– Потом она долго-долго молчала – просто лежала на холодной сырой траве, разглядывая звезды.
– Сюда никто не приходит, – сказал Ник.
– Никогда. Его бы совсем уничтожили, но у Грэма есть о нем какие-то теплые воспоминания. Наверное, он играл здесь ребенком. – Она подняла голову и удивленно спросила: – Можешь представить Грэма младенцем? Или Провони, если уж на то пошло? Знаешь, зачем я тебя сюда притащила? Затем, чтобы мы могли заняться любовью.
– Ого! – вырвалось у Ника.
– Ты не удивлен?
– С тех пор, как мы встретились, каждый из нас уже думал об этом, – ответил он. Так, по крайней мере, было для него; он подозревал это и в ней, хотя она, конечно, могла бы это отрицать.
– Можно я тебя раздену? – спросила она, роясь в карманах его пальто в поисках чего-нибудь ценного, что могло бы выпасть и затеряться в траве. – Ключи от машины? – спросила она. – Идентабели? Ох, ну что за черт. Сядь-ка. – Он сел, и она сняла с него пальто, которое аккуратно положила на траву рядом с ним. – Теперь рубашку, – сказала она и продолжала в том же духе, пока не раздела его догола. А потом принялась за свою одежду.
– Какие у тебя маленькие груди, – прошептал Ник, едва различая ее в тусклом свете звезд.
– Слушай, – тут же отозвалась она, – для тебя, кажется, это в порядке вещей.
Это тронуло его.
– Нет, конечно нет, – ответил он. – Я не хочу, чтобы ты это делала… – Он положил руку ей на плечо. – Ведь все из-за того, что здесь ты занималась этим с Дэнни. «Для тебя, – подумал он, – это может быть каким-то возвратом в прошлое, а для меня… перед глазами у меня какой-то призрак: юноша с лицом Диониса… вся эта жизнь, погубленная как раз вот так». – Это напоминает мне отрывок одного стихотворения Йитса, – сказал он. Потом он помог ей снять квазиорговый свитер: снимать его было куда сложнее, чем надевать, поскольку он прилегал по всем изгибам тела.
– Лучше бы я просто опрыскалась краской, – заметила Чарли, когда свитер был снят.
– Тогда бы ты не получила фактуру ткани, – возразил Ник. Он замялся на секунду, потом с надеждой спросил: – Тебе нравится Йитс?
– Он был до Боба Дилана?
– Да.
– Тогда я и слышать о нем не хочу. Насколько мне известно, поэзия начиналась с Диланах а потом постепенно приходила в упадок.
Совместными усилиями они избавились от остатков одежды; какое-то время они просто лежали голые на холодной влажной траве, а затем одновременно подкатились друг к другу; он оказался наверху, обнял ее и стал внимательно разглядывать ее лицо.
– Я уродка, – заявила она. – Правда?
– Ты так считаешь? – ошеломленно пробормотал он. – Да ты что – ты одна из самых привлекательных женщин, каких я вообще встречал.
– А я не женщина, – безапелляционно выдала она. – Я не могу отдавать. Я могу только брать, но не отдавать. Так что ничего от меня не жди – кроме того, что я сейчас здесь.
– Это изнасилование несовершеннолетней, – немного погодя сообщил он ей.
– Да посмотри – настал конец света, – стала втолковывать ему Чарли. – Нами овладевает, разрушая неврологически, какая-то неуничтожимая тварь. Так какой же пидор в такое время соберется привлечь тебя? И в любом случае должна быть подана жалоба, а кто этим станет заниматься? Кто будет свидетелем?
– Свидетелем, – повторил он, на мгновение крепче прижав ее к себе. Системы слежения ПДР… Наверняка у них установлена такая в Центральном парке, хоть он ими и почти забыт. Он отпрянул от нее, а затем вскочил на ноги. – Быстро одевайся, – бросил он, подбирая свою одежду.
– Если ты подумал, что у пидоров тут есть монитор…
– Именно.
