Самозванец установил тайные связи с оппозицией королю в Польше, вожди которой предлагали ему польскую корону, желая получить взамен помощь войсками и сто тысяч флоринов. Вряд ли об этих переговорах не было ничего известно польскому королю, но он предпочел выждать некоторое время.
Внутрироссийские дела складывались у Лжедмитрия все хуже. Наградив своих главных союзников в войне против Годунова – донских казаков, он отказался от дальнейшего сотрудничества с ними. Терские казаки, демонстрируя свои притязания на власть и привилегии, выдвинули своего самозваного претендента на трон – «царевича Петра», якобы сына царя Федора Ивановича (у которого и вовсе не было сыновей). Донские казаки, уже привыкшие присягать самозванцам, признали и этого.
Лжедмитрий попытался наладить управление государством. Это вызвало тайное, но сильное недовольство бояр. Они собирались сделать из него послушного исполнителя, а не самодержавного правителя. Василий Шуйский начал агитационную кампанию против него, теперь уже распуская слухи о том, что это самозванец, а настоящий царевич Дмитрий был убит в Угличе. Василия Шуйского арестовали, приговорив к смертной казни. В последний момент она была заменена ссылкой, но вскоре Шуйского вернули в Москву. Лучше относиться к самозванцу после всех этих переживаний он не стал, но затаил ненависть до лучших времен.
Вокруг Лжедмитрия сгущались тучи. Он торопился устроить пышную свадьбу с красавицей (как считалось) Мариной Мнишек, дочерью польского магната-авантюриста и мошенника. Иезуиты требовали от самозванца решительных мероприятий по «перекрещению» Руси в католическую веру. Он понимал, что это грозит всеобщим восстанием, и не выступал против православной церкви. И предпринял ловкий маневр: обещал папе римскому начать с его благословения крестовый поход против турок, если ему будет пожалован титул императора, а король Сигизмунд будет в его подчинении. Папа отклонил предложение, а Сигизмунд возненавидел самозванца.

Марина Мнишек. Гравюра Ф.Снядецкого, XVII в.
8 мая 1606 года в Покровском соборе Кремля самозванца торжественно сочетали браком с Мариной, которую короновали царицей.
«Москва, – писал Г.В. Вернадский, – казалось, на некоторое время превратилась в польский город. Мнишека и других польских магнатов, приехавших на свадьбу, сопровождали огромные свиты. В Кремле и в городе кишели толпы польской знати и сопровождающих лиц. Характерно, что на церемонии коронации Марины и на ее свадьбе в соборе присутствовали большей частью поляки; из русских пригласили только избранную знать. Простых русских не допустили даже в Кремль.
…Основная часть поляков поселилась в частных домах в центральной части города (Китай-городе). Они вели себя так, будто находились в завоеванной стране. Их надменность оскорбила москвичей и возбудила ненависть к пришельцам».
Бояре-олигархи, боясь укрепления власти Лжедмитрия, вели сложную политику. Они распространяли слухи о его самозванстве, поддерживали неприязнь населения к полякам и в то же время предлагали (тайно) королю Сигизмунду свергнуть царя и возвести на московский трон польского королевича Владислава. Такова одна из характерных черт Смутного времени: олигархам (будь то бояре, вельможи, номенклатура, банкиры и пр.) чужды национальные государственные интересы. Ради сохранения своего высокого положения и капиталов они готовы превратить Россию в расчлененную, зависимую от иноземцев страну. И другая, не менее характерная черта: когда народ сознает опасность попасть под двойной гнет – своих господ и иноземных, он восстает и свергает неправедную власть.
В мае 1606 года почва для успешного восстания была подготовлена. Шуйские тайно привлекли на свою сторону подразделения новгородских и псковских войск, находившиеся на окраине Москвы.

Подпись Лжедмитрия I
День 16 мая прошел для молодого царя спокойно. Он принимал доклады дьяков. Тем временем Василий Шуйский вел верные ему отряды на Кремль. К ночи они заняли все кремлевские ворота. На рассвете, в 4 часа, ударили в набат. Москвичи повалили на Красную площадь; толпа принялась бить и грабить поляков, литву. Подогревали страсти толпы бояре – верхом и в полном вооружении, – которые кричали, что иноземцы устроили заговор против царя.
