Хайландерский подъем неприятная штука. Тут Моррису труднее, чем Кузнечику Джефу, у «Страшилы» тяга мощнее. Но куда ему деться от набегающего вагончика?
Наш тонкий расчет сбила неожиданность.
— Буксы горят! — кричит Моррис.
Действительно, снизу тянет неприятной гарью. Проклятье! Соскакиваю на ходу, бегу рядом с пыхтящим «Пегасом». Подъем так крут, что скорость совсем маленькая. Точно! Горит букса ведущей пары. Надо останавливаться, масло не выдержало бешеного вращения.
Тормозим. Возимся с буксой. Одновременно размыкаем сцепку и поджигаем вагончик. Надо бы втащить его повыше и оттуда спустить, плохо пришлось бы «Страшиле». Но теперь некогда, «Страшила», должно быть, недалеко.
Вагончик вспыхнул на редкость охотно, не то что мост. Сухое легкое дерево, керосин, чего еще надо? Давай, давай, приятель! Запечатлей на физиономии «Страшилы» огненный поцелуй.
Только вот успеет ли разогнаться? Тронулся еле-еле, пополз потихоньку. Надо было толкнуть его посильнее «Пегасом». Не догадались. Да где тут! Горячка и спешка, за всем не уследишь.
Арш-Марион тем временем устроился поуютнее. Кто-то сел верхом на капот у трубы, кто-то на передние буфера, кто-то на задние. Один человек оседлал песочницу, а двое легли сверху на будку. Некоторые женщины перебрались со смотровой площадки в тендер, от бегущей земли у них кружилась голова. Мы выкопали в угле порядочную яму, и теперь можно прятаться за бортом тендера.
И все-таки «Пегас» имел чересчур живописный вид. Трудно представить, что нас пропустит Корона, если не удастся проскочить ее с ходу.
— Мамми, — пищит черномазый малыш, — я узе не хосю катасся.
Она молча прижимает его к себе и гладит. Перед самой Короной Моррис внезапно говорит:
— Хетти, тебе нужно остаться.
— Где? — спрашивает она испуганно.
— Тут, — говорит он, — в Короне. Хетти, понимаешь… — Лицо его кривится. — Если бы на пароходе, а то ведь… Там очень высоко, в горах.
— Я дойду, Моррис!
— Хетти…
Понимаю, чего ему это стоило. Вцепился рукой в регулятор, так что посинела рука. Я качаю воду, подбрасываю уголь, а сам посматриваю исподтишка на Морриса. Он должен ее уговорить! Мы не вправе губить Хетти.
Пошли предместья Короны. Корона — вечный соперник Гедеона, город красивых сосновых домов с резными фигурами, город огромных каньонских сосен, красных глиняных обрывов, горнорудных фабрик, табачных плантаций и хрустальных ключей.
Корейский вокзал посолидней, чем в Гедеоне. В два этажа с готическими башенками по бокам. Занят ли первый путь? Конечно. Но не товарным, не пассажирским, а всего-то маленькой паровой дрезиной. Но и через такую букашку не перескочишь.
Что делает Моррис? Подкатывает мягко к дрезине и берет ее на буфера. В кабине дрезины нет никого, и платформа пуста. Это нам на руку. Толкаем дрезину вперед, за черту станции. Еще несколько минут на то, чтобы спихнуть ее на запасной путь.
Тут обнаруживают пропажу. Проспали, разини! Вставайте, уже половина седьмого. Выскакивают несколько человек, бегут за нами, машут руками. Но новое зрелище заставляет их остановиться.
Какой-то лохматый, дымящийся черный клубок вкатывает на станцию. «Страшила» гонит перед собой полупотушенный вагончик! Ну и дела! Просто, хоть и рискованно, решили они нашу задачку. Значит, не успел разогнаться вагончик, они взяли его на буфера так же, как мы дрезину.
Это, конечно, опасно. Пламя могло достать «Страшилу» и запалить масло. А, ведь у «Страшилы» есть помпа! Должно быть, заливали огонь на ходу.
Так или иначе, снова они на хвосте. Конечно, с вагончиком за нами не пойдут, сбросят его в Короне, но много ли от этого легче? Впереди тупик. Еще десять миль, и крышка.
— Хетти, выходи! — остервенело кричит Моррис.
