Пелорат затосковал.
– Ну, если ты так говоришь… Но только – что мы будем делать, когда улетим отсюда?
– Все просто. Вернемся на Терминус с новостями… ну, если не на Терминус, то так близко к нему, как позволит наша милая старушка. Потом можно будет снова вернуться на Гею – гораздо быстрее, не блуждая по окрестностям, – и вернуться надо будет на военном корабле, а то и с целым флотом. Тогда все будет по-другому.
63
Ожидание тянулось бесконечно, становилось по-настоящему скучно. В окрестностях Геи они провели уже больше времени, чем потратили на перелет от Терминуса к Сейшеллу.
Тревайз запрограммировал на компьютере автоматический сигнал тревоги и расслабился – ухитрился задремать в мягком кресле.
Проснулся он оттого, что сигнал тревоги зазвучал. Напуганный, наполовину выбритый Пелорат вбежал в каюту Тревайза.
– Это что, сообщение? Вызов?
– Нет, – нервно отозвался Тревайз. – Мы двигаемся.
– Двигаемся? Куда?!
– К орбитальной станции.
– Почему?
– Не знаю. Двигатели работают, компьютер мне не отвечает, а мы движемся… Нас сцапали, Джен. Слишком близко, мы подошли к Гее.
Глава шестнадцатая
Столкновение

64
Когда в видовом иллюминаторе корабля Гендибаля наконец показался корабль Компора, Гендибаль почувствовал по-настоящему, каким долгим было путешествие. До конца еще было далеко, все еще только начиналось. Путь от Трентора до Сейшелла – всего лишь пролог.
– Еще один корабль? – удивленно спросила Нови. – Еще один корабль космоса?
– Космический корабль, Нови. Тот самый, к которому мы стремились добраться. Он больше нашего и лучше. Он может двигаться через космос так быстро, что, если бы вздумал убегать от нас, нашему кораблю ни за что не догнать бы его.
– Он быстрее корабля ученых?
Видимо, Суру Нови сама эта мысль оскорбила.
Гендибаль пожал плечами:
– Ты зовешь меня Господином, но ученые не во всем господа, Нови. Нет у нас таких кораблей, нет многого другого, чем владеют те, кто владеет такими кораблями.
– Но как же может быть, Господин, что у ученых нет таких кораблей?
– Мы владеем более важными вещами, Нови. Все материальные богатства этих людей – чепуха, обман.
Нови задумалась, брови ее сошлись на переносице.
– А мне кажется, что, если они могут так быстро летать, что Господин не может догнать, это не ерунда. Кто эти люди, иметели этих чудес… те, у которых есть такие чудеса?
Гендибаль ответил:
– Они называют себя Академией. Ты когда-нибудь слыхала об Академии, Нови?
(Ему вдруг стало интересно, что думляне знают и чего не знают о Галактике и почему так вышло, что Ораторам никогда не было дела до этого… Или это он сам не удосужился поинтересоваться? Он, который был так уверен, что интересы думлян не простираются дальше копания в земле?)
Нови задумчиво покачала головой:
– Я про такую никогда не слыхала, Господин. Когда школьный учитель учил меня буквознанию… учил читать, я хотела сказать, он говорил мне, что есть много других миров, и некоторые называл. Он сказал, что наш думлянский мир по-правильному называется Трентор, и когда-то он правил всеми мирами. Еще он говорил, что весь Трентор был покрыт сверкающим железом и тут был Император – всем господам Господин. А я (она смущенно посмотрела на Гендибаля) не шибко верю в такое. Есть много историй, которые разные словорубки… болтуны по вечерам рассказывают в домах собраний. Когда я была маленькая девочка, я во все верила, а как стала большая, поняла, что многие из этих историй – неправда. Теперь я почти ни во что не верю. Даже школьные учителя небылицы рассказывают.
– Может быть, Нови, но только то, что рассказал тебе твой учитель, верно. Трентор действительно был покрыт металлом, и тут действительно был Император, который правил всей Галактикой. Но когда-нибудь всеми мирами будет править народ Академии. Они становятся все сильнее, эти люди.
– Они будут править всеми, Господин?
– Не сейчас. Это будет через пятьсот лет.
– И господами учеными тоже станут править?
– Нет-нет, они будут править мирами. А ими будем править мы. Для их безопасности и для безопасности миров.
Нови опять нахмурилась и сказала:
– Господин, а у этих людей из Академии много таких хороших кораблей?
– Думаю, много, Нови.
