Тянем, потянем… вот блин! Тяжелый попался. И весь переломанный. У меня у самого отбитая селезенка болтается по всему животу, больно – сил нет! Но та самая регенерация, о которой говорил Петр Палыч, видимо, все же работает. Все три сломанных пальца уже начали шевелиться. И кровь из рассеченного затылка перестала капать за шиворот. Ну, и ладно.
Кладем второго кандидата в покойники на костер-Вонища стоит знатная. Но разгораются гости нашей планеты хиленько. А раздуть из этой долбаной искры нормальное пламя надо позарез. Чтобы избежать разных ненужных воскрешений. До заветного срока – еще почти час. Собор подрагивает. Внутри гуляют зеленые отблески. Процесс идет! Мне нужно просто продержаться, пока старый бог там, внутри Искаакия, не закончит бормотать формулу спасения всей планеты. И тогда, даже если оба урода восстанут из пепла, можно будет помножить их на ноль с помощью КШТРЫ…
И тут, на пике благостных надежд, мое собственное шестое чувство гаденько захихикало. Караул! Откуда это у меня такое ощущение опасности?! Зря я отвлекся. Медленно поворачиваем голову… Надеюсь, что тревога все-таки ложная?.. Ни фига! Вот, блин, невезуха!
Второй титан, вместо того чтобы мирно жариться на костре, выполз и уже топает на своих ногах. Причем, уже успел на них доковылять до служебного входа. Да еще и приступить к взлому двери. Ничего… Сейчас! Внутри моего разбитого в слякоть колена что-то противно хрустит. И селезенка екает, больно стукаясь о стенки живота. Но разбираться с увечьями некогда. Бежим, прыгаем, удар…
Титан скользнул мне под ногу и успел зацепиться за куртку. Пальцы без ногтей входят мне в шею. Уходим от захвата, падаем, откатываемся. Встаем в стойку, переводим дыхание… Опять все по новой! Сейчас я тебя порву, как Тузик грелку! Вот только отвлеку внимание:
– Слышь, убогий, а твой кореш-то уже прогорел. Пора тебе к нему, дожариваться!
Обгоревшая башка чуть поворачивается в сторону разгорающегося костерка. Мой кулак тут же врезается титану в грудь. Тот отскакивает, ставит блок. Такое впечатление, что у него сил только прибавилось. Фигня! От меня не уйдешь…
Под куполом собора мерцало зеленое пламя. Оно скручивалось в тугие спирали и концентрировалось под древними сводами. В центре пересечения вихрей Би-поля стоял бог. Он смотрел прямо перед собой и безостановочно бормотал древние слова КШТРЫ. Они складывались в формулы, меняющие законы физики. Изумрудный воздушный столб представлял собой катализатор процессов чудовищной силы. И он готовился вырваться на волю.
Сложнейшие молекулярные реакции должны были породить гигантские всплески энергии, способные изменить Вселенную. Но до поры Би-поле послушно колыхалось на месте, в ожидании последней решающей команды. До завершения формулы оставалось совсем немного. Бог утратил слух и зрение, не обращая внимания на происходящее вокруг. И лишь его мозг продолжал работать, как безупречная вычислительная машина. Он генерировал уравнения силовых полей и гравитационных линий. Пространство и время сплетались в новые причудливые узоры, угодные богу…
Я его сделал! Прямо возле двери служебного входа. Несмотря на сломанную руку и туман перед глазами! Титан и раскрылся-то всего на долю секунды. Типа, имитировал атаку. Вроде бы, собирался выдавить мне глаз и через глазницу достать до мозга. А на самом деле, шарахнул мне по шее. По самому больному месту. Наверное, хотел добраться до сонной артерии, чтобы потом добить коленом в висок. А вот хрен! Не прокатило! Потому что, пока он валялся под кустами, то же самое уже пытался продемонстрировать его кореш. Тот, который сейчас горит вонючим пламенем где-то за спиной…
Оказывается, если заранее знаешь, как тебя будут убивать, отмахнуться – дело техники. Изображаешь, что купился, потом показываешь уклон… А когда титан раскрылся – два резких тычка в открытую грудь, локтем по горлу, подсечка… Сначала у него останавливается сердце. Затем чавкает гортань, хрящ разлетается на куски. Последний удар – и висок превращается в раздробленную кашу. Есть!.. Вот так я его и сделал!..
