– крикнул из телефонной будки мужчина в твидовом костюме.
Человек с сигарой отступил в толпу. Вокруг Хога люди стали рыться в карманах в поисках мелочи. Когда появился полицейский, человек с сигарой уже быстро шагал по Банковской улице. А когда он дошел до улицы Купера, к тротуару подкатил желтовато-коричневый «шевроле». Человек сел в него, и машина быстро отъехала. – Ну как? – спросил Гэннон, переключая передачу.
Серж Морен откинулся на сиденье.
– Запросто! – улыбнулся он.
Такер открыл заспанные глаза и оглядел спальню Мэгги. Мэгги стояла в дверях. Она заколола волосы, и вид у нее был куда более свежий, чем у только что проснувшегося Такера.
– Кофе на кухне, – сказала она, отворачиваясь. – Мне еще нужно умыться, у меня встреча на Николас-стрит с одним беспокойным клиентом в девять тридцать.
– А сейчас сколько?
– Четверть девятого.
Такер вздохнул и поднял глаза к потолку. Пора вставать и начинать шевелиться. Откинув одеяло, он пошлепал в кухню, налил себе кружку черного кофе и понес в спальню, где стал одеваться.
– Как настроение, Такер?
– Лучше. – Такер сидел на краю кровати и любовался Мэгги. – Почему бы нам сегодня не удрать куда-нибудь вместе?
– Не могу. Но на выходные я не ангажирована.
– Считай, что уже ангажирована.
Такер потер подбородок с выросшей за ночь щетиной.
– На верхней полке справа, – сказала Мэгги. – Я так и не решилась их выбросить.
Такер проследовал в ванную и там, где она сказала, действительно нашел свою бритву и крем для бритья. Он уже намылил лицо, как вдруг Мэгги проскользнула между ним и зеркалом, чтобы наложить тени на веки. Взглянув через плечо, она широко улыбнулась и начала краситься.
– Что ты собираешься сегодня делать? – спросила она.
– Сначала в контору. Узнать, не случилось ли чего. А потом я думаю съездить в Дом Тэмсонов. Теперь у меня возникли более радужные перспективы… Спасибо тебе.
– Пожалуйста. Тебе просто нужно быть непредвзятым.
– Непредвзятым? По отношению к кому? К оборотням? Или к волшебникам?
– Я не о такой непредвзятости говорю. Но у тебя есть склонность рассматривать вещи под одним углом. – Она замолчала. И недоговоренным осталось следующее: почему, например, Мэгги иногда защищает людей, про которых знает, что они виновны? – Из того, что ты мне рассказал, – добавила она, – вовсе не следует, что ты имеешь дело с обычным преступником.
– Так-то оно так. Но только с кем же я имею дело?
Мэгги покачала головой и отошла, уступив ему место перед зеркалом.
– Не знаю, Такер. Меня пугает то, что там могут быть замешаны люди, обладающие… такими странными способностями. – Она серьезно посмотрела на него. – Какие они? Может, они вообще не люди? Ведь, возможно, они даже думают не так, как мы. Может, для них ни добро, ни зло не имеют никакого значения?
– Да, я знаю. Меня это тоже пугает. – Он стер остатки мыла с лица и провел пальцами по волосам. – Подвезти тебя до Николас-стрит?
– Конечно. Только без сирены, ладно?
Джеми проснулся от привидевшегося кошмара. Ему снились тени, терзающие его когтями, и чудовищно искаженные лица. Джеми сел, пижамная куртка прилипла к вспотевшему телу, он смотрел в окно своей спальни. Часы у кровати показывали половину девятого, небо было ярко-голубое. Он задумался и снова лег, потом решил, что еще одного кошмара не выдержит. Спустив ноги с кровати, Джеми встал и оделся. В кухне он застал Байкера и Салли, кот Так, как всегда, бесчинствовал, требуя, чтобы его покормили.
Салли предложила Джеми кофе, и он принял его с благодарностью.
– Мы хотели нажарить оладьев с яблоками, – сказал Байкер. – Знаете, как в Огайо. Хотите?