– Будь уверен, все они смотрят на Таймс-сквер. Кроме их Новых Людей – например, директора Барнса. Те присоединяются к уже поврежденным. – Вдруг ее осенила мысль. – А ведь достанется и Уиллису Грэму. – Она села, погрузив руки в свои взъерошенные, влажные от травы волосы. – Жаль, – сказала она, – а мне он чем-то нравился. – Она стала подбирать свою одежду, но затем бросила ее на землю и умоляюще проговорила: – Ну посмотри же, Ник. Никакое ПДР и не думает нас свинчивать. Знаешь, что я сделаю… возьми меня еще ненадолго – может, хоть минуток на пять. И можешь прочитать мне – как его там? – то стихотворение.
– Ты же знаешь – у меня нет с собой книги.
– А так ты его не вспомнишь?
– Думаю, вспомню. – Страх поднимался у него в груди, заставляя его трепетать, пока он снова снимал с себя одежду и приближался к распростертой на траве девушке. Обняв ее, он сказал: – Это грустное стихотворение; я просто думал о Дэнни и об этом пятнышке, куда вы раньше прилетали на своей «Корове». Здесь словно похоронен его дух.
– Ты делаешь мне больно, – пожаловалась Чарли. – Постарайся помедленнее.
Потом он снова поднялся. И принялся методично вдеваться.
– Я не могу позволить себе, – пояснил он, – попасть в лапы этим рыщущим за мной убийцам, этим черным пидорам.
Она даже не пошевелилась. А потом попросила:
– Прочитай мне стихотворение.
– А ты оденешься? Пока я буду его читать?
– Не-а, – отозвалась она, закинув руки за голову и разглядывая звездное небо. – Провони явился оттуда, – сказала она. – Боже мой, я просто черт знает как счастлива, что я не Новый Человек… – Она вдруг жестко процедила: – Он правильно делает, и все же… просто нельзя их не пожалеть – этих Новых Людей. Лоботомированных. Нет у них больше узлов Роджерса – и еще Бог знает чего. Хирургия из космоса. – Она рассмеялась. – Давай все это подробно опишем и назовем «Космический хирург с далекой планеты». Идет?
Он ползал на четвереньках, собирая ее вещи. Сумочка, свитер, нижнее белье.
– Я прочту тебе стихотворение, и тогда ты поймешь, почему я не могу бывать там, где бывали вы с Дэнни; я не могу заменить его, став чем-то вроде нового Дэнни. А то ты начнешь давать мне его бумажник, который, верно, припрятан где-нибудь, как страусиная голова, его часы «Критерион», его сногсшибательные запонки… – Он прервался. – «Пусти – я должен уходить туда, где волнами нарциссы, лилии…» – Он замолчал.
– Продолжай, – сказала она. – Я слушаю.
– «Лилии, где бедный фавн лежит под сонною землей – увенчан век его, – но там все мнится мне…»
– А что значит «мнится»? – спросила Чарли. Он не обратил внимания и продолжал:
– «Все мнится мне: выходит он в росе купаться по утрам и растворяется, как дым…» – «Пронзенный пением моим», – мысленно досказал он. Но вслух ему этого было не произнести – слишком это его трогало.
– И тебе нравится? – спросила Чарли. – Такая старая дребедень?
– Это мое любимое стихотворение, – буркнул Ник.
– А тебе нравится Дилан?
– Нет, – покачал он головой.
– Прочти мне еще стихотворение. – Уже одетая, она села рядом с ним, обняв руками колени и положив на них голову.
– Других я наизусть не помню. Я даже не помню, как это кончается, хотя читал его тысячу раз.
– А Бетховен был поэтом? – спросила она.
– Композитором. Музыку писал.
– Как и Боб Дилан.
– Ну, мир не с Дилана начался, – заметил Ник.
– Пойдем, – сказала Чарли. – Я, кажется, простудилась. Тебе понравилось?
– Нет, – признался он.
– Почему?
– Ты слишком напряжена.
– Если бы ты испытал то, что испытала я…
– Может быть, и так. Ты слишком многое узнала. Слишком многое и слишком рано. Но я люблю тебя. – Он обнял ее, крепко прижал к себе и поцеловал в висок.