Остается только оттащить туловище к костру. Берем за шиворот, разворачиваемся… Бац! Мой собственный череп внезапно взорвался! Жуткая колотуха по затылку прилетела из ниоткуда. Раз! И я лечу головой прямо в стену. Два!.. Врезался и растекся, как бабушкин кисель…
Не знаю, насколько я отрубился. Скорее всего, на несколько минут. Потому что меня успели скрутить по рукам и ногам моим же ремнем и обрывками куртки. И даже почти дотащили до костра. Прикольно! И кто у нас тут суетится? Ух ты! Знакомые лица! Оба урода снова на ногах. Правда, в сильно подгорелом варианте. Но это им, похоже, не мешает. Несут это они меня к разгоревшемуся огоньку и по дороге пытаются добить! То в голову, то в живот… От боли уже ни хрена не соображаю! Что ж вы делаете, уроды-ы?!..
Очевидно, запас жизненных сил у меня неисчерпаем. Потому что сознание я больше не теряю. И даже могу приоткрыть глаза. Сквозь слипшиеся от крови ресницы видимость – так себе. Но титанов вокруг не заметить трудновато. Стоят, гады. Живые и невредимые. Если не считать почти сгоревших костюмов. В дымящихся прорехах виднеется свежая розовая кожа.
Видимо, пока я возился с одним на ступеньках, другой успел выползти из костра, регенерировать и достать меня со спины. У них и ожоги-то уже заросли. Этот, только что уделанный мною лично в полную кашу, стоит на своих ногах. Да-а, не только я быстро восстанавливаюсь.
Губы уродов шевелятся. Но мне, почему-то, ни фига не слышно. Наверное, из-за треска. А что это за треск? А это я горю! Вот в этот-то момент меня и накрыла боль! Кошмарная, нестерпимая, обжигающая боль! Разведенный мною огонь жадно впивается в спину, лижет руки и жрет волосы…
– А-А-А!!! Мама!!! НЕ-ЕТ!!!
Густой запах моего собственного горящего мяса забивает ноздри. Вздохнуть! Один раз вздохнуть! Не хочу-у! Мышцы скручивает в последней судорожной попытке… Не-ет! Из пламени не вырваться. Только треснул прогоревший ремень на руках. Сил, хотя бы отползти к краю костра, не осталось.
– А-А-А!!! Не-ет!..
Где-то в единственном, не охваченном ужасом уголке сознания мелькает прощальная мысль. Нужно на миг перестать орать, отрешиться от боли и уцепиться за нее. Потому что перед смертью мне необходимо знать самое главное. Успел или не успел? Ну же! Время?! Сколько сейчас времени?!!
Очень трудно вытащить из-под себя сломанную руку… Ну, еще немного… Получилось! Огонь тут же добрался до обрывков рукава. Но часы еще идут. Перед тем, как у меня в орбитах закипели глаза, я успел!.. Я увидел!!! Стрелки показывают пять утра!!! Есть! Япродержался!!! Можно умирать спокойно. Они будут жить! Все, кого я знал и любил. И мама, и отец, и девочка Люда с лицом ангела…
Осталось последнее, что еще можно сделать в этом мире. Надо суметь! Надо сделать еще одно дело. Самое важное… Единственное, которое держит меня в спасенном мире. Мои лопнувшие губы разомкнулись, и я выхаркнул вместе с ошметками сгоревших легких:
– СБЛЫБЖУРГ ФТРПШ!..