Салли рассмеялась:
– Я так понимаю, что если «как в Огайо», то заниматься этим придется мне.
– А что, разве я вчера не готовил вкуснейшие мексиканские лепешки? Ты таких раньше и не пробовала!
– Готовил. И очень покорно. Не могу не признать.
– Ну вот, я просто восстанавливаю справедливость, дорогая леди.
Салли посмотрела на него с преувеличенным удивлением:
– Покорный и, главное, вежливый.
– Вышколен безупречно в домашних условиях.
Джеми улыбнулся, оценив их попытку вести себя как обычно. Он уже хотел встать и уйти в Почтовую комнату, чтобы заняться своими исследованиями, когда заметил, что за окном темнеет, как будто вдруг стали собираться тучи.
– Кто-нибудь слышал прогноз погоды на сегодня? – спросил он.
– Да. Обещали ясную без осадков… – Байкер запнулся, он тоже взглянул в окно. – Что это?
Свет за окном продолжал меркнуть, пока не стало так темно, что казалось, будто день никогда не настанет. Байкер встал из-за стола и зашарил по стене в поисках выключателя. Наконец в кухне вспыхнул верхний свет. Байкер открыл дверь, выходящую в сад, и посмотрел на небо. Ни звезд, ни облаков не было видно. Если это гроза, то она разыгрывалась без ветра и обещала превратиться в настоящее светопреставление. Воздух был заряжен статическим электричеством.
Байкер вернулся в кухню, встретился взглядом с Джеми и похолодел, поняв, что Джеми думает о том же, что и он, – о странном вчерашнем госте и об его россказнях.
– Это неестественно, – сказала Салли.
И тут же смолкла, потому что тоже вспомнила. Вчера она не поверила словам Джеми, а сейчас по спине у нее пробежал холодок, и она поежилась.
– Давайте посмотрим, что с другой стороны, – предложил Байкер.
Втроем они пошли туда, где Дом выходил на О'Коннор-стрит. И в это время с северной стороны Дома, выходившей на улицу Паттерсона, раздался страшный удар.
– Черт! – выругался Байкер. – Что это такое? – И повернул в ту сторону.
Во всех окнах, мимо которых они проходили, было одно и то же – кромешная тьма. Оглушительный грохот, из-за которого они направились к северному фасаду, больше не повторялся, но всех охватило предчувствие, что они его еще услышат.
– Может быть, что-то взрывают? – шепотом предположила Салли.
– Ну да, – отозвался Байкер. – А на Дом, я полагаю, набросили простыню, чтобы он не запылился.
И хотя они ждали второго удара, все равно оказались к нему неподготовленными. Он прогремел, как оглушительный раскат грома. Дверь, мимо которой они проходили, затряслась на петлях, а ваза, стоявшая на буфете, опрокинулась. Дом буквально ходил ходуном.
– Не верю, – сказал Байкер, первым пришедший в себя. – Все это похоже на то…
– На то, что мы под артобстрелом, – договорил за него Джеми, вспомнив, что рассказывал ему Томас Хенгуэр о темной силе арфиста Талиесина. Если на них действительно напал арфист и если он обладает такой страшной силой, то разве у них есть надежда ему противостоять? И куда подевался этот Том как раз тогда, когда он нужен?
– Пойду взгляну, – сказал Байкер и направился к дверям.
– Постой! – воскликнул Джеми и, когда Байкер обернулся, добавил: – Том что-то говорил, будто Дом сам защищает нас от Талиесина. Вдруг, открыв дверь, ты создашь брешь в этой защите?
Байкер уже хотел возразить, что для всего происходящего должно быть какое-то разумное объяснение, когда раздался третий удар, от которого все повалились на пол. Когда они стали подниматься на ноги, Дом вздрогнул от новых взрывов, как будто его трясла чья-то гигантская рука. Картины сорвались со стен, вазы и всякие безделушки попадали со столов и буфетов, отчего грохот только усилился. Трое обитателей Дома, лежа на полу, прижались друг к другу, каждый старался как-то овладеть собой, каждый гнал от себя мысли о причинах происходящего, но не думать об этом никто не мог.
