Он нужен, чтобы кто-то спасся, если убьют Вауна. Он нужен, чтобы уменьшить вероятность того, что это случится.
— Пиподы! — показала Фейрн. Она стояла на ногах, но шаталась.
Пиподы.
Прямо впереди расположилась значительных размеров роща — практически пиподы были прямо под ними, слишком близко, чтобы два человека могли чувствовать себя спокойно. И это могли быть еще не все кусты. Прикрыв глаза рукой от света зари, Ваун посмотрел на далекую взлетную полосу. Еще хотя бы одна роща должна преграждать путь туда, но расстояние было слишком большим, чтобы сказать, есть ли пиподы прямо у ангара. Если есть, люди не убегут.
Казалось, что это нечестно, чтобы Братство имело такое преимущество в этой смертельной игре, чтобы бессознательные растения могли так определять судьбу планеты.
На юге?
— На юге их не видно, — прохрипел Ваун. Хотелось пить. И поесть. И поспать. Его избитое тело ныло и пульсировало в нескольких местах. Времени на жалость к себе не было… — Нам придется обходить там.
— Они придут оттуда, да, Ваун? — Фейрн смотрела на север.
Ваун согласился. Погоня могла прийти с севера; здравый смысл подсказывал не идти на север. К тому же на севере больше пиподов. Эта роща казалась самой большой из всех, а может быть, это были причуды топографии. Холмы кишели кустами, но братья, естественно, могли пробежать рощу прямо насквозь. Пиподы для братьев не помеха. Нечестно, нечестно!
— Нам придется идти севернее, чтобы обойти пиподов.
Клинок слушал. Он мрачно поднял голову. Его лицо было кровавой маской с двумя потрясенными глазами.
— Мы с Фейрн пойдем, сэр. Вы идите прямо.
Ваун набрал сколько мог воздуха для адмиральского рева и медленно выпустил его.
— Пиподы не заметят вас, да? — промямлил Клинок.
— Да, — согласился Ваун. — Как ни была ему неприятна мысль о разделении, у него не было аргументов против. Речь идет о судьбе всего мира, теперь каждый за себя. — Да. Спасайся кто может. Удачи вам.
Они выглядели до смешного патетично. Если он предал братьев из-за них, то у него какая-то странная система ценностей.
У нее никогда не было ресниц. Теперь у нее была всего одна бровь, и она лишилась половины своих волос. Ей, наверное, было очень больно, но она держалась превосходно для гражданской девицы. Два дня назад ее тело возбуждало его до безумия; сейчас она являла собой омерзительное зрелище.
Клинок оцепенел до безобразия, и это было еще более омерзительно для человека, который до этого проявлял такой безжалостный самоконтроль. Он сидел согнувшись, чтобы облегчить боль в бесполезной руке; под кровавой маской его лицо казалось уже и длиннее. Изо всех троих Клинок выглядел, наверное, хуже всех.
Ваун в последний раз осмотрел окрестности, попытался запомнить протяженность рощи пиподов и местоположение своих попутчиков. Он не ожидал встретить кого-нибудь из братьев. Их бы не было видно, и они рванули бы что есть мочи ко взлетной полосе. Первый побеждает. Они свежи и невредимы. Может, им добираться дольше, но братья — как сказал давным-давно Тэм — созданы для скорости.
Их бы не было видно…
Слишком поздно он подумал об этом. Едва он начал подниматься, как Фейрн вскрикнула и бросилась к нему. Они упали вместе, резкий взрыв нарушил утреннюю тишину. Кучка камней, с которой он только что встал, разлетелась в зеленом свете. Ваун свернулся в клубок, пока вокруг падали камни; он вскрикнул, когда два попали прямо в него.
Но если промазали, значит, стреляли издалека. В Доггоце Ваун завоевывал медаль лучшего снайпера пять лет подряд.
Больше не стреляют. Тишину нарушает только звон в ушах. Он открыл глаза.
— Спасибо! Что ты видела?
Ответа не последовало. Он развернулся. Фейрн не было. Он встал на четвереньки.
