Новые «союзники» преимущественно оттягивались пивом, а русские как водится, больше налегали на водочку, а пивом только запивали. Геннадий с интересом осматривался по сторонам, а Сима через соломинку потягивала вермут. Внезапно она насторожилась и поднялась. — Быстро, побежали в каюту.
— А что случилось? — вскочил Геннадий.
— Потом объясню, — на бегу сказала Сима.
До каюты добрались меньше чем за минуту. Сима достала магнитную карточку-ключ, вставила в замок и рванула дверь.
— Так-с, и что это вы тут делаете?
Ворюга, вдумчиво исследовавший содержимое сумок и чемоданов подскочил и попытался прорваться наружу. Сима без церемоний отбросила его обратно в каюту и вошла следом. Геннадий последовал за ней, прикрыв за собой дверь.
Незваный гость прижался к дальней стенке каюты, в руках его блеснул нож.
— Лучше не подходите! Подколю!
Сима усмехнулась и сделала шаг вперед. — Следует отвечать на вежливо заданные вопросы. — Удар, нож звякнул о палубу. — Еще раз повторяю. Кто вы и что тут делаете? — Упрямый собеседник молчал, придерживая ушибленную руку, и глядел на нее не слишком приветливо. — Нет желания говорить? Дело хозяйское. Я скажу сама. Вы Семенов Игорь Васильевич, в определенных кругах известны под кличкой Лошак. Пользуясь неразберихой с заменой документов в Эстонии, умудрились заполучить себе паспорт на другое имя. Четырежды судимы, три раза отбывали наказание в местах лишения свободы. Как я вижу, не подействовало, раз снова взялись за старое. Кстати, по теперешним законам вам за этот рецидив полагается пуля. Что можете сказать в свое оправдание?
— Да пошли вы….
— Сожалею, но пойти придется вам.
— Чтоб вы подохли, мусора хреновы. Вам не понять свободного человека! Давайте, цепляйте свои долбанные браслеты!
— Еще раз сожалею, но «подохнуть» предстоит именно вам. А наручники не понадобятся, я не собираюсь загружать суд вашим делом. У него и так работы невпроворот.
— Что это ты кудахчешь?
— Не кудахчу, а говорю, хам невоспитанный. И запомни — в ста граммах мяса мидии содержится около семидесяти килокалорий, это ведь диетическое блюдо. А взрослому человеку требуется в среднем 2500 килокалорий в день. Ты улавливаешь мою мысль?
— Чего? Чего?
— Того! Чтобы выжить, питаясь мидиями, необходимо потреблять их не менее трех-четырех килограммов в сутки. Доступно?
— Хватит с меня вашего бреда! Делайте свое дело, суки легавые!
Сима пожала плечами. — Как хочешь, а я еще собиралась о съедобных водорослях рассказать. Ты сам, как говорится, «выбрал свободу»!
За спиной вора открылся портал, куда она его немедленно и толкнула. — Привет пингвинам!
Геннадий, который на протяжении всего разговора молча простоял рядом, подал голос. — Куда это ты его?
— На один малоуютный и малопосещаемый островок ближе к Антарктиде. Там есть пресная вода, но с пищей дело обстоит не очень.
— Хочешь сказать, что этому типу до конца своих дней предстоит питаться ракушками и водорослями? — рассмеялся Геннадий. — Как это я сразу не понял?
— Только ракушками, про водоросли он не пожелал слушать.
— А сколько он на них продержится? Может, гуманнее было бы его просто убить?
— Может и гуманнее, но он начал вопить о свободе. А для подобных индивидуумов свобода — это полное отсутствие долга и ответственности перед другими людьми. На острове людей нет, и у него будет возможность поразмыслить на этот счет.
Геннадий хмыкнул. — Это да. Кстати, как ты узнала, что он к нам залез? А откуда тебе известно его имя и послужной список я даже и не спрашиваю.
— Оставила в каюте жучек, вот он и сработал. Соседи тоже пошли прогуляться, а этот прохиндей решил воспользоваться ситуацией. Ладно, давай приберемся тут. Хорошо хоть он с нашего барахла начал. Не придется перед попутчиками оправдываться.
Приборка много времени не заняла.
— Вернемся в бар? — Сима покачала головой. — Неохота. Слушай, скучновато тут что-то. Давай сбежим с корабля на Урал. В бассейне поплаваем, в баньке попаримся и всякое такое. Согласен?