Когда замер последний из раскатов, Байкер сел и огляделся, чтобы оценить последствия «артобстрела».
– Все целы? – спросил он.
Джеми и Салли вяло покивали головами. Джеми начал вставать, но Байкер жестом остановил его.
– Подождите, – сказал он. – Какой смысл вставать… чтобы тебя снова опрокинули на пол?
А сам подумал: «Черт побери, ну что за мерзость на нас свалилась?» Байкеру хотелось приписать случившееся землетрясению – что само по себе было бы ужасно, – но, когда трясется земля, небеса не чернеют. Такого просто не бывает. Но раз уж нечто непонятное происходит, кто-то должен взять руководство на себя, и по лицам Джеми и Салли Байкер понял, что, судя по всему, эта честь будет предоставлена ему. Неважно, что и его сердце замирает от страха, все равно он должен позаботиться о других.
– Кто у нас в данный момент может находиться в Доме? – спросил он.
Этот вопрос отвлек их от страшных мыслей.
– Фред, – сказал Джеми, – и Сэм.
– Больше никого? – Перед глазами Байкера возникла странная картина: он представил себе, что Джеми стоит за конторкой в гостинице и пересчитывает ключи от номеров, висящие на крючках у него за спиной.
Джеми покачал головой:
– Насколько я знаю, нет.
– Так, значит, нужно как можно скорее найти их, пока они не попытались выйти из Дома. Я думаю, вы правы, Джеми. Каким-то образом Дом стал нашей защитой от того, кто пытается ворваться внутрь. Если, черт побери, на самом деле существуют те гады, о которых говорил Хенгуэр, то почему бы и Дому не обладать какими-то сказочными свойствами?
Джеми кивнул. В Доме он чувствовал себя в безопасности, независимо от того, какими бы чудовищными ни были удары, наносимые тем, кто напал на них.
Джеми казалось, что узы, связывающие его с Домом, ощущение того, что он – часть его стен, что его окна сейчас смотрят сразу и на темную пустоту, воцарившуюся вокруг, и на них, объятых ужасом, – что все это обещает им безопасность. Обещает до тех пор, пока они остаются внутри. Казалось, Дом предостерегает – стоит им выйти за его пределы, и он уже не сможет их защитить.
– Вот что, – сказал Байкер. – Вы двое оставайтесь здесь, а я пойду поищу других. Договорились?
Ни Салли, ни Джеми не хотелось, чтобы Байкер уходил один, но они понимали разумность его плана.
Кивнув им, Байкер отправился на поиски. Коридоры как-то странно отзывались эхом на каждый его шаг. За окнами, казалось, не было воздуха, там переливалась темная жидкость. У Байкера разыгралось воображение. Он так и видел, что темнота давит на окна, и они прогибаются внутрь. А в трещины между стеной и подоконником просачиваются тени и стекают на пол. Байкер старался стряхнуть с себя овладевший им ужас.
– Только продержись! – шептал он, обращаясь к Дому. – Ради Христа, не дай тому, что снаружи, проникнуть внутрь.
Волосы у него на голове встали дыбом. В последний раз он так близко сталкивался с чем-то, не поддающимся объяснению, когда почти полгода прожил с Чарли Незом в резервации индейцев навахо недалеко от Флагстаффа в Аризоне. В те дни он не гнушался грибами и мескалем – мексиканской водкой, и частенько ему бывало трудновато отделить реальность от наркотических галлюцинаций.
Он помнил странные ночи на сухих скалистых плато, когда он просто смотрел на звезды и слушал разные истории, помнил ночные охоты, когда небольшими группами по шесть или семь человек индейцы, неслышно ступая, спускались гуськом по высохшему речному руслу, выслеживая дикобразов и сумчатых крыс. Тогда Чарлз давал ему щепотку священной пыльцы, чтобы отпугнуть ведьм. Байкер вспоминал песнопения вокруг костра (у него в ушах до сих пор раздавались эти жуткие звуки: «Йя-ха-хе, йя-ха-хе», улетающие в ночь). Вместе со всеми Байкер искал бирюзу, чтобы сделать из нее тотемы, Чарли учил его языку жестов. «Так разговаривали друг с другом Первый Мужчина и Первая Женщина, когда они не хотели, чтобы их услышал Змий, сынок».
