— так вот, он звонит, и ты не представляешь…
Не умолкая ни на секунду, Марта утащила куда-то внутрь свои манатки, а затем провела меня в безупречно убранную гостиную. Я размеренно кивала в такт душещипательному рассказу о зеленоглазом и явно не вполне равнодушном к своей кузине Феликсе — повествование обрастало все новыми действующими лицами и подробностями, но внимательно следить за ними, насколько я помнила характер Марты, было необязательно. Гораздо хуже было другое: за свою откровенность и красноречие Марта требовала того же. Через несколько минут она замолчит и не пропустит ни единого слова из моей истории, которую я должна буду изложить с точно таким же пристрастием. Эта перспектива вгоняла в тоску. Поэтому я срочно сочинила хитрый маневр.
— …и даже не подождал, пока отойдет поезд! Представляешь?! Я не намекаю ни на что такое, но это же просто невежливо, в конце концов, неужели так трудно подождать, я тогда, может быть, даже послала бы ему воздушный поцелуй — или, ты думаешь, все равно не стоило бы? Боже мой, Инга, ты уже, наверное, устала меня слушать, ты-то как? Я тебя сто лет не видела, и вдруг, как снег на голову, нет, ты не думай, я очень тебе рада, но расскажи…
Я поймала момент и резко встала.
— Марта, ты знаешь, я так промерзла, как насчет ванны?
Фокус удался — Марта вскочила и засуетилась:
— Конечно же, боже мой, ну разумеется, я тут болтаю, а ты вся синяя, сейчас, сейчас, я пока поставлю кофе, и вот тогда поговорим, мне действительно очень интересно, ты не думай, мыло и шампунь на полочке, а полотенце я тебе занесу, не закрывайся на защелку, хорошо?..
Я пустила струю чуть теплой воды — люблю добавлять горячую потом, в процессе — и принялась подсчитывать активы и пассивы. Бурная радость Марты при моем появлении вовсе не означала, что я могу поселиться тут навеки. Как раз наоборот: удовлетворив любопытство насчет моей одиссеи, подруга вполне могла вспомнить, что ожидает к вечеру семерых-восьмерых родственников, то есть «мне очень жаль, дорогая»… Тратить деньги на гостиницу стоило только в самом крайнем случае, так что логично было начинать искать квартиру немедленно. Посидеть часок-другой на телефоне Марта, наверное, не запретит. Потихоньку набиралась ванна, я приняла протянутое в дверную щелку махровое полотенце и заперлась на шпингалет. Журчание воды и деловые мысли как следует успокаивали — проверенный вариант, так уже было однажды, тогда, год назад… словом, когда ушел Крис. Если впереди вполне конкретные житейские задачи, всем драмам вчерашнего дня приходится отступать на второй план. Снова шевельнулся тот непонятный подсознательный червячок, он как-то был связан с моим пробуждением — чего же там не было? — но я досадливо встряхнула головой и попробовала воду кончиками пальцев. Нормально.
И вдруг вспыхнуло, взорвалось заботливо затушеванное: полуоткрытая дверь ванной, мерный стук падающих капель — капель чего?!! — и желтая пергаментная рука, и голые глаза, и Петрарка… Человек, который был способен на великую любовь… Нет, не надо!!!
Я резким движением выдернула из ванны затычку, постояла неподвижно, следя, как уходит, закручиваясь воронкой, чистая вода, а потом встала под душ. Под душ — можно. Просто чтобы согреться, чтобы опять сосредоточиться на насущных вещах. Контора Дэвиса берет за услуги всего полпроцента, дешевле разве что искать самой. Кстати: может быть, кто-то из многочисленных родственников Марты сдает комнату? Надо поинтересоваться…
Халата в ванной не оказалось, и я вышла, завернувшись в полотенце. В гостиной уже стояли на туалетном столике кофейник и две крошечные чашки. Марты не было. Я присела на диван, и тут она вбежала, держа в руке кувшинчик со сливками, но явно забыв об этом — кувшинчик накренился, и капли сливок аккуратным рядочком падали на ковер.
— Инга, ты слышала новости? — выпалила она. — Это так ужасно, просто уму непостижимо, и о чем только они раньше думали, на что, спрашивается, идут наши налоги, если не могли даже обеспечить надлежащую охрану… — Марта поставила сливки на столик, заметила пятнышки на ковре и метнулась обратно за тряпкой. Надо отдать должное Марте, кроме дамских романов, она горячо интересовалась также событиями в мире и никогда не пропускала выпусков новостей по первому каналу. Правда, в ее интерпретации последние известия всегда приобретали исключительную остроту и драматичность Я добавила в чашку сливок и отпила маленький глоток — вот это я понимаю, это кофе.
