Он был прав, но все же его постигла участь всех кореллианских джедаев, покидающих свой дом. Один его друг, джедай-каамаси по имени Йиеник Ит'Клиа, пришел ко мне и принес вещи Нейаа домой. Он принес извинение, что не смог привезти его тело, но тела мастеров-джедаев исчезают, когда те погибают. У него также не было меча Нейаа. Он сказал, что Галактический музей попросил оставить его как экспонат для коллекции, посвященной джедаям, — на губах деда наметилась улыбка. — Полагаю, он все еще там.
Я покачал головой:
— Не-а. Он сослужил мне добрую службу пару раз. Спас мне жизнь.
Дед хлопнул в ладоши:
— И мою тоже. «Бегут воры, трепеща, от серебристого луча». Я частенько дразнил Нейаа это фразой.
Я усмехнулся и продолжил копать.
— Он часто был с тобой в паре, — спросил я, — когда вы раскрывали преступления?
— Постоянно. Чаще всего он одевался в простое цивильное платье, как и я. Он понимал, что большинство людей опасаются джедаев и боятся их. Когда они не знали, кто он такой, он мог помогать жертвам преступлений. Когда приходило время «брать» преступников, он облачался в плащ, и традиционное одеяние джедаев. Сцерра часто называла это «охотничьим нарядом». Преступники быстро поняли, что если они не будут оказывать сопротивления, то ничего страшного с ними не произойдет, поэтому нам немало раз удавалось разрядить напряженную ситуацию, достаточно только было показаться Нейаа в одежде джедая. Конечно же, рассказы о его поступках быстро распространялись среди преступного мира и обрастали немыслимыми подробностями, так что все реагировали на его имидж и репутацию, а не реальное положение дел.
Я тем временем расчистил то место, на которое указал мне дед, и поднял кусок пластифицированной ткани, который оказался под кучей навоза. На его оборотной стороне я заметил металлическое сияние.
— Это что такое? — удивился я. — Диффузер?
— Разве? Я и не замечал.
Я нахмурился. Существовали диффузеры самых разнообразных форм и размеров. Они просто перенаправляли энергию, исходящую от сканнеров, в другую сторону, чтобы отраженный сигнал не выдал, что находится под диффузером. Контрабандисты частенько использовали эти рассеиватели сигнала, чтобы во время досмотров не обнаружился спрятанный запрещенный товар, но совсем немного времени и усилий потребовалось, чтобы создать устройства для обнаружения диффузеров, так что они потеряли всякий смысл — найти диффузер означало найти все, что спрятано под ним.
В данном случае диффузер скрывал кусок земли.
— Дай сам догадаюсь: похороненная под землей дверь, которую никто не обнаружил, потому что не хотелось копаться в навозной куче?
— Видишь ли, примерно такую же уловку использовал твой отец, чтобы поймать Бустера Террика. Неудивительно, что он возненавидел Хорнов.
— Теперь у него есть еще один повод для этого.
Дед хитро улыбнулся:
— Да, кстати, как ему нравится, что его дочь замужем за Хорном?
Я отбросил в сторону еще одну лопату грязи, затем удивленно посмотрел на деда:
— Откуда ты знаешь?
— Корран, я очень люблю тебя и думаю, что ты вспомнишь, что мы с тобой провели долгие часы в обсуждении твоих любовных похождений и трагедий, из них вытекающих.
— Не напоминай мне, — я прожег его гневным взглядом, — скажи лучше, это у тебя совковая лопата, или ею тоже можно копать?
— Ею можно копать. Хочешь поменяться со мной? Твоя вроде не сломана.
Я изогнул бровь:
— А ты не собираешься помочь?
— Я уже накопался, пока хоронил эту дверь, так что теперь твоя очередь, — он хихикнул. — Давай, не ленись, она неглубоко. Так вот, возвращаясь к предмету нашего разговора. Когда в своих условных письмах ко мне ты перестал упоминать трудности в делах романтических, я сделал вывод, что ты кого-то нашел. Оставалось только навести справки.
— И тебя не разочаровал мой выбор?
— Разочаровал? С какой стати?
— Она же дочка Бустера Террика.
Дед подошел ко мне и положил правую руку мне на шею.
— Корран, если она сумела завоевать твое сердце и удержать его, она должна быть прекрасной девушкой. Я рад за тебя, честное слово. Когда-нибудь ты приведешь ее ко мне в дом, чтобы я смог с ней познакомиться.
