенком. – Не все воины захотят стать твоими вассалами. Что станут делать твои подручные, если человек откажется присягнуть?
– Кровь должна пролиться… – но честные присягнут с радостью.
– Храбрость – величайшая доблесть…
– Только в соответствующем случае! Это было уже больше, чем идеализм, это – фанатизм! Уолли начинал чувствовать страх.
– А что, если, скажем, Боарийи наткнется на сильнейшего? Что, если погибнут твои люди, Ннанджи?
Ннанджи был в это время возле двери, там он разглядывал мечи, висящие на стене. Он снял один из них и бросил в пыль.
– Я знал, что это обеспокоит тебя! Ты пошлешь меня. Я величайший воин в Мире, за исключением тебя.
Это был тот неизбежный ход событий, который стал ему ясен на корабле: Ннанджи – мститель. Не удивительно, что он выглядел таким довольным! Катанджи привели к большому богатству – может, это и было наградой Ннанджи? Глава Сил Богини.., ничто не могло бы ему понравится больше.
Уолли содрогнулся. Он создал монстра.
– А как насчет географии? – спросил он как можно спокойнее. – Что будет, если ты захочешь отправиться в Верхний, а Богиня отнесет тебя в Йок?
– Она поддержит нас! – ответил удивленный Ннанджи. – Ты что, действительно не видишь, что боги мне помогают? Для меня тоже делаются чудеса!
Ннанджи – мессия, он уже готов утвердить диктатуру. Как Цезарь. Как Кромвель. Это ведет только к тирании.
Уолли вспотел, соображая, может ли он как-нибудь остановить его.
– А свободные мечи?
Но у Ннанджи на все был готов ответ.
– То же и с ними. Если нужно, мы покорим их с помощью кавалерии. Мы выделим каждому отряду свой район на соответствующей территории. Так же как и с городами. Все недоразумения будут рассматриваться мной.., нами, я хотел сказать.
Невероятная наглость, никаких колебаний, – и все это, очевидно, было еще только началом. Он любил играть с детьми, и он плакал об участи Ги. Он добрый муж и брат.., но еще и настоящий безжалостный убийца. Уолли думал, что Ннанджи переродился из казарменного дебошира в трубадура, так терпеливо слушающего Тану. Ничуть не бывало!
– Ну а как совет? – спросил он просто для того, чтобы выиграть время.
– Им очень нравится эта идея! Игра меча и чести! Лучше, чем строить катапульты, брат!
Он с энтузиазмом пнул плитку на полу, снова подняв тучи пыли.
– Они откажутся! – предупредил Уолли. – Воины, которых нет сейчас на сборе.
– Если дойдет до сражения, у нас хватит людей – и лучших людей.
Где-то тут должна быть трещина! Теперь Уолли судорожно пытался найти выход из этого сумасшедшего мирного договора, думая о том, как уговорить Ннанджи.
– Тысячи воинов, сотни городов и гарнизонов. Как ты собираешься удерживать все это?
Ннанджи рассмеялся:
– Ты имеешь в виду связь? Через несколько недель расстояние ничего не будет значить.
Ннанджи поднял плитку, чтобы рассмотреть выдавленную на ней эмблему.
– Быстрые боты, конные посты и голуби! Колдуны поддержат сбор, потому что он будет защищать их. Помни, ведь я видел, что Ротанкси делает своими перьями!
Он снова был прав. Постоянный вселенский сбор будет для колдунов смертельной угрозой. Уолли, оказывается, предъявил Ротанкси аргумент, которого даже сам не заметил. Ничего удивительного, что старик ухватился за шанс переговоров! Колдуны могут обеспечивать связь и вести списки. Они будут искать пути сделаться необходимыми, и если им это удастся, они первые поддержат диктатуру.
Уолли подумал:
Это сработает. Я ли возьмусь за это или попытается один Ннанджи, в любом случае я не властен остановить его. Ннанджи – безграмотный варвар, не знающий ничего, кроме убийства. Я же образованный и миролюбивый человек. Я знаю, где таятся опасности, и смогу избежать их… Не это ли моя награда? Я могу стать просвещенным деспотом, императором Мира.
Перед его внутренним взором предстала картина: двор, почетный караул воинов в килтах, выстроившихся в два ряда, просители, склонившиеся в поклоне перед троном, и Сын Неба, сидящий на нем, держа в одной руке меч Богини, в другой – символ власти.