— …Только что передали по радио, — продолжала Марта. Она моментально расправилась с пятнами и присоединилась ко мне. — Это просто ужасно и совершенно уму непостижимо' — Она залпом отпила полчашки. — Какой-то бандит, террорист, я так думаю, что он из мусульман, эти мусульмане последнее время совсем распоясались, претендуют на мировое господство, хотя, кто его знает, может, он и еврей, в общем, кошмар! Когда такое слышишь, начинаешь сомневаться, что живешь в свободной стране, да что там, в любую минуту может начаться война, если они там в правительстве такие идиоты! Он, этот террорист, я имею в виду, захватил в заложники самого Президента страны!!! Как тебе понравится?
Я не вполне смогла уследить за потоком Мартиной речи, и поэтому сказала только:
— Ужас.
— Вот! И спецслужбы ничего не могут сделать, потому что он псих, как все террористы, я не понимаю, как это, по-моему, психи должны сидеть в лечебницах, неужели в бюджете нет на это денег? А в результате сам Президент… Боже мой, куда мы катимся?!!
Я сочувственно кивнула и допила кофе. Все-таки чашки не имеют права быть такими микроскопическими. Надо будет послушать новости, все-таки любопытно, что из рассказанного Мартой произошло на самом деле. Похоже, что это как раз тот случай, когда начинают интересоваться политикой даже такие аполитичные индивидуалисты, как я. Надо будет.
А Марта выдержала эффектную паузу и выложила главный козырь.
— И корреспондент сказал, что по непроверенным данным, то есть, он имел в виду, спецслужбы все отрицают — естественно, они всегда все отрицают, вот хотя бы когда взорвался химзавод в Джоан-тауне — что этот бандит будто бы завладел ядерным чемоданчиком! Представляешь?!!
Я опять кивнула.
— Ужас.
— Еще кофе?
Я была не против, и Марта удалилась с кофейником на кухню. Я потянулась всем телом и откинулась на спинку дивана. Снова потянуло в сон, может быть, стоило воспользоваться Мартиным гостеприимством и подремать часок-другой, а уже потом вызванивать контору Дэвиса. Их телефона я не помнила, но он вроде бы был записан на обложке моего блокнота, вот только кинула ли я его в сумочку?.
— Я вообще не понимаю, что происходит последнее время в этом мире, — Марта вернулась и села рядом, но ее слова журчали откуда-то издалека. — Только что передали в криминальной хронике-профессор Странтон покончил с собой Инга, ты меня слышишь? Профессор Странтон, тот самый, ты должна его знать, сказали, что он всю жизнь преподавал у вас в Сент-Клэре… Инга!
Я вскинула голову, крепко зажмурилась и широко раскрыла глаза. Что она сказала? Что-то такое, чего я не могла и не хотела слышать, потому что с меня хватит, хватит!'!
Но Марту было уже не остановить, и я уже не спала.
— Очень крупный ученый, ему было уже за семьдесят, я не понимаю, зачем в таком возрасте кончать с собой, это какое-то всемирное сумасшествие, куда мы катимся? Он у тебя читал?
Я заставила себя ответить:
— Нет, когда я училась, он уже был на пенсии. И тут в глазах Марты появился торжествующий блеск.
— А я и раньше о нем слышала, а я ведь далека от науки, не то что ты. Так вот, у Феликса — это мой кузен, я тебе говорила, — так вот, к нему приезжал друг, он студент, изучает радиотехнику, и этот парень был лично знаком с Ричардом Странтоном! И он рассказывал даже, что они с профессором собирали — что б ты подумала? — машину времени! Я не думаю, что он сочинял, очень серьезный мальчик, худенький такой, в очках, смешной, даже странно, что он друг Феликса. И вот что удивительно: в хронике об этой машине ни слова, сказали только, что он много лет заведовал кафедрой в Сент-Клэре, вклад в науку и все такое, я думаю, это спецслужбы опять скрывают…
И я вскочила, расплескав на пол кофе.
Потому что юркий червячок продырявил наконец пленку подсознания, и образ дежа вю вырвался на поверхность, яркий и зримый. Полированная поверхность круглого столика, слегка припорошенная пылью, и еле заметный темный прямоугольник на ней. Молодой полицейский трясет меня за плечо, я хлопаю сонными ресницами, я ничего не понимаю, но этот стол прямо у меня перед глазами…
И на нем снова нет машины профессора Странтона.