Под шум погрома организаторы заговора вошли в царские покои, которые охраняли немецкие наемники. Басманов попытался оказать бунтовщикам сопротивление, но был убит. Самозванец выпрыгнул в окно и повредил ногу и руку. Его убили, а Марину Мнишек со свитой арестовали.
Все свидетельствует о том, что мятеж был тщательно подготовлен. Заговорщики сумели очень быстро прекратить погромы. Стихийные грабежи продолжались чуть более суток. Порядок был восстановлен. А уже 19 мая был выбран очередной царь: князь Василий Иванович Шуйский. Не были даже соблюдены надлежащие формальности. Это был откровенно боярский избранник, провозглашенный царем перед толпой на Красной площади, а завершили действие в Успенском соборе, где Шуйский поклялся, что не будет злоупотреблять властью.
Был составлен особый документ – крестоцеловальная грамота, согласно которой права царя ограничивались. «Суда без бояр не творить, смерти никого не предавать, отчин (владений. – Авт.) у них не отнимать, ложных доносов не слушать, а ложных доносчиков наказывать».
В чью пользу были эти ограничения? По мысли Ключевского, в пользу самого демократического учреждения того времени – Земского собора, поскольку целование креста было «всей земле». В противовес этому мнению Платонов подчеркивал зависимость нового царя от бояр. Е.Ф. Шмурло назвал грамоту Шуйского «русской хартией вольностей», сравнивая ее с аналогичным английским документом. Неужели отзвуки конституционализма донеслись до Москвы из революционных Нидерландов? Ведь торговые связи Руси с этой страной расширялись. Или это была попытка препятствовать новой опричнине? Скорее всего, этот документ был вынужденной уступкой Шуйского боярской думе, где большинство составляли выдвиженцы самозванца или поддерживавшие его люди, вроде ростовского митрополита Филарета, в миру Федора Никитича Романова – племянника первой жены Ивана Грозного Анастасии. Его насильно постригли в монахи по велению царя Бориса. Он оказался наиболее подходящей фигурой при выборах патриарха. Более достойная кандидатура – казанский митрополит Гермоген не прошел из-за своего радикализма: он был принципиальным противником и обличителем самозванца.
СМЯТЕНИЕ УМОВ И ВОССТАНИЕ
В Москве творились чудные дела. Еще недавно с ликованием встречали царя «Дмитрия». А теперь его изуродованный и оплеванный труп после трехдневного позора вывезли за город и, бросив в яму, прибили колом к земле, дабы «чародей» не смог восстать из мертвых.
Убийство двух царей за один год – такого в отечественной истории еще не случалось. Смятение в умах и душах подготовило народ к новым чудесам и знамениям. И они не замедлили явиться.
Люди шептались, будто на могиле самозванца по ночам зажигались огоньки и раздавалось дивное пение. Да и как этому не поверить, если в ночь после его гибели вдруг ударил мороз, державшийся целую неделю. На полях промерзли хлеба, пожухли трава и листья на деревьях.
Поползли слухи, крайне неблагоприятные для нового царя. Появились листы с известием о том, что царь Дмитрий жив; сам Бог вторично укрыл его от изменников. Общественное мнение восстанавливалось против Василия Шуйского.
Власти стали доискиваться, откуда взялись провокационные прокламации. Следы привели к дому Романовых.
Дело в том, что очередной государственный переворот пробудил в душе Романова-Филарета прежние честолюбивые мечты. Конечно, бывший щеголь и кутила не помышлял о сложении духовного сана и возвращении в мир. Тогда расстриги на Руси пользовались самой дурной славой. Но был у Филарета девятилетний сын Михаил. Он имел право занять трон как племянник последнего законного царя Федора Ивановича. По стране пошли толки (по-видимому, с подачи Романовых) о возможности его избрания царем.
Пробуждать сомнения в праве Шуйского занимать трон, вызывать брожение умов было в интересах Романовых. Но многие люди, которые уже раз поверили в то, что маленький царевич чудесным образом избежал смерти в Угличе, готовы были поверить и во второе спасение Дмитрия.
Вряд ли в мыслях у Филарета был вариант нового появления призрака царевича Дмитрия. Он желал воспользоваться памятью о Дмитрии для того, чтобы снизить авторитет нынешнего царя и напомнить о родовой преемственности династии Ивана Грозного (хотя прямых династических наследников не осталось).