Стена была абсолютно прозрачна. И, в то же время, непроницаема. Она огибала Исаакиевскую площадь, не оставляя ни малейшего просвета. Спецгруппы отдела перехвата в течение нескольких часов штурмовали ее всеми способами. Но безуспешно. Невидимый купол накрывал собор даже с воздуха. Два вертолета Седьмого Управления так и не смогли снизиться. Каждый раз они словно соскальзывали по невидимой сфере к крышам домов. Оставался только один неиспробованный путь – через канализацию.
В результате длительных поисков в компьютерной базе Управления отыскались планы подземных лабиринтов. К счастью, один из коллекторов имел сечение достаточного диаметра. На разработку плана проникновения у аналитиков ушло двадцать минут. После чего началась фаза подготовки.
Выставленные в оцепление бойцы ОМОНа наглухо перекрыли все подступы к площади. На крышах застыли снайперы. Группы «перехватчиков» приступили к патрулированию периметра, пристально вглядываясь в панораму собора. Однако за стеной ничего не происходило. По данным активного наблюдения даже листья на кустах оставались абсолютно неподвижны. Хотя ветерок, безусловно, легко преодолевал непостижимую разумом преграду.
Майор Чугунов вылез из штабного фургона вместе со старшим аналитиком. Оба они были одеты в бронекостюмы, покрытые радиоизоляционной пленкой. Между боковой дверью микроавтобуса и стеной гостиницы «Астория» чернел провал открытого канализационного люка. Возле него стоял Борис Максимович Баклуха. Его дочь сидела рядом на корточках и задумчиво всматривалась вниз. Руки у них по-прежнему были скованы наручниками, а рты заклеены несколькими слоями специальной ленты. Начальник отдела перехвата подошел к пленникам и негромко произнес:
– Вы пойдете с нами. На случай опознания. А возможно, и как прикрытие. – Он повернулся к Пенскому. – Идешь замыкающим. Будешь за ними приглядывать. Пять минут на подготовку.
На сборы, действительно, хватило нескольких минут. В отделе материального обеспечения нашлись фонари, веревки, водонепроницаемые планшеты и прорезиненные костюмы с накидками для отца с дочерью. Юрию Ивановичу Пенскому выдали портативный огнемет. Майор Чугунов вооружился скорострельным автоматическим пистолетом с лазерным целеуказателем. Никого из «перехватчиков» он с собой не взял, посчитав, что внезапность и скрытность важнее численного превосходства.
Они спустились по скользким металлическим ступеням, соблюдая интервал в два метра. После их ухода над люком остались дежурить два «перехватчика». Плюс три группы захвата, в полной боевой экипировке. При получении соответствующего сигнала им предстояло броском преодолеть подземный коллектор и ликвидировать все живое, оказавшееся в зоне их действия…
Вопреки ожиданиям, вонь в канализационном тоннеле оказалась не очень сильной. Зато низкий потолок давил на плечи, заставляя пригибаться почти к самой поверхности бурой жижи, плещущейся на уровне колен. Передвигаться пришлось почти ползком. К счастью в подземном коллекторе ни ям, ни развилок не имелось. Поэтому путь много времени не занял. Примерно через сто метров майор Чугунов остановился. Над ним обнаружилась шахта колодца, уходящая вертикально вверх. «Перехватчик», на всякий случай, сверился с планом. Потом уверенно ткнул пальцем вверх:
– Сюда!
Он протиснулся в колодец, бесшумно устремившись наверх. Остальные с хлюпающим звуком выбрались из тоннеля и полезли за ним. Юрию Ивановичу Пенскому, шедшему последним, пришлось тяжелее всех. На него стекало все, что прилипло к ногам шефа и костюмам пленников. На забрало шлема густо ложились коричневатые потеки, затрудняя обзор. Ржавые перекладины, перепачканные бурой дрянью, норовили выскользнуть из рук аналитика. Но он упрямо полз в темноту и неизвестность.
