Взмахом руки он подбросил лассо вверх, отпустив, когда оно взлетело, часть веревки из левой руки. Петля затянулась вокруг засохшего стебля растения, стоявшего от них на расстоянии пятнадцати шагов. Движением запястья охотник пропустил через петлю оставшийся конец веревки, и лассо соскользнуло со стебля, мужчина снова свернул веревку в моток.
— Можно попробовать? — спросил Гейл.
Он попытался в точности повторить движения охотника, но веревка пролетела всего десять шагов, причем петля на конце затянулась и стала совсем крошечной. Темнокожий улыбнулся и показал, как правильно отпускать моток в левой руке, после чего Гейл повторил попытку. На этот раз она оказалась успешнее, однако петля пролетела далеко от цели. Охотник поправил стойку молодого человека, и Гейл сделал еще один бросок, потом еще и еще. Где-то на десятой попытке аркан обвился вокруг стебля. Гейл был очень доволен, но ему потребовалось еще шесть бросков, чтобы повторить свой успех. При последних попытках охотник заверил юношу, что тот все делает правильно, осталось только поработать над меткостью.
Гейл понял, что незнакомец говорит правду. Бросание аркана оказалось похоже на метание дротика. Техника не отличалась сложностью, ей можно было без труда обучиться. А дальше все зависело от самого Гейла: необходимо лишь тренироваться долгие часы, пока не будет достигнута полная согласованность между телом, глазами и рукой, необходимая для точности броска.
Последовал новый торг, и сделка была заключена. Три тонких колечка из серебра и пара серебряных серег с бирюзой и гранатами сделали Гейла обладателем аркана. Вдруг юноша заметил, что охотник поднял голову и устремил взгляд поверх его плеча. Глаза темнокожего сузились, ноздри раздулись. Гейл обернулся и увидел далеко на юго-западе приближающийся караван.
— Это мои друзья. Не бойся… — Но охотника уже не было рядом, он мчался прочь — даже быстрее, чем во время преследования грязевика. Через пару мгновений быстроногий беглец скрылся из глаз.
Поравнявшись с караваном, Гейл подъехал к Шонгу. Он держал в руках только что обмененные вещи, и торговец изумленно уставился на них.
— Где ты это взял? — спросил Шонг.
Гейл рассказал ему, чем занимался в течение последних двух часов. Купец покачал головой.
— Этот темнокожий из племени ночных бегунов. Это слабый, робкий народ, самый примитивный из тех, о ком я когда-либо слышал. Время от времени они показываются на городских рынках, предлагая редкие товары. Их нужды невелики, поэтому у них нет особой необходимости вступать в общение с другими народами. Мне не очень понятно, почему он вел себя с тобой столь дружелюбно. Может быть, потому, что ты так молод и тоже родом из варварского племени.
— Я совершил выгодную сделку? — спросил Гейл, перекидывая через седло связки перьев. — Или он меня обманул?
— Насчет веревки я мало что могу сказать, — ответил Шонг, поглаживая короткую бородку. — Я никогда не держал в руках ничего подобного. Вот перья — другое дело. Грязевиков очень трудно поймать. А уж если их ловят, то непременно убивают, что еще более увеличивает их редкость. Зеленые перья, — торговец коснулся рукой яркого пучка, — стоят в Касине больше, чем золото того же веса. Их используют жрецы для ритуальных украшений, а знатные дамы очень ценят опахала из этих перьев. На юге они стоят еще дороже, поскольку в каждой деревне вождю просто необходимо хотя бы несколько перьев для головного убора. Они придают им особое культовое значение. А белые, — Шонг дотронулся до другой связки, — ценятся солдатами, они украшают плюмажами из этих перьев свои шлемы. Ты сможешь получить по мелкой серебряной монете за каждое перышко. Короче говоря, молодой Гейл, ты поступил весьма предусмотрительно, когда освободился на сегодняшний день от караульных обязанностей — твой обмененный товар хорошо упакован, совсем мало весит и стоит раз в пятьдесят больше, чем ты заплатил. Понимаешь, в этом и состоит сущность торговли. Так что можешь считать, что совершил идеальную сделку.