Власти не стали жестоко карать Романовых. Для пресечения суеверных толков тело самозванца было извлечено из могилы, сожжено на костре, а пепел развеян по ветру. (Ясно, что таким способом суеверия не только не искоренишь, а скорее укрепишь.)
Филарета лишили сана патриарха. На его место поставили Гермогена, отличавшегося твердым характером и решительностью и способного, по расчетам правящей элиты, удержать народ в спокойствии и покорности.
Однако ситуация становилась все более взрывоопасной. Начинались серьезные смуты, в которых порой принимали участие даже представители низшего духовенства. «Взбесились тогда многие священники и иноки, – повествовал один церковный автор, – и чин священства с себя свергли и много крови христианской пролили». Как видим, в ту пору многие священнослужители были более близки к народным массам, чем к правящим кругам.
В народе не могло быть глубокого уважения и доверия к новому царю. Вот как характеризует его Г.В. Вернадский:
«Прирожденный интриган, он не гнушался солгать, если это отвечало его интересам. В свое время по поводу смерти царевича Дмитрия Шуйский утверждал, что это был несчастный случай. Когда появился претендент на престол – Дмитрий, Шуйский поклялся, что он – действительно царевич, чудесным образом спасенный от гибели. Теперь он публично o бъявил, что этот Дмитрий был самозванцем, а настоящий царевич действительно умер в 1591 году, как мученик, от рук злодеев».

Царь Василий Шуйский. Рис. 1672 г.
Чтобы пресечь кривотолки, было решено раз и навсегда покончить с «проблемой царевича». Его канонизировали как мученика, в связи с чем его мощи доставили в Москву и поместили в соборе Архангела Михаила. Эта политическая акция не имела желаемых результатов. Бежавшие за границу и оставшиеся в России сторонники Дмитрия продолжали утверждать, что он остался в живых.
Царь Василий Шуйский, будучи ставленником бояр, естественно, проводил политику, отвечавшую исключительно их интересам.
Остальные социальные группы чувствовали себя обойденными. Казаки собирались идти походом на Москву, среднее и низшее дворянство открыто высказывало недовольство правительством, крестьяне глухо роптали, не видя никаких послаблений. Некоторые воеводы и князья не желали признавать законность власти Василия, ибо он не был избран Земским собором.
На престоле Шуйский держался непрочно. Тем более что на западной границе вновь стало неспокойно. Польские шляхтичи желали реванша. Масла в огонь подливали некоторые сторонники Лжедмитрия, бежавшие за рубеж, например, Молчанов, выступивший от имени якобы живого самозванца.
Однажды польские власти задержали подозрительного русского, который пробирался из Венеции в Московию. Его привели к Молчанову. Выяснилось, что это Иван Исаевич Болотников. В юности он был холопом князя Телятевского, состоял на военной службе. Бежал от хозяина на Дон и стал вольным казаком. В стычке с татарами он попал в плен, был продан в рабство туркам, после чего несколько лет «рабычил» на галерах. Ему удалось бежать в Венецию. Узнав о смуте на родине, он решил вернуться домой.
Молчанов проникся уважением к Болотникову – личности действительно незаурядной и достойной – и решил направить его к воеводе Путивля князю Шаховскому, противнику Шуйского, чтобы организовать народное войско. По-видимому, Молчанов именем Дмитрия назначил Болотникова главнокомандующим (большим воеводой) еще не существующей повстанческой армии.
Как писал С.Ф. Платонов: «Иван Болотников стал знаменит на Украине тем, что первый поставил целью не только политический переворот – свержение боярского правительства Шуйского, – но и переворот общественный – низвержение крепостного строя. Звал он в поход на Москву для восстановления царя Дмитрия, которого у него не было, но возбуждал к действиям вообще против действующих классов».
Пожалуй, в таком суждении есть некоторое преувеличение: свержение господствующих классов не входило в политические планы Болотникова, и вряд ли такая цель могла быть понята крестьянами и посадскими, даже вольными казаками. Их идеалы были более реалистичны: заполучить «крестьянского царя», при котором будет резке ограничена и подчинена государственным интересам власть бояр-олигархов, князей, дворян и низшие слои общества получат льготы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59