А потом появился этот незначительный с виду человек который был когда-то космоаналитиком, а теперь бормотал о чем-то, угрожающем жизни каждого из обитателей Флорины…
Теренс был теперь в полях, где прошел ночной дождь и звезды мерцали из облаков. Он глубоко вдыхал запах кырта – сокровища и проклятия Флорины
У него не было иллюзий. Да, он уже не резидент. И даже не свободный флоринианский крестьянин. Да, он беглый преступник, беглец, который должен скрываться. Но за последние сутки у него в руках было величайшее оружие против Сарка. Сомнений не было. Он знал, что Рик вспомнил правильно, что Рик был когда-то космоаналитиком, что он был психозондирован почти до идиотизма.
Но Рик в крепких руках человека, который выдаетсебя за флоринианского патриота, а на самом деле это транторианский агент, в чем нельзя было сомневаться с первого же мгновения. Кто еще из жителей Нижнего города смог бы построить поддельную радарную печь?
Как бы то ни было, нельзя оставлять Рика в руках Трантора. У Теренса уже созрел план дальнейших действий. Надо только подождать рассвета.
Через десять часов после своего собеседования с клерком Джунц снова встретился с Людиганом Эблом.
Посланник приветствовал Джунца со своей обычной сердечностью, хотя и с явным чувством вины. При первой встрече (это было давно, прошел почти стандартный год) Эбл не обратил внимания на его рассказ о космоаналитике. Тогда он думал лишь об одном: поможет ли это Трантору?
Трантор! Он всегда был первым в егомыслях, но Эбл был не из тех глупцов, которые обожествляют звездный рай или желтый значок транторианских военных сил с солнцем и космическим кораблем.
В общем, он не был патриотом в обычном смысле этого слова, и Трантор как Трантор не значил для него ничего.
Но он был сторонником мира; тем более что он старел и любил свой кубокс вином, атмосферу, наполненную тихой музыкой, послеобеденный сон и спокойное ожидание смерти. Он считал, что так должны поступать все, но люди предавались войне и разрушению. Они умирали, замороженные пустотой космического пространства, испаряясь во вспышке изорвавшихся атомов, голодая на осажденных обстреливаемых планетах.
В кабинете у Эбла висела карта Трантора – кристально прозрачный свод с трехмерной схемой Галактик. Звезды были белыми алмазными искрами, туманности – пятнами светлого или темного тумана, а глубоко в недрах мерцало несколько синих огоньков, представлявших собой Транторианскую Республику.
Карта была историческая, с десятью кнопками, так что через каждые 50 лет можно было проследить, как вокруг Трантора загоралось множество звезд.
Простое нажатие десяти кнопок – и проходит полтысячи лет, и господство Трантора распространяется, пока не охватывает половины Галактики.
По мере того как Транторианская Республика превращалась в Транторианское Содружество, ее путь проходил сквозь чащу погибших людей, погибших кораблей, погибших миров. Но все это придавало Трантору силу.
А сейчас Трантор трепетал на грани нового превращения: из Транторианского Содружества в Галактическое, когда его господство поглотит все звезды и настанет вселенский мир. И Эблу хотелось именно этого.
Итак, поможет ли это Трантору? – вот о чем думал осторожный посланник год назад при первом разговоре с доктором Джунцем.
– …Нет, я вовсе не сержусь на ваших агентов, пущенных за мной по пятам, – говорил Джунц. – Вероятно, вы осторожны и не должны доверять никому и ничему. И все-таки; почему мне не сообщили, когда местопребывание разыскиваемого мною человека было обнаружено? Или вы тоже не знали, что искать его на Сарке было бессмысленно, поскольку весь этот год он был на Флорине? Но теперь вы нашли его и я хочу с ним поговорить.
– Я сожалею, но вы не сможете этого сделать.
– Почему?
– Хорошо, я отвечу вам. Потому что двенадцать часов назад Матт Хоров, транторианский агент, был убит членом флоринианского патруля. Двое флориниан, которых он прятал у себя, женщина и мужчина, – по всей вероятности, разыскиваемый вами наблюдатель, – ушли, исчезли. Очевидно, они попали в руки сквайров.
Джунц приподнялся с кресла.
Эбл спокойно поднес к губам стакан с вином и произнес:
– Официально я ничего не могу сделать, Убитый был флоринианином, а исчезнувшие, пока мы не сможем доказать обратного, тоже флориниане.
