Колонна кружащихся искр и света остановилась на входе в коридор. Брошенные клинки отклонились от направления своего полета, чтобы обойти эту колонну, набрали скорость, а потом, разлетевшись в задней части комнаты в разные стороны, ринулись назад такой же смертельной стаей.
Тланнатар закричал, когда один из клинков вонзился ему в ухо. Эльф так и свалился с открытым ртом, будто зевнул в последний раз. Ивран, поддерживаемый своим целителем, получил один дротик в горло и захлебнулся кровью. Еще один эльф упал замертво, когда меч проткнул его живот. Шатаясь, он сделал два неуверенных шага в сторону груды камней, как будто искал укрытия, потом обрушился на нее и больше не шевелился.
Когда колонна искрящегося света удалилась по коридору и в комнате наступила тишина, перепуганный эльф огляделся вокруг. Из всех охотников только он один остался на ногах, хотя кто-то еще стонал и слабо шевелился возле стены.
Ошеломленный, он заковылял в сторону звуков, надеясь, что излечивающего заклинания, которое у него еще оставалось, будет достаточно. Однако к тому времени как он добрался туда, тело было уже неподвижным и тихим.
– Сколько наших смертей потребуется, чтобы заплатить за жизнь одного человека? Коллерон! Сколько?
Дикая сила поднималась в Эльминстере – такой он еще не знал, если не считать объятий Мистры, – и с каждой секундой он чувствовал себя более сильным, разгоряченным и властным. Он кружил в сердцевине пурпурной магии, которая всасывалась в него, придавая ему энергию, дикую, необузданную и прекрасную!
Эл неудержимо рассмеялся. Он поднимался над разрушенной башней и чувствовал себя все выше и великолепнее, могущественнее и осторожнее, мощнее и живее.
Но тут он осознал, что четыре боровшихся с ним мага карабкаются по склону и кричат от страха. Его несло к ним, насыщенного силой, жаждой убийства и разрушения и…
Маги что-то дружно метнули. Эл рванулся вперед, пытаясь добраться к ним, прежде чем они начнут спасаться бегством или попытаются еще что-нибудь сделать, но его нынешняя оболочка спешить не умела. Он попробовал наклониться так, чтобы нестись на них, но не мог, поскольку его вращение снова начало поднимать его вверх. Теперь он был совсем близко от них, он…
Слишком поздно. Четыре эльфа опустили руки вдоль боков и ждали, наблюдая за ним. Они уже не убегали и даже не выглядели встревоженными.
Мгновением позже Фэйрун взорвался. И Эл почувствовал себя так, словно его вывернули наизнанку и отшвырнули, как буря крутит и уносит сухую траву. Был только рев и свет, и он падал, распадался на части, застревавшие в верхушках деревьев…
– А потом что произошло? – Голос мага Высокого Суда был густым от гнева и раздражения. Почему, о Коллерон, ну почему молодежь королевства так самонадеянна и так жаждет кровопролития?
Дрожащие маги эльфов, что стояли перед ним, начали плакать и падать на колени, умоляя о жизни.
– Встаньте, – с отвращением сказал лорд Эйринспейр. – Все уже сделано. Вы уверены, что человек мертв?
– Мы отправили его в небытие, л-лорд, – выпалил один из магов. – Я использовал для волшебства магический кристалл и тоже не увидел никаких свидетельств, что он не мертв.
Эйринспейр кивнул почти рассеянно:
– Кто выжил из той банды, что туда пошла?
– Ротело Тирнеладелу, лорд. Он… на нем нет никаких ран, но он не переставая плачет. Похоже, он не совсем в здравом уме.
– Итак, у нас восемь мертвецов и девятый сумасшедший, – холодно подытожил член Высокого Суда. – И четверо невредимых и торжествующих магов. – Он посмотрел в сторону замковых развалин. – И нет тела противника, дабы убедиться, что он мертв. Поистине великая победа!
– Ладно, пусть так! – вдруг закричал четвертый маг, неожиданно придя в ярость. – Но что-то я не видел, как вы стояли бок о бок с нами и плели заклинания против убийцы наследников самых знатных родов Кормантора! Он появился из этого замка, как какой-то смертоносный бог, бурлящим столбом огня, разбрызгивая искры на сотню, а то и больше футов в высоту, разбрасывая во все стороны заклинания! Тут любой сбежал бы, клянусь… но мы стояли и сохраняли спокойствие. И мы сбили его! – Он оглядел по очереди все окружавшие его мрачные лица молчавших магов, старые и невозмутимые, и неуверенно закончил: – Я горжусь тем, что мы сделали.
