С этим я решила не играть. Стоя в своём углу, я ждала, когда он приблизится, весь такой раскрытый, тоже по пояс раздетый, ничего не боящийся, уверенный в своей силе великан-придурок. Акира говорил, что для того, чтобы победить, сила не нужна — нужно желание. Не останавливаясь, он сразу начал месить меня кулачищами и даже один раз успел попасть в плечо, прежде чем я воткнула свою ладонь ему под ребра, прорвав кожу и достав когтями до самой печени. И тут же оттолкнула от себя обмякшую громаду. Со страшным грохотом он упал навзничь и больше не шевелился. На боку его зияла рваная рана, из неё текла кровь.
Снова в зале все стихло. Все озадаченно смотрели на поверженного громилу и, по-видимому, не верили своим глазам. Я видела, как туго наливаются кровью их лица, как кривятся губы и дёргаются мышцы, видела, что им хочется накинуться на меня и сожрать живьём, но никто из них не посмел ослушаться своего хозяина Сатану, который, тоже почувствовав это, предостерегающе поднял руку и гаркнул:
— Всем стоять! Уберите Корыто с ринга и слушайте меня!
Двое ушлых урок тут же вскочили на помост и стащили вниз мёртвое тело великана. Я молила Бога, чтобы хоть теперь они успокоились и уже убили бы меня по-настоящему, из пистолетов, пока мне не пришлось перервать их всех. Сатаной, судя по всему, овладел уже чисто спортивный азарт, и он напрочь забыл о своих деньгах.
— Так не пойдёт! Так неинтересно — слишком все быстро, — крикнул он. — Следующий не должен подходить к ней близко. Пусть эта стерва попрыгает на верёвках, а вы подскакивайте и… — Он показал руками, как надо меня бить под дых и в челюсть. — Нужно хотя бы раз попасть хорошенько, и она упадёт. А потом ногами, ногами… Ясно? Давай, кто на очереди.
— Послушайте, — не выдержала я, — вы что, не понимаете, что со смертью играете?! Вам мало двух трупов? Меня нельзя бить!
— Можно, милая, — проговорил Сатана, — и нужно. Никогда не поверю, что какая-то сраная шамовка может мочить моих быков! Не для того я им тут спортзал построил. А раз не умеют, значит, пусть учатся! — упрямо закончил он. — Мне хлюпики не нужны! — Он обвёл толпу злыми глазами. — Давай следующий!
«Хлюпики» стояли понурые, наверное, уже почувствовали страх, но возразить главарю было нечего — два неопровержимых факта валялись, недвижимые, около стены.
— Нельзя меня бить, — прошептала я, глядя в зал невидящими глазами, — я в зверя превращаюсь, как вы не понимаете…
Но этого никто не услышал.
— Ну, кто следующий? — опять прикрикнул Сатана. — И веселей, веселей, черти, в аду положено смеяться!
— А с нунчаками можно? — спросил кто-то.
— Валяй! — махнул рукой Сатана. — Только не до смерти, другим оставь.
Ещё один накачанный донельзя парень легко вскочил на помост и пошёл на меня, играя нунчаками, постепенно увеличивая скорость их вращения — своим оружием он владел довольно неплохо. В глазах его мелькала неуверенность, но на губах кривилась наглая ухмылка. Дойдя до середины, он остановился и процедил:
— Ну иди, возьми меня, сучка!
Вздохнув, я пошла ему навстречу. Когда верёвки на ногах натянулись, я оказалась в метре от него. В ту же секунду он выбросил вперёд руку с нунчаками, но палки просвистели у меня над головой, потому что я уже летела ему в ноги. Вцепившись в лодыжки, я разорвала ему мышцы на икрах и быстро отползла прочь, чтобы не испачкаться в крови. Нунчаки сразу выпали, ноги у парня ослабли, колени подкосились, он упал на третью точку, расставил колени и уставился на хлещущую из порванных икр кровь. Ходить он уже долго не сможет, потому что я не пожалела и сухожилия. Толпа молчала.
— Ну что, может, хватит уже? — спросила я у Сатаны, поднявшись на ноги.
— Нет, — упрямо заявил тот, сжав губы и сузив глаза, тускло глядящие куда-то в сторону страшной рожи на стене. — Такой расклад меня не устраивает. — И вдруг сорвался:
— Мрази!!! Ублюдки!!! За что я вам бабки плачу?! Лучшие бойцы ада, мать вашу!!! Недоделки вы вшивые, фраера позорные, а не лучшие бойцы! — Он начал бегать перед толпой и бить всех подряд по угрюмым, испуганным мордам. — Вот вам, шакалы гнилые! Всех уволю на хрен!!!