— Нет! — Она вцепилась в него обеими руками, не оторвешь.
— А! — отчаянно машет рукой, дергает регулятор. Вот вам картина. С грохотом мчится обвешанный людьми паровоз. И вдруг в этом грохоте проступает нестройная песня. Она все ладней и громче. Это негры, невесть как сумев настроиться хором, распевают навстречу ветру:
Отец, дорогу укажи,
отец, дорогу укажи туда,
где счастлив буду я,
в благословенные края!
Глаза Морриса горят. На лице появляется вдохновение.
— Что будем делать? — кричу я ему.
— А что делать? — почти спокойно отвечает он.
— Сколько миль до тупика?
— Почему тупика? — говорит он. — Это еще неизвестно.
Что он хочет сказать? Неужели все? Такой нелепый конец.
— Сколько миль до «дырки»?
— До «дырки» десять, а до Декейтера все пятьдесят.
Неужто верит, что сумеем затеряться в горах? Впрочем, вдвоем-втроем, конечно. А остальные? А Хетти?
— Где будем выгружаться? — кричу я.
— На месте!
— Где?
— В Декейтере!
Не время для шуток.
— Что ты хочешь сказать?
— Пройдем гору насквозь!
— Что ты сказал?
— Пройдем гору насквозь! — повторяет он, оборачиваясь ко мне. — А почему бы и нет? Прошьем ее, как Белый Дымок! — В глазах Морриса почти безумный огонь.
— Ты что, свихнулся? Там же тупик!
— А мы прошьем гору насквозь! — кричит он пронзительным голосом. Негры поют:
Благословенные края, благословенные края!
— Ты спятил, Моррис!
— Как Белый Дымок! — повторяет он.
— Разобьемся в лепешку!
— Пусть!
— Э, ребята, так не пойдет! — кричит Дэн. — Так не пойдет!
Веди быстрее, колея,
веди быстрее, колея,
туда, где счастлив буду я,
туда, где счастлив буду я!
— Полегче, полегче, ребята! — кричит Дэн.
— Моррис, Моррис, куда мы едем? — кричит Хетти. Все кричат. Внезапно меня осеняет. Почти безумная надежда. Прошить гору насквозь! Пятьдесят миль до Декейтера!
Как Белый Дымок, как Белый Дымок, как Белый Дымок! Жар бьет в лицо из топки. Голова раскалена и тяжела, как чугунный шар. Горит грудь, и сердце готово разорваться. О, Пегас, ну что тебе стоит! О, Белый Дымок, возьмитесь вместе…
— Угля! — кричит Моррис.
Бросаю последнюю лопату и лезу в тендер. Бестолково сгребаю уголь к будке, спотыкаюсь, падаю на колени. Темнеет в голове. Ну где же вы все, где вы? Или жизнь проста и уныла? Нет легкого коня с белыми крыльями, нет паровоза с фонтаном дыма, рвущимся из трубы. Вот надвигается черный зев туннеля, он мрачен и холоден, там вечная ночь. Оттуда нет выхода, гора навалилась неуклюжим телом. Она нас раздавит, сплющит наши тела и навсегда погребет, как в могиле. Черная ночь, черная ночь, она приближается, она обволакивает холодом, сыростью, запахом камня. Еще несколько футов в гремящем мраке, и толща гранита встретит нас, даже не шелохнувшись. О, где вы, где вы, те, кто спасают? Я верю, вы не оставите нас! Откройте, откройте нам путь! Сдвиньте каменную громаду! Она надвигается, надвигается. Сейчас будет удар. Но нет. Его нет, его нет…
Глава 33: Те, кто спасают
…Нет удара. Внезапно волшебная картина. Гора освещается изнутри голубоватым, постепенно теплеющим светом. Вот он уже хрустальный, и видно, как под округлым, бесконечно уходящим вдаль сводом почти бесшумно мчится наш паровоз, увешанный людьми. Под ним две блестящие стежки рельсов из невиданного металла, а вместо шпал розовый гранитный монолит.
Плавно, слегка качаясь, несется «Пегас», и, завороженные, мы вертим головами. Туннель расширяется, и вот уже по просторным высоким залам лежит наш стремительный путь. Сначала сияет белый ослепительный мрамор, волнами ходят по нему все оттенки, проступают контуры невиданных деревьев. Мрамор сменяет гранит, весь в золотых прожилках, свитых в орнаменты и узоры. Аркады тяжелого черного Лабрадора переходят в зеленоватое свечение коринфского камня. Начинаются палаты розового туфа с колоннами из темной мерцающей яшмы, переходы из нежно-голубого лазурита, квадратные залы с полами, похожими на шахматные доски.