– А другие вещи у них тоже такие удивительные?
– У них много мощного оружия, самого разного.
– Тогда, Господин, они, наверное, могут победить все-все миры сейчас?
– Нет, не могут. Еще не время.
– Но почему не могут? Ученые остановят их?
– Нам не придется их останавливать, Нови. Даже если бы мы совсем ничего не делали, они все равно не смогут сейчас захватить все миры.
– Но кто им помешает?
– Понимаешь… – начал Гендибаль… – есть такой план, его придумал один очень мудрый человек…
Он оборвал начатую фразу, улыбнулся, покачал головой:
– Трудно объяснить, Нови. Как-нибудь в другой раз. Знаешь, может быть, ты и сама все поймешь еще до того, как мы вернемся на Трентор.
– А что должно случиться, Господин?
– Точно пока не знаю, Нови. Но все будет хорошо, Гендибаль отвернулся и приготовился к связи с Компором. И хорошо, что отвернулся – с губ чуть было не слетели слова: «я очень надеюсь». О, как он разозлился на себя за эти несказанные слова. Он отлично понимал, откуда они взялись: очертания корабля Компора породили их – символ мощи Академии, ее колоссального, изощренного могущества, и восторг в широко раскрытых глазах Нови, когда она смотрела на этот корабль!
Как глупо! Как он мог попасться на эту удочку? Как можно сравнивать обладание грубой физической силой со способностью управлять сознанием людей? «Рука на горле, которой на самом деле нет», – так называли такое ощущение многие поколения Ораторов.
Подумать только, а он до сих пор не свободен от подобных чар!
65
Мунн Ли Компор плохо понимал, как следует себя вести. Образ всемогущих Ораторов, который он сам создал, с которыми он время от времени выходил на связь, – таков ли он на самом деле? Какой он, один из этих людей, державших в могучей, таинственной деснице все человечество?
Стор Гендибаль был самым частым собеседником Компора в последние годы. Но не голос его приходил на память Компору, когда он думал о Гендибале, а сила и мощь его сознания при сеансах ментальной гиперсвязи.
Невидимые нити ментосвязи опутывали тонкой сетью всю Галактику, и в этом отношении Вторая Академия оставила Первую далеко позади. Концы всех ниточек держали в руках самые посвященные.
Не однажды Компор испытывал щемящую радость от своей, пусть маленькой, роли в грандиозном общем деле. Как таинственно, как великолепно было все это! Даже жена ничего не знала о его второй жизни.
Теми посвященными, кто держал в руках концы всех нитей, были Ораторы, а этот самый Оратор, Стор Гендибаль, который, как думал Компор, недалек от того, чтобы стать Первым Оратором, выше любого из Императоров… этот человек был рядом, в корабле, который донес его сюда с Трентора. О, как Компору было жаль, что встреча происходит не на самом Тренторе!
Но неужели этот корабль – с Трентора? Да у любого из древних Торговцев, что развозили товары из Академии по всей Галактике, корабли были наверняка получше этого. И ничего удивительного, что путь от Трентора до Сейшелла занял у Оратора столько времени. Его корабль не был даже оборудован устройством для стыковки, а даже корабли слабенького флота Сейшелла имели такие приспособления. Пришлось уравнять скорости кораблей, сейчас будет переброшен трап, и Оратор переберется по нему – совсем как в Имперские времена.
«Вот оно как, – думал Компор, не в силах прогнать разочарования. – Оратор прилетел в старой Имперской посудине…»
По трапу передвигались две фигурки – одна из них настолько неуклюже, что не оставалось никаких сомнений – этот человек в космосе впервые.
Наконец они вошли в люк и сняли скафандры. Оратор Стор Гендибаль оказался человеком невысокого роста, поджарым, не слишком выразительной внешности. Ни силы, ни могущества, ни какой-то необыкновенной учености от него не исходило. Единственным знаком мудрости были его темные, глубокопосаженные глаза. Вдобавок он оглядывался по сторонам с явным проявлением благоговейного трепета!
С ним была женщина самой заурядной внешности. Рот ее приоткрылся от восхищения.
66
Не так уж страшно было Гендибалю переходить из одного корабля в другой по трапу – да, он не был опытным космолетчиком, и никто во Второй Академии не был, но и оставаться законченной сухопутной крысой никому во Второй Академии не позволяли. Возможность необходимости совершения космических полетов витала в воздухе, но каждый из сотрудников старался о такой возможности не думать (кстати говоря, Прим Пальвер, намотавший столько парсеков по Галактике, что его опыт космолетчика стал попросту легендарным, обронил однажды фразу, смысл которой сводился примерно к следующему: «успех Оратора в осуществлении Плана определяется тем, насколько часто он выбирается в космос»).