Потом резко сник, ссутулился и молча вернулся к своему стулу. Устало опустившись на него, он закрыл лицо руками и застыл: Парень, все ещё сидевший на ринге, начал потихоньку уползать с него, зажимая раны ладонями. Ему помогли, подхватили внизу под руки и утащили из зала, оставив на линолеуме две кровавые борозды. Я уселась по-турецки в углу ринга.
Сатана наконец на что-то решился, тряхнул головой и твёрдо произнёс:
— Все, последний бой. Выбирайте: или она, или я. Как хотите, но поставьте её на колени. Поехали.
— Ничего не выйдет! — громко сказала я. Все посмотрели в мою сторону.
— Что значит не выйдет? — удивился хозяин. — Куда ты денешься?
— Денусь. Они ведь боятся подходить, а я сама тоже не подойду. Хватит с меня вашей поганой крови.
— Тебе никто не разрешал выходить из игры! — взвился Сатана. — Это западло! Ставки уже сделаны, в натуре!
— Я не пойму, деньги вам ещё нужны или уже нет? — напомнила я с усмешкой.
— Плевать мне на деньги! — в ярости выпалил он., — Сейчас меня моя честь интересует! Или ты думаешь сбежать на тот свет, опозорив меня на этом? Не выйдет, курва! Ты мне за все заплатишь! — Он повернулся к псам. — Давай, чего застыли! Проучите её…
— А с ножом можно?
— Нужно, болван! — рявкнул тот. — Только не до смерти. Изуродуй, но чтобы говорить могла. Я хочу услышать, где деньги и как она просит пощады. Вперёд!
На ринг выполз плотно сбитый парень с маленькими, близко посаженными насторожёнными глазками и утиным носом. В обеих руках было зажато по длинной обоюдоострой финке тюремного производства. Я сама когда-то баловалась ножичками и знала, как с ними обращаться. Судя по тому, как он их держал, он тоже это знал, но наверняка учился только убивать, а не защищаться от них.
Дойдя до середины, он остановился и впился в меня взглядом. Я сидела не шевелясь и не собиралась никуда идти, однако не выпускала ни на мгновение из виду сверкающих в свете ламп лезвий.
— Ну, что же ты? — ухмыльнулся он. — Подойди, не бойся.
— И не подумаю, — буркнула я. — Сам иди, если хочешь.
Он, видимо, не хотел подходить, потому что вопросительно посмотрел на хозяина. Тот успокаивающе кивнул и сказал:
— Не волнуйся. Клещ, сейчас мы её к тебе подгоним. — И повернулся к своим:
— Ну-ка, братва, притащите сюда вилы из подсобки.
Двое сразу сорвались с места и куда-то убежали. Хозяин злорадно глянул на меня:
— Ну что, не передумала ещё?
— Зачем вам вилы? — задала я глупейший, какой только можно было придумать, вопрос, чувствуя, как холодеет спина и нервно сжимается живот.
— А сейчас увидишь, — осклабился он. Тут в зал вбежали, таща в обеих руках по вилам на длинных черенках, двое урок. Радостно скалясь, они раздали их четырём парням, те зашли и встали с двух сторон моего угла, нацелив на меня острые железные жала. Увидев это, я вздрогнула.
— Ну, пойдёшь сама или подогнать? — хмыкнул хозяин.
Понятно, что особой альтернативы у меня не было. Я привыкла держать слово, и уж если сказала, что больше не буду убивать и калечить, значит, так тому и быть. Правда, перспектива напороться на вилы тоже не очень грела мою душу, и я наверняка бы впала в глубокую меланхолию, если бы к тому времени уже не перепилила ногтями верёвки на скрещённых ногах и не сомневалась, что в зале собрались все бандиты до единого.
— Ну хорошо, — сдалась я, оставаясь сидеть, — я согласна. Только уж вы все закройте глаза. Кроме него, разумеется. — Я кивнула на стоящего на ринге головореза.
— Это ещё зачем? — изумился Сатана.
— Вам что, доставляет удовольствие смотреть, как убивают ваших людей? — усмехнулась я. — А впрочем, делайте, что хотите — мне уже все равно…
С этими словами я вскочила на ноги, разбежалась, оттолкнув потерявшего бдительность бандита, и, перепрыгнув через канаты и головы стоявших внизу урок, побежала к выходу с толстыми узлами верёвок на босых ногах. Только очутившись на первом этаже, я наконец услышала разъярённый рёв очнувшейся толпы, выстрелы и топот. Из всего этого многоголосия чётко выделялся звонкий вопль Сатаны:
— Курва!!! Держите её!!! Всех изувечу!!!
