– Он мог вас недооценить. Ваш выпад был уж очень хорош…
– Да где там! В былые времена я на ринге и не такое показывал, а уж Тэд наверняка – хотя бы из любопытства – просматривал записи моих боев. Это ж был мой излюбленный прием, я им свой первый титул выиграл у прежнего чемпиона… как бишь его звали… – Я невольно попытался вспомнить – все-таки это был один из самых ярких моментов моей жизни, – поэтому сперва пропустил реплику Гаэли мимо ушей. А сказала она:
– Факкетти. Гаэтано Факкетти, так его звали. Когда же смысл ее слов до меня дошел, я слегка остолбенел.
– Простите, Гаэль, вы что, боксом интересуетесь?
– Спаси Бог! – Она успокаивающе погладила меня по плечу. – Нет, я интересуюсь вами. Поэтому при первой возможности – а она недавно подвернулась на «Прометее» – я тоже просмотрела коллекцию ваших поединков. Впечатляющее зрелище, ничего не скажешь!
– А что записи моих боев делают на «Прометее»? – растерянно пробормотал я.
– Как что? Адмирал, как они его называют, является страстным поклонником вашего таланта, что меня с ним несколько примиряет. Вы не знали?
– Нет. – Я покачал головой с непритворным удивлением, а потом спохватился: – Между прочим, что вообще происходило на «Прометее»?
– Потом. Сначала закончим с дворецким.
За всей этой болтовней мы одолели больше половины пути до Нью-Фриско, и я решил, что в самом деле пора закругляться…
– Все очень просто, Гаэль. Поставьте себя на его место и предположите, что вам не хочется предавать ни одного из своих нанимателей. Из-за желания поберечь здоровье или по какой другой причине… Что делать? В свое время в разговоре с Уилкинсом, содержание которого вам, похоже, известно, я чуть не пророчески заметил, что служба двум хозяевам становится плоха, только когда их интересы вступают в противоречие – тогда, дескать, предательства не избежать. Теоретически я был прав. Но на практике всегда можно попытаться сделать так, чтобы тебя не поймали за руку. Именно это Тэд и провернул. Он послушно исполнил приказ моего дяди, но попутно предоставил мне шанс уйти, так сказать, невредимым.
– А если бы вы им не воспользовались? – запальчиво поинтересовалась Гаэль.
– Дурак – я. Он-то тут причем?
– Понятно. Ну-ну, продолжайте!
– Да все, собственно. Получилось, что фактически дядю Тэд все-таки обманул, но видимость лояльности соблюдена… Но только видимость. Потому как по всем законам я не должен был оставлять его в живых, и, следовательно, дядя задумается…
– Безусловно. Если узнает об этом!
– Что? – я сбился с мысли.
– Интересно, как Тэд сможет ему что-нибудь сообщить, если будет согласно вашему же приказу сидеть под арестом?
И вправду – как? Похоже, рановато я возомнил себя прозорливым и дальновидным – это было очень опасное заблуждение.
– Ничего, дядя что-нибудь придумает, – извиняющимся тоном пробормотал я, но прозвучало очень слабо…
Гаэль обошлась без злопыхательства, однако заметила:
– По-моему, он через какое-то время поймет, что его агент провалил задание, и благополучно об этом забудет.
Я крайне сомневался в способности дяди что-нибудь забыть, но и впрямь – дела поважнее у него могли найтись. Я вздохнул, как бы признавая несостоятельность своей гипотезы, но Гаэль неожиданно отрицательно замотала головой:
– Ваш просчет ни о чем не говорит. Вы ведь предполагали нечто другое. Что?
И ведь она опять была права – я охотно подхватил знамя своей мысли, слегка повалявшееся в грязи…
– Так если б барон Детан задумался, то наверняка пришел бы к выводу, что это определенный знак с моей стороны. Знак, что я считаю наш конфликт исчерпанным и не намерен в дальнейшем совершать действия, направленные против него.
– А он исчерпан? Конфликт-то ваш? – Я промолчал и принялся закуривать, а она напомнила: – Герцог, но я же до сих пор не в курсе, в чем он состоит… или состоял.
– Фактически это не важно. Мне ведь в любом случае выгодно, чтобы он так думал. – По сути, в глубине души я не мог однозначно решить, хочу ли я продолжения конфронтации с бароном Детаном. Точнее, хотеть-то не хотел. Но надо ли?
