.. - На
дыбе, чаю, не сладко висети...
От кафтана валил пар. Протянув руки к костру, Григ обдумывал начало.
Просто так Пров перстень не отдаст. Убедить его нечем, а раскрываться
нельзя. Значит, надо скрутить его и связать, и перстень просто забрать. Но
дальше что? Как им пользоваться? Не зная этого, перстень можно испортить,
и тогда ничего нельзя уже будет поправить. Бить и пытать? Бесполезно. Судя
по всему, Пров не боится ни боли, ни смерти. Выбрав свой, не подвластный
никому закон, он давно стал вне закона. И не один, наверное, год ходит по
лезвию ножа. Так что к смерти он готов. Этим его не испугать. Скажет еще
наоборот... А сломать перстень, вероятно, нетрудно, Гипноз? Пров не
сомнамбула. Да и какой гипноз после того, что было! Ясно, что он
перевозбужден. И к тому же в темноте глаз не видно. Укол бы калипсола. Но
шприц-тюбик с калипсолом вшит в переметную суму. В кафтане он хранил
только препарат, выводящий из болевого шока. Значит, бить?
- Да вызови ты лошадь! - сказал Гном.
Григ вздрогнул. Это предложение было настолько очевидным, что он в
сердцах сплюнул в костер. Пользуясь только чужими лошадьми и не имея
своей, он совершенно забыл, что кони Старика управляемы. Ему ничего не
стоило через Мистера Томпсона подогнать к себе Ягодку с калипсолом.
- Мистер Томпсон! - позвал он.
- На связи.
- Давай Ягодку сюда.
С некоторой скованностью он снова придвинулся к костру и стал
вплотную к Прову. Нападать на тот, кто не ожидает этот от тебя, необычайно
трудно. Такое нападение всегда предательство. И сейчас Григ собирался с
духом, чтобы преодолеть внутренний барьер.
- Садись! - Пров потянул за рукав. - Худо, што ести никакоже. Ин
ладно завтра добудем. Ан ловко они нас?
- Ловко, - сказал Григ, чувствуя, как закипает в нем погасшая было
злоба. Он вспомнил Чаку, и боль утраты вновь стиснула сердце, горькой
удавкой перехватила горло.
- Эх! - хрипло выкрикнул он и, стиснув запястье Прова, вывернул ему
простейшим приемом руку, а потом повалил на землю и, придавив коленом,
стал вязать найденным в кармане шнуром сперва запястья, а потом лодыжки.
Пров сдавленно шипел, тщетно пытаясь вырваться, бился и наконец затих,
видно, устал.
Разжав кулак Прова и стянув с пальца перстень, Григ долго
рассматривал его в свете костра, поворачивал разными сторонами, стараясь
убрать залегающие в пазах тени. Обычный перстень. Сапфир в простенькой
коронке. Что-то уже было, связанное с перстнем. Хорошо бы вспомнить - что.
- Перстень Соломона? - предположил он.
- Группа Дювалье-Кларфельда, - отозвался Гном. - Тысяча семьсот
пятьдесят восьмой год. Пьер Дювалье был убит во время несанкционированного
покушения на графа Сен-Жермена. Акция его выглядела совершенно нелогичной,
поскольку с графом Дювалье ни разу даже не разговаривал. Правда,
ретроспективный анализ ментограмм показал внезапное развитие у Дювалье
маниакально-депрессивного психоза, и это вроде бы все объясняло. Однако
позднее в его бумагах было найдено множество рисунков любимого перстня
графа, с которым тот никогда не расставался...
- Не этот? - спросил Григ.
- Нет. Но похож.
Григ посмотрел на Прова. Он помнил, что камень поворачивается, но
крутить его просто так, наудачу, не хотел, боялся сломать.
- А и что, - сказал он. - Аз все видех. Ты вращал камень. В какую
сторону?
- Сука! - прохрипел Пров. - Будь ты проклят! Ненавижу! - И заругался
матерно, скрипя от бессилия зубами, морща злое лицо.
Послышался топот копыт. Григ оглянулся. Выбежавшая на поляну Ягодка
подскакала к нему, заржала приветственно.
- Здравствуй, здравствуй, - сказал Григ, вставая. Вытащив из-за пояса
чудом не потерявшийся до сих пор нож, он вспорол подкладку, нашарил мягкие
плоские баллончики и, достав их, нашел один синего цвета. Гном не
вмешивался, значит, он помнил правильно. Скрутив головку фиксатора, Григ
выдавил каплю и, нащупав на шее Прова место, где находилась яремная вена,
всадил в нее шприц. Пров дернулся и зарычал. Теперь надо было немного
подождать.
Григ снова повертел перстень, посмотрел на свет. Ясно было, что
камень просверлен, но в пляшущих внутри тенях и бликах трудно было
рассмотреть, как проходят штифты.