Глава шестая
Патрульный
Рик проснулся в серой мгле рассвета, Долгие минуты он лежал, проверяя свой разум. Что-то в нем зажило за ночь; что-то срослось и стало цельным. Это готовилось еще с той минуты, два дня назад, когда он начал вспоминать. Процесс продолжался весь вчерашний день. Поездка в Верхний Город, библиотека, нападение на патрульного, а потом бегство и встреча с Пекарем – все это действовало на него как фермент. Ссохшиеся волокна мозга, так давно замершие, начали вынужденную болезненную деятельность. Теперь, после сна, в них чувствовалась слабая пульсация. Он думал о пространстве и звездах, о долгих одиноких странствиях, о великом молчании. Наконец он повернул голову и окликнул:
– Лона!
Она мгновенно очнулась, приподнялась на локте, вглядываясь в его сторону.
– Я чувствую себя прекрасно, Лона. Я вспомнил еще больше. Я был на корабле и знаю в точности…
Но она не слушала его. Натянула платье, стоя к нему спиной, загладила передний шов-застежку и нервно потрогала пояс. Потом подошла на цыпочках.
– Тсс, не говори так громко. Все в порядке.
– Где резидент?
– Его нет. Он… он ушел.
В комнате стало светло, и появилась массивная фигура Пекаря. Его толстые губы растянулись в улыбке.
– Вы рано проснулись. Они молчали.
– Сегодня вы уйдете.
Она помнила, как он смотрел на Рика после того, как резидент ушел.
– О вас сообщено кому следует. Вы будете в безопасности.
Он вышел, но вскоре вернулся, неся пищу, одежду и два таза с водой. Одежда была новая и казалась совершенно незнакомой.
Он смотрел, как они едят, потом сказал:
– Я дам вам новые имена и новые биографии. Вы должны внимательно слушать, чтобы ничего не забыть. Вы не флориниане, поняли? Вы брат и сестра с планеты Вотекс. Вы посетили Флорину…
Он продолжал, рассказывая подробности, задавая вопросы, слушая ответы.
Рику было приятно, что он может продемонстрировать свою память, свою способность к восприятию, но Валона казалась обеспокоенной.
Пекарь заметил это.
– Послушай, девушка. Если ты начнешь кочевряжиться, я отошлю его одного, а ты останешься здесь.
– Нет, нет… – затрепетала Валона. – Я не причиню вам никаких затруднений.
Солнце стояло уже высоко, когда Пекарь вывел их на улицу. Рик с изумлением оглядел себя, насколько мог. Он не знал, что одежда может быть столь диковинной. Валона совсем не походила на работницу с плантаций. Даже ноги покрывал какой-то тонкий материал, a каблуки были такие высокие, что ей приходилось очень осторожно балансировать на ходу.
Собрались прохожие, разглядывая их, окликая друг друга, переговариваясь. В большинстве это были дети, женщины, идущие на рынок, мрачные и оборванные бездельники. Пекарь словно не замечал их. В руках он сжимал толстую палку.
И тут дальние окраины окружающей толпы возбужденно заволновались, и Рик различил черную с серебром форму патрульных.
Вот тогда это и случилось. Оружие, выстрел, упавший Пекарь и снова безумное бегство. Неужели черные тени патрульных будут вечно гнаться за ними?
Они очутились в трущобах одного из дальних пригородов. Валона тяжело дышала, на ее новом платье проступали влажные пятна пота.
Рик задохнулся;
– Я не могу больше бежать!
– Нужно!
– Подожди. – Он уперся, но она тянула его.
– Слушай меня.
Страх и паника постепенно покидали его.
– Лона, куда мы бежим, зачем? На нас же костюмы жителей другой планеты… Смотри, это дал нам Пекарь. – Рик возбужденно достал из кармана маленький прямоугольник, разглядывая его с обеих сторон, и пытался раскрыть, как книгу. Ему это не удалось. Тогда он ощупал его края. Когда пальцы сжались на одном из углов, что-то щелкнуло и одна сторона прямоугольника стала молочно-белой. Мелкие буквы на ней были непонятными, хотя он пытался медленно прочесть их по складам.
Наконец он сказал:
– Это паспорт. Значит, можно улететь отсюда. Ведь Пекарь хотел, чтобы мы покинули Флорину. На корабле. Давай так и сделаем.
– Рик, но нас поймают!
– Не поймают, если полетим не на том корабле, на котором он хотел нас отправить. Там нас будут подстерегать. Нам нужно лететь на другом корабле. На любом другом.
Корабль! Любой корабль! Эти слова звенели у него в ушах. Была ли его идея удачной или нет – ему все равно. Ему хотелось быть на корабле. Хотелось быть в пространстве.