— Обязательно, как только отменят ордер на мой арест по обвинению в убийстве.
Он нахмурился:
— О да, работа Гила Бастры. Я об этом позабочусь. Возможно, тот самый имперец должен быть признан виновным.
— Лоор? Он мертв.
— Тем лучше, — дед посмотрел на яму, которую я выкопал, потому что лопата звякнула о металл. — Давай, лезь туда.
Я расчистил люк.
— Старое бомбоубежище?
— Оно было здесь, когда я купил дом, — дед нагнулся и помог мне открыть люк. — Там, внизу, довольно уютно. Ты можешь спуститься туда первым, — он достал из кармана фонарик, включил его и протянул его мне.
Я спустился по ржавой лестнице, вмурованной в стену дюракритового колодца, ведущего вниз. Спустившись, я увидел, что за помещение скрывалось под навозной кучей. Квадратная комната, в которой не было ничего, кроме покрытого толстым слоем пыли старинного фиберпластового кофра. Он сразу же воскресил в моей памяти тару, которую использовали для перевозки грузов контрабандисты — дешевые коробки еще доимперского производства.
Я услышал, как дед спускается следом за мной.
— Что это за кофр? — спросил я у него.
— Когда Империя решила покончить с джедаями, я предпринял некоторые шаги. Среди них были, например, изменения в файлах базы данных, которые скрыли от охотников Империи настоящее прошлое твоего деда и отца. Это было верное решение. Я ни в коей мере не жалею об этом.
Я обернулся и посмотрел на деда:
— А были еще семьи кореллианских джедаев, которые ты скрыл?
— Тебе это не надо знать, Корран. А если таковые и есть, и их нужно будет найти, то они найдутся, — он положил руки мне на плечи. — Остальные шаги были очень рискованными. Я предпочел, что было довольно дурацким шагом с моей стороны, поставить под удар себя и свою семью, спрятав это здесь. Раскройся это, и нас всех могли убить. Лучше было бы уничтожить все эти предметы — твой дед с отцом думали, что так и сделано, потому что я соврал даже им, однако не сохранить этого я не мог.
Он сжал мои плечи:
— Здесь, в этой коробке, находятся те веши, которые Йиеник Ит'Клиа принес сюда после смерти Нейаа.
Я медленно кивнул, глядя на то, как лучи света пляшут по поверхности кофра.
— Как умер Нейаа?
— Я не знаю подробностей. Каамаси попросил, чтобы я не задавал ему лишних вопросов. Он только сказал мне, что великий человек, герой Войны клонов, избрал его для выполнения этой особой почетной миссии. Они втроем всегда были вместе и одолели всех врагов, но Нейаа был смертельно ранен. Даже джедайская техника целительства не могла спасти его от смерти.
— Затем ты женился на его жене и усыновил его ребенка.
Дед ответил мне каким-то отвлеченным голосом:
— Я знал Сцерру всю свою жизнь. Мы всегда были хорошими друзьями, и оба потеряли самых близких друзей в одно и то же время. Та скорбь, которую мы разделили друг с другом, сблизила нас, и наша совместная жизнь имела прочные корни. Мне всегда казалось, что Нейаа имел представление о том, какая судьба ему уготована и что произойдет с нами после его ухода из жизни. Мне хотелось бы думать, что та любовь, которую его друзья вынесли из скорби по его кончине, сделала его смерть хоть чуточку легче.
Дед похлопал меня по плечу.
— На этой пыли остались следы моих слез. Мне пора обратно. Мы можем поднять сундук наверх, или ты можешь открыть его сам и посмотреть, что находится внутри него? Выбор за тобой. Ты — последний из Халкионов, так что все это принадлежит тебе.
— Спасибо, — я сделал шаг по направлению к коробке, затем обернулся и заглянул в глаза моему деду:
— Знаешь, в одном ты не прав.
В полумраке блеснули слезы:
— В чем же?
— Я не считаю себя последним Халкионом. Я — последний из Хорнов. Я искренне надеюсь, что в этом сундуке и в саду наверху есть все, чтобы я смог продолжить обе эти линии.
* * *
Когда я остался один в темноте, я открыл кофр. Пыль осыпалась с его крышки и облаком повисла в воздухе. Я ожидал ощутить заплесневелый запах давно истлевшей старой одежды, но вместо этого я обнаружил, что сундук плотно упакован аккуратно уложенными в пластиковые мешки вещами. Я осторожно доставал пакеты один за другим, но не стал их распечатывать. Судя по тому, что мне удалось рассмотреть при тусклом освещении фонаря, все вещи были постираны и выглажены, из чего я сделал вывод, что джедай-каамаси со всей ответственностью подошел к вопросу сохранения вещей своего погибшего друга.