Клинок был здесь, лежал с коряво распростертыми руками и ногами, уткнувшись лицом в пучок красного сорняка. Вместо затылка у него был окровавленный камень. Все вокруг, растения и камни, было забрызгано кровью и мозгами.
Странно, что единственное абсолютно неизбежное для всех кажется таким непостижимым и всегда приходит так внезапно.
Какой прок теперь во всех твоих медалях, старший лейтенант? Ты говорил, что работал как вол, чтобы их заслужить, чтобы — ты говорил — «быть, как адмирал Ваун». Но ты забыл про удачу, старший лейтенант. Ты не добавил в свой рецепт удачу, а адмирал Ваун всегда был везучим подонком — ты разве не знал? А ты был невезучим сукиным сыном. Адмирал Ваун перепрыгнул из грязной лачуги на вершину навозной кучи одним прыжком, но он делал это не ради медалей, ему везло. Ты же не завоевал ни одной медали по счастью, а?
Этого стрилера тебе не оседлать, старший лейтенант.
Вауна вдруг вырвало. Не обращая внимания на боль, он на четвереньках отполз от трупа, волоча за собой Джайенткиллер. Так он полз, опускаясь все ниже и ниже, пока не почувствовал себя в безопасности.
Фейрн была уже на середине противоположного склона. Она храбро продвигалась на юг, волосы на одной половине ее головы развевались медным пламенем на ветру. Другая сторона черепа была лысой. Ваун поспешил за ней.
Несчастный Клинок! Случайность. Такие вещи должны случаться с другими, с плохими, не с хорошими. Но Красный, Коричневый, Белый и Желтый себя плохими не считали. Они и Вауна не считали плохим. Они хотели помочь своему поврежденному брату. Экипаж «Юнити» тоже состоял не из плохих. Им не повезло, потому что не повезло Приору.
Фейрн не оглянулась, когда он догнал ее.
— Фейрн…
— Знаю. Видела.
Она продолжала торопиться прямо вперед.
— Это война, и…
Он замолчал, чувствуя, что лучший последний долг — молчание, понимая, что нужно что-то сказать. Он обнял ее.
— Очень жаль, — пробормотал он. — Он был отличным парнем. Я любил его.
Она прижалась к нему на мгновение.
— Ваун, я была не права.
— В чем не права?
— Насчет Клинка. Он занимается любовью очень здорово. Кранц! Она отбросила его руку.
— Теперь убирайся отсюда! — сказала она визгливо.
— Фейрн…
Она остановилась и указала на восток.
— Тебе туда! Я иду южнее. Так мы договорились. Она смотрела на Вауна. Ее лицо было маской смерти: мертвенно-бледная кожа, покрытая ожогами, опухшая, безобразно вымазанная грязью и кровью. Голубые глаза неестественно, ненормально горели.
— Чушь, — он опять попытался ее обнять, она отстранилась. — Мы идем вместе.
— Ваун! Ты что, делал все это, чтобы спасти Клинка?
В голосе был истерический визг, но больше гнева.
— Нет, конечно.
— Спасти меня, тогда? И все?
Ваун замешкался. Он смотрел на Фейрн, ошеломленный ее яростью. Он никогда не видел столь сильного сходства с Мэви — из-за этого ему захотелось наброситься на нее со злобными, оскорбительными словами. Мэви была единственным способным обидеть его человеком, и он думал, что никогда не простит ее за эту способность. Он знал, что она могла обидеть его даже после того, как он ее прогнал… В чем был вопрос?.. Делал ли он это, чтобы спасти дочь Мэви?
— Не только. Отчасти.
— Не будь дураком! — закричала она. — Мы говорим обо всем мире! Это война!
Клинок был прав — мы не имеем значения! Ты и я несущественны! Мир — вот что важно! Ты идешь прямо! Я вокруг. Ты сказал: спасайся кто может.
— Я не могу тебя бросить! Вернуться и смотреть в глаза Мэви…
— Нет, можешь! Должен! Если бы там, наверху, осталась я, а здесь, внизу, был бы Клинок, вы бы разделились, да?
