Глазки гневно сверкают, наброшенный на голое тело халатик полураспахнут. Пришлось доказать приоритет Светкиной любви перед любовной неповоротливостью заведующей строительной лабораторией. Так убедительно, что образ соперницы потускнел и распался на атомы и молекулы.
— Тебе звонили, — слабым голосом пролепетала любовница прежде, чем окунуться в привычное для неё состояние сна. — По моему, кто-то из твоих сторожей… Сказал: перезвонит…
На большую информацию сил не хватило.
Минут через двадцать ожил телефон и я поспешно приник к трубке, как теленок к материнскому вымени. На излишне взволнованное: алло, слушаю вас — молчание. Только слышно дыхание человека — неровное, спазматическое.
— Кто это? Говорите.
— Константин Сергеевич? — прошептал низкий мужской голос. — Вас беспокоит…
Кто беспокоит я понял без представления — конечно, глава «крыши». Интересно, кому он звонит: мне или Светке? Ревнивое чувство зашевелилось где-то в обрасти желудка, запустило щупальце в горло…
Зря я так думаю о любовнице, если бы Волин домогался её — договорился бы во время моего отсутствия. Хотя разные бывают ситуации, разное настроение… И откуда взяла Светка, что меня ищет какой-то сторож? Странное, если не сказать, подозрительное, предположение.
— Я узнал вас, Семен Аркадьевич. Мы договаривались встретиться завтра.
— Договоренность остается в силе?
— Конечно… Но без окончательного решения — я ещё до конца не продумал ни положительного, ни отрицательного ответа и пока не готов…
Легкий смешок — одобрительный и презрительный, одновременно.
— Стартовая цена ваших услуг моей фирме не поколебала вашей верности Росбетону? Если так — назовите свою цифру. Могу заверить — соглашусь с любой…
Услышала бы последнюю фразу Светка — обеспечен сердечный приступ с истерическим уклоном. Много мимо меня прошло разного человеческого «материала», но таких жадных, как Светка, встречать не приходилось. При самом легком упоминании о деньгах по лицу пробегает гримаса и шевелятся наманикюренные коготки.
— Речь не о сумме. Не привык подводить людей, которые помогли мне в трудную минуту…
— Нынешний ваш хозяин уже дал добро…
Прежде словечко «хозяин» имело иронический подтекст, в послереформенной России возвратило себе истинное значение. В применении ко мне — больно резануло по самолюбию. Ибо если есть хозяин, то имеется принадлежащая ему «вещь», в качестве которой в данном случае выступаю я. Не даром же «хозяева» перебрасываются мной, будто теннистым мячиком… Видите ли, господин Пантелеймонов изволил дать добро…
— Мне кажется, разговор не телефонный… Буду в Москве — загляну…
Вот тебе, самонадеяный типчик, не к тебе еду — по своим делам, надумаю — загляну. Потому что — не раб и не «мячик» — самостоятельный человек, умеющий защитить свое достоинство. Не знаю, так или не так воспринял Волин мой выпад, но показалось — его шопот сделался более громким, в нем появились хриповатые интонации.
— Ожидаю в промежутке между десятью и одинадцатью утра. Запишите адрес офиса…
Как обычно, последнее слово осталось не за мной. Адрес и время — будто приговор, вынесенный невесть за какое преступление…
Сообщение о запланированном посещении столицы Светка восприняла равнодушно. По моему, её волнует только одно: моя мифическая связь с заведующей лабораторией Росбетона, все остальное воспринимается с необычной легкостью.
— Надеюсь, ночевать будешь дома?
Я отделался многозначительной гримасой: дескать, ничего сказать не могу, неизвестно, как сложится обстановка. Поддразнивать ревнивую любовницу стало своеобразным развлечением, скрашивающем скучное существование.
— Как это так, не знаешь? — медленно начала закипать подружка. — Или нашел себе зазнобу в Москве? Учти, сексуальный маньяк, вышибу из квартиры, переселю в твою заплеванную коммуналку… Да я тебе… тебя…
Пришлось сдать назад. Ссориться с сожительницей — все равно, что пилить сук, на котором сидишь. Может, на самом деле, выгнать из теплой постели, заодно — из насиженной квартиры. Потом пожалеет, станет каяться, плакать но тогда встану на дыбы я. И — расплюемся, разбежимся в разные стороные. Как любил образно выражаться бывший мой начальник, попка об попку и — кто дальше отлетит.