Так вполне могло быть! Ничто в Мире не могло остановить его. Ннанджи будет счастлив стать главнокомандующим, а Шонсу будет императором. А на другом троне, рядом… Картина была такой яркой, что ему достаточно было повернуть голову, чтобы увидеть ее… Кого?
Ннанджи стоял, опершись на колонну, и улыбался. И ждал… И ждал…
Уолли, опечаленный, поднял голову. Последнее, о чем говорил мне Бог, это то, что мой меч стережет грифон, что означает Власть, осуществляемая мудро. Он сказал, чтобы я помнил об этом. Это предупреждение, Ннанджи! Он предвидел такой соблазн! Богиня дала мне власть. Не думаю, что использовать эту власть для получения еще большей очень мудро.
– Я не согласен.
– Самое трудное – правильно использовать огромную власть. Час назад я пригрозил бросить Доа в темницу, если она посмеет осмеять меня. Я недостаточно хорош, Ннанджи.
Ннанджи хмуро посмотрел на него:
– Тогда ты должен отойти в сторону и позволить мне сделать это.
Пророчество: Это твоего королевства я домогаюсь?
Уолли поднял на него глаза. Аргументы бессмысленны против фанатизма. Да и не было еще таких слов: «деспот», «тиран», «диктатор».
– Нет, – сказал он. – Сбор созван против колдунов. Ты же собираешься повернуть его против воинов! Ты не знаешь, куда это приведет, Ннанджи. Я не хочу этого делать.
– Сбор призван возродить честь гильдии. Колдуны не важны! Я уже говорил тебе!
– Нет! – настойчиво сказал Уолли. – Вспомни первый урок, который я дал тебе! Мы сидели с тобой тогда у храмовой стены в тени дерева. Я сказал тебе тогда – власть портит!
– Не меня!
Я достойнее.
Тупик.
Ннанджи с надеждой улыбнулся:
– Ты говорил, что хочешь быть ривом в Тау, помнишь? Я отдам его тебе! И там не будет воинов гарнизона, потому что я знаю, ты будешь честен.
Тиран – он уже раздает города? Уолли молча покачал головой.
Теперь Ннанджи начинал раздражаться.
– Мы решили, что сбор должен иметь только одного сеньора. Я считался с тобой всегда, разве не так? До сих пор. Брат, мы должны провести поединок за лидерство, раунд третий. Но давай возьмем рапиры и поклянемся ограничиться ими.
Еще час назад Уолли подскочил бы от такого предложения.
Ннанджи и Уолли взглянули друг другу в глаза – они находились на одном уровне, черные глаза и карие, – и никто не отвел взгляда.
И Уолли отвернулся первым. Как остановить это? Если не сможет он – никто не сможет. Но он не поднимет свой меч на Ннанджи. Станет ли тот с ним церемониться? Например, можно бросить нож.
Он дотянулся до обломка меча Чиоксина, еще один памятник человеческой глупости. Убийство?
– Нет! – громко сказал он. – Предводитель – я. Ты пойдешь в Вул. Я останусь здесь и клянусь распустить сбор, как только гарнизоны встанут на места. Если позже они спровоцируют резню, это будет на их собственной совести.
Ннанджи бросился с грохотом к двери и затопал по ступеням вниз. Он был почти в самом низу, когда услышал хлопнувшую дверь – семью этажами выше.

* * *
– Джия? – позвал Лорд Хонакура скрипучим голосом.
Джия склонилась перед ним.
– Не принесешь ли мне еще одно пирожное, моя милая?
Она осторожно проскользнула между гостями и взяла тарелку, никого не потревожив. Тана тоже была среди присутствующих.
– Что они там могут делать? – прошептала Джия.
– Понятия не имею! – ответила с полным ртом Тана. – Во всяком случае, не дерутся. Если только Шонсу не совсем спятил.
Джие не понравилось выражение лица Таны. Она вернулась к Лорду Хонакуре и опустилась на колени перед его креслом. Он поблагодарил ее и выбрал пирожное с самым большим количеством крема.
– Останься! – приказал он ей, когда она повернулась было уйти. – Возьми себе одно!
Улыбнувшись, она подчинилась. Она была счастлива остаться; здесь, рядом с ним, она чувствовала себя безопаснее. Страшная женщина-менестрель не спускала с нее глаз, после того как Шонсу ушел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50