— Думаю, да.
— Тогда иди! — визжала она. — Быстро! Он колебался.
Фейрн в бешенстве топнула ногой и пошатнулась, потому что подвернула лодыжку.
— Ох!
Он подошел, чтобы поддержать ее, они встретились глазами и внезапно рассмеялись.
— Дурочка! — сказал он. — Ну, пойдем вместе.
— Пожалуйста, Ваун! Я могу идти, могу управлять торчем! У двоих в два раза больше шансов передать информацию! Прекрати свой говенный романтический идиотизм!
Кто она такая, что бы упрекать его в романтическом идиотизме?
— Ради Клинка, — уговаривала она. — Не нужно, чтобы он погиб зря.
Она была, конечно, права. Ваун мог пройти напрямую, а так наверняка быстрее. У двоих в два раза больше шансов.
— Ладно. Если увидишь, как я взлетел, забирайся вон на тот южный холм. Я вышлю туда торч за тобой.
Она, наверное, попыталась изобразить улыбку, но то ли презрение, то ли боль превратили ее в гримасу.
— Огромное спасибо! Вали!
— Ты — дочь своей матери, Фейрн! Храбрая! Она невнятно рявкнула на него, развернулась и побрела прочь по гальке.
Она было совершенно права, конечно. Ваун повернул на восток. Он заставил себя побежать и намеренно двинулся прямо в сторону ближайшей пары пиподов, ползавших и чирикавших у подножия соседнего холма. Он пробежал прямо между ними, но они не обратили на него внимания, хоть у него все внутри перевернулось. Нивел! Куилд! Рокер! Он спокойно пробежал мимо, и все стало проще. Их были сотни, но он обращал на них не больше внимания, чем на колючие кусты.
Через некоторое время он почувствовал, что Джайенткиллер все еще болтается у него на плече. Ему нужно было отдать его Фейрн, хоть даже оружие с таким широким радиусом действия не способно защитить от целой рощи пиподов: они чертовски быстро перемещались.
Он не пытался бежать на полной скорости. Даже неторопливая рысца давалась на каменистом грунте с трудом; вывихнутая лодыжка прикончила бы его. Еще одна проблема, которой не было у преследователей, поскольку их было много. Они, несомненно, вооружены, так что для победы будет достаточно того, чтобы хотя бы один из них выиграл гонку. Ваун снова задумался о том, насколько нечестным было состязание, и ярость наполнила его ноющие мускулы.
Скоро ему пришлось еще больше замедлить бег. Ребра горели в груди, колено угрожало отказать.
Черт их побери! Он выиграет гонку, даже если это будет стоить ему жизни!
Это точно будет стоить жизни им.
Об этом Ваун предпочитал не думать. Он принял решение, он должен с ним жить. Или с ним умереть. Если они возьмут его живым, они наверняка его убьют в этот раз. Теперь он не сможет жить в улье, Меченый или не меченый, он бы умер от позора.
Интересно, как дела у Фейрн. Ее путь длиннее, и она всего лишь человек.
Она в таком же плохом состоянии, как и он, но оказалась гораздо крепче, нежели он предполагал. Он никогда ее не понимал. Возможно, ее мотивы были беспорядочны, но в целеустремленности и напоре она недостатка не испытывала.
Она знала, чего хочет, и добивалась этого — как «заяц» она была превосходна.
Как соблазнительница, она была отвергнута, но только из-за событий, которые были вне ее власти. Не вмешайся Рокер, она бы легко добилась от Вауна того, чего ей было нужно.
Когда Ваун исчез из поля зрения, у нее под рукой остался запасной герой.
Теперь его похитили Судьба и Братство.
Война! Потери! Потерян классный парень, Клинок.
Несчастная рыжая. Если до нее не доберутся братья, то доберутся пиподы.
Как он будет смотреть Мэви в глаза, если Фейрн погибнет в этой потасовке?
В данный момент это, конечно, было очень гипотетическое предположение; вряд ли он когда-нибудь еще увидит Мэви.