Казалось, они поднимались целую вечность. Наконец, Чугунов добрался до люка. Он немного постоял, пытаясь уловить хоть малейший намек на присутствие «чужих». Снаружи не пробивались ни свет, ни звуки. Тогда он уперся плечом и приподнял тяжелую крышку на несколько сантиметров. Обзор оказался никудышным. Прямо перед ним возвышался бордюр. «Перехватчик» снова прислушался. И опять ничего не услышал. Больше медлить смысла не имело.
Здоровенный чугунный блин отлетел на несколько метров. Начальник отдела перехвата выскочил из люка, выхватив пистолет и вращая головой. Однако в непосредственной близости от места его эффектного появления ничего подозрительного не обнаружилось. Тем не менее, майор присел на одно колено, обшаривая лучом лазерного целеуказателя ближайшие кусты. Из дыры в асфальте показалась голова Бориса Максимовича с заклеенным ртом. За ним из люка выбралась девушка. Потом на асфальт тяжело плюхнулся заляпанный по самую макушку аналитик.
– Где они? – отдуваясь, спросил он.
– Никого не видно, – ответил ему Чугунов.
Люда вдруг громко замычала, судорожно дергая головой в направлении угла собора. Юрий Иванович проследил за ее отчаянным взглядом и сделал безошибочный вывод:
– Они там! И, видимо, стоит поторопиться…
Но майор уже мчался огромными скачками в указанном направлении. Пенский, на удивление быстро, засеменил следом за ним. Аналитик задыхался, потел, но упрямо бубнил по закрытому контуру связи:
– Товарищ майор! Не забудьте – в первую очередь нужно предотвратить ликвидацию пришельцев! Иначе, вероятность уничтожения планеты – восемьдесят процентов…
За угол собора они выскочили почти одновременно. Покой, якобы царящий за невидимой стеной, оказался иллюзией. На самом деле, неподалеку от парадного входа пылал костер. В пламени угадывались контуры корчащегося человеческого тела. А рядом с разобранной скамейкой стояли двое «чужих». Почерневшие, как головешки, одетые в обгорелые лохмотья. Чугунов сразу узнал тех, с проспекта Наставников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Кладем второго кандидата в покойники на костер-Вонища стоит знатная. Но разгораются гости нашей планеты хиленько. А раздуть из этой долбаной искры нормальное пламя надо позарез. Чтобы избежать разных ненужных воскрешений. До заветного срока – еще почти час. Собор подрагивает. Внутри гуляют зеленые отблески. Процесс идет! Мне нужно просто продержаться, пока старый бог там, внутри Искаакия, не закончит бормотать формулу спасения всей планеты. И тогда, даже если оба урода восстанут из пепла, можно будет помножить их на ноль с помощью КШТРЫ…
И тут, на пике благостных надежд, мое собственное шестое чувство гаденько захихикало. Караул! Откуда это у меня такое ощущение опасности?! Зря я отвлекся. Медленно поворачиваем голову… Надеюсь, что тревога все-таки ложная?.. Ни фига! Вот, блин, невезуха!
Второй титан, вместо того чтобы мирно жариться на костре, выполз и уже топает на своих ногах. Причем, уже успел на них доковылять до служебного входа. Да еще и приступить к взлому двери. Ничего… Сейчас! Внутри моего разбитого в слякоть колена что-то противно хрустит. И селезенка екает, больно стукаясь о стенки живота. Но разбираться с увечьями некогда. Бежим, прыгаем, удар…
Титан скользнул мне под ногу и успел зацепиться за куртку. Пальцы без ногтей входят мне в шею. Уходим от захвата, падаем, откатываемся. Встаем в стойку, переводим дыхание… Опять все по новой! Сейчас я тебя порву, как Тузик грелку! Вот только отвлеку внимание:
– Слышь, убогий, а твой кореш-то уже прогорел. Пора тебе к нему, дожариваться!
