Одна женщина и меньше чем пять тысяч мужчин отправились в путь – покорять и спасаться. Холодный дождь сулил и мучения, и надежду.
Стоны и мольбы раненых за спиной слабели, по мере того как армия удалялась от них, и наконец стихли совсем.
35
– Таргвейл прекрасен, – сказал Экзетер. – Нет, правда. Это очень плодородная страна, климат в ней умеренный, и правят ею аристократы.
– Какое отношение имеет аристократия к красоте? – сонно спросил Смедли.
Миссис Боджли загнала своих гостей в гостиную и усадила в кресла. Единственная керосиновая лампа бросала мягкий свет на четыре лица; два мотылька без устали колотились о стеклянную колбу. К счастью, кресла были на редкость неудобными, а то Смедли ни за что бы не удалось высидеть весь вечер, не заснув. Алиса неохотно уступила просьбам сыграть, ссылаясь на то, что давно уже не практиковалась. Она исполнила по памяти пару этюдов Шопена. Насколько он мог судить, очень и очень неплохо. А потом они снова вернулись к Соседству.
– О, право же, капитан! – Судя по тону хозяйки, он выказал полное непонимание совершенно очевидных вещей. – Это же просто вопрос ухода! Единственные, кто может следить за землей как следует, это те, кто рассчитывает передать ее своим детям и внукам. Отец Гилберта посадил дубовую аллею, зная, что сам он никогда не увидит эти дубы во всем их великолепии. Это было пятьдесят лет назад, и им потребуется еще по меньшей мере сто. Сам Гилберт категорически отказался санкционировать какие-либо разработки полезных ископаемых в нашем поместье в Мидленде. Дело только в этом. Люди, не загадывающие дальше своего жизненного срока, эксплуатируют землю. Те, кто думает о своих семьях, ухаживают за ней. Не стесняйтесь, берите еще сигару, если хотите, – добавила она, словно извиняясь за свою горячность.
Смедли поблагодарил ее и с еще большей признательностью выбрался из кресла. Он пошел в столовую. Не осталось больше ни одного Боджли, чтобы любоваться дубовой аллеей во всей ее красе. Род Боджли оборвался с убийством Тимоти. Не осталось никого, кто докурил бы эти сигары.
Глаза Алисы поблескивали в мягком свете лампы.
– Но это можно довести и до абсурда – как и все остальное. Вильгельм Завоеватель выселял целые страны, чтобы на освободившихся землях разбивать леса с благородными оленями. У людей тоже есть права.
Миссис Боджли обдумала эту точку зрения и, похоже, пришла к выводу, что это опасная ересь.
– Не обязательно. Люди приходят и уходят, земля остается.
Экзетер подмигнул Смедли, когда тот вернулся в свое кресло.
– Не кажется ли вам, что склонность аристократов постоянно затевать войны является лишь формой контроля за численностью населения, прополкой ничтожных крестьян?
Леди клюнула незамедлительно.
– Возможно! Разве не гуманнее проткнуть некоторую часть мужчин копьями, чем позволять голодать женщинам с детьми, не так ли?
– Мне кажется, это зависит от того, с какого конца копья смотреть. Но земля и война, похоже, неразлучны. Таргианская каста военных ничуть не лучше прусских юнкеров.
Словно псы войны взвыли в ночи.
– Шрамы от дуэлей? – спросил Смедли.
– Нет, не думаю, чтобы они дошли до этого.
– Похож Таргвейл на Англию? – поинтересовалась Алиса.
– Ну, у него такой же ухоженный вид. Растительность заметно отличается. Таргианские деревья разноцветные. У нас вся листва зеленая. Там есть и синие, и золотые, и красные, и масса других оттенков. Но большие поместья очень красивы. Сельские угодья – один большой сад. Дикие места тоже красивы – и да, там есть парки с оленями. Правда, там нет живописных маленьких деревушек или, если и есть, их очень мало. Бараки рабов стараются строить так, чтобы они не бросались в глаза.
– Спарта? – пробормотала миссис Боджли.
– Что-то вроде того, – согласился Экзетер. – В первые дни я ничего этого не видел. Отчасти из-за проливных дождей, отчасти потому, что при бегстве из Лемода подвернул ногу и все мои силы уходили только на то, чтобы идти. Переправа через реку оказалась рисковым делом. Старина Злабориб показал себя с самой лучшей стороны – он все организовал и вел армию. Нам повезло с погодой. Вода начала подниматься, так что таргианская армия не посмела выступить в погоню. Лемодийские партизаны оставили нас в покое. На второй день мы достигли перевала Моггпасс. Таргианцы оставили за собой проложенную дорогу – навели переправы через ручьи, расчистили завалы и все такое, и это здорово облегчило нам жизнь. Кажется, на четвертый день мы из последних сил дотащились до Таргвейла и смогли наконец перейти к грабежам. Конечно, мы опоздали на полгода, но именно таковы были изначальные цели кампании. Все позабавились на славу.