Геннадий спорить не стал. — Конечно, согласен. Давай!
Когда они довольные пили чай после парилки, Геннадий решил выразить наболевшие сомнения, — Мне кажется, что Верховный слишком уж носится с всякими там традициями. Так ли они нужны в современном мире? Времена изменились, чай не в лаптях ходим.
Сима хмыкнула. — Хочется пофилософствовать? Изволь! Я могу изложить свои мысли на этот счет.
Обычно споры прогрессистов с традиционалистами норовят сползти к обсуждению собственно традиций. В том смысле, что прогрессисты первым делом давят на замшелость и неадекватность традиции в условиях современности. Мол, обскуранты посконные, дай вам волю, так сразу закон божий в школах введете. Заставите на гармошках пиликать, кокошники с сарафанами носить, лапти поголовно всем наденете. А в это время чужие космические корабли будут бороздить просторы вселенной и так далее. Некоторые недалекие последователи традиции в ответ начинают рассказывать сказки о благостной цитадели истинного христианства и о том, какой полезной и здоровой обувью являются на самом деле пресловутые лапти. Лично я, как атеистка и горожанка в четвертом поколении, таких споров не понимаю. Фарисеи меня саму раздражают, от настоящих (а не полупрофессиональных образцов двух последних веков) русских народных песен с их полифоническим плачем и визгом (особенности в женском исполнении) передергивает. Русские народные сказки (настоящие, а не Ершов с Пушкиным) отдельная песня. В них инфернальная жуть чередуется хитро-торгашескими заморочками. Все эти хитрые солдаты (крестьяне, купцы и т.д.), обманывающие доверчивых простофиль. Или, например всем известная сказка «Морозко». Отец везет родную дочь в лес скармливать волкам! Дед Мороз (явный садист) морозит девушку под елкой, приговаривая: «Тепло ли тебе девица?». Машенька (однозначно мазохистка) утверждает, что ей тепло. Потеряв интерес к столь неблагодарному объекту, садюга отыгрывается на её сводной сестре. И это детская сказка?
Геннадий жизнерадостно заржал. — Так их!
— Впрочем, европейские и прочие народные сказки мира в этом плане ничуть не лучше, продолжила Сима. — Там тоже кошмары и ужасы соседствуют с обманом и предательством. Что же касается пресловутых лаптей, то их апология могла родиться только в воспаленном воображении стремящихся к «народным корням» и эпатажу интеллигентов-горожан. Сами крестьяне носили лапти исключительно по причине безысходной бедности. И избавлялись от них сразу, как только могли выкроить в семейном бюджете деньги на нормальные сапоги. Все вышеперечисленное абсолютно не мешает мне считать себя русской традиционалисткой. Дело в том, что я не воспринимаю традиции (стойкие стереотипы поведения) как что-то на уровне привычки дернуть или нажать после посещения туалета. В том смысле, что завтра появятся продвинутые компьютеризированные унитазы с автоматическим смывом и привычка дергать за ручку уйдет в прошлое. Настоящие традиции это несущий каркас любого этноса и имеют мало связи с матрешками, гармошками, хохломской росписью и прочими народными промыслами, с умилением рыдать над которыми нам вечно предлагают. И защищать на самом деле следует не всю эту мишуру, место которой в сувенирных лотках, а действительно важные вещи. Стереотипы поведения (особенно базовые этнические) это не конституция, которую можно менять хоть ежедневно. В них, как в Наставлении по производству полетов (НПП) у летчиков каждый пункт вписан кровью. По сути дела это УСПЕШНЫЙ опыт выживания конкретного этноса. То есть меняются времена, меняется техника, а главные проблемы и опасности остаются: столкновения, проблемы с экипажем, отказы техники и так далее. Нынешняя гражданская авиация России, если не ошибаюсь, летает еще по НПП в редакции восьмидесятых годов прошлого века, и ничего. Сейчас, когда самолеты заменят на антигравы, НПП придется слегка подправить. Но сомневаюсь, что очень сильно. Примерно в таком же духе надо относится и к «правке» стереотипов поведения. Если люди из-за них не гробятся в массовом порядке, то лучше и не трогать, а то может хуже стать. Если текущая историческая ситуация настолько неприятная, что делает неадекватными базовые этнические стереотипы то имеется только два варианта: либо этнос находит в себе силы изменить «ситуацию» таким образом, чтобы эти стереотипы снова стали адекватными, или деструктурируется и исчезает как субъект истории. Для великорусского суперэтноса можно выделить следующие базовые стереотипы поведения:
Этническая самоидентификация у русских в отличие от подавляющего большинства иных этносов замыкается не на прочих представителях собственного этноса, а на Государстве Российском. При потере связи с упомянутым государством эта идентификация исчезает вовсе. Именно поэтому эмигранты русского происхождения не образуют стойких диаспор, а неизбежно ассимилируются за пару тройку поколений. Исключения бывают только в лице отдельных субэтнических групп (вроде молокан), которые еще на родине дистанцировались от собственного государства. Поэтому же русские довольно холодны к соотечественникам и не отличаются большой степенью взаимопомощи. Ведь связь между ними не прямая, а через посредство центральной власти.