Уже добравшись до самого дна кофра, я нашел упакованные в пластик башмаки и также запечатанные плащ и накидку. Внизу оказалось еще одно отделение, и я поднял его крышку. Под ней был толстый слой пенопластина с углублениями для различных предметов. Я сразу же узнал отделение, предназначенное для лазерного меча Нейаа. Небольшая аптечка первой помощи, бритвенные принадлежности и набор столовых приборов занимали положенные им места в пластике. В других углублениях находились старинные монеты, энергетические батареи для различных приборов и безнадежно устаревший древний комлинк.
Но мое внимание привлекли не эти вещи, а квадратный отсек, в котором лежали статичные голограммы. Я извлек их из коробки и поднес к тому месту, куда сквозь длинный тоннель проникал солнечный свет. Я поднимал и рассматривал их одну за другой, и вдруг словил себя на том, что улыбаюсь, хотя я никого не узнавал.
Просмотрев несколько снимков, я догадался, где Нейаа. Судя по остальным запечатленным на голограмме предметам вроде лазерного меча, я понял, что он был немного выше меня, но примерно одного роста с моим отцом. Мы не были похожи, разве что только глазами и подбородками. Я долго смотрел на один снимок — Нейаа стоял в расслабленной и открытой позе, расставив ноги на ширину плеч, свободно свесив руки по бокам, с улыбкой на лице и живыми глазами. Его манера держать себя сразу же напомнила то, как любил стоять мой отец. Я тоже унаследовал эту привычку.
В другой фигуре на снимке я без труда узнал каамаси. Все его тело покрывал золотистый пушок, кроме глаз, где пурпурная шерсть образовывала нечто вроде маски, которая полосами шла от плеч вверх, на лоб и темечко. Большие темные глаза каамаси, казалось, были полны любопытства, а не грусти, которую я видел во взгляде почти всех каамаси, с которыми мне довелось встречаться. Надо сказать, что каамаси я видал на своем веку немного, а этот снимок был сделан в те времена, когда они еще не были почти полностью уничтожены. Эта пара — мой дед и его друг — на некоторых снимках выглядели усталыми, но это и понятно, ведь они в то время воевали. То, что они выглядели уверенными и спокойными, многое говорило об их решимости спасти Галактику.
На голограммах были люди, некоторых я знал, например, молодой Иан Додонна, который стоял рядом с Нейаа. Я вспомнил, как генерал спрашивал меня на «Лусанкии», не мог ли он знать моего деда. Он и в самом деле знал его, только я тогда не знал, кто был моим настоящим дедом. Иан спас мне жизнь в той тюрьме. Спас ли он и твою жизнь, Нейаа, или он возвращал старый долг, когда спасал мою?
На одном снимке рядом с каамаси и Нейаа стоял Бэйл Органа. Потом рядом с ними фотографировались еще какие-то личности, как целыми группами, так и по одному, но я не смог никого больше узнать. Старый покрой их одежды и молодые лица не давали мне представить, в кого из сенаторов и политических деятелей превратились они потом, хотя их же постаревших я наверняка знал. Некоторые казались мне знакомыми, до боли знакомыми, но не было никого, кто мог бы подсказать мне, и я не стал терять время и вспоминать, кто это такие.
Неожиданно голограммы военного периода закончились и пошли снимки, сделанные в довоенное время. На первом из них был мой дед. Он стоял рядом с Нейаа, который протягивал ему один из джедайских медальонов, которым было отмечено возведение Нейаа в ранг магистра. Затем я увидел Нейаа, прижавшегося щекой к щеке моей бабушки. Это потрясло меня, потому что я никогда не видел ее ни с кем, кроме моего деда, Ростека. На следующем снимке, сделанном с большого расстояния, я увидел Сцерру, Нейаа и мальчика, который стал моим отцом.
Я прислонился спиной к стене и закрыл глаза, с трудом сдерживая слезы. В жизни я немало слышал униженных людей, которые, не унимаясь, вопили о том, что Империя, дескать лишила их полноценной жизни, их достоинства и тех прав, которые они заслужили благодаря благодетели и мудрости. Я слушал их, но не верил им, находя их аргументы слабыми и эгоистичными. Они то и дело предупреждали меня, что в один прекрасный день наступит и мой черед испытать это на свой шкуре, что за мной явятся штурмовики и в тот день будет уже поздно звать на помощь. Я смеялся над такими паникерами, потому что у меня в голове не укладывалось, что Империя может повредить мне и моей семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Я покачал головой:
— Не-а. Он сослужил мне добрую службу пару раз. Спас мне жизнь.