Сколько продолжается это волшебное путешествие под громадой Красного Каньона? Не знаю. Никто не знает. Все онемели. Наши сердца поражены.
Внезапно особенно яркое сияние вдали. Оно предвещает дневной свет. Оно трепетное, слегка сиреневое. Еще мгновение, и мы вырываемся в долину. Какой-то теплый и размягченный свет. Краски природы нежны, как после июньского ливня. Нас окружают лиловые контуры гор, белая пена цветения, и тонкий, пронзительный аромат, похожий на аромат сухого вереска, забирается в ноздри.
Дорога вьется среди аккуратных зеленых скосов. Вдали вырастает белое здание станции. Красная черепичная крыша, золотистый дымок над ней, и длинная рука семафора поднята вверх, путь открыт. Что это? Декейтер?
Подкатываем плавно к перрону. Он пуст, и только маячит на нем яркое платье, и только букет белых роз закрывает лицо одинокой встречающей. Но вот она подбрасывает розы вверх, и они разлетаются белоснежным фонтаном. Руки воздеты, на губах радостная улыбка, сияют глаза, она что-то кричит, бежит к нам навстречу. Мари! О, Мари…
Как ты здесь оказалась, Мари? Какая сила перебросила тебя через теснины Каньона? Как ты узнала, что в эти минуты «Пегас» примчит к перрону? Ведь у него нет расписания. Мы шли без расписания, Мари.
Я выскакиваю, бегу. Я так быстро бегу к ней, что успеваю подхватить падающую розу. Она влажная, фарфорово-упругая и в то же время мягкая, пахучая. Это белая роза чероки из сада Бланшаров. Я говорю…
— Старина! Что с тобой, старина!..
Рассасывается перед глазами влажная пелена. Я на коленях в тендере несущегося «Пегаса». Бьет в лицо тяжелый ветер. Меня трясет Дэн.
— Что с тобой, старина? Ты окаменел, как статуя. Что с тобой?
Он хватает меня за плечи, трясет.
— Что с тобой? Старина, у тебя вид как у покойника!
Я бормочу:
— Где мы?
— Где? Да у самой стены. Давай поднимайся. Ты чуть не упал в обморок, глаза стеклянные. Давай поднимайся, сейчас двигаем в горы.
А… Я все там же. Туннель перед нами. И нет никакого прохода. Нет светлых мраморных залов, нет горной долины и нет Мари…
— Старина, просыпайся. Мы уже рядом. Надо скакать на всех четырех.
Перебираюсь в будку. В это время Моррис резко осаживает «Пегаса» контрпаром. Механически кручу баранку тормоза. Мы останавливаемся перед самой «дыркой», подковообразным туннелем футов тридцать в высоту.
Вот, значит, как. Нет никакого прохода.
Задираю голову. Это и есть Стена Призраков. Высоченный буро-красный отвес с прослойками висячего кустарника и яркими надломами белого и желтого песчаника.
Слева и справа крутые, поросшие кизилом склоны. Деревья висят на них, как акробаты на трапеции. А дальше, выше и выше величественные нагромождения Красного Каньона. Негры, галдя, покидают свои места. «Пегас» осыпается, как осеннее дерево. Что же теперь будет?
— Дэн, Майк, — говорит Моррис, — уводите людей, а я поговорю со «Страшилой».
— Слезай, слезай, старина! — торопит Дэн. Он уже на земле. — Я знаю тут одно местечко. Если разбиться на несколько групп, кто-то сможет уйти.
— Майк, — говорит Моррис. Он очень бледный, волосы совершенно мокрые, и рубашка мокрая, хоть выжимай. — Майк, помоги Хетти, а я поговорю со «Страшилой».
— Какой, к черту, разговор? Слезай! — кричу я.
— Я поговорю со «Страшилой», — твердит он. — А вы помогите Хетти. — Его рука уже на реверсе.
— Моррис, не дури! — кричит Дэн.
— Моррис! — говорю я.
— Если я не поговорю со «Страшилой», вам не уйти, — повторяет он.