И он постоянно рассказывал всякие истории – про Женщину-оборотня и Солнце, про Ныряющую Цаплю, принесшую ведьминское снадобье и угостившую им Змия, и как во рту у Змия снадобье превратилось в яд, рассказывал про Койота и Героев-близнецов. Это были просто сказки, только, когда Чарлз их рассказывал, глаза у него не улыбались, как бывало, когда он над кем-нибудь подшучивал.
Байкер нахмурился. Ему не нравилось направление, которое приняли его мысли. Из-за этого все, что происходило сейчас, казалось вполне возможным. И тем не менее, когда он спешил по коридорам, его пальцы судорожно переплетались, складываясь в «Символ, Благословляющий Дорогу», и ему очень хотелось, чтобы у него была с собой священная пыльца, какую когда-то давал ему Чарлз, или хотя бы тотем бирюзовой жабы, от которого он когда-то отщипнул кусочек и потом годами носил в кармане.
Байкер нашел Фреда в западном крыле, тот как раз собирался выйти в сад.
– Я должен выйти, – запротестовал он, когда Байкер схватил его за руку. – При такой грозе растения…
– Это не гроза, Фред.
– А что?
– Объяснять некогда. Просто жди меня здесь и ни в коем случае не открывай ни дверь, ни окна. А Сэм все еще в библиотеке?
Это была маленькая комнатка, на самом деле похожая скорее на большой чулан, отведенная под библиотеку, которой явочным порядком завладел Сэм Пэттисон, просто поставив там койку и стул, на который он складывал одежду.
– Не знаю, Байкер, – помотал головой Фред.
– Ладно, жди меня здесь, слышишь? А я пойду взгляну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Человек с сигарой отступил в толпу. Вокруг Хога люди стали рыться в карманах в поисках мелочи. Когда появился полицейский, человек с сигарой уже быстро шагал по Банковской улице. А когда он дошел до улицы Купера, к тротуару подкатил желтовато-коричневый «шевроле». Человек сел в него, и машина быстро отъехала. – Ну как? – спросил Гэннон, переключая передачу.
Серж Морен откинулся на сиденье.
– Запросто! – улыбнулся он.
Такер открыл заспанные глаза и оглядел спальню Мэгги. Мэгги стояла в дверях. Она заколола волосы, и вид у нее был куда более свежий, чем у только что проснувшегося Такера.
– Кофе на кухне, – сказала она, отворачиваясь. – Мне еще нужно умыться, у меня встреча на Николас-стрит с одним беспокойным клиентом в девять тридцать.
– А сейчас сколько?
– Четверть девятого.
Такер вздохнул и поднял глаза к потолку. Пора вставать и начинать шевелиться. Откинув одеяло, он пошлепал в кухню, налил себе кружку черного кофе и понес в спальню, где стал одеваться.
– Как настроение, Такер?
– Лучше. – Такер сидел на краю кровати и любовался Мэгги. – Почему бы нам сегодня не удрать куда-нибудь вместе?
– Не могу. Но на выходные я не ангажирована.
– Считай, что уже ангажирована.
Такер потер подбородок с выросшей за ночь щетиной.
– На верхней полке справа, – сказала Мэгги. – Я так и не решилась их выбросить.
Такер проследовал в ванную и там, где она сказала, действительно нашел свою бритву и крем для бритья. Он уже намылил лицо, как вдруг Мэгги проскользнула между ним и зеркалом, чтобы наложить тени на веки. Взглянув через плечо, она широко улыбнулась и начала краситься.
– Что ты собираешься сегодня делать? – спросила она.