Солнце било прямо в глаза. Ваун еле шел. Наверное, он потерял много крови, а может, все силы отнимает боль. Интересно, что сейчас поддерживало его злость? Гордость? Скорее всего стыд — легко блистать среди рэндомов, но попытавшись сразиться с равными, он полностью провалился.
Он уже давно миновал первую группу пиподов, теперь впереди показались следующие, так что он уже почти добрался до второй рощи. Это значит, что взлетная полоса близка. Он выиграет, даже если это будет стоить ему жизни…
Ваун поплелся вверх на крутой холмик с каменистой вершиной, упал на колени и последнюю часть пути преодолел вниз головой. В конце концов он лег и пополз, задыхаясь и испытывая тошноту от боли в ребрах. Они болели так сильно, что другие болячки не чувствовались. Здесь ему нельзя лежать долго, иначе он уже никогда не встанет на ноги.
Смотреть против солнца было сложно.
Пиподы заполонили почти всю дорогу к полосе. И… проклятие!.. окружали ангар. Не меньше дюжины кустов, насколько он мог отсюда видеть. Значит, Фейрн пропала. Чувство вины ослабло, когда он увидел это. Он никак не мог провести Фейрн или Клинка здесь без генератора шумов.
Так что все лежит на нем, и все его усилия спасти двух людей были бессмысленны. Он мог бы запросто уйти ночью из улья. И сам мог бы избежать всего этого! Его раны заболели сильнее, когда он задумался об этом. Братья рациональны, они не романтические идиоты — спасатели девочек.
Он посмотрел на север. Пиподы, как мухи, роились повсюду.
И среди них братья.
По меньшей мере дюжина точек двигалась слишком быстро, чтобы быть пасущимися пиподами. Братья, пересекающие широкий плоский луг. Бегущие со всех ног. Им пока дальше, чем ему, но они движутся гораздо быстрее. Через несколько минут они будут… Джошуаль Кранц!
Проиграл! Побежден!
Прямо перед бегущими оставался последний подъем, и сверху они будут иметь прекрасный обзор ангара и взлетной полосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Пиподы! — показала Фейрн. Она стояла на ногах, но шаталась.
Пиподы.
Прямо впереди расположилась значительных размеров роща — практически пиподы были прямо под ними, слишком близко, чтобы два человека могли чувствовать себя спокойно. И это могли быть еще не все кусты. Прикрыв глаза рукой от света зари, Ваун посмотрел на далекую взлетную полосу. Еще хотя бы одна роща должна преграждать путь туда, но расстояние было слишком большим, чтобы сказать, есть ли пиподы прямо у ангара. Если есть, люди не убегут.
Казалось, что это нечестно, чтобы Братство имело такое преимущество в этой смертельной игре, чтобы бессознательные растения могли так определять судьбу планеты.
На юге?
— На юге их не видно, — прохрипел Ваун. Хотелось пить. И поесть. И поспать. Его избитое тело ныло и пульсировало в нескольких местах. Времени на жалость к себе не было… — Нам придется обходить там.
— Они придут оттуда, да, Ваун? — Фейрн смотрела на север.
Ваун согласился. Погоня могла прийти с севера; здравый смысл подсказывал не идти на север. К тому же на севере больше пиподов. Эта роща казалась самой большой из всех, а может быть, это были причуды топографии. Холмы кишели кустами, но братья, естественно, могли пробежать рощу прямо насквозь. Пиподы для братьев не помеха. Нечестно, нечестно!
— Нам придется идти севернее, чтобы обойти пиподов.
Клинок слушал. Он мрачно поднял голову. Его лицо было кровавой маской с двумя потрясенными глазами.
— Мы с Фейрн пойдем, сэр. Вы идите прямо.
Ваун набрал сколько мог воздуха для адмиральского рева и медленно выпустил его.
— Пиподы не заметят вас, да? — промямлил Клинок.
— Да, — согласился Ваун. — Как ни была ему неприятна мысль о разделении, у него не было аргументов против. Речь идет о судьбе всего мира, теперь каждый за себя. — Да. Спасайся кто может. Удачи вам.
