Углы перекрестка слегка сгладили, вырубили ниши, натащили комнатных цветов для озеленения и сделали «солнечный» подсвет. Получилось, конечно, неплохо. Эта зелень и мнимые солнечные лучи неизменно вызывают хорошее настроение, но уже нашлись подражатели. Шалыгинская группа смонтировала себе подобный интерьер в вычислительной лаборатории. Того и гляди начнут пробивать окна в жилом отсеке. Надо издать приказ, пока до этого не дошло дело. Пусть дождутся хотя бы архитектора. Правда, у шалыгинцев была застрельщица — Сосновская. Ее энергии только позавидуешь! Как только успевает выполнять свои многочисленные обязанности. И Шалыгин ею не нахвалится. Уже витает идея протолкнуть ее на следующем отчетном собрании в профорганизаторы. С ней, пожалуй, натерпишься преобразований. А все та же четверка! Как они ее перевернули! Из явных противниц — в штурмовой таран! Да где же она, наконец!
— Что-то она позволяет себе задерживаться, — Яковлев оглядел четверку. Вся эта их затея с поездкой ему чем-то не нравилась, хотя объяснить, чем, он не смог бы ни им, ни себе.
— Она сказала, что придет через десять минут, Владимир Кузьмич, а прошло только пять, — спокойно ответил Саша. — Может быть, пока решим вопрос о транспорте. В гараже есть свободный МЛК. Только с профилактики.
— Я смотрю, все у вас наготове, — проворчал начальник. — Только сначала я все-таки хочу знать, согласится ли Сосновская взвалить на себя еще и уход за оранжереей?
— Владимир Кузьмич! — вспыхнула Майя. — Почему вы так говорите? Там все отрегулировано, режим запрограммирован. Вот через неделю редис снимать… Тогда действительно хлопотно!
— На новой площади? — поинтересовался Яковлев.
— На новой, — вздохнула Гончарова.
— Отчего так тяжело?
— Расход калия очень велик. Придется опять заказывать тонны три.
— С вашими запросами легче доставлять овощи с Земли.
— Шутите, Владимир Кузьмич. Мы только одного картофеля собрали с новой площади дополнительно шесть тонн.
— И шесть тонн калийных удобрений!
— Но мы заложили сад. Двадцать яблонь, тридцать слив и вишен. Абрикосы, персики, виноград, наконец. И потом, рано или поздно наступит стабилизация…
— Ваш сад — фикция! Чтобы он давал нормальный урожай, лет двадцать ждать придется! И еще неизвестно, что вырастет из ваших косточек и семечек! Вы хотя бы прививку им сделайте.
Майя слушала, улыбаясь его горячности, а еще больше неосведомленности.
— Владимир Кузьмич! Не надо переносить сюда земные условия. Во-первых, в условиях пониженной силы тяжести растения становятся крупнее, во-вторых, в оранжерее мы устраиваем им с месячным перерывом два вегетативных сезона. С учетом интенсивности развития деревья уже выглядят как трехлетки. Семена нам прислали элитные, лучших сортов. Они не нуждаются в прививке. Смородина уже отцвела. Через пару недель угощу. А годика через полтора, я думаю, будем пробовать первые яблоки.
— А как вы их опыляете?
— Пока кисточкой. В будущем придется заводить пчел.
— И у нас будет свой мед? — недоверчиво спросил Яковлев.
Майя пожала плечами.
— Естественно. Это входит в программу.
— Почти убедили, — начальник станции довольно причмокнул, как бы предвкушая вкус меда. — Сколько вам потребуется калия для стабилизации?
— По моим расчетам, шестьдесят тонн.
— Это на тридцать-то соток?
— Почему вас это удивляет? Полуметровый слой реголита составил массу около трех тысяч тонн. Стабилизация должна наступить при содержании калия около двух процентов. Сами посчитаете.
— Ну, это ни в какие ворота! Меня засмеют в космоцентре.
— А вы напомните им о двух тысячах тонн почвы, доставленных сюда с Земли для первой секции оранжереи. И потом, это ведь не за один год!
— То, что разрешается ребенку, непростительно взрослому, Гончарова!
— Вы о чем, Владимир Кузьмич? — не поняла его Майя.
— Все о том же. Когда станция была во младенческом возрасте, еще и не то доставлялось сюда в огромном количестве. Но сейчас станция выросла, не стоит об этом забывать! Тогда доставка почвы была запланирована, а сейчас ваши калийные удобрения пойдут вне плана, значит, срывается доставка необходимого оборудования, приборов. За них меня съедят ваши же товарищи!