– Ладно, Рик! Я знаю, где тот космопорт. Когда я была маленькой, мы иногда в свободные дни ездили туда и смотрели издали, как корабли взлетают.
Контролер с улыбкой посмотрел на остановившихся перед ним мужчину и женщину, неловких и вспотевших в своем странном одеянии, сразу выдававшем в них чужеземцев. Женщина протягивала паспорт сквозь прорез.
Взгляд на нее, взгляд на паспорт, взгляд на список забронированных мест. Он нажал нужную кнопку, и из автомата выскочили две прозрачные ленты,
– Ступайте, – нетерпеливо сказал он. – Наденьте их себе на руки и идите,
– А где наш корабль? – вежливым шепотом спросила женщина.
Это ему понравилось. Чужеземцы не часто попадались в космопорту Флорины. В последние годы они встречались все реже и реже. Но когда они появляются, то это тебе не патрульные и не сквайры. Они не знают, что ты только флоринианин, и разговаривают с тобой вежливо.
– Вы найдете его на площадке №17, сударыня. Желаю вам приятного перелета на Вотекс, – Он сказал это с демонстративной учтивостью.
Потом он вернулся к любимому занятию; звонить своим друзьям, пытаясь незаметно подключаться к частным разговорам по энергетическим лучам в Верхнем Городе. Прошло несколько часов, прежде чем он понял, какую ошибку совершил.
Этот корабль был гораздо меньше, чем стоявший у площадки №17, на который были действительны их билеты. Его четыре воздушных шлюза были открыты, главный вход зиял, и ведшая от него лесенка походила на высунутый язык, достигающий земли.
– Его проветривают, – сказал Рик. – Пассажирские корабли всегда проветривают перед полетом, чтобы избавиться от запаха сжатого кислорода, много раз уже использованного.
Валона взглянула на него.
– Откуда ты знаешь?
Рик почувствовал нарастающую в нем гордость.
– Просто знаю. Там сейчас никого нет. На сквозняках никому не приятно. – Он тревожно оглянулся. – Странно, почему народу так мало.
Струя воздуха устремилась им навстречу, когда они вошли в шлюз корабля. Платье у Валоны вздулось, и ей пришлось держать подол руками.
– Это всегда так бывает? – спросила она. Ей никогда не случалось бывать в космическом корабле, она даже не мечтала об этом. Губы у нее сжались и сердце стучало.
– Нет. Только во время продувки.
Рик радостно двинулся по твердым металлическим мосткам, жадно оглядывая пустое помещение.
– Вот, – сказал он. – Это кухня, Впрочем, пища не так важна. Некоторое время мы можем обойтись и без нее. Вода важнее.
Он начал возиться среди утвари, расположенной в уютных компактных гнездах, и раздобыл большой контейнер с крышкой. Поискал взглядом водяной кран и облегченно ухмыльнулся, когда раздались мягкие вздохи насоса и журчание воды.
– Теперь возьмем несколько жестянок. Не нужно много. Нельзя, чтобы это заметили.
Рик нашел маленькую комнатку, занятую пожарным оборудованием, аварийными медицинскими запасами и аппаратами для сварки,
– Устроимся здесь, Лона, – сказал он не очень уверенно. – Сюда не заглядывают, разве что в крайних случаях. Нам нельзя будет зажигать свет, чтобы они не заметили утечки энергии, и пользоваться туалетом: придется выжидать периодов отдыха и не попадаться на глаза ночным сменам.
Ток воздуха внезапно прекратился. Мягкое, монотонное журчание сменилось тишиной.
– Скоро они погрузятся, и тогда мы полетим, – сказал Рик,
Если Рик почувствовал себя человеком, когда проснулся сегодня на рассвете, то сейчас он был гигантом и руки его протягивались через всю Галактику. Звезды были мячиками, а туманности – клочьями паутины, которые нужно снять.
Он был на корабле! Воспоминания хлынули широким потоком, вытесняя друг друга. Он забывал о кыртовых полях, о фабрике, о Валоне, ворковавшей в темноте. Это были лишь мгновенные разрывы в картине, которая возвращалась теперь и оборванные концы которой медленно соединялись.
Корабль!
Если бы Рика поместили на корабль, ему не пришлось бы ждать так долго, пока зарубцуются клетки, выжженные в мозгу.
– Не волнуйся, Валона, ты почувствуешь вибрацию и услышишь шум, но это будут только двигатели. Ты ощутишь на себе большую тяжесть. Это ускорение!
– А что это такое: ус-ко-ре-ни-е?
– Не бойся, Лона. Просто тебе будет неприятно, ведь у нас нет аппаратуры, смягчающей давление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16