Они выглядели до смешного патетично. Если он предал братьев из-за них, то у него какая-то странная система ценностей.
У нее никогда не было ресниц. Теперь у нее была всего одна бровь, и она лишилась половины своих волос. Ей, наверное, было очень больно, но она держалась превосходно для гражданской девицы. Два дня назад ее тело возбуждало его до безумия; сейчас она являла собой омерзительное зрелище.
Клинок оцепенел до безобразия, и это было еще более омерзительно для человека, который до этого проявлял такой безжалостный самоконтроль. Он сидел согнувшись, чтобы облегчить боль в бесполезной руке; под кровавой маской его лицо казалось уже и длиннее. Изо всех троих Клинок выглядел, наверное, хуже всех.
Ваун в последний раз осмотрел окрестности, попытался запомнить протяженность рощи пиподов и местоположение своих попутчиков. Он не ожидал встретить кого-нибудь из братьев. Их бы не было видно, и они рванули бы что есть мочи ко взлетной полосе. Первый побеждает. Они свежи и невредимы. Может, им добираться дольше, но братья — как сказал давным-давно Тэм — созданы для скорости.
Их бы не было видно…
Слишком поздно он подумал об этом. Едва он начал подниматься, как Фейрн вскрикнула и бросилась к нему. Они упали вместе, резкий взрыв нарушил утреннюю тишину. Кучка камней, с которой он только что встал, разлетелась в зеленом свете. Ваун свернулся в клубок, пока вокруг падали камни; он вскрикнул, когда два попали прямо в него.
Но если промазали, значит, стреляли издалека. В Доггоце Ваун завоевывал медаль лучшего снайпера пять лет подряд.
Больше не стреляют. Тишину нарушает только звон в ушах. Он открыл глаза.
— Спасибо! Что ты видела?
Ответа не последовало. Он развернулся. Фейрн не было. Он встал на четвереньки.
Клинок был здесь, лежал с коряво распростертыми руками и ногами, уткнувшись лицом в пучок красного сорняка. Вместо затылка у него был окровавленный камень. Все вокруг, растения и камни, было забрызгано кровью и мозгами.
Странно, что единственное абсолютно неизбежное для всех кажется таким непостижимым и всегда приходит так внезапно.
Какой прок теперь во всех твоих медалях, старший лейтенант? Ты говорил, что работал как вол, чтобы их заслужить, чтобы — ты говорил — «быть, как адмирал Ваун». Но ты забыл про удачу, старший лейтенант. Ты не добавил в свой рецепт удачу, а адмирал Ваун всегда был везучим подонком — ты разве не знал? А ты был невезучим сукиным сыном. Адмирал Ваун перепрыгнул из грязной лачуги на вершину навозной кучи одним прыжком, но он делал это не ради медалей, ему везло. Ты же не завоевал ни одной медали по счастью, а?
Этого стрилера тебе не оседлать, старший лейтенант.
Вауна вдруг вырвало. Не обращая внимания на боль, он на четвереньках отполз от трупа, волоча за собой Джайенткиллер. Так он полз, опускаясь все ниже и ниже, пока не почувствовал себя в безопасности.
Фейрн была уже на середине противоположного склона. Она храбро продвигалась на юг, волосы на одной половине ее головы развевались медным пламенем на ветру. Другая сторона черепа была лысой. Ваун поспешил за ней.
Несчастный Клинок! Случайность. Такие вещи должны случаться с другими, с плохими, не с хорошими. Но Красный, Коричневый, Белый и Желтый себя плохими не считали. Они и Вауна не считали плохим. Они хотели помочь своему поврежденному брату. Экипаж «Юнити» тоже состоял не из плохих. Им не повезло, потому что не повезло Приору.
Фейрн не оглянулась, когда он догнал ее.
— Фейрн…
— Знаю. Видела.
Она продолжала торопиться прямо вперед.
— Это война, и…
Он замолчал, чувствуя, что лучший последний долг — молчание, понимая, что нужно что-то сказать. Он обнял ее.