– Сначала в контору. Узнать, не случилось ли чего. А потом я думаю съездить в Дом Тэмсонов. Теперь у меня возникли более радужные перспективы… Спасибо тебе.
– Пожалуйста. Тебе просто нужно быть непредвзятым.
– Непредвзятым? По отношению к кому? К оборотням? Или к волшебникам?
– Я не о такой непредвзятости говорю. Но у тебя есть склонность рассматривать вещи под одним углом. – Она замолчала. И недоговоренным осталось следующее: почему, например, Мэгги иногда защищает людей, про которых знает, что они виновны? – Из того, что ты мне рассказал, – добавила она, – вовсе не следует, что ты имеешь дело с обычным преступником.
– Так-то оно так. Но только с кем же я имею дело?
Мэгги покачала головой и отошла, уступив ему место перед зеркалом.
– Не знаю, Такер. Меня пугает то, что там могут быть замешаны люди, обладающие… такими странными способностями. – Она серьезно посмотрела на него. – Какие они? Может, они вообще не люди? Ведь, возможно, они даже думают не так, как мы. Может, для них ни добро, ни зло не имеют никакого значения?
– Да, я знаю. Меня это тоже пугает. – Он стер остатки мыла с лица и провел пальцами по волосам. – Подвезти тебя до Николас-стрит?
– Конечно. Только без сирены, ладно?
Джеми проснулся от привидевшегося кошмара. Ему снились тени, терзающие его когтями, и чудовищно искаженные лица. Джеми сел, пижамная куртка прилипла к вспотевшему телу, он смотрел в окно своей спальни. Часы у кровати показывали половину девятого, небо было ярко-голубое. Он задумался и снова лег, потом решил, что еще одного кошмара не выдержит. Спустив ноги с кровати, Джеми встал и оделся. В кухне он застал Байкера и Салли, кот Так, как всегда, бесчинствовал, требуя, чтобы его покормили.
Салли предложила Джеми кофе, и он принял его с благодарностью.
– Мы хотели нажарить оладьев с яблоками, – сказал Байкер. – Знаете, как в Огайо. Хотите?
Салли рассмеялась:
– Я так понимаю, что если «как в Огайо», то заниматься этим придется мне.
– А что, разве я вчера не готовил вкуснейшие мексиканские лепешки? Ты таких раньше и не пробовала!
– Готовил. И очень покорно. Не могу не признать.
– Ну вот, я просто восстанавливаю справедливость, дорогая леди.
Салли посмотрела на него с преувеличенным удивлением:
– Покорный и, главное, вежливый.
– Вышколен безупречно в домашних условиях.
Джеми улыбнулся, оценив их попытку вести себя как обычно. Он уже хотел встать и уйти в Почтовую комнату, чтобы заняться своими исследованиями, когда заметил, что за окном темнеет, как будто вдруг стали собираться тучи.
– Кто-нибудь слышал прогноз погоды на сегодня? – спросил он.
– Да. Обещали ясную без осадков… – Байкер запнулся, он тоже взглянул в окно. – Что это?
Свет за окном продолжал меркнуть, пока не стало так темно, что казалось, будто день никогда не настанет. Байкер встал из-за стола и зашарил по стене в поисках выключателя. Наконец в кухне вспыхнул верхний свет. Байкер открыл дверь, выходящую в сад, и посмотрел на небо. Ни звезд, ни облаков не было видно. Если это гроза, то она разыгрывалась без ветра и обещала превратиться в настоящее светопреставление. Воздух был заряжен статическим электричеством.
Байкер вернулся в кухню, встретился взглядом с Джеми и похолодел, поняв, что Джеми думает о том же, что и он, – о странном вчерашнем госте и об его россказнях.
– Это неестественно, – сказала Салли.
И тут же смолкла, потому что тоже вспомнила. Вчера она не поверила словам Джеми, а сейчас по спине у нее пробежал холодок, и она поежилась.
– Давайте посмотрим, что с другой стороны, – предложил Байкер.
Втроем они пошли туда, где Дом выходил на О'Коннор-стрит. И в это время с северной стороны Дома, выходившей на улицу Паттерсона, раздался страшный удар.