— А тебе?
— Ничего мне не будет. Я поговорю со «Страшилой». Его надо перехватить миль за пять отсюда, иначе крышка. Негры уже гуськом поднимаются по тропе.
— Быстрее, быстрее! — кричит Моррис. — Майк, забирай Хетти!
— У нее нет палки, — бормочу я.
— Вылезайте из будки! — кричит он.
— Я никуда не пойду, — дрожащим голосом говорит Хетти. — Я с тобой, Моррис.
— Что-о? — Лицо его искажается. — Пошли, пошли отсюда! — кричит он с внезапной грубостью. — Это мой паровоз! Вон отсюда, вон!
Хетти плачет.
— Моррис, я никуда не пойду. — Она плачет навзрыд. — Я просто не смогу идти. Я не хочу идти, Моррис!
— Они тебя понесут!
— Но как же они меня понесут, Моррис? Тогда и их поймают. Я не хочу, Моррис. Я не могу, я с тобой!
— А я с тобой не могу! Мне надо поговорить со «Страшилой»! Майк, вылезайте! Всех погубите, вылезайте!
Он переводит реверс на задний ход, берется за рычаг регулятора.
Низкий рев «Страшилы» рассыпается эхом в горах Каньона.
— Слышите? Он уже близко! Уходите, уходите, прошу вас!
Внезапно он обнимает Хетти, прижимается грязной щекой к белому платью, бормочет:
— Хетти, ну, миленькая, иди с Майком. Он тебе поможет. Хетти, прощай, миленькая. Даже если останешься тут, тебе ничего не будет. Скажешь, что мы увезли тебя силой.
— Я записку оставила, — плачет она.
— Хетти, ну ладно. Хетти, прощай. Жди меня там, за Каньоном. Мы ведь их всех втравили. Что же, теперь так и бросить? Надо помочь. Я поговорю со «Страшилой», я только задержу его.
— Как ты его задержишь? — спрашиваю я.
— Да просто перехвачу миль за пять. Еще успею. Не перескочит же он через меня. Просто закрою дорогу.
— Они выкинут тебя из будки и погонят «Пегас» обратно.
— Черта с два! Я заклиню реверс.
— Не успеешь.
— Они тебя повесят, Моррис!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Наш тонкий расчет сбила неожиданность.
— Буксы горят! — кричит Моррис.
Действительно, снизу тянет неприятной гарью. Проклятье! Соскакиваю на ходу, бегу рядом с пыхтящим «Пегасом». Подъем так крут, что скорость совсем маленькая. Точно! Горит букса ведущей пары. Надо останавливаться, масло не выдержало бешеного вращения.
Тормозим. Возимся с буксой. Одновременно размыкаем сцепку и поджигаем вагончик. Надо бы втащить его повыше и оттуда спустить, плохо пришлось бы «Страшиле». Но теперь некогда, «Страшила», должно быть, недалеко.
Вагончик вспыхнул на редкость охотно, не то что мост. Сухое легкое дерево, керосин, чего еще надо? Давай, давай, приятель! Запечатлей на физиономии «Страшилы» огненный поцелуй.
Только вот успеет ли разогнаться? Тронулся еле-еле, пополз потихоньку. Надо было толкнуть его посильнее «Пегасом». Не догадались. Да где тут! Горячка и спешка, за всем не уследишь.
Арш-Марион тем временем устроился поуютнее. Кто-то сел верхом на капот у трубы, кто-то на передние буфера, кто-то на задние. Один человек оседлал песочницу, а двое легли сверху на будку. Некоторые женщины перебрались со смотровой площадки в тендер, от бегущей земли у них кружилась голова. Мы выкопали в угле порядочную яму, и теперь можно прятаться за бортом тендера.
И все-таки «Пегас» имел чересчур живописный вид. Трудно представить, что нас пропустит Корона, если не удастся проскочить ее с ходу.
— Мамми, — пищит черномазый малыш, — я узе не хосю катасся.
Она молча прижимает его к себе и гладит. Перед самой Короной Моррис внезапно говорит:
— Хетти, тебе нужно остаться.
— Где? — спрашивает она испуганно.
— Тут, — говорит он, — в Короне. Хетти, понимаешь… — Лицо его кривится. — Если бы на пароходе, а то ведь… Там очень высоко, в горах.