— Успокойся, красавица, никуда не денусь — приеду. Пантелеймонов посылает, не смог отказаться… Кстати, напомни номер телефона, по которому ты звонила, выполняя поручение покойного Вартаньяна.
— Зачем тебе? — доставая из сумочки записную книжку, подозрительно спросила Светка. — Не советую совать глупую башку — в момент отрубят…
— Не сделали ещё топор для моей головы, — самонадеяно возразил я, пытаясь загнать поглубже в нору поднявший голову страх. Ибо сам чувствовал — волей-неволей подставляюсь бандитам. — Можешь спать спокойно…
В Москву я приехал в девять утра. Автовокзал забит народом, как ульи пчелами. Женщины с детьми, пенсионеры с хозяйственными сумками, черноголовые южане, молодые сноровистые парни — разместились на лавках, выпивают, закусывают, не спуская глаз с чемоданов и сумок, коробок и узлов. Молоденькие девчонки выразительно покачивают худющими бедрами, выпячивают крохотные грудки — ожидают покупателей своих незрелых прелестей.
Не теряя времени, я купил телефонный жетон и оккупировал одну из будок. Подпирает время — не позже половины одинадцатого нужно быть в офисе «крыши». До этого — «высветить» образ помощника депутата Госдумы. Как это сделать — продумано во время поездки в автобусе.
— Доброе утро. Слушаю вас?
Мелодичный девичий голос будто погладил по натянувшимся нервам. Не даром говорят бизнесмены: найдешь хорошую секретаршу — обеспечишь удачный бизнес. Если театр начинается с вешалки, то любая фирма — с секретарши.
— Мне нужен Василий Васильевич Никаноров.
— Представьтесь, пожалуйста.
А вот этого, милая девонька, делать мне не хочется. Попробую представиться первой попавшейся фамилией, авось, проскочит.
— Николай Степанович Громобоев.
Не тут-то было: не секретарша — железобетонная стена, о которую впору расшибить голову.
— Будьте любезны, господин Громобоев, вкратце изложить цель вашего визита…
Попробуй «изложить» неведомую цель, о которой не имеешь ни малейшего представления. И все же придумал.
— Речь пойдет о приглашении посетить парламент Украины. Я — помощник одного из депутатов.
Нерешительное молчание. С одной стороны, можно подставить босса, с другой — заработать от него выговор. Изворотливая девица быстро нашла проход между Сцилой и Харбидой.
— Господин Никаноров сейчас отсутствует, прошу позвонить по этому телефону после обеда…
Вот и все, что мне удалось добиться. И много, и мало. Самое главное, помощник депутата — лицо не вымышленное, существующее в реальности. Значит, «живет» и его абонентский ящичек на почте, куда Светка опустила таинственное письмо. Для кого именно: помощника или депутата, его хозяина?
Похоже, к великому множеству вопросов прибавился ещё один, может быть, самый основной. Кирпичик из подножия пирамиды, обеспечивающий её устойчивость. Удастся вытащить — пирамида рухнет, обнажив фигуры убийц Вартаньяна и Тимофеича.
Пожалуй, в создавшейся ситуации поиск тюремного дружана отступает на второй план — многое удалось выяснить без его помощи. Впрочем, надежды на помощь того же Ромина — никакой, а одному мне не справиться — не тот расклад, ни та обстановка. Умный и хитрый Костяк, если, конечно, он согласится стать помощником отставного сыскаря, — ценное приобретение.
Так я рассуждал спускаясь в метро, переходя со станции на станцию, толкаясь в переполненом автобусе.
Наконец — длинная, унылая улица со странным названием: Цеховая. Видимо, в старое время здесь располагались цеха с закопченными узкими окнами-бойницами и широченными металлическими воротами. Три четверти старых зданий снесено, вместо них — жилые многоэтажки. А название сохранилось.
Возле входа в одно из зданий — металлическая доска с выгравированной надписью: СИМФОНИЯ. Ниже, более мелким шрифтом пояснение: мастерская по ремонту музыкальных инструментов. Рядом с под»ездом — бетонная площадка для автомобилей, на которой скучает одинокий «мерседес».
Вот она — «крыша» над «крышей»! Мирная, необходимая людям творческого и нетворческого труда, мастерская укрыла под своим кровом криминальную группировку господина Волина. Кому придет в голову искать в рояле спрятанные автоматы, в виолончели — гранатомет, в губной гармошке — пистолет? Лицензия утверждена и проштампована солидными печатями, налоги платятся исправно, качество ремонта — выше любых похвал. Что ещё требуется от владельца предприятия?