– Черт! – выругался Байкер. – Что это такое? – И повернул в ту сторону.
Во всех окнах, мимо которых они проходили, было одно и то же – кромешная тьма. Оглушительный грохот, из-за которого они направились к северному фасаду, больше не повторялся, но всех охватило предчувствие, что они его еще услышат.
– Может быть, что-то взрывают? – шепотом предположила Салли.
– Ну да, – отозвался Байкер. – А на Дом, я полагаю, набросили простыню, чтобы он не запылился.
И хотя они ждали второго удара, все равно оказались к нему неподготовленными. Он прогремел, как оглушительный раскат грома. Дверь, мимо которой они проходили, затряслась на петлях, а ваза, стоявшая на буфете, опрокинулась. Дом буквально ходил ходуном.
– Не верю, – сказал Байкер, первым пришедший в себя. – Все это похоже на то…
– На то, что мы под артобстрелом, – договорил за него Джеми, вспомнив, что рассказывал ему Томас Хенгуэр о темной силе арфиста Талиесина. Если на них действительно напал арфист и если он обладает такой страшной силой, то разве у них есть надежда ему противостоять? И куда подевался этот Том как раз тогда, когда он нужен?
– Пойду взгляну, – сказал Байкер и направился к дверям.
– Постой! – воскликнул Джеми и, когда Байкер обернулся, добавил: – Том что-то говорил, будто Дом сам защищает нас от Талиесина. Вдруг, открыв дверь, ты создашь брешь в этой защите?
Байкер уже хотел возразить, что для всего происходящего должно быть какое-то разумное объяснение, когда раздался третий удар, от которого все повалились на пол. Когда они стали подниматься на ноги, Дом вздрогнул от новых взрывов, как будто его трясла чья-то гигантская рука. Картины сорвались со стен, вазы и всякие безделушки попадали со столов и буфетов, отчего грохот только усилился. Трое обитателей Дома, лежа на полу, прижались друг к другу, каждый старался как-то овладеть собой, каждый гнал от себя мысли о причинах происходящего, но не думать об этом никто не мог.
Когда замер последний из раскатов, Байкер сел и огляделся, чтобы оценить последствия «артобстрела».
– Все целы? – спросил он.
Джеми и Салли вяло покивали головами. Джеми начал вставать, но Байкер жестом остановил его.
– Подождите, – сказал он. – Какой смысл вставать… чтобы тебя снова опрокинули на пол?
А сам подумал: «Черт побери, ну что за мерзость на нас свалилась?» Байкеру хотелось приписать случившееся землетрясению – что само по себе было бы ужасно, – но, когда трясется земля, небеса не чернеют. Такого просто не бывает. Но раз уж нечто непонятное происходит, кто-то должен взять руководство на себя, и по лицам Джеми и Салли Байкер понял, что, судя по всему, эта честь будет предоставлена ему. Неважно, что и его сердце замирает от страха, все равно он должен позаботиться о других.
– Кто у нас в данный момент может находиться в Доме? – спросил он.
Этот вопрос отвлек их от страшных мыслей.
– Фред, – сказал Джеми, – и Сэм.
– Больше никого? – Перед глазами Байкера возникла странная картина: он представил себе, что Джеми стоит за конторкой в гостинице и пересчитывает ключи от номеров, висящие на крючках у него за спиной.
Джеми покачал головой:
– Насколько я знаю, нет.
– Так, значит, нужно как можно скорее найти их, пока они не попытались выйти из Дома. Я думаю, вы правы, Джеми. Каким-то образом Дом стал нашей защитой от того, кто пытается ворваться внутрь. Если, черт побери, на самом деле существуют те гады, о которых говорил Хенгуэр, то почему бы и Дому не обладать какими-то сказочными свойствами?
Джеми кивнул. В Доме он чувствовал себя в безопасности, независимо от того, какими бы чудовищными ни были удары, наносимые тем, кто напал на них.