Обгоревшая башка чуть поворачивается в сторону разгорающегося костерка. Мой кулак тут же врезается титану в грудь. Тот отскакивает, ставит блок. Такое впечатление, что у него сил только прибавилось. Фигня! От меня не уйдешь…
Под куполом собора мерцало зеленое пламя. Оно скручивалось в тугие спирали и концентрировалось под древними сводами. В центре пересечения вихрей Би-поля стоял бог. Он смотрел прямо перед собой и безостановочно бормотал древние слова КШТРЫ. Они складывались в формулы, меняющие законы физики. Изумрудный воздушный столб представлял собой катализатор процессов чудовищной силы. И он готовился вырваться на волю.
Сложнейшие молекулярные реакции должны были породить гигантские всплески энергии, способные изменить Вселенную. Но до поры Би-поле послушно колыхалось на месте, в ожидании последней решающей команды. До завершения формулы оставалось совсем немного. Бог утратил слух и зрение, не обращая внимания на происходящее вокруг. И лишь его мозг продолжал работать, как безупречная вычислительная машина. Он генерировал уравнения силовых полей и гравитационных линий. Пространство и время сплетались в новые причудливые узоры, угодные богу…
Я его сделал! Прямо возле двери служебного входа. Несмотря на сломанную руку и туман перед глазами! Титан и раскрылся-то всего на долю секунды. Типа, имитировал атаку. Вроде бы, собирался выдавить мне глаз и через глазницу достать до мозга. А на самом деле, шарахнул мне по шее. По самому больному месту. Наверное, хотел добраться до сонной артерии, чтобы потом добить коленом в висок. А вот хрен! Не прокатило! Потому что, пока он валялся под кустами, то же самое уже пытался продемонстрировать его кореш. Тот, который сейчас горит вонючим пламенем где-то за спиной…
Оказывается, если заранее знаешь, как тебя будут убивать, отмахнуться – дело техники. Изображаешь, что купился, потом показываешь уклон… А когда титан раскрылся – два резких тычка в открытую грудь, локтем по горлу, подсечка… Сначала у него останавливается сердце. Затем чавкает гортань, хрящ разлетается на куски. Последний удар – и висок превращается в раздробленную кашу. Есть!.. Вот так я его и сделал!..
Остается только оттащить туловище к костру. Берем за шиворот, разворачиваемся… Бац! Мой собственный череп внезапно взорвался! Жуткая колотуха по затылку прилетела из ниоткуда. Раз! И я лечу головой прямо в стену. Два!.. Врезался и растекся, как бабушкин кисель…
Не знаю, насколько я отрубился. Скорее всего, на несколько минут. Потому что меня успели скрутить по рукам и ногам моим же ремнем и обрывками куртки. И даже почти дотащили до костра. Прикольно! И кто у нас тут суетится? Ух ты! Знакомые лица! Оба урода снова на ногах. Правда, в сильно подгорелом варианте. Но это им, похоже, не мешает. Несут это они меня к разгоревшемуся огоньку и по дороге пытаются добить! То в голову, то в живот… От боли уже ни хрена не соображаю! Что ж вы делаете, уроды-ы?!..
Очевидно, запас жизненных сил у меня неисчерпаем. Потому что сознание я больше не теряю. И даже могу приоткрыть глаза. Сквозь слипшиеся от крови ресницы видимость – так себе. Но титанов вокруг не заметить трудновато. Стоят, гады. Живые и невредимые. Если не считать почти сгоревших костюмов. В дымящихся прорехах виднеется свежая розовая кожа.
Видимо, пока я возился с одним на ступеньках, другой успел выползти из костра, регенерировать и достать меня со спины. У них и ожоги-то уже заросли. Этот, только что уделанный мною лично в полную кашу, стоит на своих ногах. Да-а, не только я быстро восстанавливаюсь.