– Правда? – Что-то от ее былой жизнерадостности вернулось к ней; она вскочила, широко раскинула руки – и закружилась, смеясь в полный голос.
Полицейский патрульный корабль с выключенными красными огнями и сиреной спланировал за спиной у Ника, бесшумно приземляясь.
– К «Корове»! – крикнула Чарли – и они бросились туда, протиснулись внутрь, и Чарли села к рычагу управления. Она запустила двигатель – «Корова» покатилась вперед, разворачивая крылья.
Вспыхнули красные огни поганой машины ПДР; завыла и сирена. А через мегафон с патрульного корабля им протрубили что-то неразборчивое – слова все повторялись и повторялись, пока Чарли не завизжала от невыносимого рева.
– Я скину его с хвоста! – выкрикнула она. – Дэнни тысячу раз так делал – а я у него научилась. – Она изо всей силы выжала газ, сровняв педаль с полом. Рев заработавших на полную мощность труб загрохотал позади Ника, а голова его запрокинулась, когда «Корова» резко рванулась вперед. – Теперь-то я покажу тебе все, на что способен этот движок, – заявила Чарли; взгляд ее метался по сторонам. А «Корова» продолжала набирать скорость; Нику еще не приходилось летать в таком форсированном скибе, хотя он видел немало скибов с форсированными двигателями, которые привозили на стоянку для перепродажи. Но там не было даже ничего похожего.
– Дэнни вкладывал в «Корову» каждый заработанный юкс, – сообщила Чарли. – Он приспособил ее как раз для таких случаев – чтобы удирать от пидоров. Смотри. – Она щелкнула переключателем и откинулась назад – уже не касаясь рычага управления. Скиб вдруг упал почти до земли; Николас весь напрягся – катастрофа казалась неизбежной, – а затем, благодаря какой-то неизвестной ему системе автопилота, корабль на умопомрачительной скорости заскользил по узким улочкам меж старых деревянных лавок – где-то в трех футах от земли.
– Нельзя так низко летать, – сказал ей Ник. – Мы теперь ниже, чем если бы катили с выпущенным шасси.
– А теперь посмотрим. – Она обернулась взглянуть на летевший позади патрульный корабль ПДР – он следовал за ними, в точности на их уровне, – а затем она рванула ручку набора высоты, переведя ее на девяносто градусов.
Они буквально выстрелили вверх, в темноту – а патрульный корабль за ними.
И теперь с юга появился еще один патрульный корабль.
– Нам придется сдаться, – сказал Ник, когда два патрульных корабля объединились. – Теперь они в любую секунду могут открыть огонь и сбить нас. В следующее же мгновение, если мы не подчинимся этим мигающим красным сигналам, они так и сделают.
– Но если нас поймают, они прикончат тебя, – возразила Чарли. Она увеличила угол полета, но за ними по-прежнему два патрульных корабля полиции выли сиренами и сверкали огнями.
«Корова» еще раз спикировала – в свободном падении, – пока система автопилота не остановила ее в нескольких футах от мостовой. Корабли полиции следовали за ними. Они сделали точно такое же пике.
– О Господи, – пробормотала Чарли. – У них тоже стоит система граничного контроля Ривса – Ферфакса. Ладно, посмотрим. – Ее лицо яростно подергивалось. – Дэнни, – позвала она. – Дэнни, что же мне делать? Что мне теперь делать? – Она резко свернула за угол – задев уличный фонарь, как отметил Ник. А потом прямо перед ними вспыхнуло рвущееся облако огня.
– Гранатометы или термотропные ракеты, – сказал Ник. – Предупредительный выстрел. Включи радиосвязь на полосе частот полиции. – Он потянулся к пульту управления, но она бешено отбросила его руку.
– Я не намерена с ними разговаривать, – процедила она. – И не собираюсь их слушать.
– Они уничтожат нас следующим же выстрелом, – убеждал ее Ник. – У них есть на это санкции – они обязательно так и сделают.
– Нет, – отрезала Чарли. – Им не сбить «Корову». Обещаю тебе, Дэнни.