Дед хлопнул в ладоши:
— И мою тоже. «Бегут воры, трепеща, от серебристого луча». Я частенько дразнил Нейаа это фразой.
Я усмехнулся и продолжил копать.
— Он часто был с тобой в паре, — спросил я, — когда вы раскрывали преступления?
— Постоянно. Чаще всего он одевался в простое цивильное платье, как и я. Он понимал, что большинство людей опасаются джедаев и боятся их. Когда они не знали, кто он такой, он мог помогать жертвам преступлений. Когда приходило время «брать» преступников, он облачался в плащ, и традиционное одеяние джедаев. Сцерра часто называла это «охотничьим нарядом». Преступники быстро поняли, что если они не будут оказывать сопротивления, то ничего страшного с ними не произойдет, поэтому нам немало раз удавалось разрядить напряженную ситуацию, достаточно только было показаться Нейаа в одежде джедая. Конечно же, рассказы о его поступках быстро распространялись среди преступного мира и обрастали немыслимыми подробностями, так что все реагировали на его имидж и репутацию, а не реальное положение дел.
Я тем временем расчистил то место, на которое указал мне дед, и поднял кусок пластифицированной ткани, который оказался под кучей навоза. На его оборотной стороне я заметил металлическое сияние.
— Это что такое? — удивился я. — Диффузер?
— Разве? Я и не замечал.
Я нахмурился. Существовали диффузеры самых разнообразных форм и размеров. Они просто перенаправляли энергию, исходящую от сканнеров, в другую сторону, чтобы отраженный сигнал не выдал, что находится под диффузером. Контрабандисты частенько использовали эти рассеиватели сигнала, чтобы во время досмотров не обнаружился спрятанный запрещенный товар, но совсем немного времени и усилий потребовалось, чтобы создать устройства для обнаружения диффузеров, так что они потеряли всякий смысл — найти диффузер означало найти все, что спрятано под ним.
В данном случае диффузер скрывал кусок земли.
— Дай сам догадаюсь: похороненная под землей дверь, которую никто не обнаружил, потому что не хотелось копаться в навозной куче?
— Видишь ли, примерно такую же уловку использовал твой отец, чтобы поймать Бустера Террика. Неудивительно, что он возненавидел Хорнов.
— Теперь у него есть еще один повод для этого.
Дед хитро улыбнулся:
— Да, кстати, как ему нравится, что его дочь замужем за Хорном?
Я отбросил в сторону еще одну лопату грязи, затем удивленно посмотрел на деда:
— Откуда ты знаешь?
— Корран, я очень люблю тебя и думаю, что ты вспомнишь, что мы с тобой провели долгие часы в обсуждении твоих любовных похождений и трагедий, из них вытекающих.
— Не напоминай мне, — я прожег его гневным взглядом, — скажи лучше, это у тебя совковая лопата, или ею тоже можно копать?
— Ею можно копать. Хочешь поменяться со мной? Твоя вроде не сломана.
Я изогнул бровь:
— А ты не собираешься помочь?
— Я уже накопался, пока хоронил эту дверь, так что теперь твоя очередь, — он хихикнул. — Давай, не ленись, она неглубоко. Так вот, возвращаясь к предмету нашего разговора. Когда в своих условных письмах ко мне ты перестал упоминать трудности в делах романтических, я сделал вывод, что ты кого-то нашел. Оставалось только навести справки.
— И тебя не разочаровал мой выбор?
— Разочаровал? С какой стати?
— Она же дочка Бустера Террика.
Дед подошел ко мне и положил правую руку мне на шею.
— Корран, если она сумела завоевать твое сердце и удержать его, она должна быть прекрасной девушкой. Я рад за тебя, честное слово. Когда-нибудь ты приведешь ее ко мне в дом, чтобы я смог с ней познакомиться.
— Обязательно, как только отменят ордер на мой арест по обвинению в убийстве.
Он нахмурился:
— О да, работа Гила Бастры. Я об этом позабочусь. Возможно, тот самый имперец должен быть признан виновным.
— Лоор? Он мертв.