По бегу у меня в школе всегда была твёрдая пятёрка. А от моих прыжков учителя физкультуры просто шалели и настойчиво твердили, что я должна посвятить жизнь именно этому виду спорта — тогда будут и всемирная слава, и бешеные деньги, и беззаботная жизнь. Но отец мягко отваживал всех, а дома журил, чтобы я не скакала на уроках во всю прыть. Поэтому двухметровый бетонный забор, вставший стеной на моем пути к спасению, был для меня не более чем досадным недоразумением — я его даже не заметила, он лишь мелькнул где-то далеко внизу и сразу же скрылся за горизонтом. Опустившись на тротуаре по ту сторону забора, я увидела впереди покрытые ночным мраком жилые дома и помчалась туда, где не было ни ада, ни урок, ни вил…
Рассвет застал меня в заброшенном холодном подвале, куда я забралась ночью, прячась от урок. Не знаю, гнались они за мной или нет, но только я до того устала и чувствовала себя такой разбитой и голодной, что незаметно для себя уснула прямо на грязном цементном полу. Организм требовал отдыха, и он его получил. Бодрая и посвежевшая, ободранная и замызганная, я вылезла из вонючего подвала навстречу утреннему солнцу и, распугав своим видом идущих мимо в школу малолеток, пошла со двора ловить какого-нибудь сумасшедшего частника, ибо нормальный такую мымру в машину никогда не посадит. Я надеялась, что не встречу по дороге никого из чертей, потому что теперь у меня не было желания драться с ними. Я бы их просто убила от злости за свою испорченную внешность. Но школа, где бандиты построили себе ад на земле, находилась на другом конце микрорайона, и я беспрепятственно добралась до оживлённого шоссе. У меня даже не было желания узнать, где я нахожусь, в голове была только одна мысль: поскорее добраться до ванной и Валентининой стряпни. Сумочка моя вместе с пистолетом Родиона, а также туфли — все осталось в аду. Но я не переживала, потому что знала, что ещё вернусь туда, чтобы разогнать этот вертеп к чёртовой бабушке, и тогда заберу свои вещи. И босс мне в этом обязательно поможет. До чего же все-таки повезло мне с начальником, думала я, идя босиком вдоль дороги и провожая тоскливым взглядом удирающие от меня машины. Ведь любой другой на его месте уже давно бы уволил строптивую секретаршу, постоянно влипающую в какие-то истории, а Родион терпит. Мало того, он ещё и зарплату исправно за это платит и мою долю не забывает указывать в общем квартальном балансе, который я сама же ему и сую под нос на подпись. Ему самому нет цены, а терпению его нет предела. Золото, а не босс…
Наконец, когда я уже поняла, что придётся идти домой пешком, а это будь здоров, пилить через всю Москву, на окраине которой я находилась, около меня остановилась машина. Сама, ибо руку я уже давно опустила. Она тихонько подъехала сзади и остановилась передо мной. И не просто машина, а последней модели «БМВ» серебристого цвета. Наверное, мотор заглох у бедняги, подумала я и прошла дальше. Но стекло в окне опустилось, и молодое симпатичное лицо мужского пола с вежливой улыбкой сказало:
— Вас подвезти?
Я оглянулась, рядом больше никого не было.
— У меня нет денег, — жалобно проскулила я.
— Какая мелочь. — Он распахнул заднюю дверцу. — Садитесь. Правда, там немного грязно…
— Какая мелочь, — улыбнулась я, опуская свои извалянные в грязи джинсы на нежную бахрому чистого зеленого ковра, постеленного вместо чехла.
В машине было двое. Амбал водитель, одетый в хороший костюм, и рядом с ним пассажир — тот самый, вежливый и улыбчивый, тоже в дорогом костюме, но подороже, чем у амбала.
— Меня зовут Игорь, — сказал он опять же с улыбкой, повернувшись ко мне. — А вас?
У меня ёкнуло сердце. Господи, неужели это и есть тот самый Игорь, из-за которого я столько натерпелась?! Вроде все сходится: и богат, и телохранитель есть, и имя то же…
— Мария, — улыбнулась я, чувствуя дрожь в коленках. — А почему мы не едем?
— Но вы ещё не сказали куда, — напомнил он, разворачиваясь ко мне всем корпусом. — А впрочем, это и неважно.
С этими словами он поднял из-за спинки сиденья руку, и я увидела в ней газовый баллончик. Струя газа ударила мне в лицо, и я потеряла сознание. Все, опять приехали…
Вообще-то, если нормальному человеку брызнуть в лицо хорошую дозу нервно-паралитического газа, то он может и умереть запросто, не то что сознание потерять. К тому же в закрытом помещении. За последние несколько часов я дважды подвергалась газовой атаке, не имея противогаза или каких-нибудь других средств защиты, и вполне уже могла рассчитывать на вечные тишину и покой. Но, видно, не судьба. Проклятый организм — я опять очнулась.
И первое, что увидела, был небольшой плакат, на котором ровными красными буквами значилось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50