«Корова» ринулась вверх, сделала «иммельман», еще один, затем «бочку»… а патрульные корабли остались у них на хвосте.
– Я направляюсь… знаешь, куда я направляюсь? – спросила Чарли. – К Таймс-сквер.
Ник ждал этого.
– Нет, – покачал он головой. – В тот район не пропускают никаких кораблей; его изолировали. Ты влетишь в плотный строй черно-белых.
Но она летела дальше. Впереди Ник увидел огни прожекторов и несколько кружащих военных кораблей. Они были уже на подлете.
– Я хочу пробраться к Провони, – пояснила она, – и попросить у него убежища. Для нас обоих.
– Ты хочешь сказать, для меня, – уточнил Ник.
– Я прямо попрошу его, – продолжала Чарли, – впустить нас в его защитную сеть. Он сделает это – я уверена, что он так и сделает.
– Может быть, – сказал Ник, – он так и сделает.
Впереди вдруг замаячили какие-то очертания. Тихоходный военный транспорт, перевозящий боеприпасы для установки, выпускающей ракеты с водородной боеголовкой; предупредительные огни горели непрерывной цепью по всему его корпусу.
Крик Чарли:
– Господи, я не могу…
И потом удар.
Глава 25
Свет вспыхнул прямо ему в глаза. Рядом с собой он расслышал – почувствовал – какое-то движение. Свет резал глаза, и Ник попытался поднять руку, чтобы от него заслониться, но рука не двинулась с места. «Но я же ничего не ощущаю», – сказал он себе. Он чувствовал себя в полном сознании. «Мы на земле, – подумал он. – Это офидант ПДР светит фонариком мне в глаза, пытаясь разобрать, мертв я или без сознания».
– Что с ней? – спросил Ник.
– Ты о девушке, что была с тобой на корабле? – Спокойный, неторопливый голос. Слишком спокойный. Безразличный.
Ник открыл глаза. Зеленый офидант ПДР стоял над ним с фонариком и пистолетом. А вокруг – повсюду – валялись обломки, в основном от военного транспорта;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Сюда никто не приходит, – сказал Ник.
– Никогда. Его бы совсем уничтожили, но у Грэма есть о нем какие-то теплые воспоминания. Наверное, он играл здесь ребенком. – Она подняла голову и удивленно спросила: – Можешь представить Грэма младенцем? Или Провони, если уж на то пошло? Знаешь, зачем я тебя сюда притащила? Затем, чтобы мы могли заняться любовью.
– Ого! – вырвалось у Ника.
– Ты не удивлен?
– С тех пор, как мы встретились, каждый из нас уже думал об этом, – ответил он. Так, по крайней мере, было для него; он подозревал это и в ней, хотя она, конечно, могла бы это отрицать.
– Можно я тебя раздену? – спросила она, роясь в карманах его пальто в поисках чего-нибудь ценного, что могло бы выпасть и затеряться в траве. – Ключи от машины? – спросила она. – Идентабели? Ох, ну что за черт. Сядь-ка. – Он сел, и она сняла с него пальто, которое аккуратно положила на траву рядом с ним. – Теперь рубашку, – сказала она и продолжала в том же духе, пока не раздела его догола. А потом принялась за свою одежду.
– Какие у тебя маленькие груди, – прошептал Ник, едва различая ее в тусклом свете звезд.
– Слушай, – тут же отозвалась она, – для тебя, кажется, это в порядке вещей.
Это тронуло его.
– Нет, конечно нет, – ответил он. – Я не хочу, чтобы ты это делала… – Он положил руку ей на плечо. – Ведь все из-за того, что здесь ты занималась этим с Дэнни. «Для тебя, – подумал он, – это может быть каким-то возвратом в прошлое, а для меня… перед глазами у меня какой-то призрак: юноша с лицом Диониса… вся эта жизнь, погубленная как раз вот так». – Это напоминает мне отрывок одного стихотворения Йитса, – сказал он. Потом он помог ей снять квазиорговый свитер: снимать его было куда сложнее, чем надевать, поскольку он прилегал по всем изгибам тела.
