- Считаю. Во всяком случае, пока все за это.
- Заманчиво. - Наступила пауза, во время которой шеф, постукивая шариковой ручкой по столу, несколько раз перевернул ее в руке. - Но сомнительно.
- Почему?
- Во-первых, Шестопалов никогда не будет связываться с убийством милиционера.
- Об убийстве милиционера Шестопалов мог и не знать. "Кавказцу" нужно было оружие - он его добыл.
- Хорошо, допустим, мог не знать. Но, насколько я понял, доказательств связи Шестопалова и "кавказца" у нас нет. Только домыслы.
- Доказательства можно добыть.
- Каким образом?
- Нащупав их связь.
- Связь... Думаете, это так просто?
- Не просто. Но почему бы не предположить, что связь у них самая элементарная?
- Например?
- Скажем, телефонная? Конечно, по домашнему или рабочему телефонам Шестопалов говорить с "кавказцем" не будет. Но он вполне может воспользоваться уличным телефоном-автоматом.
Шеф снова покрутил ручку. Отложил ее:
- Уличным телефоном-автоматом... Допустим и это. Дальше?
- Снимем разговор на видеопленку. Естественно, такую съемку надо вести при понятых. По движению губ докажем, кому он звонил.
- Пожалуй, годится. Только Шестопалов может вообще не выйти на связь. А?
- Выйдет. Ему нужны деньги. И потом эту связь можно ускорить. Засадой в НИИ "Дорстрой" и на квартире Шестопалова занимается Савельев. Он инструктировал Шестопалова, постоянно поддерживает с ним контакт. Вот пусть и скажет сегодня: засады, как не оправдавшие себя, снимаются. Шестопалову это сразу развяжет руки. Мне кажется, он давно бы уже дал наводку "кавказцу", если бы не боялся наших засад.
Генерал что-то пометил в блокноте:
- Ладно. Так и будем действовать. Вы по-прежнему считаете, что Шестопалов будет "разгонять" кого-то из своих знакомых?
- Только так. Причем в самое ближайшее время. На этих знакомых нам и нужно ориентироваться.
- Ну а... насчет других засад? У вас и на мясокомбинате?
- Я должен оставаться на месте. Из-за Голдаева. Ну, а Кутателадзе... Не забывайте - Кутателацзе ведь тоже знакомый Шестопалова.
Испытание
Рабочий день на мясокомбинате начался как обычно. С утра Ираклий Кутателадзе подписал стопку принесенных секретаршей приказов, провел летучку, сделал несколько нужных телефонных звонков. Где-то около одиннадцати секретарша, как всегда, принесла чай. В это время позвонили из цеха первичной обработки продукции. Начальник цеха Кузин сообщил о ЧП средней тяжести - часть только что поступившего от поставщиков сырья не соответствует стандарту. Выругав про себя поставщиков, Ираклий бросил: "Сейчас буду" - и, отдав необходимые указания секретарше, отправился в цех первичной обработки. Лишь на середине пути вспомнил: он опять забыл предупредить опергруппу о выходе из кабинета. С досадой подумал: "Борис рассердится". Действительно, что стоило взять трубку и сказать по телефону: "Выхожу". Впрочем, ничего страшного не произойдет. Позвонит из цеха.
Возле кабинета начальника цеха Кузина, в небольшой приемной, всегда грудилась очередь. Допуском людей в кабинет руководила молоденькая секретарша Инна. Как давно уже заметил Кутателадзе, Инна и сама являлась приманкой для молодых инженеров и мастеров, во всяком случае, они то и дело заходили в приемную по самым разным поводам. Еще в коридоре Ираклий услышал голос начальника цеха, звучавший на повышенных тонах. Бросив толпившимся в приемной: "Добрый день", - вошел в кабинет. При его появлении невысокий кругленький Кузин возмущенно показал на стоявшего рядом со скучным видом представителя поставщиков:
- Полюбуйтесь, Ираклий Ясонович? Видели? Где совесть? Главное, выбрали момент. С ножом к горлу.
После длительной перепалки и прямых звонков поставщикам инцидент, в конце концов, был улажен. Их представитель ушел. Кузин сел за стол, вытирая платком лицо.
В дверь заглянула Инна:
- Ираклий Ясонович, к вам посетитель.
- Что еще за посетитель?
- Говорит, искал вас по всему заводу. Он от промкооперации, из Кабардино-Балкарии. Вот он, за мной стоит.
- Ну, пожалуйста. Пусть проходит.
Инна отодвинулась. Высокий человек лет тридцати, войдя, осторожно прикрыл дверь.
Темные усы. Темные волосы челкой на лоб. Маленькие немигающие глаза. Синий спортивный костюм с эмблемой "Адидас" над левым карманом куртки. У Ираклия сразу же мелькнуло: этого человека он где-то видел. Стоп. Это же "кавказец"! И сразу ощутил ход собственного сердца. Правая рука гостя - в кармане куртки. Непонятно только, как "гость" его нашел. А собственно, что тут находить? Ведь он сказал секретарше, куда пойдет.