— Я дойду, Моррис!
— Хетти…
Понимаю, чего ему это стоило. Вцепился рукой в регулятор, так что посинела рука. Я качаю воду, подбрасываю уголь, а сам посматриваю исподтишка на Морриса. Он должен ее уговорить! Мы не вправе губить Хетти.
Пошли предместья Короны. Корона — вечный соперник Гедеона, город красивых сосновых домов с резными фигурами, город огромных каньонских сосен, красных глиняных обрывов, горнорудных фабрик, табачных плантаций и хрустальных ключей.
Корейский вокзал посолидней, чем в Гедеоне. В два этажа с готическими башенками по бокам. Занят ли первый путь? Конечно. Но не товарным, не пассажирским, а всего-то маленькой паровой дрезиной. Но и через такую букашку не перескочишь.
Что делает Моррис? Подкатывает мягко к дрезине и берет ее на буфера. В кабине дрезины нет никого, и платформа пуста. Это нам на руку. Толкаем дрезину вперед, за черту станции. Еще несколько минут на то, чтобы спихнуть ее на запасной путь.
Тут обнаруживают пропажу. Проспали, разини! Вставайте, уже половина седьмого. Выскакивают несколько человек, бегут за нами, машут руками. Но новое зрелище заставляет их остановиться.
Какой-то лохматый, дымящийся черный клубок вкатывает на станцию. «Страшила» гонит перед собой полупотушенный вагончик! Ну и дела! Просто, хоть и рискованно, решили они нашу задачку. Значит, не успел разогнаться вагончик, они взяли его на буфера так же, как мы дрезину.
Это, конечно, опасно. Пламя могло достать «Страшилу» и запалить масло. А, ведь у «Страшилы» есть помпа! Должно быть, заливали огонь на ходу.
Так или иначе, снова они на хвосте. Конечно, с вагончиком за нами не пойдут, сбросят его в Короне, но много ли от этого легче? Впереди тупик. Еще десять миль, и крышка.
— Хетти, выходи! — остервенело кричит Моррис.
— Нет! — Она вцепилась в него обеими руками, не оторвешь.
— А! — отчаянно машет рукой, дергает регулятор. Вот вам картина. С грохотом мчится обвешанный людьми паровоз. И вдруг в этом грохоте проступает нестройная песня. Она все ладней и громче. Это негры, невесть как сумев настроиться хором, распевают навстречу ветру:
Отец, дорогу укажи,
отец, дорогу укажи туда,
где счастлив буду я,
в благословенные края!
Глаза Морриса горят. На лице появляется вдохновение.
— Что будем делать? — кричу я ему.
— А что делать? — почти спокойно отвечает он.
— Сколько миль до тупика?
— Почему тупика? — говорит он. — Это еще неизвестно.
Что он хочет сказать? Неужели все? Такой нелепый конец.
— Сколько миль до «дырки»?
— До «дырки» десять, а до Декейтера все пятьдесят.
Неужто верит, что сумеем затеряться в горах? Впрочем, вдвоем-втроем, конечно. А остальные? А Хетти?
— Где будем выгружаться? — кричу я.
— На месте!
— Где?
— В Декейтере!
Не время для шуток.
— Что ты хочешь сказать?
— Пройдем гору насквозь!
— Что ты сказал?
— Пройдем гору насквозь! — повторяет он, оборачиваясь ко мне. — А почему бы и нет? Прошьем ее, как Белый Дымок! — В глазах Морриса почти безумный огонь.
— Ты что, свихнулся? Там же тупик!
— А мы прошьем гору насквозь! — кричит он пронзительным голосом. Негры поют:
Благословенные края, благословенные края!
— Ты спятил, Моррис!
— Как Белый Дымок! — повторяет он.
— Разобьемся в лепешку!
— Пусть!
— Э, ребята, так не пойдет! — кричит Дэн. — Так не пойдет!
Веди быстрее, колея,
веди быстрее, колея,
туда, где счастлив буду я,
туда, где счастлив буду я!
— Полегче, полегче, ребята! — кричит Дэн.
— Моррис, Моррис, куда мы едем? — кричит Хетти. Все кричат. Внезапно меня осеняет. Почти безумная надежда. Прошить гору насквозь! Пятьдесят миль до Декейтера!