– Это я понимаю, – сухо произнес Эйринспейр. – Силмэ? Холон? Проверьте этих четверых и Тирнеладелу на магическом кристалле, какой ущерб это нанесло их рассудкам. Нам нужно знать истину, а не то, сколько вранья и хвастовства в их рассказах.
Волшебницы кивнули, и маг отвернулся.
Когда волшебницы направились к четверке колдунов, то один из них воздел руки с огненными кольцами и предупредил:
– Не подходите, блудницы!
Силмэ скривила губы:
– Ты будешь носить на своем заду гораздо менее красивые огненные обручи. Обойдись без этой ерунды, иначе следующие три шага слишком утомят меня или Холон.
– Ты смеешь проверять на магическом кристалле меня, наследника дома?!
Силмэ пожала плечами:
– Конечно. Ведь мы действуем по повелению коронеля.
– По повелению кого? – с издевкой поинтересовался маг, отступая на шаг, огненные обручи все еще сверкали на его руках. – Все королевство знает, что коронель сошел с ума!
Маг Высокого Суда медленно развернулся. Его худая фигура в черных одеждах выглядела угрожающе, а слова прозвучали как приговор:
– После того как у тебя в заду окажутся эти огненные кольца, которые ты так любишь, Селгаут Катдейрин, и после того как ты будешь полностью проверен на магическом кристалле, тебя под охраной препроводят к коронелю. Ты будешь волен сделать это замечание нашему высокочтимому лорду сам. И если к тому времени хоть на капельку станешь благоразумнее, чем сейчас, то сумеешь сделать это вежливо.
Галан Годалфин в последний раз погляделся в зеркало водоема и вздохнул. Он был не гордый и мог себе позволить слезы, но все-таки он – воин Кормантора, а не один из этих тщедушных, чванливых и надушенных губошлепов, которых благородные дома называют своими наследниками. Он, как корень старого дерева, перенес бы все без жалоб и снова поднялся. Когда-нибудь.
Картинка, которую отразила вода, не вдохновляла. Лицо представляло собой маску засохшей крови, а висящий лоскут оторванной кожи, испортивший прекрасные линии его лица, придавал подбородку почти такой же квадратный вид, как у человека. Кончик одного уха вообще отсутствовал, волосы перепутались, как лапы мертвого паука, а голову и почти все тело покрывали темные струпья, не считая многочисленных царапин, оставленных камнями.
Галан еще раз взглянул в водное зеркало, скривил губы в невеселой улыбке и – с трудом – церемонно поклонился своему отражению. Потом он повернулся и пнул ногой камень, швырнув его в самую середину воды.
Нарушив невозмутимую гладь мутной, илистой рябью, он почувствовал себя лучше. Проверив рукоятки меча и кинжала и убедившись, что их не заедает в ножнах, Галан снова отправился в путь через лес. Его кишки урчали сильнее, чем когда-либо, опять напоминая, что, к сожалению, монеты есть нельзя.
Предстояло не менее чем двухдневное путешествие через лес до Ассамборила и еще день до Шести Шипов. Не то чтобы он на этот раз не радовался относительному покою, но без глупой болтовни Аттара часы тянулись гораздо медленнее. И все же, несмотря на поврежденное правое бедро, на каждом шагу причинявшее ему жгучую боль, он неуклюже, но упорно ковылял по мху и прошлогодним опавшим листьям.
К счастью, какой-то народ проживал поблизости. Вон кто-то мелькает среди деревьев. Кажется, уходит, но в том же направлении.
Хм. В общем-то, хотя он и не умирает от жажды, можно уже и попить… Но если этот кто-то направляется туда, где его ждет родня и обед, то старый Галан еще до сумерек будет пустым кожаным мешком.
Приятная мысль, однако.
Слева от него из-за папоротника поднялась шляпка гриба. Галан задергал носом. Грибы были сложены высокой кучкой: шляпки свежие, влажные пятнисто-коричневые ножки сочатся беловатым соком, а это говорило, что они собраны буквально только что. Его желудок снова заурчал: не раздумывая, Галан схватил несколько грибов и отправил их в рот.
Хоп!
От голода он забыл, что грибы не складываются в горки сами по себе. Сердитого вида эльф, выбравший удачное время для сбора лесного урожая, его мытья и сортировки, спрыгнул с плота на берег, выхватил кинжал, обтер его и приготовил для броска.
Галан вырвал из его пальцев лезвие и откинул в сторону. Затем вынул свой клинок и стремительно бросился на другую сторону плота.
