Думала, не узнаем?
Машина въехала на территорию свалки и остановилась за кучей мусора.
— Наверное, забыла, что у нас её фотка в паспорте есть, — ухмыльнулся водитель, повернувшись ко мне и с наслаждением наблюдая за моими муками. — Давай, быстренько рассказывай дядям, кто ты такая, и пойдём опять купаться. На этот раз уже не выплывешь, правда, Петя? — Он посмотрел на заднего.
Удавку чуть ослабили, и я судорожно втянула в себя воздух, тщетно пытаясь ухватиться пальцами за струну.
— Говори, паскуда! — рявкнул Петя. Я захрипела и показала пальцами на горло, мол, не могу говорить.
— Отпусти её, Петя, все равно никуда уже не денется, — разрешил Миша, и удавка ослабла, но не исчезла. — Ну, мы слушаем.
Отдышавшись, я просипела:
— Вы психи чёртовы! Что вы себе позволяете с клиентами?! Вы меня не за ту приняли!
— Не за ту? — усмехнулся Миша и достал из бардачка мой паспорт. — Да нет, вроде бы все правильно. — Он раскрыл возле моего плеча паспорт, сверяя снимок с оригиналом. — Копия, можно сказать. Мы хорошо рассмотрели тебя, ещё когда ты у нас на лавочке у подъезда сидела. Просто не хотелось потом с трупом возиться, из квартиры его вывозить. А так ты сама вышла, в машину села… Так какого хрена тебе нужно? Кто ты такая? Мы ведь все равно узнаем, когда отрежем тебе уши и сожжём пятки.
— Может, уже начнём? — прорычал сзади Петя. — Чего тянуть?
У меня над правым ухом послышался характерный щелчок выскочившего лезвия.
— А вы кто такие? — зло спросила я.
— Мы? — Миша довольно осклабился. — Мы люди, родная.
— Что-то не похоже.
— А ты всмотрись получше. Мы ведь не грохнули тебя и твоего дружка на той хате, хотя могли. Но мы не любим лишней крови, просекаешь? Мы честные воры. Если бы ты за нами не полезла, как глупая обезьяна, а потом ещё и в прицеп не запрыгнула, то сейчас бы жила спокойно. Мы не любим, когда кто-то суёт свой нос в наши дела. Между прочим, мы прихватили с той хаты видеокамеры и пушку, что лежала под подушкой на диване. — Он вытащил из-под сиденья пистолет Родиона и повертел им перед моим носом. — Что, старушка все-таки успела кому-то накапать? — Он просверлил меня холодным взглядом. — Вы что, из ментовки?
— Нет, мы частные детективы.
— Черт! — выругался Петя. — Говорил, надо было их замочить! Никакие они не менты!
Мишины глаза потухли, он выпятил нижнюю губу и сочувственно вздохнул:
— Что ж, это меняет дело. Надеюсь, твой коллега никогда не узнает, что с тобой случилось. Кончай её, Петя. Только не ножом…
— Постойте! — дёрнулась я, удерживая руками натянувшуюся удавку. — Можно один вопрос перед смертью?
— Валяй.
— Почему в квартире так хотелось спать?
Они переглянулись и заржали. Миша сквозь смех проговорил:
— Вы бы свет включили, и сна как не бывало.
— То есть как это? — опешила я.
— А это уже секрет фирмы. Давай, Петя, заканчивай…
* * *
…Петю мне пришлось убить. Он сам напросился. Когда я ударила Мишу по горлу и тот отрубился, Петя, видимо, от неожиданности, ослабил удавку, которую опять держал двумя руками. Дёрнув рычаг под креслом и упёршись ногами, я резко двинула кресло назад до самого упора, зажав бандиту ноги. Тот взвыл, но удавку все же не выпустил, и струна начала разрезать мне горло. Тогда я, закинув руку за голову, вонзила свой страшный коготь на мизинце в его кулак. Он опять закричал, но снова до него не дошло, что нужно отпустить меня и бежать со всех ног. Вместо этого бандит цеплялся за удавку на моей шее, как за собственную жизнь. Миша без движения лежал на руле. Я не могла говорить и дышать, хрящи на горле уже трещали, из порезанной кожи текла кровь, но он не мог быстро убить меня таким способом — Акира бы очень расстроился, если бы узнал, что его воспитанника можно уничтожить какой-то вшивой удавкой. Он научил нас специальному приёму против этого излюбленного азиатского способа убийства. Нужно просто уметь правильно двигать горловиной, не давая струне впиться намертво в одно место. И не пытаться отодрать удавку от горла, а доставать убийцу за спиной всеми мыслимыми способами. Поскольку я сидела в машине, то возможностей для этого было не очень много. Больше не раздумывая, я ткнула всей своей звериной пятернёй куда-то назад, где, по расчётам, должно было находиться его лицо. Хоть на пальцах и не оставалось железных ногтей, но все равно я могла пробить ими дюймовую доску. Петя дико закричал, и удавка сразу ослабла. Потом он затих. Повернувшись, я увидела, что у него больше нет глаз и он не дышит. Вольному — воля…
Мишу я связала найденной в багажнике верёвкой, запихала ему в рот промасленную тряпку, которой, очевидно, вытирали машину, и оставила в куче мусора. Рядом с ним положила труп дружка. Миша очнулся, когда я отходила к машине, и что-то замычал. Я даже не обернулась.