— Инга, ты куда?
На лестничную площадку!
Я распахнула входную дверь, придерживая на груди развевающиеся полы полотенца, я ринулась было вперед — и поняла, что опоздала.
Это была обычная, мирная, ничем не примечательная лестничная площадка полукруглым солнышком. Пять одинаковых дверей на равном расстоянии друг от друга… нет, шесть.
Всего шесть.
ГЛАВА II
Дождь все-таки кончился, небо из свинцового превратилось в светло-серое, я повесила на запястье зонтик, любезно одолженный Мартой. С карниза скатилась крупная капля прямо на мою непокрытую голову, и, вздрогнув, я зашагала вперед. Пока — просто вперед. Нужно было срочно придумать, куда именно.
Профессор Ричард Странтон — я отчетливо представила его сощуренные, ироничные молодые глаза на форзаце научной книги. Я совсем его не знала, не подозревала о его чувствах ко мне, и поэтому никак не могу брать на себя ответственность за его смерть — это надо уяснить железно, просто вдолбить в сознание! — но…
Но это из-за меня, ради меня он работал над своей машиной. Над действительно великим, если я хоть что-то в этом понимаю, грандиозным изобретением. И вот за нее, за эту машину, которая по-настоящему обессмертит его имя, — за нее именно я несу ответственность.
Версия Марты о спецслужбах, засекретивших машину, отпадала — к моменту моего пробуждения ее уже не было на столике, а юный полицейский навряд ли стал бы что-то трогать на месте происшествия. Значит, она пропала за те три часа, что я спала в кресле, пропала буквально у меня из-под носа. И скорее всего тот, кто унес прибор, имел представление, что это такое. И не исключено, что сначала воспользовался им, как это сделал ранее Грег — его я убедила вернуть машину на место, но, в конце концов, перепуганный парень мог и повторить кражу. Кто еще: Крис, мальчик в бейсболке, пьяный мужик с лестничной площадки1 ?.. Все они исчезли к утру из квартиры, осталась только Ольга — что тоже ни о чем не говорит.
А впрочем, перебирать версии здесь, на улице — совершенно бессмысленно. Сейчас у меня другая задача, вполне зримая и конкретная.
Попасть на ту лестничную площадку.
Мартиной двери там уже не было, и я придумала этому три — как минимум — вполне вероятных объяснения. Возможно, машина была способна удерживать одновременно определенное число пространственных измерений — кто-то превысил лимит, и самое первое из открытых пространств автоматически отключилось, закрылось, как компьютерное окно. А может, исчерпалось не допустимое количество, а время действия прибора — тогда и остальные двери исчезнут в течение нескольких часов. Как и в том случае, если у машины попросту садится аккумулятор или какой там у нее источник питания… Словом, надо торопиться.
И плюс убивающий всякую надежду четвертый вариант: машину вообще отключили. Или сломали… Нет, к черту! Я ее найду.
Когда полицейские увозили нас с Ольгой из квартиры профессора, мне, идиотке, и в голову не пришло поглазеть в окно и хотя бы приблизительно запомнить дорогу. Что же теперь делать? Не возвращаться же, в конце концов, в участок за адресом. Такое любопытство как-то не согласовывалось с моими показаниями прыщавому следователю, и при всей своей доверчивости он непременно сделал бы нежелательные выводы. Может быть, место происшествия, хотя бы улицу, укажут в криминальной хронике в газетах? Надо будет посмотреть, хотя вряд ли. Скорее всего, в прессе выйдут некрологи с перечислением заслуг покойного, а не полицейские хроникальные заметки.
И тут у меня возникла гениальная мысль: Сент-Клэр! Там, наверное, сейчас только об этом и говорят, ужасаются, собирают деньги на венки. Можно будет узнать адрес у кого-нибудь из преподавателей — как бы между делом, не привлекая внимания. Я воспряла духом от этой супер-идеи и, повернув на сто восемьдесят градусов, заспешила в сторону метро. Замечательно!
Потому что теперь можно было забыть об остававшемся у меня альтернативном варианте. О возможности попасть на лестничную площадку через другую дверь, местонахождение которой я знала точно…
Дверь, за которой жил Крис.