— Очень жаль, — пробормотал он. — Он был отличным парнем. Я любил его.
Она прижалась к нему на мгновение.
— Ваун, я была не права.
— В чем не права?
— Насчет Клинка. Он занимается любовью очень здорово. Кранц! Она отбросила его руку.
— Теперь убирайся отсюда! — сказала она визгливо.
— Фейрн…
Она остановилась и указала на восток.
— Тебе туда! Я иду южнее. Так мы договорились. Она смотрела на Вауна. Ее лицо было маской смерти: мертвенно-бледная кожа, покрытая ожогами, опухшая, безобразно вымазанная грязью и кровью. Голубые глаза неестественно, ненормально горели.
— Чушь, — он опять попытался ее обнять, она отстранилась. — Мы идем вместе.
— Ваун! Ты что, делал все это, чтобы спасти Клинка?
В голосе был истерический визг, но больше гнева.
— Нет, конечно.
— Спасти меня, тогда? И все?
Ваун замешкался. Он смотрел на Фейрн, ошеломленный ее яростью. Он никогда не видел столь сильного сходства с Мэви — из-за этого ему захотелось наброситься на нее со злобными, оскорбительными словами. Мэви была единственным способным обидеть его человеком, и он думал, что никогда не простит ее за эту способность. Он знал, что она могла обидеть его даже после того, как он ее прогнал… В чем был вопрос?.. Делал ли он это, чтобы спасти дочь Мэви?
— Не только. Отчасти.
— Не будь дураком! — закричала она. — Мы говорим обо всем мире! Это война!
Клинок был прав — мы не имеем значения! Ты и я несущественны! Мир — вот что важно! Ты идешь прямо! Я вокруг. Ты сказал: спасайся кто может.
— Я не могу тебя бросить! Вернуться и смотреть в глаза Мэви…
— Нет, можешь! Должен! Если бы там, наверху, осталась я, а здесь, внизу, был бы Клинок, вы бы разделились, да?
— Думаю, да.
— Тогда иди! — визжала она. — Быстро! Он колебался.
Фейрн в бешенстве топнула ногой и пошатнулась, потому что подвернула лодыжку.
— Ох!
Он подошел, чтобы поддержать ее, они встретились глазами и внезапно рассмеялись.
— Дурочка! — сказал он. — Ну, пойдем вместе.
— Пожалуйста, Ваун! Я могу идти, могу управлять торчем! У двоих в два раза больше шансов передать информацию! Прекрати свой говенный романтический идиотизм!
Кто она такая, что бы упрекать его в романтическом идиотизме?
— Ради Клинка, — уговаривала она. — Не нужно, чтобы он погиб зря.
Она была, конечно, права. Ваун мог пройти напрямую, а так наверняка быстрее. У двоих в два раза больше шансов.
— Ладно. Если увидишь, как я взлетел, забирайся вон на тот южный холм. Я вышлю туда торч за тобой.
Она, наверное, попыталась изобразить улыбку, но то ли презрение, то ли боль превратили ее в гримасу.
— Огромное спасибо! Вали!
— Ты — дочь своей матери, Фейрн! Храбрая! Она невнятно рявкнула на него, развернулась и побрела прочь по гальке.
Она было совершенно права, конечно. Ваун повернул на восток. Он заставил себя побежать и намеренно двинулся прямо в сторону ближайшей пары пиподов, ползавших и чирикавших у подножия соседнего холма. Он пробежал прямо между ними, но они не обратили на него внимания, хоть у него все внутри перевернулось. Нивел! Куилд! Рокер! Он спокойно пробежал мимо, и все стало проще. Их были сотни, но он обращал на них не больше внимания, чем на колючие кусты.
Через некоторое время он почувствовал, что Джайенткиллер все еще болтается у него на плече. Ему нужно было отдать его Фейрн, хоть даже оружие с таким широким радиусом действия не способно защитить от целой рощи пиподов: они чертовски быстро перемещались.