Губы уродов шевелятся. Но мне, почему-то, ни фига не слышно. Наверное, из-за треска. А что это за треск? А это я горю! Вот в этот-то момент меня и накрыла боль! Кошмарная, нестерпимая, обжигающая боль! Разведенный мною огонь жадно впивается в спину, лижет руки и жрет волосы…
– А-А-А!!! Мама!!! НЕ-ЕТ!!!
Густой запах моего собственного горящего мяса забивает ноздри. Вздохнуть! Один раз вздохнуть! Не хочу-у! Мышцы скручивает в последней судорожной попытке… Не-ет! Из пламени не вырваться. Только треснул прогоревший ремень на руках. Сил, хотя бы отползти к краю костра, не осталось.
– А-А-А!!! Не-ет!..
Где-то в единственном, не охваченном ужасом уголке сознания мелькает прощальная мысль. Нужно на миг перестать орать, отрешиться от боли и уцепиться за нее. Потому что перед смертью мне необходимо знать самое главное. Успел или не успел? Ну же! Время?! Сколько сейчас времени?!!
Очень трудно вытащить из-под себя сломанную руку… Ну, еще немного… Получилось! Огонь тут же добрался до обрывков рукава. Но часы еще идут. Перед тем, как у меня в орбитах закипели глаза, я успел!.. Я увидел!!! Стрелки показывают пять утра!!! Есть! Япродержался!!! Можно умирать спокойно. Они будут жить! Все, кого я знал и любил. И мама, и отец, и девочка Люда с лицом ангела…
Осталось последнее, что еще можно сделать в этом мире. Надо суметь! Надо сделать еще одно дело. Самое важное… Единственное, которое держит меня в спасенном мире. Мои лопнувшие губы разомкнулись, и я выхаркнул вместе с ошметками сгоревших легких:
– СБЛЫБЖУРГ ФТРПШ!..
Стена была абсолютно прозрачна. И, в то же время, непроницаема. Она огибала Исаакиевскую площадь, не оставляя ни малейшего просвета. Спецгруппы отдела перехвата в течение нескольких часов штурмовали ее всеми способами. Но безуспешно. Невидимый купол накрывал собор даже с воздуха. Два вертолета Седьмого Управления так и не смогли снизиться. Каждый раз они словно соскальзывали по невидимой сфере к крышам домов. Оставался только один неиспробованный путь – через канализацию.
В результате длительных поисков в компьютерной базе Управления отыскались планы подземных лабиринтов. К счастью, один из коллекторов имел сечение достаточного диаметра. На разработку плана проникновения у аналитиков ушло двадцать минут. После чего началась фаза подготовки.
Выставленные в оцепление бойцы ОМОНа наглухо перекрыли все подступы к площади. На крышах застыли снайперы. Группы «перехватчиков» приступили к патрулированию периметра, пристально вглядываясь в панораму собора. Однако за стеной ничего не происходило. По данным активного наблюдения даже листья на кустах оставались абсолютно неподвижны. Хотя ветерок, безусловно, легко преодолевал непостижимую разумом преграду.
Майор Чугунов вылез из штабного фургона вместе со старшим аналитиком. Оба они были одеты в бронекостюмы, покрытые радиоизоляционной пленкой. Между боковой дверью микроавтобуса и стеной гостиницы «Астория» чернел провал открытого канализационного люка. Возле него стоял Борис Максимович Баклуха. Его дочь сидела рядом на корточках и задумчиво всматривалась вниз. Руки у них по-прежнему были скованы наручниками, а рты заклеены несколькими слоями специальной ленты. Начальник отдела перехвата подошел к пленникам и негромко произнес:
– Вы пойдете с нами. На случай опознания. А возможно, и как прикрытие. – Он повернулся к Пенскому. – Идешь замыкающим. Будешь за ними приглядывать. Пять минут на подготовку.