– Лучше бы я просто опрыскалась краской, – заметила Чарли, когда свитер был снят.
– Тогда бы ты не получила фактуру ткани, – возразил Ник. Он замялся на секунду, потом с надеждой спросил: – Тебе нравится Йитс?
– Он был до Боба Дилана?
– Да.
– Тогда я и слышать о нем не хочу. Насколько мне известно, поэзия начиналась с Диланах а потом постепенно приходила в упадок.
Совместными усилиями они избавились от остатков одежды; какое-то время они просто лежали голые на холодной влажной траве, а затем одновременно подкатились друг к другу; он оказался наверху, обнял ее и стал внимательно разглядывать ее лицо.
– Я уродка, – заявила она. – Правда?
– Ты так считаешь? – ошеломленно пробормотал он. – Да ты что – ты одна из самых привлекательных женщин, каких я вообще встречал.
– А я не женщина, – безапелляционно выдала она. – Я не могу отдавать. Я могу только брать, но не отдавать. Так что ничего от меня не жди – кроме того, что я сейчас здесь.
– Это изнасилование несовершеннолетней, – немного погодя сообщил он ей.
– Да посмотри – настал конец света, – стала втолковывать ему Чарли. – Нами овладевает, разрушая неврологически, какая-то неуничтожимая тварь. Так какой же пидор в такое время соберется привлечь тебя? И в любом случае должна быть подана жалоба, а кто этим станет заниматься? Кто будет свидетелем?
– Свидетелем, – повторил он, на мгновение крепче прижав ее к себе. Системы слежения ПДР… Наверняка у них установлена такая в Центральном парке, хоть он ими и почти забыт. Он отпрянул от нее, а затем вскочил на ноги. – Быстро одевайся, – бросил он, подбирая свою одежду.
– Если ты подумал, что у пидоров тут есть монитор…
– Именно.
– Будь уверен, все они смотрят на Таймс-сквер. Кроме их Новых Людей – например, директора Барнса. Те присоединяются к уже поврежденным. – Вдруг ее осенила мысль. – А ведь достанется и Уиллису Грэму. – Она села, погрузив руки в свои взъерошенные, влажные от травы волосы. – Жаль, – сказала она, – а мне он чем-то нравился. – Она стала подбирать свою одежду, но затем бросила ее на землю и умоляюще проговорила: – Ну посмотри же, Ник. Никакое ПДР и не думает нас свинчивать. Знаешь, что я сделаю… возьми меня еще ненадолго – может, хоть минуток на пять. И можешь прочитать мне – как его там? – то стихотворение.
– Ты же знаешь – у меня нет с собой книги.
– А так ты его не вспомнишь?
– Думаю, вспомню. – Страх поднимался у него в груди, заставляя его трепетать, пока он снова снимал с себя одежду и приближался к распростертой на траве девушке. Обняв ее, он сказал: – Это грустное стихотворение; я просто думал о Дэнни и об этом пятнышке, куда вы раньше прилетали на своей «Корове». Здесь словно похоронен его дух.
– Ты делаешь мне больно, – пожаловалась Чарли. – Постарайся помедленнее.
Потом он снова поднялся. И принялся методично вдеваться.
– Я не могу позволить себе, – пояснил он, – попасть в лапы этим рыщущим за мной убийцам, этим черным пидорам.
Она даже не пошевелилась. А потом попросила:
– Прочитай мне стихотворение.
– А ты оденешься? Пока я буду его читать?
– Не-а, – отозвалась она, закинув руки за голову и разглядывая звездное небо. – Провони явился оттуда, – сказала она. – Боже мой, я просто черт знает как счастлива, что я не Новый Человек… – Она вдруг жестко процедила: – Он правильно делает, и все же… просто нельзя их не пожалеть – этих Новых Людей. Лоботомированных. Нет у них больше узлов Роджерса – и еще Бог знает чего. Хирургия из космоса. – Она рассмеялась. – Давай все это подробно опишем и назовем «Космический хирург с далекой планеты». Идет?