Майя нетерпеливо дернула плечом.
— Я еще не все сказал! — заторопился Яковлев. — Недостаток овощей действительно легче восполнить доставкой с Земли. На продукты питания нет лимита.
— Великолепный довод! А меня вы выставите в каком свете? Получится, я не справлюсь со своими обязанностями? — Майя в волнении поднялась с кресла и прошлась по кабинету. — И потом, раз уж вы заговорили о питании. За год оранжерея дала на пять тонн овощей больше, чем в прошлом году, не считая картофеля с новых площадей. Попросите калий за счет сокращения продуктов. Хотя бы за счет картофеля!
— Но у меня ежегодно растет объем доставляемых продуктов. Станция расширяется, штат растет. Картофель! Свежего нам доставили четыреста килограммов! На праздники! А остальное готовый, дегидротизированный! Полтонны его заменяет ваших двадцать тонн! И потом, вы же не можете растить в оранжерее хлеб, крупы, макароны, мясо, наконец!
— Естественно, на такой-то площади! Но в отношении мяса… Я думаю, можно завести небольшую свиноферму. Есть отходы на кухне, ботва и зелень в оранжерее… При всем совершенстве технологии дегидротизированное мясо никогда не заменит свежего!
— Только свинства нам еще и не хватало, — проворчал начальник. — Мало других забот.
— Это вы напрасно, — вступился Смолкин. — Я сам из сельских. Моя мать умудрялась держать двух маленьких поросят в маленьком сарайчике. Мясо у нас не переводилось, хотя в семье было шестеро. В наших условиях десяток свиней практически обеспечит станцию свежим мясом.
— Решите сначала проблему оранжереи! Вы прямо фонтанируете идеями. Как бы нам не захлебнуться. Пока на поверку они выходят нам боком.
— Для того мы и собираемся в долину Хэдли, — Субботин смахнул с плеча прилипшую нитку. — Если обнаружим реголит в эпицентре аномалии хотя бы с одним процентом калия, проблема будет решена почти наполовину.
Яковлев хлопнул себя рукой по колену.
— Как я мог забыть! Незачем вам ехать за шестьсот километров! Здесь, на полпути к Копернику, есть ржавые почвы! Это след упавшей кометы. В них содержание калия около десяти процентов! И это всего в восьмидесяти километрах!
— В этих самых «ржавых почвах» около двадцати процентов цинка и пятьдесят натрия! Не думаю, чтобы они подошли в качестве почвы, — возразил Субботин. — Когда здесь будет построен химический комбинат, эти «почвы» или, точнее, руды, найдут широкое применение. А пока лучше искать реголит по составу близкий к гранитам, поскольку именно граниты были родоначальниками наших земных почв.
Начальник опять забарабанил пальцами и глянул в окно; Ох и настырная четверка! И разговаривать с ними тяжело… Все-то они знают! Кажется, любого готовы загнать в тупик… Не зря кто-то придумал им прозвище-Система. По отдельности с ними еще можно на равных, но когда соберутся вместе! Интересно, что они придумают, если Сосновская откажется… Только вряд ли. Они умеют убеждать. Ага! Вот наконец и она…
Галина промелькнула мимо окна и появилась на пороге.
— Прошу прощения. Шеф задержал. Вы меня вызывали, Владимир Кузьмич?
— Мне сказали, Сосновская, что вы ориентируетесь в хозяйстве оранжереи и сможете, во внеурочное время, — Яковлев с нажимом подчеркнул последние слова, — подежурить два—три дня в отсутствие Гончаровой.
— Да, Владимир Кузьмич, мы с Майей договорились.
Яковлев кивнул головой в знак того, что удовлетворен ответом астрофизика, и задумался. С одной стороны, они народ бывалый и постоянно, по крайней мере, трое выезжают на точки. За год с ними — ни одного происшествия. С другой стороны, «молоко» при полном экипаже рассчитано лишь на трое суток автономного дыхания. Шестьсот километров — это десять часов пути. Сутки с небольшим на съемку и еще десять часов. Практически на пределе возможности…
— Возьмите в отсек суточный запас кислорода в баллонах и на двое суток в багажник. Недельный запас продовольствия…
— Куда мы все это денем? — развел руками Сима. — Нам и НЗ за глаза хватит.
— Отставить разговоры, Смолкин, — жестко сказал начальник. — Это приказ. Все, что нельзя разместить в отсеке, погрузить в багажник.