Как Белый Дымок, как Белый Дымок, как Белый Дымок! Жар бьет в лицо из топки. Голова раскалена и тяжела, как чугунный шар. Горит грудь, и сердце готово разорваться. О, Пегас, ну что тебе стоит! О, Белый Дымок, возьмитесь вместе…
— Угля! — кричит Моррис.
Бросаю последнюю лопату и лезу в тендер. Бестолково сгребаю уголь к будке, спотыкаюсь, падаю на колени. Темнеет в голове. Ну где же вы все, где вы? Или жизнь проста и уныла? Нет легкого коня с белыми крыльями, нет паровоза с фонтаном дыма, рвущимся из трубы. Вот надвигается черный зев туннеля, он мрачен и холоден, там вечная ночь. Оттуда нет выхода, гора навалилась неуклюжим телом. Она нас раздавит, сплющит наши тела и навсегда погребет, как в могиле. Черная ночь, черная ночь, она приближается, она обволакивает холодом, сыростью, запахом камня. Еще несколько футов в гремящем мраке, и толща гранита встретит нас, даже не шелохнувшись. О, где вы, где вы, те, кто спасают? Я верю, вы не оставите нас! Откройте, откройте нам путь! Сдвиньте каменную громаду! Она надвигается, надвигается. Сейчас будет удар. Но нет. Его нет, его нет…
Глава 33: Те, кто спасают
…Нет удара. Внезапно волшебная картина. Гора освещается изнутри голубоватым, постепенно теплеющим светом. Вот он уже хрустальный, и видно, как под округлым, бесконечно уходящим вдаль сводом почти бесшумно мчится наш паровоз, увешанный людьми. Под ним две блестящие стежки рельсов из невиданного металла, а вместо шпал розовый гранитный монолит.
Плавно, слегка качаясь, несется «Пегас», и, завороженные, мы вертим головами. Туннель расширяется, и вот уже по просторным высоким залам лежит наш стремительный путь. Сначала сияет белый ослепительный мрамор, волнами ходят по нему все оттенки, проступают контуры невиданных деревьев. Мрамор сменяет гранит, весь в золотых прожилках, свитых в орнаменты и узоры. Аркады тяжелого черного Лабрадора переходят в зеленоватое свечение коринфского камня. Начинаются палаты розового туфа с колоннами из темной мерцающей яшмы, переходы из нежно-голубого лазурита, квадратные залы с полами, похожими на шахматные доски.
Сколько продолжается это волшебное путешествие под громадой Красного Каньона? Не знаю. Никто не знает. Все онемели. Наши сердца поражены.
Внезапно особенно яркое сияние вдали. Оно предвещает дневной свет. Оно трепетное, слегка сиреневое. Еще мгновение, и мы вырываемся в долину. Какой-то теплый и размягченный свет. Краски природы нежны, как после июньского ливня. Нас окружают лиловые контуры гор, белая пена цветения, и тонкий, пронзительный аромат, похожий на аромат сухого вереска, забирается в ноздри.
Дорога вьется среди аккуратных зеленых скосов. Вдали вырастает белое здание станции. Красная черепичная крыша, золотистый дымок над ней, и длинная рука семафора поднята вверх, путь открыт. Что это? Декейтер?
Подкатываем плавно к перрону. Он пуст, и только маячит на нем яркое платье, и только букет белых роз закрывает лицо одинокой встречающей. Но вот она подбрасывает розы вверх, и они разлетаются белоснежным фонтаном. Руки воздеты, на губах радостная улыбка, сияют глаза, она что-то кричит, бежит к нам навстречу. Мари! О, Мари…
Как ты здесь оказалась, Мари? Какая сила перебросила тебя через теснины Каньона? Как ты узнала, что в эти минуты «Пегас» примчит к перрону? Ведь у него нет расписания. Мы шли без расписания, Мари.
Я выскакиваю, бегу. Я так быстро бегу к ней, что успеваю подхватить падающую розу. Она влажная, фарфорово-упругая и в то же время мягкая, пахучая. Это белая роза чероки из сада Бланшаров. Я говорю…
— Старина! Что с тобой, старина!..
Рассасывается перед глазами влажная пелена. Я на коленях в тендере несущегося «Пегаса». Бьет в лицо тяжелый ветер. Меня трясет Дэн.
— Что с тобой, старина? Ты окаменел, как статуя. Что с тобой?