– Положим, смысл в этом есть, – согласилась она, быстренько сверилась с показаниями приборов, тоже закурила и заговорила с неожиданной мягкостью: – Послушайте, не хочу вас обижать, но все же… Я придерживаюсь весьма высокого мнения о ваших умственных способностях, но не слишком ли самонадеянно на вашем месте рассуждать, что подумает или сделает великий детектив? Он гений – это общепризнано.
– Что ж тут обижаться? Самонадеянно донельзя. Но альтернативы не просматривается. – Мы обменялись сочувственно-понимающими взглядами, но, припомнив сегодняшний Совет, я слегка приободрился. – Хотя иногда и мне удается загнать его в угол!
Гаэль, как ни странно, поверила моему бахвальству и качнула головой с выражением: «Ну, крут, ничего не скажешь!» – а потом очередной раз усмехнулась:
– Значит, по-вашему, есть шанс, что великий детектив маленькую игру вашего дворецкого не раскроет!
Некоторое время я молча ее разглядывал и пришел к выводу, что спорит она чисто из любви к искусству. Ладно. Тем более что аргумент никуда не годился…
– Вы себе противоречите – только что сами восприняли мои слова как нонсенс, а теперь утверждаете, что так же, как я, подумает и барон Детан. Где логика?
– Нету, – честно призналась Гаэль. – Но я – женщина, мне можно.
Я усмехнулся довольно-таки кисло, а потом заметил в порядке размышления:
– Но это тоже не важно. Дядя может догадываться, о чем ему угодно, но доказательств нет и в помине. Невозможно обойти объяснение, которое лежит на поверхности – просчитался Тэд, постарел…
– Ха-а, – торжествующе вскричала Гаэль. – А выиграла-то я – вы сами признаете, что это объяснение верно!
– Ничуть! Оно может быть верно. Но я-то видел глаза Тэда, когда сказал ему про ошибку – он бы с удовольствием рассмеялся, если бы имел на это время!
Разговор на короткое время прервался – на горизонте показался город, и Гаэли пришлось переходить на ручное управление, а я пристально вглядывался в привычные силуэты небоскребов, пытаясь обнаружить какие-либо изменения, как будто после долгой разлуки… Но в действительности времени прошло всего ничего, поэтому никаких новшеств в облике Нью-Фриско я, разумеется, не нашел. Тем временем Гаэль приняла отрешенный вид, и я проявил редкую для себя инициативу, поинтересовавшись:
– Скажите, Гаэль, почему вы спорите со мной… гм… столь агрессивно?
– Надо ж, – она выдала свою любимую кривую усмешечку, – вот и я думаю – почему? Не раздувайтесь как жаба, я не шучу. К тому же почему всегда, это понятно: характер скверный. А в данном конкретном случае, когда мне заведомо было бы приятнее с вами согласиться… Не знаю. Пока я надумала такое: ваше видение ситуации кажется мне чересчур сложным. Нет, не сложным, скорее, зыбким… Вы доискиваетесь глубинных причин, анализируете психологию – но все это очень тонко, а человек инстинктивно стремится к ясному, простому, как вы выразились, лежащему на поверхности. Тяжело, понимаете ли, думать за всех, за себя бы успевать! Может, потому я так вскинулась? А, герцог?
– Трудно сказать. – Хотелось бы изречь нечто экстраординарное, но как-то не нашлось в голове ничего, приличествующего моменту. – Хотя в аналогичной ситуации Уилкинсу тоже стало тошно от всех этих рассуждений.
– Да, майор, как и всякий военный, любит четкость в понятиях. Белое должно быть белым без единого пятнышка, а черное желательно как космос без звезд. У вас же все чертовски запутано и – это, наверное, главное – может повлечь за собой неприятности различной степени тяжести.
– Какие, к примеру?
– Вы запросто могли убить Тэда своим кулаком, а он чуть ли не услугу вам оказывал. Что тогда? Вас бы угрызения совести замучили.
– Не думаю, – искренне возразил я. – До некоторой степени я тоже являюсь приверженцем принципа, столь любимого как людьми, так и керторианцами: нет человека – нет и проблемы!
Гаэль промолчала – то ли занятая перестроением нашей машины на влете в город, то ли по иной причине, а я подметил, что произнесенная мной сентенция за недавнее время пришла мне на ум уже дважды. Причем первый раз – а было это в моей камере на «Прометее» – вспомнилась она именно в отношении самой Гаэли… Тут меня как будто что-то подтолкнуло, и я поинтересовался:
– Далеко нам еще?