— Мы хотели в багажник загрузить реголит на пробу, — примирительно пояснил Субботин.
— Разрешаю оставить использованные баллоны и контейнеры на буровой. — Пойдет транспорт за керном — заберет. А насчет реголита… Вы только найдите повышенное содержание калия. Пошлем транспорт и привезем сразу пять, шесть кубов. Ясно?
— Ясно! Разрешите начать сбор?
— Действуйте! Выход на связь по дежурному расписанию.
Через час луноход МЛК-5 отшлюзовался в главном туннеле и помчался к востоку, набирая скорость. По договоренности первую часть пути до входа в ущелье, пересекающее западную часть Апеннин, Саша сидел в переднем, штурманском, или, как они называли по студенческой привычке, командорском кресле. МЛК-5 не отличался комфортом: иллюминаторы имелись лишь в передней части, создавая обзор для водителя и штурмана. Два остальных члена экипажа должны были довольствоваться тем, что удастся разглядеть за их головами, или дремать в креслах, спинка которых могла принимать любое положение, вплоть до горизонтального. Дорога к долине Хэдли, где сейчас располагались автоматические буровые агрегаты и куда частенько наведывались геологи и буровые мастера, была наезжена достаточно хорошо, и Смолкин старался выжать из двигателей их полную мощность.
— Не очень гони, Сима, — сказал Макаров. — Если Кузьмич узнает, что мы за четыре часа окажемся у отрогов Архимеда, он, чего доброго, заставит повернуть обратно.
— Ничего, мы будем сообщать только координаты, — подмигнул Михаил.
Настроение у всех было приподнятое. Впервые за целый год они собрались в один экипаж, и это много значило для них, привыкших решать все задачи сообща. В этой поездке были у каждого и свои профессиональные интересы, что делало путешествие особенно приятным, к тому же там, впереди, их ждали загадки долины Хэдли, приоткрыть завесу над которыми они надеялись. Долина давно волновала воображение Саши Макарова. Именно здесь наблюдалась минимальная магнитная аномалия на площади, изучаемой со станции, здесь же известный маскон-аномалия силы тяжести, или гравитационная аномалия, если говорить на профессиональном языке, крупнейшая на Луне! И мелькающие каменные глыбы, и однообразные купола, возвышающиеся среди лавового плато вулкана Эратосфен, мимо которых прихотливо виляла дорога, и мелкие многочисленные кратеры, испещрившие плато, утомляли своей монотонностью и настраивали на дорожные размышления. А подумать Саше было о чем. Последнее время он все чаще ощущал свое одиночество. Нельзя сказать, чтобы их товарищество, возникшее еще в институте, ослабло, но перед выпуском Майя и Миша поженились, и в первый год их совместной жизни не слишком удобно торчать у них каждый вечер. У Симы, похоже, отношения с маленькой врачихой Леной Королевой складываются таким образом, что ждать конца его холостяцкой жизни остается недолго. Во всяком случае, его трудно застать дома по вечерам… Саша усмехнулся.
Они выехали в восемь часов по московскому времени, а на Луне только начинался длинный, почти в четырнадцать земных суток, день, и уже поднявшееся над горизонтом солнце слепило глаза, даже через опущенные светофильтры. Но на станции при искусственном освещении соблюдался привычный земной ритм смены дня и ночи, и как раз в эту пору освещение в коридорах приглушалось. Там был вечер, а вечера Саша не любил, хотя всегда можно было пойти в кают-компанию, где собирались любители схватиться в острой дискуссии, и где подчас в кипении страстей вокруг свежей идеи сталкивались такие мощные потоки информации, которой не соберешь и за год, регулярно читая научные журналы, и неудивительно, сотрудники на лунные станции отбирались по степени информированности и таланта. Можно было пойти в конференц-зал, где часто крутили свежую, только что обмененную с соседней станцией ленту кинеголографа. По субботам здесь затевали викторины, состязания эрудитов и шахматные блицтурниры, а то и просто танцы… Можно было завернуть в спортзал, где всегда найдется партнер по бадминтону или пинг-понгу. По воскресеньям в спортзал собиралось все население станции, и он превращался то в арену борьбы, то острых схваток любителей тенниса, но самым значительным событием дня всегда становились соревнования по волейболу. Команды обычно собирали по профессиональному признаку: геологи, астрономы, механики и база. Ради разнообразия команды всякий раз придумывали себе шутливое название. Особенно изощрялись астрономы и примыкающие к ним физики и астрофизики: «Капелла», «Гончие псы», «Альдебаран».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16