…Я вышла из метро перед огромным, стеклянным, утыканным тарелками антенн зданием телецентра. Скромный Сент-Клэр находился за два квартала, метро туда так и не провели, хотя, сколько я помнила, все время собирались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Не умолкая ни на секунду, Марта утащила куда-то внутрь свои манатки, а затем провела меня в безупречно убранную гостиную. Я размеренно кивала в такт душещипательному рассказу о зеленоглазом и явно не вполне равнодушном к своей кузине Феликсе — повествование обрастало все новыми действующими лицами и подробностями, но внимательно следить за ними, насколько я помнила характер Марты, было необязательно. Гораздо хуже было другое: за свою откровенность и красноречие Марта требовала того же. Через несколько минут она замолчит и не пропустит ни единого слова из моей истории, которую я должна буду изложить с точно таким же пристрастием. Эта перспектива вгоняла в тоску. Поэтому я срочно сочинила хитрый маневр.
— …и даже не подождал, пока отойдет поезд! Представляешь?! Я не намекаю ни на что такое, но это же просто невежливо, в конце концов, неужели так трудно подождать, я тогда, может быть, даже послала бы ему воздушный поцелуй — или, ты думаешь, все равно не стоило бы? Боже мой, Инга, ты уже, наверное, устала меня слушать, ты-то как? Я тебя сто лет не видела, и вдруг, как снег на голову, нет, ты не думай, я очень тебе рада, но расскажи…
Я поймала момент и резко встала.
— Марта, ты знаешь, я так промерзла, как насчет ванны?
Фокус удался — Марта вскочила и засуетилась:
— Конечно же, боже мой, ну разумеется, я тут болтаю, а ты вся синяя, сейчас, сейчас, я пока поставлю кофе, и вот тогда поговорим, мне действительно очень интересно, ты не думай, мыло и шампунь на полочке, а полотенце я тебе занесу, не закрывайся на защелку, хорошо?..
Я пустила струю чуть теплой воды — люблю добавлять горячую потом, в процессе — и принялась подсчитывать активы и пассивы. Бурная радость Марты при моем появлении вовсе не означала, что я могу поселиться тут навеки. Как раз наоборот: удовлетворив любопытство насчет моей одиссеи, подруга вполне могла вспомнить, что ожидает к вечеру семерых-восьмерых родственников, то есть «мне очень жаль, дорогая»… Тратить деньги на гостиницу стоило только в самом крайнем случае, так что логично было начинать искать квартиру немедленно. Посидеть часок-другой на телефоне Марта, наверное, не запретит. Потихоньку набиралась ванна, я приняла протянутое в дверную щелку махровое полотенце и заперлась на шпингалет. Журчание воды и деловые мысли как следует успокаивали — проверенный вариант, так уже было однажды, тогда, год назад… словом, когда ушел Крис. Если впереди вполне конкретные житейские задачи, всем драмам вчерашнего дня приходится отступать на второй план. Снова шевельнулся тот непонятный подсознательный червячок, он как-то был связан с моим пробуждением — чего же там не было? — но я досадливо встряхнула головой и попробовала воду кончиками пальцев. Нормально.
И вдруг вспыхнуло, взорвалось заботливо затушеванное: полуоткрытая дверь ванной, мерный стук падающих капель — капель чего?!! — и желтая пергаментная рука, и голые глаза, и Петрарка… Человек, который был способен на великую любовь… Нет, не надо!!!
Я резким движением выдернула из ванны затычку, постояла неподвижно, следя, как уходит, закручиваясь воронкой, чистая вода, а потом встала под душ. Под душ — можно. Просто чтобы согреться, чтобы опять сосредоточиться на насущных вещах. Контора Дэвиса берет за услуги всего полпроцента, дешевле разве что искать самой. Кстати: может быть, кто-то из многочисленных родственников Марты сдает комнату? Надо поинтересоваться…
Халата в ванной не оказалось, и я вышла, завернувшись в полотенце. В гостиной уже стояли на туалетном столике кофейник и две крошечные чашки. Марты не было. Я присела на диван, и тут она вбежала, держа в руке кувшинчик со сливками, но явно забыв об этом — кувшинчик накренился, и капли сливок аккуратным рядочком падали на ковер.
— Инга, ты слышала новости? — выпалила она. — Это так ужасно, просто уму непостижимо, и о чем только они раньше думали, на что, спрашивается, идут наши налоги, если не могли даже обеспечить надлежащую охрану… — Марта поставила сливки на столик, заметила пятнышки на ковре и метнулась обратно за тряпкой. Надо отдать должное Марте, кроме дамских романов, она горячо интересовалась также событиями в мире и никогда не пропускала выпусков новостей по первому каналу. Правда, в ее интерпретации последние известия всегда приобретали исключительную остроту и драматичность Я добавила в чашку сливок и отпила маленький глоток — вот это я понимаю, это кофе.