Он хватает меня за плечи, трясет.
— Что с тобой? Старина, у тебя вид как у покойника!
Я бормочу:
— Где мы?
— Где? Да у самой стены. Давай поднимайся. Ты чуть не упал в обморок, глаза стеклянные. Давай поднимайся, сейчас двигаем в горы.
А… Я все там же. Туннель перед нами. И нет никакого прохода. Нет светлых мраморных залов, нет горной долины и нет Мари…
— Старина, просыпайся. Мы уже рядом. Надо скакать на всех четырех.
Перебираюсь в будку. В это время Моррис резко осаживает «Пегаса» контрпаром. Механически кручу баранку тормоза. Мы останавливаемся перед самой «дыркой», подковообразным туннелем футов тридцать в высоту.
Вот, значит, как. Нет никакого прохода.
Задираю голову. Это и есть Стена Призраков. Высоченный буро-красный отвес с прослойками висячего кустарника и яркими надломами белого и желтого песчаника.
Слева и справа крутые, поросшие кизилом склоны. Деревья висят на них, как акробаты на трапеции. А дальше, выше и выше величественные нагромождения Красного Каньона. Негры, галдя, покидают свои места. «Пегас» осыпается, как осеннее дерево. Что же теперь будет?
— Дэн, Майк, — говорит Моррис, — уводите людей, а я поговорю со «Страшилой».
— Слезай, слезай, старина! — торопит Дэн. Он уже на земле. — Я знаю тут одно местечко. Если разбиться на несколько групп, кто-то сможет уйти.
— Майк, — говорит Моррис. Он очень бледный, волосы совершенно мокрые, и рубашка мокрая, хоть выжимай. — Майк, помоги Хетти, а я поговорю со «Страшилой».
— Какой, к черту, разговор? Слезай! — кричу я.
— Я поговорю со «Страшилой», — твердит он. — А вы помогите Хетти. — Его рука уже на реверсе.
— Моррис, не дури! — кричит Дэн.
— Моррис! — говорю я.
— Если я не поговорю со «Страшилой», вам не уйти, — повторяет он.
— А тебе?
— Ничего мне не будет. Я поговорю со «Страшилой». Его надо перехватить миль за пять отсюда, иначе крышка. Негры уже гуськом поднимаются по тропе.
— Быстрее, быстрее! — кричит Моррис. — Майк, забирай Хетти!
— У нее нет палки, — бормочу я.
— Вылезайте из будки! — кричит он.
— Я никуда не пойду, — дрожащим голосом говорит Хетти. — Я с тобой, Моррис.
— Что-о? — Лицо его искажается. — Пошли, пошли отсюда! — кричит он с внезапной грубостью. — Это мой паровоз! Вон отсюда, вон!
Хетти плачет.
— Моррис, я никуда не пойду. — Она плачет навзрыд. — Я просто не смогу идти. Я не хочу идти, Моррис!
— Они тебя понесут!
— Но как же они меня понесут, Моррис? Тогда и их поймают. Я не хочу, Моррис. Я не могу, я с тобой!
— А я с тобой не могу! Мне надо поговорить со «Страшилой»! Майк, вылезайте! Всех погубите, вылезайте!
Он переводит реверс на задний ход, берется за рычаг регулятора.
Низкий рев «Страшилы» рассыпается эхом в горах Каньона.
— Слышите? Он уже близко! Уходите, уходите, прошу вас!
Внезапно он обнимает Хетти, прижимается грязной щекой к белому платью, бормочет:
— Хетти, ну, миленькая, иди с Майком. Он тебе поможет. Хетти, прощай, миленькая. Даже если останешься тут, тебе ничего не будет. Скажешь, что мы увезли тебя силой.
— Я записку оставила, — плачет она.
— Хетти, ну ладно. Хетти, прощай. Жди меня там, за Каньоном. Мы ведь их всех втравили. Что же, теперь так и бросить? Надо помочь. Я поговорю со «Страшилой», я только задержу его.
— Как ты его задержишь? — спрашиваю я.
— Да просто перехвачу миль за пять. Еще успею. Не перескочит же он через меня. Просто закрою дорогу.
— Они выкинут тебя из будки и погонят «Пегас» обратно.
— Черта с два! Я заклиню реверс.
— Не успеешь.
— Они тебя повесят, Моррис!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26