Теперь я была полна решимости самолично расправиться со всей этой шайкой. Два раза подряд они хотели отправить меня на тот свет, и оба раза у них это почти получилось. Спрашивается, за что? За то, что не струсила и погналась за ними? Ну ладно, со мной все ясно, а что им сделала добрая и тихая Лидия Петровна? Причём я совсем не была уверена, что она единственная их жертва. Судя по всему, дело у них поставлено на поток и они уже давно обворовывают квартиры и, может быть, убивают хозяев при помощи своего таинственного препарата. Додумались же, ворюги проклятые! Целый военный завод на них работает. Надо это дело срочно прекращать, пока они ещё кого-нибудь не убьют, и меня в том числе.
Содрав с переднего сиденья испачканный кровью чехол, чтобы не привлекал внимания, я вышвырнула его на свалку, обмотала ободранную и кровоточащую шею бинтом из аптечки, села за руль и помчалась обратно в Балашиху. Пистолет Родиона я засунула за пояс джинсов и выпустила рубаху. Сам Родион сейчас, наверное, оплакивает свои видеокамеры, похищенные у величайшего сыщика современности прямо из-под носа. Вот уж переживает, видать. Ничего, страдания очищают душу. Если все пройдёт удачно, то к вечеру я привезу ему и аппаратуру, и пистолет, и брошку с рубином, и картины, и свой телевизор — все загружу в бандитский прицеп и доставлю в целости и сохра… Ого, это ещё что такое?
Я уже въезжала во двор и собиралась повернуть к подъезду, как увидела стоящие там две солидные иномарки — «Ауди» и «Мерседес», — обе чёрного цвета. Такие дорогие машины обычно используются для дипломатических разъездов или официальных поездок российских министров. Но на этих были простые московские номера, и рядом кучковались четыре бугая в чёрных костюмах с оттопыренными подмышками и бандитскими рожами. Они что-то тихо обсуждали и зорко посматривали по сторонам. Конечно же, им сразу бросился в глаза «Москвич», уже наполовину засунувший свой жёлтый нос во двор. Делать было нечего, я продолжала ехать, с досадой сознавая, что вляпалась. Псы насторожённо следили за подъезжающей машиной, щуря глаза, но пока ничего не предпринимали. Съехав с дорожки к гаражу, я остановилась и заглушила двигатель, украдкой подглядывая за ними в зеркало заднего вида. Судя по всему, они не местные, и не исключено, что вообще не имеют отношения к тараканьей фирме. Хотя разум подсказывал мне, что как раз наоборот, очень даже имеют и более того — знают эту машину и тех, кто на ней обычно ездит. Прошло несколько томительных секунд, никто из них не двинулся ко мне, а я не решалась выйти, чтобы не нарушить этого хрупкого спокойствия. В окне пятой квартиры появилось чьё-то лицо да так и прилипло к стеклу. Но оттуда наверняка нельзя понять, кто сидит в машине, видно только, что из неё никто не выходит. Чтобы не выглядеть совсем уж глупо, я сделала вид, что копаюсь в бардачке. Нашла там свой паспорт, сунула его в задний карман джинсов, потом потрогала все имеющиеся в машине рычаги и ручки, словно проверяя, на потерялись ли по дороге, а затем, понимая, что тянуть дальше глупо, открыла дверцу и поставила одну босую ногу на землю. Что делать дальше, я не знала. Ведь я рассчитывала, что найду в квартире пару-тройку бандитов, быстренько переломаю им кости, загружу скарб и поеду домой, а тут вдруг профессиональная охрана. Наверняка они привезли сюда хозяев всей этой тараканьей лавочки и теперь только и ждут, как бы им разорвать кого-нибудь в клочья, чтобы доказать свою преданность. А может быть, и нет. Но точно сказать об этом могли только они сами…
Один охранник что-то сказал своим, поправил пистолет под мышкой и лениво двинулся ко мне. В боковом зеркале я видела, что в окне по-прежнему кто-то торчит, но меня не видит.
— Какого черта? — сердито проговорил, подойдя, головорез. Ему было уже под сорок, он был плотно сбитым, лысоватым мужчиной с подозрительными серыми глазами, которые трудно обмануть.
— В каком смысле? — глупо спросила я, теребя пуговицу на рубашке.