— …Только что передали по радио, — продолжала Марта. Она моментально расправилась с пятнами и присоединилась ко мне. — Это просто ужасно и совершенно уму непостижимо' — Она залпом отпила полчашки. — Какой-то бандит, террорист, я так думаю, что он из мусульман, эти мусульмане последнее время совсем распоясались, претендуют на мировое господство, хотя, кто его знает, может, он и еврей, в общем, кошмар! Когда такое слышишь, начинаешь сомневаться, что живешь в свободной стране, да что там, в любую минуту может начаться война, если они там в правительстве такие идиоты! Он, этот террорист, я имею в виду, захватил в заложники самого Президента страны!!! Как тебе понравится?
Я не вполне смогла уследить за потоком Мартиной речи, и поэтому сказала только:
— Ужас.
— Вот! И спецслужбы ничего не могут сделать, потому что он псих, как все террористы, я не понимаю, как это, по-моему, психи должны сидеть в лечебницах, неужели в бюджете нет на это денег? А в результате сам Президент… Боже мой, куда мы катимся?!!
Я сочувственно кивнула и допила кофе. Все-таки чашки не имеют права быть такими микроскопическими. Надо будет послушать новости, все-таки любопытно, что из рассказанного Мартой произошло на самом деле. Похоже, что это как раз тот случай, когда начинают интересоваться политикой даже такие аполитичные индивидуалисты, как я. Надо будет.
А Марта выдержала эффектную паузу и выложила главный козырь.
— И корреспондент сказал, что по непроверенным данным, то есть, он имел в виду, спецслужбы все отрицают — естественно, они всегда все отрицают, вот хотя бы когда взорвался химзавод в Джоан-тауне — что этот бандит будто бы завладел ядерным чемоданчиком! Представляешь?!!
Я опять кивнула.
— Ужас.
— Еще кофе?
Я была не против, и Марта удалилась с кофейником на кухню. Я потянулась всем телом и откинулась на спинку дивана. Снова потянуло в сон, может быть, стоило воспользоваться Мартиным гостеприимством и подремать часок-другой, а уже потом вызванивать контору Дэвиса. Их телефона я не помнила, но он вроде бы был записан на обложке моего блокнота, вот только кинула ли я его в сумочку?.
— Я вообще не понимаю, что происходит последнее время в этом мире, — Марта вернулась и села рядом, но ее слова журчали откуда-то издалека. — Только что передали в криминальной хронике-профессор Странтон покончил с собой Инга, ты меня слышишь? Профессор Странтон, тот самый, ты должна его знать, сказали, что он всю жизнь преподавал у вас в Сент-Клэре… Инга!
Я вскинула голову, крепко зажмурилась и широко раскрыла глаза. Что она сказала? Что-то такое, чего я не могла и не хотела слышать, потому что с меня хватит, хватит!'!
Но Марту было уже не остановить, и я уже не спала.
— Очень крупный ученый, ему было уже за семьдесят, я не понимаю, зачем в таком возрасте кончать с собой, это какое-то всемирное сумасшествие, куда мы катимся? Он у тебя читал?
Я заставила себя ответить:
— Нет, когда я училась, он уже был на пенсии. И тут в глазах Марты появился торжествующий блеск.
— А я и раньше о нем слышала, а я ведь далека от науки, не то что ты. Так вот, у Феликса — это мой кузен, я тебе говорила, — так вот, к нему приезжал друг, он студент, изучает радиотехнику, и этот парень был лично знаком с Ричардом Странтоном! И он рассказывал даже, что они с профессором собирали — что б ты подумала? — машину времени! Я не думаю, что он сочинял, очень серьезный мальчик, худенький такой, в очках, смешной, даже странно, что он друг Феликса. И вот что удивительно: в хронике об этой машине ни слова, сказали только, что он много лет заведовал кафедрой в Сент-Клэре, вклад в науку и все такое, я думаю, это спецслужбы опять скрывают…
И я вскочила, расплескав на пол кофе.
Потому что юркий червячок продырявил наконец пленку подсознания, и образ дежа вю вырвался на поверхность, яркий и зримый. Полированная поверхность круглого столика, слегка припорошенная пылью, и еле заметный темный прямоугольник на ней. Молодой полицейский трясет меня за плечо, я хлопаю сонными ресницами, я ничего не понимаю, но этот стол прямо у меня перед глазами…
И на нем снова нет машины профессора Странтона.