– Кроме тебя? – спросила Алиса.
– Ну, по правде говоря, я выздоровел довольно быстро. Войска, сами о том не подозревая, питали меня маной. Не то чтобы я особенно заслужил этого, но это ничего не меняло.
Смедли подавил зевок. Часы на камине показывали около одиннадцати. Сейчас он докурит сигару, извинится и отправится спать. Эта маленькая война Экзетера, конечно, любопытна, но ему еще лет сто не захочется слушать ничего про войну.
Алиса как-то опасно улыбалась.
– Значит, Исиан провела вас к перевалу, верно? А потом вернулась к своему народу?
Очень ровным голосом Эдвард ответил:
– Да, она провела нас к перевалу. Она не могла вернуться к своей семье, хотя мы проходили совсем недалеко от ее дома. Они посчитали бы ее предательницей, несмотря на то что она была еще совсем ребенком.
– Ясно. Извини. Глупый вопрос.
Миссис Боджли громко сглотнула.
– Э-э… что эти ваши таргианские юнкера говорили насчет грабежа и мародерства?
Грабеж и мародерство не входили в кодекс чести Фэллоу.
– То-то и оно, что почти ничего! Это было действительно очень странно! Их кавалерия на моа следовала за нами. Мы постоянно видели их издали, но они никогда не приближались. Они вырезали отставших и разведывательные патрули, но только джоалийцев. Они не пролили ни капли нагианской крови.
– Странно?
– Очень! Понятно, что это стало вызывать распри. Злабориб убедил всех, что неприятель пытается внести раскол в ряды союзников, поссорить нагианцев с джоалийцами. И ему удалось более или менее восстановить мир – он все-таки был настоящее чудо, этот принц! Через пару дней, когда эта тактика сделалась явной, он предложил, чтобы нагианцы и джоалийцы поменялись снаряжением: шлемы на щиты, копья на мечи. Мы попробовали их, и теперь даже сами солдаты затруднялись сказать, кто есть кто. Тогда таргианцы вообще прекратили нападения. Мы продолжали продвижение. Форсированным маршем, по тридцать миль в день. Это была настоящая гонка. Перевал Моггпасс нас немного задержал. Зато после него нам оставался только прямой переход через Таргвейл и – через Сальторпасский перевал – домой. Как вы понимаете, таргианские дороги превосходны. Чтобы отрезать нас, их основным силам пришлось бы пересечь весь Лемодфлэт, а я уже говорил, на что это похоже.
– Конечно же, вы победили в этой гонке, иначе вас не было бы здесь.
Экзетер потер глаза.
– Нет. Мы проиграли. Ну, не совсем. Наши карты снова спутала Большая Игра. Нет, право, уже чертовски поздно! Мы же почти не спали прошлой ночью… Вам не кажется, что мы могли бы продолжить эту эпическую сагу завтра утром?
– Разумеется! – согласилась миссис Боджли. – Но вы ведь не оставите нас в полном неведении! Объясните хоть немного. Что вы имеете в виду под Большой Игрой?
– Пентатеон, Пятерку. Я уже говорил вам, как Кробидиркин втянул меня в джоалийскую кампанию, да и Тион, возможно, тоже стоял за этим. Я до сих пор не знаю многих деталей. Игра настолько сложна и запутанна, что даже сами игроки не могут уследить за правилами, и к тому же у каждого свой способ подсчета очков. Во всяком случае, когда Зэц прознал, что врата Лемода отворились в ночь слияния четырех светил, он понял, где именно находится Освободитель. Поэтому он положился на помощь Карзона, то есть Мужа, который является одновременно богом-покровителем Таргленда. Вот почему таргианцы не убивали нас – жрецы в Тарге получили прямое распоряжение Карзона.
– Что-то я запуталась, – призналась Алиса.
– Зэц хотел, чтобы меня взяли живым.
– Живым?
– Чтобы он был абсолютно уверен в том, что я мертв, разумеется. На этот раз он собирался умертвить меня собственноручно, проследив, чтобы не было ошибки.
36
Вечернее солнце освещало пыльную дорогу. На юге гор вообще не было видно – это казалось Дошу совершенно неестественным, словно недоставало какой-то необходимой части мира. Таргвейл очень велик, а их армия очень мала. Рассеяв по рощам, низинам и живым изгородям разведывательные патрули и отряды фуражиров, пять тысяч человек почти растворились. Шагая по дороге рядом с Исиан, Дош с трудом верил в наличие этих пяти тысяч.