- Слушаю. - Ираклий не услышал собственного вопроса. Помедлив, повторил громче: - Слушаю вас.
Человек улыбнулся, но так, будто кто-то силой заставил его это сделать:
- Вы Ираклий Ясонович?
- Я Ираклий Ясонович. - Отметил: Кузин продолжает вытирать пот. Ясно, он и понятия не имеет, кто вошел в кабинет.
- Понимаете, я приехал к вам в командировку. Издалека, из Кабардино-Балкарии. Ну и нам с вами надо поговорить. Я от поставщиков, вопросы у меня серьезные.
Не вовремя он вышел из своего кабинета. Да еще забыл об этом предупредить. Если бы это случилось в его кабинете, "кавказец" давно уже был бы схвачен. Впрочем, может, это все-таки не "кавказец"?
- Пожалуйста, садитесь. Поговорим.
- Да, но... - Человек настороженно посмотрел на Кузина. - Понимаете, разговор у меня особый. Хотелось бы поговорить наедине.
Ираклию вдруг показалось - он весь мокрый. Собственно, чего он испугался? Вспомнились слова Бориса: "В любом случае веди себя так, как ведешь всегда. В любом случае". Надо взять себя в руки. Помедлив, спокойно сказал:
- Тогда пройдем в мой кабинет. Если наедине.
"Все правильно. Надо увести его в свой кабинет. Опергруппа там рядом, за стенкой". Так как человек продолжал смотреть с некоторым сомнением, добавил:
- В моем кабинете мы сможем поговорить спокойно.
Но тут, спрятав платок, Кузин пошел к двери:
- Ираклий Ясонович, у меня как раз дела в цехе. Говорите, сколько угодно. - И вышел.
Как только они остались одни, человек вытащил правую руку из кармана. Пистолет. "Кавказец"! Теперь в этом нет никакого сомнения. Рука остановила пистолет на уровне живота Ираклия. Странно, живот будто обварило. Он никогда не стоял вот так, под пистолетом.
Человек усмехнулся:
- Ираклий Ясонович, разговор будет простой. Если сделаете что не так, тут же стреляю. Тут же. Понимаете? Выстрела никто не услышит. Уйти я успею. Поэтому делать будете только то, что скажу. Поняли? Или повторить? Ираклий Ясонович?
"Спокойней. Слышишь, Ираклий, спокойней. Слышишь, Ираклий, спокойней. "Кавказец" обладает многими несомненными преимуществами перед тобой. Он вооружен. Физически намного сильнее. Он не знает жалости. За его плечами кровавая расправа. Но ведь преимущества есть и у тебя. Неужели ты глупее его? Слабее духом? Постарайся превзойти его в этом. Да, тебе сейчас не сладко. Но это и хорошо. Ты ведь и должен показать, что струсил. Иначе он поймет - его здесь ждут. Вот и покажи, что тобой овладел страх..."
Ствол пистолета чуть двинулся.
- Эй, директор! Заснул? Во-первых, открой дверь. Чуть-чуть. И скажи девахе, чтоб никого не пускала - у тебя важный разговор. Понял?
- Понял, - губы сказали это сами. Помедлив, Ираклий взялся за ручку двери. Тут же услышал шепот:
- Только панику поднимать не вздумай. Сам понимаешь, трупов, кроме тебя, будет вагон. Уяснил?
- Уяснил.
- Давай. Учти, я стою рядом. Ну?
Ираклий приоткрыл дверь. Все, как обычно. Легкий шум, стоят люди. Инна разговаривает с молодым мастером. Кажется, фамилия этого мастера Соловьев. Да, Соловьев.
Инна посмотрела вопросительно:
- Слушаю, Ираклий Ясонович.
- Не пускай никого. Хорошо, Инночка? У меня серьезный разговор.
- Даже Сергея Ильича?
- Даже Сергея Ильича. Но он придет не скоро.
- Все поняла. Никто не войдет.
Закрыл дверь. Повернулся:
- Что еще?
- Еще... - "Кавказец" показал глазами. - Поверни ключ. Быстро.
Ираклий повернул ключ. Спросил, не поднимая головы:
- Дальше?
- Дальше садись за стол. Телефон не трогать. И вообще, сидеть тихо. Никаких лишних движений.
Подождав, пока Ираклий сядет, "кавказец" подошел к единственному в кабинете окну. Встал боком, посмотрел вниз. Отсюда, со второго этажа, ему хорошо видны все подходы к цеху. Повернулся. Так же боком отошел от окна. Сел. Рука с пистолетом лежит на столе. Ствол - чуть в сторону. Опять ухмыльнулся:
- Ираклий Ясонович, долго мучить вас я не буду. Мне нужны деньги. Двадцать тысяч рублей. Думаю, у вас найдется такая небольшая сумма. Найдется? Причем деньги нужны быстро. До часу дня.
"Надо тянуть время. Чем дольше меня не будет в кабинете, тем больше надежды на опергруппу. Они начнут искать". Только Ираклий подумал об этом, раздался звонок.