- Уже можно, - сказал Гном.
Григ перевернул Прова на спину, сел рядом.
- Имя? - спросил он.
- Пров. Провом прозывают хрестиане. Крещен аз бысть...
- Яко же ты, хрестианин, образу зла поклоняешися? Ниже он тобе дороже
Бога живаго?
- Что бо Бог ми дал? Что бо он нам всем дал? Тобе ли вот? Ан аз хощу
знати. Все обо всем. Да все умети. Кабы не ты... Не хотел же аз, не хотел!
Глаголах Федору! Не послушали!
- Колико тобе годов?
- Сорок. Сорок бысть по весне. На Федула. Пришел Федул, тепляк задул.
Сорок мне, и Федору сорок, ровни мы, а Митяю...
- Откеле у тобе сей перстень?
- От ратника. Из Брянска мы к Смоленску пробиралися. Тамо бо и нашед
его, в избушке, в лесе. Литвин или лях. Посечен весь лежал. Броня бысть
добра, сабля з насечкою. Добре, по-русску чуть разумел. Он нам завет
передал, и клятву принял, и посвящение провел. Сказывал, сведаеш все тайны
мира сего. Умре после, тамо его и схоронили.
- Когда бысть сице?
- И года несть. Ровно на Николу Зимнего. Снег уже выпал...
- Он вас всему обряду обучил?
- Рече основу. Что успе. Дале мы сами додумали.
- Что в обряде первее дело?
- Молитва и перстень.
- Каковая молитва?
- Последняя. Гутц, алегремос, астарот, бегемот...
- Доволно есть. Аз помню. Что с им делати?
- Сице просто есть. Зело просто. Стукни по камы. Перстом стукни. Вот
бо тако, слушай: так та-так. Ан после еще единицею: так та-так. Уразумел?
Камы и отидет.
- Гном, - спросил Григ, - ты как?
- Давай.
- Тогда подстрахуй. Чтоб совпало.
Григ поднял руку, прицелился ногтем.
- Так та-так, - двинул рукой Гном. - Так та-так.
Что-то щелкнуло, и, вглядевшись, Григ вдруг заметил, что на
абсолютно, казалось бы, сплошной поверхности коронки появилась тонкая, как
волос, трещинка. Теперь ясно было, что и коронка, и камень состоят из двух
частей. Верхняя часть, видимо, могла двигаться независимо от нижней.
Сделать такой распил, который потом не был бы виден в кристалле,
современный мастер не мог.
- Дале что? - обернулся он к Прову.
- Отыде? - спросил Пров, не слышавший с земли щелчка. - Коли отыде,
тогда вращай. Возми вверху и вращай...
- Куды? - спросил Григ.
- Перве убо пол круга на шуе, после круг на десно, после круг на шуе
и пол круга на десно... Штоб моровая язва пожроша тобе с потрохы!
"Здорово, - подумал Григ. - Как перстень ни одень, последовательность
сохраняется".
- Что бо после? - спросил он.
- По том молитва.
- Ин чего буде?
- И тогда бо Он приидет. И свершится великое. И единый князь буде суд
судити, и мертвые восстанут и припадут, и воздастца комуждо по делом
его...
Григ понял, что основное он получил.
- Начинаю, - сообщил он Гному.
К его удивлению, коронка с камнем ходила легко. Полкруга, круг, еще
круг и еще полкруга. И едва он вернул камень в исходное положение и запел,
как дрогнула тьма и разом, словно из-под земли, возник огненный столб с
знакомым, по-прежнему неподвижным черным существом.
- О-о-о! У-у-у! - завыл Пров, рывком перекатываясь со спины на бок,
лицом к столбу. - Пощади, Владыко! Сице мерзкый и нечистивый взял бысть у
мене дар Твой и хощет похытити дабы им владети. Ан ми бо оставити на
поругание и растерзание. Покарай его, Владыко, аз же служил Ти верно...
Существо в столбе не двигалось.
- Зане же, мочно призвати его в каждое время? - спросил Григ.
- Да. Буди ты проклят! Но не пользуй его часто. Ан, обаче, пользуй!
Пущай увидят тебя враги Князя истиннаго и лучеобразнаго, и разорвут на
части, и бросят псам, о-о-о, ненавижу!
Григ еще раз осмотрел фигуру в столбе. Если бы знать, что ее
появление не зависит от времени и места... Все могло бы быть иначе!
- Как его убрали? - спросил он.
- Вново нажми на камы.
- И все?
- И все. А тобе мало, блондин сын, волк в шкуре человечьской, буди ты
проклят!
Григ нажал на камень. Столб продержался еще секунду и так же
беззвучно и бесследно, как и в прошлый раз, исчез. Григ огляделся. Мрак
вокруг костра, казалось, стал еще гуще, и ни звука кроме шороха ветвей и
шелеста листьев не доносилось из чащи.