Иллюзия, оптический обман. На самом деле отряд Талбы шел перед ними, скрытый за вершиной холма. Прячась за живыми изгородями, патрули охраняли с обеих сторон войско на марше. Гос’вла со своим кавалерийским эскадроном следовал, к сожалению, прямо за ними.
После Лемода кавалеристы, как и все остальные, шли пешком. Они держались достаточно близко, чтобы Дош мог услышать их двусмысленные шуточки о непостоянстве извращенца, ухаживающего за наложницей полководца. Как только они вышли из городских стен, Дош снова перестал быть своим парнем. Напуганным мужчинам нужна разрядка, и он был идеальной мишенью.
– Эй, Погинк Улан? – ревел один.
– Ну, Колдфад Улан? – рычал в ответ другой.
– Скажи мне, Погинк Улан, почему у Доша нет копья?
– Не знаю, Колдфад Улан. Почему у Доша нет копья?
Ответ был предсказуемо непристоен. Кавалерийский юмор никогда не отличался особым изяществом; низведенные до уровня простых смертных, к тому же пеших, они его не улучшили. Новые мозоли, усталость, голод, опасность и прочие лишения, возможно, и шли на пользу душам, но явно не могли отвлечь примитивные умы от чувственных фантазий.
Дош шел безоружным, потому что Д’вард по-прежнему использовал его как бегуна-посыльного. За день он проходил вдвое больше, чем все остальное войско. Обыкновенно он не обращал внимания на насмешки и поэтому не понимал, почему сейчас чувствовал себя таким уязвленным.
– Эй, Колдфад Улан?
– Да, Погинк Улан?
– Что ты думаешь о том, как движутся эти бедра?
– Чьими бедрами ты любуешься, Погинк Улан?
– Тебе не обязательно оставаться здесь и все это слушать, – негромко заметила Исиан.
Дош покосился на нее и встретил удивленный взгляд больших чистых глаз – глаз ребенка. Она уже некоторое время хромала рядом с ним, казалось, обращая на шутников не больше внимания, чем он… уделяя, надо признать, очень мало внимания и ему самому. Мешок, который она несла, не уступал размером мужскому; ее мальчишеская фигура почти вдвое сложилась под его тяжестью. Любой в войске был раза в полтора выше и сильнее ее, но она держалась. Она никогда не жаловалась – во всяком случае, Дош не слышал ее жалоб. Он отыскивал ее и шел рядом, когда был свободен от поручений, но они почти не разговаривали. Единственное, что объединяло их, – это то, что оба они чужаки.
Посыльный не может даже нести мешок. Исиан делилась с ним своей трапезой.
– Они наглеют, – пробормотал он и тут же подумал, поняла ли она, что он имел в виду.
Судя по всему, поняла.
– Эта экспедиция за чужим добром и женщинами дала им не слишком много того и другого, верно? И они не так чувствительны, как ты.
– Не позволяй им раздражать тебя. У Д’варда были свои причины взять тебя с собой. Это их не касается. Хочешь, понесу пока мешок?
Исиан мотнула головой, подбросила мешок повыше на плечи и захромала дальше.
Д’вард, как обычно, шел в арьергарде. Он поставил перед собой задачу ободрять отстающих, раненых и ослабевших, хотя каждый день все новые бойцы валились с ног и их оставляли на сомнительную милость таргианцев. Злабориб шел впереди, возглавляя марш.
Страна была опустошена. Таргианцы сжигали дома и угоняли скот. Не было ни женщин, чтобы их насиловать, ни добра, чтобы его грабить, но это ничего не меняло – у войска не было вьючных животных, чтобы перевозить награбленное. Если усталым солдатам удавалось поймать зебу или зубра, зверь попадал прямиком в котел. Запасы продовольствия, захваченные из Лемода, истощились; весенние поля были пусты. Еще несколько таких дней, и голод поставит армию на колени.
Таргволл на севере сиял льдами и свежим весенним снегом. Где-то за ним передвигалась таргианская армия. На востоке тоже вырастали горы, приближаясь с каждым днем. Где-то там лежал Сальторпасский перевал, дорога домой, но усталые, изголодавшиеся воины даже не надеялись одолеть его, а потом и перевал Сиопасс. Кампания грозила войти в историю Вейлов как одно из величайших военных поражений. Благодаря Д’варду Джоалия захватила и разграбила Лемод, но во всех остальных отношениях все, чего она добилась, – заставила таргианцев разорять собственную страну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61