Гейлу было приятно это услышать, но еще больше его радовало обладание чудесным арканом. В последующие дни он пользовался любой возможностью, чтобы поупражняться в бросках. Когда юноша увидел, что с земли достаточно часто попадает в цель, то стал бросать аркан, сидя в седле. Это оказалось более трудной задачей — кабо кидался в сторону каждый раз, когда петля со свистом пролетала над его носом, однако вскоре животное привыкло к странным маневрам всадника, и Гейл продолжал тренироваться, сперва пуская кабо шагом, а затем и рысью. Однако закончилось это предприятие весьма плачевно. Послав кабо в легкий галоп, Гейл бросил аркан на пень большого дерева, но когда петля затянулась вокруг него, юноша замешкался и был выброшен из седла, с такой силой рухнув на каменистую землю, что лишился чувств.
Пару дней Гейлу пришлось ковылять, страдая от полученных ушибов, зато это дало молодому человеку прекрасную возможность поразмышлять над собственной глупостью. Разумеется, крайне неосторожно было бросать аркан с бегущего кабо на неподвижный предмет. Еще немного подумав, Гейл пришел к выводу, что при удачном броске на шею достаточно большого и сильного животного, могут возникнуть столь же неприятные последствия. Правда, животное не стояло бы на месте, как пень, зато дерево не могло загрызть или насмерть затоптать упавшего человека, как это сделал бы разозленный наск или кабо.
Время шло, ушибы постепенно проходили, и Гейл нашел подходящее решение. Оставалось лишь проверить его на практике. Как только им попадется на пути деревня, в которой найдутся умелые шорники, он закажет им седло с высокой, крепкой лукой. Если привязать к ней свободную часть аркана, то основная сила рывка придется на седло, подпругу и скакуна. Пока Гейл обдумывал все эти тонкости, его спутники посмеивались над этой затеей. Некоторые же говорили — причем специально так, чтобы он слышал, — что было бы лучше, если бы Гейл сломал себе шею при падении. Одним из таких был Агах, который без всякой причины вдруг яростно невзлюбил юношу.
Гейл ощущал эту неприязнь и гадал, как ему справиться с Агахом. Этот человек не упускал ни единой возможности задеть его и оскорбить, становясь с каждым днем все более несносным. Погонщик даже не пытался скрыть свою враждебность и презрение, и однажды зашел так далеко, что при всех ударил Гейла по лицу, когда тот потянулся к лежащему перед Агахом вертелу с мясом. Если бы Гейл не был так слаб из-за полученных ушибов, он тут же убил бы Агаха, но, к сожалению, упустил удобный момент, и теперь его противник вел себя так, словно Гейл стал его рабом.
Как-то раз у костра к Гейлу подошел Шаула. Последствия падения все еще беспокоили юношу, у него продолжало болеть порванное сухожилие. Картограф предложил разумное, на его взгляд, решение проблемы.
— Друг мой Гейл, тебе ни к чему мириться с подобными оскорблениями. Обратись ко второму среди керрилов — Карвасу. Он спит и видит, как бы занять место Агаха, и, конечно, не откажется убить его. Особенно, если ты хорошо заплатишь.
— Ни за что, — решительно возразил Гейл. У шессинов принято самим убивать своих врагов. — В его памяти были еще слишком свежи болезненные воспоминания о Гассеме, Лериссе и длинношее. — Я должен прикончить его сам и, разумеется, сделаю это, как только поправлюсь. Но все равно, спасибо за совет.
Через пару дней, когда ушибы уже не причиняли такой боли, Гейл подошел к Шонгу.
— Мне не хотелось бы тревожить тебя по пустякам, но боюсь, мне придется лишить тебя нужного человека. Ты не станешь возражать, если я убью Агаха?
— Агаха? — переспросил Шонг. — А я-то все удивляюсь, что он еще жив. Разумеется, прикончить негодяя — твое право. Карвас такой же мерзавец, как и Агах, и не хуже его справится с насками. Но ты уверен, что достаточно оправился? Вожак керрилов серьезный противник, он убил в ссоре не одного человека. Как ты намерен с ним драться?
Гейл и сам еще толком не знал.
— Как это принято у вас? У меня на родине мы бросали врагу вызов и дрались на площадке, которую ограничивала лента, сплетенная из разрезанной шкуры кагга. Из оружия мы использовали копья или короткие мечи.
— Ну, во время похода вряд ли возможно следовать подобным ритуалам, — сказал Шонг. — Брось ему вызов, а драться вы сможете где и когда угодно. Только советую тебе не выбирать кинжалы. Керрилы прекрасно владеют этим оружием, а ты к нему не привык.
В тот же вечер Гейл, взяв копье, направился к костру, у которого собрались керрилы. Они переговаривались, пуская по кругу бурдюки с вином.