— Тем лучше, — дед посмотрел на яму, которую я выкопал, потому что лопата звякнула о металл. — Давай, лезь туда.
Я расчистил люк.
— Старое бомбоубежище?
— Оно было здесь, когда я купил дом, — дед нагнулся и помог мне открыть люк. — Там, внизу, довольно уютно. Ты можешь спуститься туда первым, — он достал из кармана фонарик, включил его и протянул его мне.
Я спустился по ржавой лестнице, вмурованной в стену дюракритового колодца, ведущего вниз. Спустившись, я увидел, что за помещение скрывалось под навозной кучей. Квадратная комната, в которой не было ничего, кроме покрытого толстым слоем пыли старинного фиберпластового кофра. Он сразу же воскресил в моей памяти тару, которую использовали для перевозки грузов контрабандисты — дешевые коробки еще доимперского производства.
Я услышал, как дед спускается следом за мной.
— Что это за кофр? — спросил я у него.
— Когда Империя решила покончить с джедаями, я предпринял некоторые шаги. Среди них были, например, изменения в файлах базы данных, которые скрыли от охотников Империи настоящее прошлое твоего деда и отца. Это было верное решение. Я ни в коей мере не жалею об этом.
Я обернулся и посмотрел на деда:
— А были еще семьи кореллианских джедаев, которые ты скрыл?
— Тебе это не надо знать, Корран. А если таковые и есть, и их нужно будет найти, то они найдутся, — он положил руки мне на плечи. — Остальные шаги были очень рискованными. Я предпочел, что было довольно дурацким шагом с моей стороны, поставить под удар себя и свою семью, спрятав это здесь. Раскройся это, и нас всех могли убить. Лучше было бы уничтожить все эти предметы — твой дед с отцом думали, что так и сделано, потому что я соврал даже им, однако не сохранить этого я не мог.
Он сжал мои плечи:
— Здесь, в этой коробке, находятся те веши, которые Йиеник Ит'Клиа принес сюда после смерти Нейаа.
Я медленно кивнул, глядя на то, как лучи света пляшут по поверхности кофра.
— Как умер Нейаа?
— Я не знаю подробностей. Каамаси попросил, чтобы я не задавал ему лишних вопросов. Он только сказал мне, что великий человек, герой Войны клонов, избрал его для выполнения этой особой почетной миссии. Они втроем всегда были вместе и одолели всех врагов, но Нейаа был смертельно ранен. Даже джедайская техника целительства не могла спасти его от смерти.
— Затем ты женился на его жене и усыновил его ребенка.
Дед ответил мне каким-то отвлеченным голосом:
— Я знал Сцерру всю свою жизнь. Мы всегда были хорошими друзьями, и оба потеряли самых близких друзей в одно и то же время. Та скорбь, которую мы разделили друг с другом, сблизила нас, и наша совместная жизнь имела прочные корни. Мне всегда казалось, что Нейаа имел представление о том, какая судьба ему уготована и что произойдет с нами после его ухода из жизни. Мне хотелось бы думать, что та любовь, которую его друзья вынесли из скорби по его кончине, сделала его смерть хоть чуточку легче.
Дед похлопал меня по плечу.
— На этой пыли остались следы моих слез. Мне пора обратно. Мы можем поднять сундук наверх, или ты можешь открыть его сам и посмотреть, что находится внутри него? Выбор за тобой. Ты — последний из Халкионов, так что все это принадлежит тебе.
— Спасибо, — я сделал шаг по направлению к коробке, затем обернулся и заглянул в глаза моему деду:
— Знаешь, в одном ты не прав.
В полумраке блеснули слезы:
— В чем же?
— Я не считаю себя последним Халкионом. Я — последний из Хорнов. Я искренне надеюсь, что в этом сундуке и в саду наверху есть все, чтобы я смог продолжить обе эти линии.
* * *
Когда я остался один в темноте, я открыл кофр. Пыль осыпалась с его крышки и облаком повисла в воздухе. Я ожидал ощутить заплесневелый запах давно истлевшей старой одежды, но вместо этого я обнаружил, что сундук плотно упакован аккуратно уложенными в пластиковые мешки вещами. Я осторожно доставал пакеты один за другим, но не стал их распечатывать. Судя по тому, что мне удалось рассмотреть при тусклом освещении фонаря, все вещи были постираны и выглажены, из чего я сделал вывод, что джедай-каамаси со всей ответственностью подошел к вопросу сохранения вещей своего погибшего друга.