Он не пытался бежать на полной скорости. Даже неторопливая рысца давалась на каменистом грунте с трудом; вывихнутая лодыжка прикончила бы его. Еще одна проблема, которой не было у преследователей, поскольку их было много. Они, несомненно, вооружены, так что для победы будет достаточно того, чтобы хотя бы один из них выиграл гонку. Ваун снова задумался о том, насколько нечестным было состязание, и ярость наполнила его ноющие мускулы.
Скоро ему пришлось еще больше замедлить бег. Ребра горели в груди, колено угрожало отказать.
Черт их побери! Он выиграет гонку, даже если это будет стоить ему жизни!
Это точно будет стоить жизни им.
Об этом Ваун предпочитал не думать. Он принял решение, он должен с ним жить. Или с ним умереть. Если они возьмут его живым, они наверняка его убьют в этот раз. Теперь он не сможет жить в улье, Меченый или не меченый, он бы умер от позора.
Интересно, как дела у Фейрн. Ее путь длиннее, и она всего лишь человек.
Она в таком же плохом состоянии, как и он, но оказалась гораздо крепче, нежели он предполагал. Он никогда ее не понимал. Возможно, ее мотивы были беспорядочны, но в целеустремленности и напоре она недостатка не испытывала.
Она знала, чего хочет, и добивалась этого — как «заяц» она была превосходна.
Как соблазнительница, она была отвергнута, но только из-за событий, которые были вне ее власти. Не вмешайся Рокер, она бы легко добилась от Вауна того, чего ей было нужно.
Когда Ваун исчез из поля зрения, у нее под рукой остался запасной герой.
Теперь его похитили Судьба и Братство.
Война! Потери! Потерян классный парень, Клинок.
Несчастная рыжая. Если до нее не доберутся братья, то доберутся пиподы.
Как он будет смотреть Мэви в глаза, если Фейрн погибнет в этой потасовке?
В данный момент это, конечно, было очень гипотетическое предположение; вряд ли он когда-нибудь еще увидит Мэви.
Солнце било прямо в глаза. Ваун еле шел. Наверное, он потерял много крови, а может, все силы отнимает боль. Интересно, что сейчас поддерживало его злость? Гордость? Скорее всего стыд — легко блистать среди рэндомов, но попытавшись сразиться с равными, он полностью провалился.
Он уже давно миновал первую группу пиподов, теперь впереди показались следующие, так что он уже почти добрался до второй рощи. Это значит, что взлетная полоса близка. Он выиграет, даже если это будет стоить ему жизни…
Ваун поплелся вверх на крутой холмик с каменистой вершиной, упал на колени и последнюю часть пути преодолел вниз головой. В конце концов он лег и пополз, задыхаясь и испытывая тошноту от боли в ребрах. Они болели так сильно, что другие болячки не чувствовались. Здесь ему нельзя лежать долго, иначе он уже никогда не встанет на ноги.
Смотреть против солнца было сложно.
Пиподы заполонили почти всю дорогу к полосе. И… проклятие!.. окружали ангар. Не меньше дюжины кустов, насколько он мог отсюда видеть. Значит, Фейрн пропала. Чувство вины ослабло, когда он увидел это. Он никак не мог провести Фейрн или Клинка здесь без генератора шумов.
Так что все лежит на нем, и все его усилия спасти двух людей были бессмысленны. Он мог бы запросто уйти ночью из улья. И сам мог бы избежать всего этого! Его раны заболели сильнее, когда он задумался об этом. Братья рациональны, они не романтические идиоты — спасатели девочек.
Он посмотрел на север. Пиподы, как мухи, роились повсюду.
И среди них братья.
По меньшей мере дюжина точек двигалась слишком быстро, чтобы быть пасущимися пиподами. Братья, пересекающие широкий плоский луг. Бегущие со всех ног. Им пока дальше, чем ему, но они движутся гораздо быстрее. Через несколько минут они будут… Джошуаль Кранц!
Проиграл! Побежден!
Прямо перед бегущими оставался последний подъем, и сверху они будут иметь прекрасный обзор ангара и взлетной полосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51