– Я живу почти на северной оконечности города. Мы находились на южной – и впрямь, времени должно было хватить.
– Вы хотели узнать, что происходило на Совете?
Вопрос был стопроцентно риторическим, и, не дожидаясь ответа, я принялся рассказывать о юридических выкрутасах графа Деора, коими тот блистал сегодня днем. Я посвятил Гаэль во вновь обнаруженные тонкости нашей клятвы и утвержденный в итоге подход к определению керторианца, согласно которому в эту категорию попадали и клон Вольфара Рега, и сама Гаэль, – надо заметить, задним числом эти решения показались мне ужаснейшим крючкотворством… Конечно, слушала она с большим вниманием, подчас даже пренебрегая правилами движения, но было заметно, что многое до нее не доходит. Неудивительно: выдранный из общего контекста истории, этот кусок, пожалуй, больше порождал вопросов, нежели давал ответов. И, я не смог бы внятно объяснить, почему вдруг стал поспешно излагать именно эту часть – так, какое-то смутное предчувствие. И, забегая вперед, могу сообщить, что данное предчувствие безусловно делает честь моей интуиции – вот только понял я его превратно…
Зато по времени рассчитал довольно точно – мой рассказ подошел к концу, как только мы покинули зону небоскребов и пошли на снижение к группе расположенных чуть в отдалении от Нью-Фриско небольших вилл. В общем-то, такой выбор ею места жительства меня не удивил – этот маленький район был специально выстроен для эмигрантов с других миров, не желавших селиться в огромных небоскребах. Удивился я, когда, слегка покружив над невысокими коттеджами, мы приземлились на посадочную площадку рядом с самым, пожалуй, большим и респектабельным зданием в округе. И даже поспешно сделанное сообщение, что виллу она арендует, практически ничего не объясняло. Я знал, что в этом престижном месте селятся многие звезды из принадлежащего нам с Адрианом Форбсом «Нового Голливуда», и у них дома были куда плоше…
Поэтому, когда Гаэль после продолжительных операций с кодовым замком открыла парадную дверь, я ожидал увидеть внутри роскошь, подобную собственному замку или даже превосходящую. Но нет, просторный холл первого этажа выглядел очень буднично, как-то даже неухожено, да и гостиная, в которую мы затем прошли, смотрелась немногим лучше. Складывалось впечатление, что Гаэль воспринимала свое жилище исключительно как временное и заботилась о нем весьма мало… Но это можно было понять, оставался только вопрос: зачем снимать дом, который наверняка стоит бешеных денег, если он тебе не нужен? Однако спросить в лоб я не решился, а Гаэль пошла на второй этаж приводить себя в порядок, любезно предложив мне осмотреться вокруг…
Что ж, и в самом деле было любопытно, я воспользовался предоставленной свободой, и первая же дверь, куда я ткнулся, вела из гостиной в рабочий кабинет Гаэли. Тут я сразу решил задержаться. Комната была невелика, довольно плотно заставлена мебелью и имела вид обжитой и уютный. Здесь были даже вещи, явно преодолевшие когда-то вместе со своей хозяйкой путь с далекой Земли. Например, шкаф с застекленными дверцами, заполненный старинными книгами на бумаге, или здоровенный письменный стол красного дерева, с которым расположенный на столешнице современный компьютерный комплекс совершенно не гармонировал. Гаэль явно очень любила эти предметы, раз пошла на расходы по их доставке, но понять ее было нетрудно. У каждого есть вещи, к которым он особенно привязан – и я тоже при возможности захватил бы с собой многое из замка на Кертории, но мне пришлось покидать его налегке…
Постояв немного на пороге, я вошел внутрь и принялся за более тщательный осмотр. Утверждается, что вещи могут многое рассказать о своих владельцах, и, наверное, так оно и есть. Но для тех, кто умеет их понимать. Я же в этом деле, к сожалению, был далек от борьбы за призовые места…
Тем не менее я честно попытался что-либо выудить, но улов вышел более чем скромный… Взять тот же шкаф. Что по нему можно определить? Что, если судить по корешкам расставленных там книг, Гаэль является человеком прекрасно образованным, так это я знал и без того. Или что, если она действительно все это читала, то должна владеть пятью языками? Новая информация, но едва ли ценная… Письменный стол также особых поводов к размышлению не давал, неприятно напоминая собой рабочее место Пола Виттенберга в законсервированной лаборатории на Денебе IV – ничего лишнего, все аккуратно прибрано, разложено чуть ли не в соответствии с законами симметрии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64