"Кавказец" положил руку на телефон:
- Поняли? Деньги нужны до часу дня.
Телефон продолжал звонить. Аппарат здесь один, на Инну выхода нет. Похоже, это опергруппа. Ищут.
- Поняли, Ираклий Ясонович?
- Где я найду такую сумму?
- Не знаю. Это ваше дело. К часу, последний срок - к половине второго, я должен получить деньги. В противном случае пострадаете не только вы. Пострадает ваша мама.
- Мама? - Это вырвалось само собой. При чем здесь мама? Что, они действуют одновременно здесь и в Тбилиси? Почему мама?
- Если до полвторого вы не отдадите деньги, мой товарищ вынужден будет войти в вашу квартиру. И сильно повредить вам.
- В какую мою квартиру? В Тбилиси?
- Зачем в Тбилиси? В Москве.
Наконец телефон замолчал. Ираклий услышал стук в висках. Почему вдруг возник разговор о маме?
- Но... мама живет в Тбилиси.
- Не знаю, где она живет. Сейчас она в Москве.
- Глупость. Ее в Москве нет. - И тут по глазам пришельца Ираклий понял: мама действительно в Москве.
"Кавказец" пожал плечами, снял трубку:
- Не верите, наберите свой номер телефона. Не хотите? Тогда давайте я. Но предупреждаю: говорите с ней только по-русски. Иначе я прерву разговор.
Набрал номер, прислушался к гудкам. Услышав отзыв, протянул трубку:
- Она у телефона. Только по-русски. И коротко.
Ираклий прижал трубку к уху. В мембране мамин голос. Как бухает в голове. С ним они могут делать что угодно. Но с ней... Он не может этого даже представить. Мама - и они.
- Алло? Мама? Это ты?
- Ираклий... Ираклий, как я волнуюсь...
- Ты откуда? - Он спросил по-русски, хотя мама говорила по-грузински. Казалось, все проваливается. Летит куда-то...
- Из Тбилиси... Утренним самолетом... Я ведь знала: никакого ремонта... Ираклий, зачем ты меня мучаешь? Зачем?
- Как ты попала в квартиру?
- Что значит как? У меня же ключи.
- Ключи?
- Ты что, забыл? Вы же сами дали мне ключи.
Да, он вспомнил.
- Ираклий, ну разве так можно? Я вся извелась.
- Ты о чем?
- О чем! Он не понимает. Что у вас с Мананой? Вы что, разъехались? Разошлись? Говори правду. Ика! Умоляю. Мать нельзя обмануть, слышишь. Не молчи. Ираклий!
"Кавказец" поднял пистолет. Хватит.
- Мама, я тебя очень прошу, успокойся.
- Но, Ираклий...
- Мама, у нас все в порядке. Я тебе потом объясню. Сейчас я не могу говорить.
- Ика...
Гудки. "Кавказец" нажал на рычаг:
- Убедились?
- Убедился.
Теперь ему все было ясно. Поговорив вчера с Мананой, мама подумала: у них нелады. И наутро вылетела. Это на нее похоже. У мамы это называется "спасать семью".
- Ираклий Ясонович, теперь вы понимаете? Я не шучу.
- Да. Понимаю.
Что он говорит. Он полностью потерял контроль над собой. Если бы не мама... Если бы не мама, он действовал бы по заранее разработанному с Борисом сценарию. Сначала прикинулся, что у него вообще нет таких денег. Потом попытался бы всячески снизить сумму. Потом сказал бы, что попробует занять деньги у друга. Директора шашлычной. И позвонил бы по телефону опергруппы. О том, что этот номер специально заимствован у одной из шашлычных, не знает никто. Даже справочная служба. Если "кавказец" вздумал бы вдруг спросить об этом номере по 09, ему подтвердили бы: да, это шашлычная.
"Кавказец" пригнулся:
- Ираклий Ясонович, очнитесь. Давайте подумаем, как быстрее получить деньги. Они у вас в сберкассе?
- Да. То есть в сберкассе у меня мало...
Опять в голове заметалось: "Мама..." Ведь днем дежурство у его квартиры снимается. Допустим, "кавказец" будет задержан. Но ведь мама - в его квартире. Получается, он, Ираклий Кутателадзе, должен подставить маму, свою маму, под пистолет убийцы. Как этому помешать? Если бы он был согласен откупиться, где взять двадцать тысяч рублей? Да еще до часу дня? Хорошо, пусть он смог бы их достать, эти двадцать тысяч. Двадцать тысяч...
Некоторое время Ираклий сидел, повторяя про себя эту цифру. Нет. Если бы он только сделал это... Если бы передал двадцать тысяч в обмен на жизнь мамы... и при этом отпустил "кавказца" и его напарника с миром, он стал бы предателем. Обычным предателем. И предал бы не только Бориса. Предал бы всех, кого "кавказец" смог бы потом убить и ограбить. Предал бы себя. И именно мама, которая сейчас, сама того не подозревая, может вот-вот погибнуть, никогда не простила бы ему этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17