Он ползал на четвереньках, собирая ее вещи. Сумочка, свитер, нижнее белье.
– Я прочту тебе стихотворение, и тогда ты поймешь, почему я не могу бывать там, где бывали вы с Дэнни; я не могу заменить его, став чем-то вроде нового Дэнни. А то ты начнешь давать мне его бумажник, который, верно, припрятан где-нибудь, как страусиная голова, его часы «Критерион», его сногсшибательные запонки… – Он прервался. – «Пусти – я должен уходить туда, где волнами нарциссы, лилии…» – Он замолчал.
– Продолжай, – сказала она. – Я слушаю.
– «Лилии, где бедный фавн лежит под сонною землей – увенчан век его, – но там все мнится мне…»
– А что значит «мнится»? – спросила Чарли. Он не обратил внимания и продолжал:
– «Все мнится мне: выходит он в росе купаться по утрам и растворяется, как дым…» – «Пронзенный пением моим», – мысленно досказал он. Но вслух ему этого было не произнести – слишком это его трогало.
– И тебе нравится? – спросила Чарли. – Такая старая дребедень?
– Это мое любимое стихотворение, – буркнул Ник.
– А тебе нравится Дилан?
– Нет, – покачал он головой.
– Прочти мне еще стихотворение. – Уже одетая, она села рядом с ним, обняв руками колени и положив на них голову.
– Других я наизусть не помню. Я даже не помню, как это кончается, хотя читал его тысячу раз.
– А Бетховен был поэтом? – спросила она.
– Композитором. Музыку писал.
– Как и Боб Дилан.
– Ну, мир не с Дилана начался, – заметил Ник.
– Пойдем, – сказала Чарли. – Я, кажется, простудилась. Тебе понравилось?
– Нет, – признался он.
– Почему?
– Ты слишком напряжена.
– Если бы ты испытал то, что испытала я…
– Может быть, и так. Ты слишком многое узнала. Слишком многое и слишком рано. Но я люблю тебя. – Он обнял ее, крепко прижал к себе и поцеловал в висок.
– Правда? – Что-то от ее былой жизнерадостности вернулось к ней; она вскочила, широко раскинула руки – и закружилась, смеясь в полный голос.
Полицейский патрульный корабль с выключенными красными огнями и сиреной спланировал за спиной у Ника, бесшумно приземляясь.
– К «Корове»! – крикнула Чарли – и они бросились туда, протиснулись внутрь, и Чарли села к рычагу управления. Она запустила двигатель – «Корова» покатилась вперед, разворачивая крылья.
Вспыхнули красные огни поганой машины ПДР; завыла и сирена. А через мегафон с патрульного корабля им протрубили что-то неразборчивое – слова все повторялись и повторялись, пока Чарли не завизжала от невыносимого рева.
– Я скину его с хвоста! – выкрикнула она. – Дэнни тысячу раз так делал – а я у него научилась. – Она изо всей силы выжала газ, сровняв педаль с полом. Рев заработавших на полную мощность труб загрохотал позади Ника, а голова его запрокинулась, когда «Корова» резко рванулась вперед. – Теперь-то я покажу тебе все, на что способен этот движок, – заявила Чарли; взгляд ее метался по сторонам. А «Корова» продолжала набирать скорость; Нику еще не приходилось летать в таком форсированном скибе, хотя он видел немало скибов с форсированными двигателями, которые привозили на стоянку для перепродажи. Но там не было даже ничего похожего.
– Дэнни вкладывал в «Корову» каждый заработанный юкс, – сообщила Чарли. – Он приспособил ее как раз для таких случаев – чтобы удирать от пидоров. Смотри. – Она щелкнула переключателем и откинулась назад – уже не касаясь рычага управления. Скиб вдруг упал почти до земли; Николас весь напрягся – катастрофа казалась неизбежной, – а затем, благодаря какой-то неизвестной ему системе автопилота, корабль на умопомрачительной скорости заскользил по узким улочкам меж старых деревянных лавок – где-то в трех футах от земли.
– Нельзя так низко летать, – сказал ей Ник. – Мы теперь ниже, чем если бы катили с выпущенным шасси.