"Неужели это все? - с отчаянием подумал он. - Только голографическое
изображение, простая картинка из проектора?! И ради одного этого... Да нет
же! - одернул он себя. - Ведь голова повернулась! Значит, это нечто
существует реально. Пусть не в столбе, пусть где-то. Но оно ответило на
призыв. Тогда где же они? Почему тянут?"
- Ин же что, - размышляя о природе посылаемого перстнем сигнала,
поинтересовался он. - Князь ваш николиже не вышед к вам?
То, что он услышал в ответ, заставило его опуститься на землю рядом с
Провом.
- Он - несть, - отвечал Пров. - Раз бысть - нанесло к нам бесов.
Юркие тако, цепляют нас глупьем. Кто да что. Будто сами не ведят. Аз их
шуганул, зане не мешали службу вести. Владыко же убо в тот раз не
удостоил. А сет дни Он тобе узрел, оборотень! Буди ты проклят!
- Бесов?! - воскликнул Григ. - Ан когда же се бысть?!
- Да почитай, ныне назад тому с полу год. Тогда мы в Смоленске амбар
гостю фряжскому збудовали. Он с Литвы сошед, да в Смоленске сел. Фрязин
его звали. Михайла Фрязин. Спесивый. Рожа - во!
Григ почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Не в силах унять
волнение он вскочил на ноги. Оказывается, Контакт уже состоялся. Те, кого
он ищет, были здесь! Они вышли на Контакт и поняли, что осуществлять его
не с кем. А что, если второй попытки не будет?!
"Нет, сказал он себе, - не верю. Они приняли передачу и подали знак.
Значит, они появятся. Хотя, впрочем, теперь можно отправиться и в
Смоленск".
Он скосил глаза на бормочущего что-то Прова. Пора было кончать. Все,
что нужно, он уже выяснил.
- Ин ладно, - сказал он, нагибаясь над продолжающим сыпать
проклятиями архонтом. - Доволно те...
- Ты чего?! - испугался Пров. - Што аз тобе сделалто? Мы ж тя яко
брата...
Не отвечая, Григ вытащил все шприц-тюбики, сделал шаг к костру,
отыскивая маркировку седуксена. Найдя нужный, он медленно повернулся к
Прову и, глядя на оскалившегося архонта, вдруг снова вспомнил о Чаке.
Шесть лет, проведенные им в Дальнем Поиске, приучили его без дрожи
всматриваться в пустые глазницы смерти. Непознанное всегда требовало своих
жертв, и многие из тех, с кем сводила его в решительных и быстрых десантах
судьба, так и остались навсегда в космосе, чтобы другие, ворвавшись в
пробитую ими брешь, смогли добиться победы.
Гибель четверых Наблюдателей тоже относилась к таким тяжелым, но
практически неизбежным потерям, была привычной данью, ежегодно
выплачиваемой человечеством на его крутых и дерзких дорогах. Понимание
этого и помогло Григу сдержаться и не выдать себя ни одним движением,
когда он, стиснув зубы, глядел на ужасную смерть своих товарищей. В конце
концов, они были мужчинами, самостоятельно принимающими решения и, стоя,
встречающими опасность, чтобы бороться с ней до самого конца. Но Чака...
Чака не была предназначена для сражений. Она должна была жить. Однако она
тоже умерла.
Теперь ее тело, закоченевшее, с торчащей из узкой, почти еще детской
спины стрелой лежало в луже крови на заливном лугу, впитав в себя весь
холод остывшей за ночь земли. И Григ, будто со стороны, чужими глазами,
увидел ее, нелепо вывернувшую руки и ноги, разметавшуюся, словно большая
тряпичная кукла - кукла, попавшая в жестокую взрослую игру и сломанная по
страшным правилам этой игры.
Оставив развязанного Прова спать у костра, Гном шел обратно к реке.
Чака была мертва, и местоположение ее Гном с Мистером Томпсоном указать
уже не могли. Но Григ, ведомый обостренной сейчас интуицией, вышел точно.
Сжав рукой горло, он стоял на коленях, вглядываясь в незнакомое в свете
луны лицо, чувствуя, как ширится внутри, заполняя все его тело, звериная
тоска.
Судьба жестоко отомстила ему за дерзость и неуважение к ее
пророчествам. Он любил эту девушку, мучился и тосковал, и, не успев даже
по-настоящему обрадоваться такому долгожданному счастью, потерял Чаку раз
и навсегда. Впрочем, так считала только сама судьба, не зная, что есть
люди, которым по силам отменять ее вердикты. Его долго учили, что судьбу
надо ломать, и он наконец научился держаться с ней на равных. Теперь,
когда все закончилось, можно было подумать и о вариантах замыкания петли.
Закончившийся признанием Антипа допрос исключить было уже нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21