Эльф, цепляясь за дерево, с воплями вскарабкался обратно на плот. Галан поднялся перед ним с молчаливой угрозой и поднес кончик своего клинка к фермерской глотке.
Напуганный эльф начал что-то бормотать, умоляя о пощаде, всячески показывая самое дружеское расположение, повторяя свое имя, происхождение, название его собственности – этого грибного логова… Прекрасные грибы нынче уродились, и погода у них в последнее время самая распрекрасная, и…
Галан противно улыбнулся и поднял руку. Эльф неверно истолковал этот жест.
– Конечно, лорд человек! Пожалуйста, простите мне медлительность в понимании ваших нужд! У меня есть немного, я всего только бедный фермер, но это все ваше… все ваше! – Неловкими, трясущимися пальцами эльф расстегнул пояс и, вытащив мешочек, протянул его Галану, в это время его мешковатые, испачканные сзади (чем? навозом?) бриджи сползли до щиколоток.
Пояс был тяжелым от монет – мелких монет, без сомнения, но все-таки добротных талверов, бедаров и таммарчей королевства. Поскольку Галан принял это с недоверием, фермер опять не понял выражения его лица и забормотал:
– Но, конечно, у меня есть больше! У меня и в мыслях не было обманывать великого человека-арматора, которого сам Коллерон послал к нашему коронелю, как бич государству за грехи и падение нравов. Вот!
Приговаривая, он теми же неуклюжими пальцами успел сдернуть с шеи шнурок, на котором висел мешочек, набитый драгоценными камнями. С широко раскрытыми от удивления глазами Галан взял мешочек, а фермер зарыдал и начал кричать:
– Не убивай меня, о могущественный арматор! У меня больше ничего нет, кроме плота с грибами и ленча!
На последнее слово Галан одобрительно промычал – ладно, в конце концов, как мог бы разговаривать могущественный человек – арматор? – и протянул требовательную руку. Эльф уставился на эту руку на мгновение, но следом увидел и кончик меча.
– Ах, ах… грибы? – в панике закричал изумленный фермер. Галан нахмурился, качнул головой и опять шевельнул мечом.
– Или… или ленч? – робко спросил фермер, до смерти напуганный кривой улыбкой гостя. Галан медленно, но решительно кивнул.
Грибы, в которых начал рыться фермер, летели в один угол плота, потом фермер помчался в другой угол, и оттуда тоже полетели грибы.
Галан взял завернутый в тряпку сверток, взвесил на руке, а потом медленно отдал мешочек с драгоценными камнями обратно фермеру. Драгоценные камни – хитрые; в Корманторе слишком многие из них носили в себе заклинания для слежки или даже чары, позволяющие с безопасного расстояния приказать камню взорваться. Нет, монеты намного безопаснее.
Фермер опять зарыдал и упал на колени, громко вознося хвалу Коллерону, притом столь безмерную, что Галан с трудом справился с искушением зарубить его прямо там, где он стоял.
Вместо этого он мечом показал фермеру, что тот должен, не задерживаясь, спуститься в свою грибную берлогу. Заливавшийся слезами фермер имел неосторожность не заметить этого жеста. Галан опять зарычал.
Когда он решительнее ткнул мечом в фермера, то увидел, как с его меча упал кусок эльфа, а остальное с глухим стуком упало рядом. Во внезапно наступившей тишине он испустил испуганное ругательство и решил, что ему, Галану Годалфину, последнему из дома Годалфина, его главе, наследнику, победителю и прочее, и прочее, больше незачем здесь оставаться. Он должен двигаться на север и куда-нибудь подальше отсюда, где не живут такие легковерные и пылкие крестьяне, развернуть сверток и подкрепиться.
Галан довольно долго ковылял, прежде чем нашел достаточно старое и большое дерево, благословленное Коллероном. Он направился прямо к лесному гиганту, пробормотав с удивлением и восторгом:
– У вас есть чувство юмора, святая мать и святой отец, не так ли?
Дерево не ответило – Коллерон, возможно, уже знал, что у него есть чувство юмора. Поэтому Галан сел и с удовольствием сожрал завтрак крестьянина. Коллерон против этого не возражал.
– Наследников вырезают, как птиц на весеннем забое! Арматоры в знак протеста ломают и бросают клинки! Что происходит с Кормантором? – снова вскричал лорд Имбраскар Эвендаск, лицо его покраснело, глаза налились кровью. Испуганный слуга неподвижно замер, услышав приближающиеся вопли. Впрочем, слуги всегда чувствовали себя неуютно, когда попадались на пути лорда Эвендаска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50