Многие были изранены, поскольку частые ссоры между ними обычно кончались драками. Даже такой суровый командир каравана, как Шонг, не мог пресечь буйства этих людей. Агах заметил приближающегося юношу. Его черты исказила злобная усмешка.
— Взгляните, кто к нам идет! Этот хорошенький дикарь с Островов! Видно, понимает, как нам не хватает в походе женщин, и готов посодействовать! Как ваш вождь, я, разумеется, воспользуюсь им первым! Снимай эту кошачью шкурку, юноша, и иди ко мне!
Его дружки громогласно заржали, ожидая, чем ответит на это Гейл.
— Агах, я не знаю, чем заслужил твою ненависть, и мне, в общем-то, на это наплевать. Я свободный воин и не намерен больше терпеть оскорбления.
— И что же ты сделаешь, мальчик? — Глаза Агаха забегали по сторонам, следя за реакцией своих людей.
Те с удовольствием предвкушали очередную драку. Только на лице Карваса, внимательно наблюдавшего за обоими, читался явный расчетливый интерес.
— Я прикончу тебя. Ты это заслужил, и я не собираюсь оставлять врага за своей спиной, просто поколотив его. Еще раз повторяю: мне безразлично, почему ты так ко мне относишься, но я собираюсь положить этому конец. Немедленно. Вставай и защищайся.
Улыбка стерлась с лица Агаха. Он медленно поднялся на ноги.
— Будем сражаться на ножах? Настоящим мужчинам не нужны копья и длинные мечи.
Его язвительный тон не скрыл от Гейла, что он боится этого оружия. Конечно, можно было просто вытащить меч и зарубить негодяя, или проткнуть его копьем… но если он так поступит, остальные керрилы вообразят, что он опасается открытой схватки, — тогда в дороге кто-нибудь из них может повторить наглые выходки Агаха. Лучше показать им свое умение в том, что они никогда не смогут оспорить.
— Можешь выбрать себе оружие по вкусу. Мой народ вступает в поединок только с равным соперником. — Юноша воткнул древко копья в землю и снял перевязь с мечом. Безоружный, он смело приблизился к Агаху.
Тот явно пребывал в замешательстве, но затем усмехнулся, оскалив зубы в звериной ухмылке.
— Ты умрешь так, как захочешь, малыш. И, может, до того, как я перережу тебе горло, успею еще попользоваться тобой!
Он обнажил кинжал и расстегнул доходящий до колен килт. Юбка упала на землю, и Агах остался только в белой набедренной повязке. Свет костра бликами играл на его темном лоснящемся торсе. Чтобы придать своей коже блеск, керрилы натирали тело животным жиром, причем их совершенно не смущало исходящее от прогорклого жира зловоние. В руке Агаха сверкнул кривой бронзовый нож.
Гейл заранее смазал тело ароматным ореховым маслом, смешанным с цветочными лепестками.
«Если уж проиграю, — думал юноша, — то хоть не буду досадовать после смерти, что мое мертвое тело выглядит неподобающим образом».
Слух о предстоящем поединке быстро разлетелся по лагерю, и к месту схватки собрались люди от других костров и даже селяне из окрестных деревень. Их жизнь была скучна и однообразна, и теперь они радовались тому, что им предстоит стать свидетелями столь захватывающего зрелища.
Привстав на носках и передвигаясь мелкими семенящими шажками, Агах двинулся вокруг костра, ни на мгновение не отрывая взгляда от противника. Гейл отступал назад и чуть в сторону, так что когда керрил оказался перед ним, за спиной островитянина уже не было пламени.
— Уже бежишь, мальчуган? — проворчал Агах.
— Надеешься, что меня до смерти напугают твои глупые речи? По правде говоря, ты мне надоел, керрил!
— Тогда, — прошипел Агах, — я сейчас немного тебя развлеку!
Он ринулся вперед, целясь ножом в бок Гейла. Тот отразил нападение, рубанув ладонью по предплечью противника. Разумеется, он был не настолько глуп, чтобы пытаться рукой остановить удар ножа. Юноша не торопился нападать, внимательно наблюдая за Агахом и пытаясь понять, как противник собирается вести дальше схватку.
Агах продолжал скакать вокруг него, как танцор, выделывая ногами причудливые коленца. Его руки, не останавливаясь, плели в воздухе замысловатый узор — видимо, он решил ошеломить врага хитростью приемов. Кое-кто из зрителей одобрительными криками поддерживал керрила, принимая вязь его движений за владение изощренной боевой техникой.
Гейла это ничуть не тревожило: он знал, что в смертельном бою каждое движение человека должно отвечать только двум целям:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48