На сборы, действительно, хватило нескольких минут. В отделе материального обеспечения нашлись фонари, веревки, водонепроницаемые планшеты и прорезиненные костюмы с накидками для отца с дочерью. Юрию Ивановичу Пенскому выдали портативный огнемет. Майор Чугунов вооружился скорострельным автоматическим пистолетом с лазерным целеуказателем. Никого из «перехватчиков» он с собой не взял, посчитав, что внезапность и скрытность важнее численного превосходства.
Они спустились по скользким металлическим ступеням, соблюдая интервал в два метра. После их ухода над люком остались дежурить два «перехватчика». Плюс три группы захвата, в полной боевой экипировке. При получении соответствующего сигнала им предстояло броском преодолеть подземный коллектор и ликвидировать все живое, оказавшееся в зоне их действия…
Вопреки ожиданиям, вонь в канализационном тоннеле оказалась не очень сильной. Зато низкий потолок давил на плечи, заставляя пригибаться почти к самой поверхности бурой жижи, плещущейся на уровне колен. Передвигаться пришлось почти ползком. К счастью в подземном коллекторе ни ям, ни развилок не имелось. Поэтому путь много времени не занял. Примерно через сто метров майор Чугунов остановился. Над ним обнаружилась шахта колодца, уходящая вертикально вверх. «Перехватчик», на всякий случай, сверился с планом. Потом уверенно ткнул пальцем вверх:
– Сюда!
Он протиснулся в колодец, бесшумно устремившись наверх. Остальные с хлюпающим звуком выбрались из тоннеля и полезли за ним. Юрию Ивановичу Пенскому, шедшему последним, пришлось тяжелее всех. На него стекало все, что прилипло к ногам шефа и костюмам пленников. На забрало шлема густо ложились коричневатые потеки, затрудняя обзор. Ржавые перекладины, перепачканные бурой дрянью, норовили выскользнуть из рук аналитика. Но он упрямо полз в темноту и неизвестность.
Казалось, они поднимались целую вечность. Наконец, Чугунов добрался до люка. Он немного постоял, пытаясь уловить хоть малейший намек на присутствие «чужих». Снаружи не пробивались ни свет, ни звуки. Тогда он уперся плечом и приподнял тяжелую крышку на несколько сантиметров. Обзор оказался никудышным. Прямо перед ним возвышался бордюр. «Перехватчик» снова прислушался. И опять ничего не услышал. Больше медлить смысла не имело.
Здоровенный чугунный блин отлетел на несколько метров. Начальник отдела перехвата выскочил из люка, выхватив пистолет и вращая головой. Однако в непосредственной близости от места его эффектного появления ничего подозрительного не обнаружилось. Тем не менее, майор присел на одно колено, обшаривая лучом лазерного целеуказателя ближайшие кусты. Из дыры в асфальте показалась голова Бориса Максимовича с заклеенным ртом. За ним из люка выбралась девушка. Потом на асфальт тяжело плюхнулся заляпанный по самую макушку аналитик.
– Где они? – отдуваясь, спросил он.
– Никого не видно, – ответил ему Чугунов.
Люда вдруг громко замычала, судорожно дергая головой в направлении угла собора. Юрий Иванович проследил за ее отчаянным взглядом и сделал безошибочный вывод:
– Они там! И, видимо, стоит поторопиться…
Но майор уже мчался огромными скачками в указанном направлении. Пенский, на удивление быстро, засеменил следом за ним. Аналитик задыхался, потел, но упрямо бубнил по закрытому контуру связи:
– Товарищ майор! Не забудьте – в первую очередь нужно предотвратить ликвидацию пришельцев! Иначе, вероятность уничтожения планеты – восемьдесят процентов…
За угол собора они выскочили почти одновременно. Покой, якобы царящий за невидимой стеной, оказался иллюзией. На самом деле, неподалеку от парадного входа пылал костер. В пламени угадывались контуры корчащегося человеческого тела. А рядом с разобранной скамейкой стояли двое «чужих». Почерневшие, как головешки, одетые в обгорелые лохмотья. Чугунов сразу узнал тех, с проспекта Наставников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39