– А теперь посмотрим. – Она обернулась взглянуть на летевший позади патрульный корабль ПДР – он следовал за ними, в точности на их уровне, – а затем она рванула ручку набора высоты, переведя ее на девяносто градусов.
Они буквально выстрелили вверх, в темноту – а патрульный корабль за ними.
И теперь с юга появился еще один патрульный корабль.
– Нам придется сдаться, – сказал Ник, когда два патрульных корабля объединились. – Теперь они в любую секунду могут открыть огонь и сбить нас. В следующее же мгновение, если мы не подчинимся этим мигающим красным сигналам, они так и сделают.
– Но если нас поймают, они прикончат тебя, – возразила Чарли. Она увеличила угол полета, но за ними по-прежнему два патрульных корабля полиции выли сиренами и сверкали огнями.
«Корова» еще раз спикировала – в свободном падении, – пока система автопилота не остановила ее в нескольких футах от мостовой. Корабли полиции следовали за ними. Они сделали точно такое же пике.
– О Господи, – пробормотала Чарли. – У них тоже стоит система граничного контроля Ривса – Ферфакса. Ладно, посмотрим. – Ее лицо яростно подергивалось. – Дэнни, – позвала она. – Дэнни, что же мне делать? Что мне теперь делать? – Она резко свернула за угол – задев уличный фонарь, как отметил Ник. А потом прямо перед ними вспыхнуло рвущееся облако огня.
– Гранатометы или термотропные ракеты, – сказал Ник. – Предупредительный выстрел. Включи радиосвязь на полосе частот полиции. – Он потянулся к пульту управления, но она бешено отбросила его руку.
– Я не намерена с ними разговаривать, – процедила она. – И не собираюсь их слушать.
– Они уничтожат нас следующим же выстрелом, – убеждал ее Ник. – У них есть на это санкции – они обязательно так и сделают.
– Нет, – отрезала Чарли. – Им не сбить «Корову». Обещаю тебе, Дэнни.
«Корова» ринулась вверх, сделала «иммельман», еще один, затем «бочку»… а патрульные корабли остались у них на хвосте.
– Я направляюсь… знаешь, куда я направляюсь? – спросила Чарли. – К Таймс-сквер.
Ник ждал этого.
– Нет, – покачал он головой. – В тот район не пропускают никаких кораблей; его изолировали. Ты влетишь в плотный строй черно-белых.
Но она летела дальше. Впереди Ник увидел огни прожекторов и несколько кружащих военных кораблей. Они были уже на подлете.
– Я хочу пробраться к Провони, – пояснила она, – и попросить у него убежища. Для нас обоих.
– Ты хочешь сказать, для меня, – уточнил Ник.
– Я прямо попрошу его, – продолжала Чарли, – впустить нас в его защитную сеть. Он сделает это – я уверена, что он так и сделает.
– Может быть, – сказал Ник, – он так и сделает.
Впереди вдруг замаячили какие-то очертания. Тихоходный военный транспорт, перевозящий боеприпасы для установки, выпускающей ракеты с водородной боеголовкой; предупредительные огни горели непрерывной цепью по всему его корпусу.
Крик Чарли:
– Господи, я не могу…
И потом удар.
Глава 25
Свет вспыхнул прямо ему в глаза. Рядом с собой он расслышал – почувствовал – какое-то движение. Свет резал глаза, и Ник попытался поднять руку, чтобы от него заслониться, но рука не двинулась с места. «Но я же ничего не ощущаю», – сказал он себе. Он чувствовал себя в полном сознании. «Мы на земле, – подумал он. – Это офидант ПДР светит фонариком мне в глаза, пытаясь разобрать, мертв я или без сознания».
– Что с ней? – спросил Ник.
– Ты о девушке, что была с тобой на корабле? – Спокойный, неторопливый голос. Слишком спокойный. Безразличный.
Ник открыл глаза. Зеленый офидант ПДР стоял над ним с фонариком и пистолетом. А вокруг – повсюду – валялись обломки, в основном от военного транспорта;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35