— Где остальные? — Он окинул презрительным взглядом мою одежду и босые ступни. — И что, не могли одеться поприличнее, шаромыжники, мать вашу. Чё молчишь?
— Думаю.
— На хрен думать, вали на хату, шеф уже пять Минут как здесь. — Он сплюнул мне под ноги. — Понабрали разную шушеру, понимаешь. Давай, не заставляй его ждать.
Одним рывком выдернув меня из машины, он захлопнул дверцу и подтолкнул меня в сторону подъезда, где трое бугаев уже опять смотрели по сторонам, не обращая на нас внимания. Лицо в окне сразу исчезло. Интересно, что они там подумали, увидев меня вместо Пети с Мишей. Дебилизм ситуации немного прибавил мне настроения, я даже заулыбалась и пошлёпала босиком в пасть зверя, собирающегося проглотить меня, то бишь в пятую квартиру. Деваться некуда — охранник шёл за мной. Остановившись у дверей, я позвонила, виновато посмотрела на амбала и, обречённо вздохнув, опустила голову. Вряд ли они станут убивать меня в доме, навлекая подозрения на приехавшего шефа, значит, наверняка опять повезут на свалку…
Дверь открылась. Я не видела лица, но узнала брюки Виктора, а потом услышала его испуганный голос:
— Ну что стоишь, заходи.
— И обуйте её во что-нибудь, засранцы, — сердито посоветовал охранник. — Знали же, что шеф приезжает, могли бы и подготовиться.
— Все исправим, командир, — заискивающе произнёс Виктор, затаскивая меня в прихожую. — Все будет в ажуре, — и закрыл дверь.
Я удивлённо подняла голову. Виктор стоял, прижав палец к губам, и напряжённо смотрел на меня. Потом приблизился и яростно прошептал на ухо:
— Если хочешь жить — молчи!
— Ну что там у вас? — послышался недовольный крик из комнаты, и Виктор вздрогнул.
— Идём-идём, шеф, — и кивнул мне на тапочки. — Обуйся.
Я покорно обулась, все ещё ничего не понимая.
— Ты все поняла? — прошептал он грозно. Я согласно кивнула. Ухватившись за рукав моей рубашки, Виктор повёл меня в комнату, откуда доносились тихие голоса. Это был не офисный кабинет, а самая обыкновенная гостиная, со стенкой и мягкой мебелью. На диване сидели двое пожилых мужчин в дорогих костюмах, в кресле ещё один помоложе, на журнальном столике стояли бутылка коньяка, рюмки, хрустальная пепельница и тарелка с нарезанной ветчиной.
— Вот, Николай Степанович, это Мария, наш новый сотрудник, — сказал Виктор, поставив меня перед ними и глядя на сидящего в кресле мужика, который, по-видимому, и был шефом.
Не знаю, на что рассчитывал этот подонок, выдавая меня за свою? Я ведь могла и не принять условия игры. Но, видимо, другого выхода у него не было, и он рискнул. Значит, чего-то боялся. Я решила пока подыграть ему, чтобы узнать, чего именно.
Все трое брезгливо меня осмотрели, а Николай Степанович удивлённо изрёк:
— Где ж ты такую себе откопал, Витя? И что она у тебя делает?
— Она? — Тот растерянно заморгал. — Выполняет функции секретарши директора филиала. Своя баба, проверенная.
— Секретарши? — хохотнул один с дивана. — А я подумал, уборщицы!
— Ничего, — похотливо разглядывая меня, сказал второй, — помыть, причесать, приодеть, и будет очень даже ничего. Только что у неё с горлом? — Он кивнул на бинты.
— Ангина, — пояснила я.
— Где остальные? — выдавил шеф.
— Где Петя с Мишей? — Виктор прожёг меня взглядом.
Что я могла ему ответить?
— На свалке…
— Почему не приехали?
— Не смогли, — пролепетала я.
— Ладно, — оборвал нас шеф, — я так понял, что из вас, бандитов, порядочных бизнесменов никогда не получится. Шантрапа, она и в Африке шантрапа. Зови тех, кто есть, и начнём.
— Юрик! — фальцетом крикнул Виктор, и в дверях тут же возник парень, открывший мне дверь первый раз. Он был уже в чёрных брюках и белой рубашке, как Виктор. Бросив затравленный взгляд на собравшихся, он втащил за собой стул и скромно присел у двери. Я осталась стоять у стены, а Виктор опустился во второе кресло. Похоже, я попала как раз на инспекторскую проверку из центра, и, пока она не кончится, меня не убьют.
— Итак, — сказал шеф, в упор глядя на Виктора, — до меня дошли слухи, что вы кого-то замочили. Это так?
— Что вы, шеф! — побледнел Виктор. — Мы только воруем, все, как вы велели. Даже пушек на дело не берём, чтобы от греха, так сказать, подальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50