— Инга, ты куда?
На лестничную площадку!
Я распахнула входную дверь, придерживая на груди развевающиеся полы полотенца, я ринулась было вперед — и поняла, что опоздала.
Это была обычная, мирная, ничем не примечательная лестничная площадка полукруглым солнышком. Пять одинаковых дверей на равном расстоянии друг от друга… нет, шесть.
Всего шесть.
ГЛАВА II
Дождь все-таки кончился, небо из свинцового превратилось в светло-серое, я повесила на запястье зонтик, любезно одолженный Мартой. С карниза скатилась крупная капля прямо на мою непокрытую голову, и, вздрогнув, я зашагала вперед. Пока — просто вперед. Нужно было срочно придумать, куда именно.
Профессор Ричард Странтон — я отчетливо представила его сощуренные, ироничные молодые глаза на форзаце научной книги. Я совсем его не знала, не подозревала о его чувствах ко мне, и поэтому никак не могу брать на себя ответственность за его смерть — это надо уяснить железно, просто вдолбить в сознание! — но…
Но это из-за меня, ради меня он работал над своей машиной. Над действительно великим, если я хоть что-то в этом понимаю, грандиозным изобретением. И вот за нее, за эту машину, которая по-настоящему обессмертит его имя, — за нее именно я несу ответственность.
Версия Марты о спецслужбах, засекретивших машину, отпадала — к моменту моего пробуждения ее уже не было на столике, а юный полицейский навряд ли стал бы что-то трогать на месте происшествия. Значит, она пропала за те три часа, что я спала в кресле, пропала буквально у меня из-под носа. И скорее всего тот, кто унес прибор, имел представление, что это такое. И не исключено, что сначала воспользовался им, как это сделал ранее Грег — его я убедила вернуть машину на место, но, в конце концов, перепуганный парень мог и повторить кражу. Кто еще: Крис, мальчик в бейсболке, пьяный мужик с лестничной площадки1 ?.. Все они исчезли к утру из квартиры, осталась только Ольга — что тоже ни о чем не говорит.
А впрочем, перебирать версии здесь, на улице — совершенно бессмысленно. Сейчас у меня другая задача, вполне зримая и конкретная.
Попасть на ту лестничную площадку.
Мартиной двери там уже не было, и я придумала этому три — как минимум — вполне вероятных объяснения. Возможно, машина была способна удерживать одновременно определенное число пространственных измерений — кто-то превысил лимит, и самое первое из открытых пространств автоматически отключилось, закрылось, как компьютерное окно. А может, исчерпалось не допустимое количество, а время действия прибора — тогда и остальные двери исчезнут в течение нескольких часов. Как и в том случае, если у машины попросту садится аккумулятор или какой там у нее источник питания… Словом, надо торопиться.
И плюс убивающий всякую надежду четвертый вариант: машину вообще отключили. Или сломали… Нет, к черту! Я ее найду.
Когда полицейские увозили нас с Ольгой из квартиры профессора, мне, идиотке, и в голову не пришло поглазеть в окно и хотя бы приблизительно запомнить дорогу. Что же теперь делать? Не возвращаться же, в конце концов, в участок за адресом. Такое любопытство как-то не согласовывалось с моими показаниями прыщавому следователю, и при всей своей доверчивости он непременно сделал бы нежелательные выводы. Может быть, место происшествия, хотя бы улицу, укажут в криминальной хронике в газетах? Надо будет посмотреть, хотя вряд ли. Скорее всего, в прессе выйдут некрологи с перечислением заслуг покойного, а не полицейские хроникальные заметки.
И тут у меня возникла гениальная мысль: Сент-Клэр! Там, наверное, сейчас только об этом и говорят, ужасаются, собирают деньги на венки. Можно будет узнать адрес у кого-нибудь из преподавателей — как бы между делом, не привлекая внимания. Я воспряла духом от этой супер-идеи и, повернув на сто восемьдесят градусов, заспешила в сторону метро. Замечательно!
Потому что теперь можно было забыть об остававшемся у меня альтернативном варианте. О возможности попасть на лестничную площадку через другую дверь, местонахождение которой я знала точно…
Дверь, за которой жил Крис.
…Я вышла из метро перед огромным, стеклянным, утыканным тарелками антенн зданием телецентра. Скромный Сент-Клэр находился за два квартала, метро туда так и не провели, хотя, сколько я помнила, все время собирались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33