Джеми казалось, что узы, связывающие его с Домом, ощущение того, что он – часть его стен, что его окна сейчас смотрят сразу и на темную пустоту, воцарившуюся вокруг, и на них, объятых ужасом, – что все это обещает им безопасность. Обещает до тех пор, пока они остаются внутри. Казалось, Дом предостерегает – стоит им выйти за его пределы, и он уже не сможет их защитить.
– Вот что, – сказал Байкер. – Вы двое оставайтесь здесь, а я пойду поищу других. Договорились?
Ни Салли, ни Джеми не хотелось, чтобы Байкер уходил один, но они понимали разумность его плана.
Кивнув им, Байкер отправился на поиски. Коридоры как-то странно отзывались эхом на каждый его шаг. За окнами, казалось, не было воздуха, там переливалась темная жидкость. У Байкера разыгралось воображение. Он так и видел, что темнота давит на окна, и они прогибаются внутрь. А в трещины между стеной и подоконником просачиваются тени и стекают на пол. Байкер старался стряхнуть с себя овладевший им ужас.
– Только продержись! – шептал он, обращаясь к Дому. – Ради Христа, не дай тому, что снаружи, проникнуть внутрь.
Волосы у него на голове встали дыбом. В последний раз он так близко сталкивался с чем-то, не поддающимся объяснению, когда почти полгода прожил с Чарли Незом в резервации индейцев навахо недалеко от Флагстаффа в Аризоне. В те дни он не гнушался грибами и мескалем – мексиканской водкой, и частенько ему бывало трудновато отделить реальность от наркотических галлюцинаций.
Он помнил странные ночи на сухих скалистых плато, когда он просто смотрел на звезды и слушал разные истории, помнил ночные охоты, когда небольшими группами по шесть или семь человек индейцы, неслышно ступая, спускались гуськом по высохшему речному руслу, выслеживая дикобразов и сумчатых крыс. Тогда Чарлз давал ему щепотку священной пыльцы, чтобы отпугнуть ведьм. Байкер вспоминал песнопения вокруг костра (у него в ушах до сих пор раздавались эти жуткие звуки: «Йя-ха-хе, йя-ха-хе», улетающие в ночь). Вместе со всеми Байкер искал бирюзу, чтобы сделать из нее тотемы, Чарли учил его языку жестов. «Так разговаривали друг с другом Первый Мужчина и Первая Женщина, когда они не хотели, чтобы их услышал Змий, сынок».
И он постоянно рассказывал всякие истории – про Женщину-оборотня и Солнце, про Ныряющую Цаплю, принесшую ведьминское снадобье и угостившую им Змия, и как во рту у Змия снадобье превратилось в яд, рассказывал про Койота и Героев-близнецов. Это были просто сказки, только, когда Чарлз их рассказывал, глаза у него не улыбались, как бывало, когда он над кем-нибудь подшучивал.
Байкер нахмурился. Ему не нравилось направление, которое приняли его мысли. Из-за этого все, что происходило сейчас, казалось вполне возможным. И тем не менее, когда он спешил по коридорам, его пальцы судорожно переплетались, складываясь в «Символ, Благословляющий Дорогу», и ему очень хотелось, чтобы у него была с собой священная пыльца, какую когда-то давал ему Чарлз, или хотя бы тотем бирюзовой жабы, от которого он когда-то отщипнул кусочек и потом годами носил в кармане.
Байкер нашел Фреда в западном крыле, тот как раз собирался выйти в сад.
– Я должен выйти, – запротестовал он, когда Байкер схватил его за руку. – При такой грозе растения…
– Это не гроза, Фред.
– А что?
– Объяснять некогда. Просто жди меня здесь и ни в коем случае не открывай ни дверь, ни окна. А Сэм все еще в библиотеке?
Это была маленькая комнатка, на самом деле похожая скорее на большой чулан, отведенная под библиотеку, которой явочным порядком завладел Сэм Пэттисон, просто поставив там койку и стул, на который он складывал одежду.
– Не знаю, Байкер, – помотал головой Фред.
– Ладно, жди меня здесь, слышишь? А я пойду взгляну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78