Переходным трапом Гендибаль раньше пользовался трижды. Если он и испытывал какую-то неуверенность, ее следовало побороть ради Нови. Не нужно было быть великим специалистом в менталике, чтобы увидеть, как страшна ей сама мысль о том, чтобы ступить в пустоту.
– Я быть страшно… – пролепетала она, забыв все свои успехи в грамматике. – Я делать шаг в никуда…
Тихим, добрым голосом Гендибаль принялся ее уговаривать:
– Я не могу оставить тебя на этом корабле, Нови, потому что должен перейти в другой. Ты должна пойти со мной. Это совсем не опасно, мы наденем скафандры, и они защитят нас от любого вреда. И еще: ты не упадешь, даже если отпустишь поручни – останешься совсем близко, рукой можно достать. Я помогу тебе. Пойдем, Нови, покажи мне, какая ты храбрая. Ты храбрая, ты умная, ты хочешь стать ученой, правда?
Она не сказала ни слова, а Гендибаль, не желая нарушить прекрасной симметрии очертаний ее сознания, лишь передал ему успокоение.
– Можешь и теперь говорить со мной, – сказал он Нови, когда они облачились в скафандры. – Хорошенько подумай, о чем хочешь сказать, и мысленно говори эти слова, одно за другим. Ты слышишь меня, Нови?
– Да, Господин, – был ее ответ.
Он видел, как движутся ее губы за прозрачным лицевым стеклом шлема.
– Говори, не двигая губами, Нови. В этом скафандре нет звука. Говори умом.
Губы Нови не двигались, лоб наморщился, брови сдвинулись.
– Вы слышите меня, Господин?
– «Великолепно», – подумал Гендибаль. – А ты слышишь меня? – мысленно спросил он.
– Да, Господин.
– Тогда ступай за мной и делай все, как буду делать я.
Они ступили на трап. Теоретически Гендибаль знал, что и как нужно делать, но не сказать, чтобы на практике так уж замечательно все у него выходило. Ноги нужно было держать на ширине плеч и не сгибая, выбрасывать вперед, от бедра. Чтобы центр тяжести тела равномерно перемещался вперед, нужно было попеременно выбрасывать вперед руки. Объяснив все это Нови, Гендибаль пошел по трапу и не оборачиваясь следил за сигналами двигательного центра мозга Нови.
Для новичка у нее все сошло на удивление неплохо, ненамного хуже, чем у Гендибаля. Страх прошел, и она спокойно выслушивала его советы. Гендибаль был очень ею доволен.
Но все-таки она ужасно обрадовалась, когда трап закончился, и они оказались на борту корабля Компора. Честности ради надо сказать, что Гендибаль был доволен не меньше. Сняв скафандр и оглядев внутренний интерьер корабля, Гендибаль не мог не поразиться роскоши и стилю убранства и оборудования. Многие вещи были ему совершенно незнакомы, и он искренне затосковал – как жаль, что у него будет так мало времени, чтобы познакомиться с этими приборами поближе. Правда, ничто не мешало ему вытянуть и поглотить опыт человека, который умел со всеми этими штуками обращаться, но так хотелось настоящего обучения!
Гендибаль обратил взгляд к Компору. Высокий, стройный, ненамного старше его самого, довольно красивый, правда, красота его отдавала мягкостью, слабостью: волнистые пушистые волосы Компора ниспадали на плечи крупными локонами – удивительно светлые, золотистые.
От Гендибаля не могло укрыться разочарование, испытываемое Компором. Мало разочарования – он осмелился испытывать жалость к Оратору, которого воочию видел впервые в жизни! Мало и этого – он не удосужился скрыть своих чувств!
В принципе Гендибаль не имел ничего против – в конце концов, кто такой Компор: он не с Трентора и не сотрудник высокого ранга из Второй Академии – бог с ним, пусть питает какие угодно иллюзии. Даже самое поверхностное исследование его сознания со всей ясностью показывало: он был из тех людей, для кого понятие «власть» связано с внешними проявлениями этого понятия. Иллюзии – иллюзиями, «витать в облаках» никому не запрещается, но только не сейчас.
Гендибаль сделал то, что при общении обычных людей выглядело бы примерно как тыканье пальцем. Резкая боль объяла все тело Компора, сдавила голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63