9
В первой комнате за столом восседает мордатый приемщик. Ему бы ворочать мешки с зерном, вместо экскаватора копать котлованы под фундаменты зданий, а он ухватил крохотную шариковую ручку и выписывает квитанцию худому музыканту в очках и бородкой клинышком. А тот говорит, говорит, не переставая, расписывает достоинства своей чудо-скрипки, проводит смычком по струнам, извлекая жалобные всхлипывания. Дескать, болеет, бедная невесть чем, нужно срочно ставить диагноз и лечить, лечить…
Пришлось дождаться ухода единственного посетителя мастерской. За двадцать минут ожидания я успел ознакомиться с расклеенными по стенам плакатами, прочитать правила выполнения заказов, требования к состоянию сдаваемых в ремонт инструментов. Даже разгадать часть кроссворда в лежащей на столике газете.
— Что вам угодно? — сдержанно пророкотал приемщик, разминая уставшие от писанины пальцы-сосиски. — Где ваш инструмент?
— Мне нужен Семен Аркадьевич. Мы с ним договорились о встрече.
Приемщыик обшарил меня подозрительным взглядом, будто обыскал с головы до ног. Хорошо, что у меня нет оружия, мелькнула опасливая мысль. Я нисколько не сомневался — в ящике письменного стола мордатого парня лежат не только бланки квитанций и штемпельные подушки.
— Посидите, вас пригласят.
Видимо, приемщик нажал неприметную кнопку — из дверей выглянул его двойник, с такой же угрюмой физиономией и накачанными мускулами. Выглянул, перемигнулся с приемщиком и снова исчез.
Я продолжил разгадывание кроссворда… Прохладительный напиток из четырею букв? Квас, что ли? Последняя буква — первая в названии итальянского города…
— Господин Волин ожидает, — уже более миролюбивым тоном оповестил мордатый. — Вас проводят.
Сопровождение более походило на конвоирование: правая рука «проводника» засунута в карман, идет он вслед за мной, подсказывая куда свернуть, какую дверь открыть. Настоящие катакомбы, немудренно заблудиться и попасть вместо кабинета бизнесмена в пытошную камеру. Интересно, что раньще размещалось в этом здании: склады или производство по выпуску артиллейских снарядов?
Я подобрался, мысленно пробежался по мышцам и нервным сплетениям своего натренированного тела, заодно припомнил полузабытые приемы карате. За год пребывания в следственном изоляторе и три года — на зоне я, конечно, потерял спортивную форму, ослабли мышцы, потеряли остроту реакции, но в случае опасности все должно восстановиться, прийти в норму. И тогда — горе напавшим на меня: минимум трех бандитов отправлю к Сатане, прежде чем остальным удастся меня повязать…
Наконец, миновали последний поворот и остановились перед резной дубовой дверью.
— Вам — туда, — почему-то прошептал сопровождающий и… исчез.
Кабинет главы фирмы ничем не отличается от кабинета генерального директора Росбетона: возле окна — письменный стол, вдоль стены — «совещательный», в углу — треугольный для более доверительного общения. С двух сторон зажат креслами.
Именно туда приветливо сопроводил будущего раба улыбчивый глава «крыши». Улыбчивый — не совсем точное определение, ибо улыбающиеся губы никак не стыкуются с ледышками, положенными в оба глаза, а гостеприимные жесты напоминают манипуляции карточного шулера.
— Рад видеть вас у себя, господин Сутин. Надеюсь, мы придем к взаимному согласию.
— Я тоже надеюсь, — вежливо из»явил я готовность к мирным переговорам.
На столике появилась бутылка коньяка в сопровождении двух хрустальных рюмок и вазы с фруктами: киви, виноград, груши. На отдельной тарелочке — непременный нарезанный лимон, посыпанный сахарной пудрой. Как принято говорить, мелочи, но — приятно. Надеюсь, в коньяк не подсыпан яд, а лимон с сахарной пудрой не снабжен снотворным. Сейчас все это не на пользу хозяина кабинета, вот если я нагло откажусь от его предложений, тогда можно ожидать любой пакости.
Повинуясь очередному приглашающему жесту, я пригубил довольно вкусный коньяк, зажевал долькой лимона. Нахально отделил гроздь винограда, положил рядом с собой прямо на лакированную поверхность стола и принялся отщипывать виноградинки, отправляя их по одной в рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41