В России интересы общества имеют примат перед правами личности и всяческими свободами. То есть народ склонен поддерживать жесткую систему государственной власти, и убежден (всем историческим опытом), что только такая власть может обеспечить выживание, порядок и развитие на территории России.
. У русских отсутствует весьма распространенный в мире комплекс народа-господина. То есть русские не имеют дурной привычки чваниться и унижать другие народы. В трудной истории страны каждый, кто мог встать в общий строй, считался равным и достойным. Поэтому трудно ожидать от русских спонтанных вспышек ксенофобии и погромов на национальной почве (разве только их специально организуют). Они не без основания считают, что определение «врагов» и «нежелательных элементов», а так же организация борьбы с ними находится в зоне ответственности государства. То есть если и потребуются крутые меры, то именно государство ими и должно заниматься. Все вышеперечисленные стереотипы появились у русского народа еще на ранних стадиях этногенеза и именно этим стереотипам мы обязаны самим созданием Российского Государства, его расширением на огромные территории и прочими очевидными успехами. Некоторые говорят, что в настоящее время все эти программные установки устарели. Что они препятствуют прогрессу, демократии, национальным интересам и так далее. Что русские должны в первую очередь поддерживать друг друга, как китайцы или евреи. Пожертвовать жестким централизованным государством в пользу свободы и демократии. И разговорами дело далеко не ограничивается. На названные мной стереотипы постоянно идет широкий накат. Их явно и последовательно пытаются разрушить. Кто из идейных соображений, кто по глупости, а кое-кто и из явного злого умысла. С последними все ясно. Но остальным следует хорошенько задуматься. Ты уверен, что после разрушения базовых стереотипов русский народ вообще сохранится как единая общность, а не распадется на скопище отдельных индивидуумов? Ты уверен, что мы после этого вообще сможем жить на территории собственной страны? Ты уверен, что у нас вообще что-то останется кроме лаптей, матрешек и гармошек?
Паром отшвартовался у Скандинавского мола в Травемюнде. Пришлось пройти таможенный и паспортный контроль. Когда они вместо паспортов достали свои офицерские удостоверения, чиновник за стойкой поморщился, жестом предложил подождать в сторонке и нажал какую-то кнопку на своем пульте. Через пару минут появился российский капитан с ноутбуком. Он пригласил их к свободной стойке и предложил предъявить документы. Внимательно изучив удостоверения, подорожные и прочие бумаги он ввел данные в свой компьютер и кивнул. — Все в порядке, добро пожаловать на землю дружественной нам Неметчины. Идите за мной, я проведу вас через контроль.
Таможенник проводил их довольно кислым взглядом. — Похоже, что нам тут не слишком рады? — спросила Сима у капитана. Тот усмехнулся. — Перебьются! По договору они обязаны пропускать наш личный состав беспрепятственно. А если будут много выступать, так мы можем и уйти. Пусть тогда сами с мусульманами разбираются.
Найдя обменный пункт, обменяли рубли на немецкие марки. Геннадий предложил поменять только часть, но Сима не согласилась.
— Меняй все, они нам больше не понадобятся. Через две недели в России объявят о денежной реформе. Только это секрет, т-с-с, никому не слова.
— Что? Еще одна денежная реформа? Сколько можно?!
— Сколько нужно — столько и можно. Будем переходить на энергорубли. Десять киловатт-час за рубль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14