Уже добравшись до самого дна кофра, я нашел упакованные в пластик башмаки и также запечатанные плащ и накидку. Внизу оказалось еще одно отделение, и я поднял его крышку. Под ней был толстый слой пенопластина с углублениями для различных предметов. Я сразу же узнал отделение, предназначенное для лазерного меча Нейаа. Небольшая аптечка первой помощи, бритвенные принадлежности и набор столовых приборов занимали положенные им места в пластике. В других углублениях находились старинные монеты, энергетические батареи для различных приборов и безнадежно устаревший древний комлинк.
Но мое внимание привлекли не эти вещи, а квадратный отсек, в котором лежали статичные голограммы. Я извлек их из коробки и поднес к тому месту, куда сквозь длинный тоннель проникал солнечный свет. Я поднимал и рассматривал их одну за другой, и вдруг словил себя на том, что улыбаюсь, хотя я никого не узнавал.
Просмотрев несколько снимков, я догадался, где Нейаа. Судя по остальным запечатленным на голограмме предметам вроде лазерного меча, я понял, что он был немного выше меня, но примерно одного роста с моим отцом. Мы не были похожи, разве что только глазами и подбородками. Я долго смотрел на один снимок — Нейаа стоял в расслабленной и открытой позе, расставив ноги на ширину плеч, свободно свесив руки по бокам, с улыбкой на лице и живыми глазами. Его манера держать себя сразу же напомнила то, как любил стоять мой отец. Я тоже унаследовал эту привычку.
В другой фигуре на снимке я без труда узнал каамаси. Все его тело покрывал золотистый пушок, кроме глаз, где пурпурная шерсть образовывала нечто вроде маски, которая полосами шла от плеч вверх, на лоб и темечко. Большие темные глаза каамаси, казалось, были полны любопытства, а не грусти, которую я видел во взгляде почти всех каамаси, с которыми мне довелось встречаться. Надо сказать, что каамаси я видал на своем веку немного, а этот снимок был сделан в те времена, когда они еще не были почти полностью уничтожены. Эта пара — мой дед и его друг — на некоторых снимках выглядели усталыми, но это и понятно, ведь они в то время воевали. То, что они выглядели уверенными и спокойными, многое говорило об их решимости спасти Галактику.
На голограммах были люди, некоторых я знал, например, молодой Иан Додонна, который стоял рядом с Нейаа. Я вспомнил, как генерал спрашивал меня на «Лусанкии», не мог ли он знать моего деда. Он и в самом деле знал его, только я тогда не знал, кто был моим настоящим дедом. Иан спас мне жизнь в той тюрьме. Спас ли он и твою жизнь, Нейаа, или он возвращал старый долг, когда спасал мою?
На одном снимке рядом с каамаси и Нейаа стоял Бэйл Органа. Потом рядом с ними фотографировались еще какие-то личности, как целыми группами, так и по одному, но я не смог никого больше узнать. Старый покрой их одежды и молодые лица не давали мне представить, в кого из сенаторов и политических деятелей превратились они потом, хотя их же постаревших я наверняка знал. Некоторые казались мне знакомыми, до боли знакомыми, но не было никого, кто мог бы подсказать мне, и я не стал терять время и вспоминать, кто это такие.
Неожиданно голограммы военного периода закончились и пошли снимки, сделанные в довоенное время. На первом из них был мой дед. Он стоял рядом с Нейаа, который протягивал ему один из джедайских медальонов, которым было отмечено возведение Нейаа в ранг магистра. Затем я увидел Нейаа, прижавшегося щекой к щеке моей бабушки. Это потрясло меня, потому что я никогда не видел ее ни с кем, кроме моего деда, Ростека. На следующем снимке, сделанном с большого расстояния, я увидел Сцерру, Нейаа и мальчика, который стал моим отцом.
Я прислонился спиной к стене и закрыл глаза, с трудом сдерживая слезы. В жизни я немало слышал униженных людей, которые, не унимаясь, вопили о том, что Империя, дескать лишила их полноценной жизни, их достоинства и тех прав, которые они заслужили благодаря благодетели и мудрости. Я слушал их, но не верил им, находя их аргументы слабыми и эгоистичными. Они то и дело предупреждали меня, что в один прекрасный день наступит и мой черед испытать это на свой шкуре, что за мной явятся штурмовики и в тот день будет уже поздно звать на помощь. Я смеялся над такими паникерами, потому что у меня в голове не укладывалось, что Империя может повредить мне и моей семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72