– Не хочешь пробыть тут еще пару деньков?
– Конечно. Почему бы и нет?
– Знаешь, – промолвил Арни, глядя на фляжку, – что-то меня тянет напиться в стельку, нажраться по-свински. Твоей фляжки мало, но в сундуках есть несколько бутылочек кой-чего совершенно замечательного, и я собираюсь опустошить немало этих бутылок. Я не обычный пьяница, я глупый пьяница… Как, переживешь?
– Конечно.
Арни поглядел Йену прямо в глаза.
– Нет, серьезно, переживешь? Я могу подождать, пока она не встанет с постели. Просто хочется покончить с запоем, пока она не проснулась, понимаешь?
– Да все в порядке, Арни.
Было бы неплохо провести пару дней, обдумывая, что предпринять дальше, да и Йен не в состоянии сейчас путешествовать. К тому времени, как он оправится, Арни тоже будет готов. Они, конечно, вернутся в Старую Крепость, поделятся с Отпрыском плохими вестями и доставят Осию домой в целости и сохранности.
А что потом?
Он чертовски хорошо знал, что потом. Нечего жалеть о прошлом, но Йена уже не вдохновляла идея отдать Фрейе остальные самоцветы. Однако еще меньше его вдохновляла идея оставить самоцветы Брисингамена на милость Локи и ему подобных.
Хорошо ли охраняют изумруд и сапфир? Наверное, очень хорошо. Но сможет ли Локи добраться до них?
Нет. Это даже не вопрос – сможет ли. Правильный вопрос – как именно он до них доберется?
Вот об этом стоит поразмыслить.
Йен откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Сначала поспать, потом полечиться… Хорошо бы уметь забываться сном без сновидений, теплым и успокоительным, чтобы проснуться свежим и отдохнувшим…
Кольцо Харбарда слегка сжало его палец.
Глава 31
Гости
Кофе был горячий, а сандвичи – очень вкусные, даже на морозе. Так, свежевыпеченный хлеб, салат-латук, маслины… но что это за солоноватый привкус рыбы, который гармонизирует все компоненты? Джефф снова откусил от сандвича. Не сардины. Может, анчоусы?
Да не так уж и холодно на этой неделе. Даже к морозу привыкаешь, приспосабливаешься к нему и душой, и телом. После того как неделю простоял мороз за минус двадцать, сейчас установилась просто теплая погодка. Даже хочется выйти на улицу в одной рубашке.
Ну, не то чтобы хочется. Однако и Джефф, и его напарник расстегнули парки и сняли перчатки.
– Пан-бане, – произнес напарник в нос, с французским акцентом. – Буквально – «обмакнутый хлеб». Хорошая и основательная крестьянская пища; я подумал, что это подойдет.
– Вкусно, – кивнул Джефф, прислонившись спиной к стенке караульной будки и не сводя глаз с дырки в земле – разве что изредка косясь на Билли, который стоял, прислонившись к открытой двери.
– Ну, ты же сам сказал, что обычно в таких случаях пробавляются сандвичами. И ты знаешь, что я просто раб традиций.
Джефф не мог не улыбнуться. Все, кто дежурил у кайрна, одевались в парки и иногда нахлобучивали на головы ушанки; те хоть и выглядели глупо с точки зрения некоторых – ну, с точки зрения всех, – зато исправно согревали уши и голову.
А Билли вырядился в теплый комбинезон, сшитый из какой-то мерцающей голубой материи, которая ни сном ни духом не походила на натуральное волокно, с золотыми полосками по бокам. И в результате выглядел на редкость неуместно в обнимку с дробовиком «Моссберг-500» – словно охотник на уток в засаде на крупную дичь.
Уши Билли закрывала лыжная лента-наушник из того же материала, что и его… зимний костюм, только чуть потемнее. Единственной уступкой условностям была пара поношенных зимних ботинок и продранные гетры. Джефф узнал их: гетры принадлежали отцу Билли.
Он взглянул на часы. 12.35, а значит, ему осталось караулить чуть меньше трех часов. Потом надо пробежаться по городу – возможно, заглянуть к Хансенам, посмотреть, как там Дэвид Петерсон, – и домой, принять душ и переодеться. Сегодня среда, стало быть, обедают они у Аарстедов.
– Какие у тебя планы на обед, Билли?
– Во-первых, я планирую пообедать. – Билли улыбнулся. – Сегодня я готовлю обед дома, у Ольсонов. А во-вторых, не усердствуй ты так. – Он посерьезнел. – Сегодня заглянешь к Торсенам?
Джефф покачал головой:
– Нет, завтра, наверное, загляну. В понедельник он чувствовал себя прекрасно. Уже встал на ноги и ковылял по дому, но больше всего времени проводит в подвале – испытывает на прочность Торри и Мэгги.
Док Шерв полагал, что Торсену следует погодить с тренировками, но, дожив до лет дока, начинаешь понимать, что не всякую битву можно выиграть.
Джефф тоже это понимал. Назначить Билли в караул было правильно – да и нельзя сказать, что на него нельзя положиться. Джефф просто не хотел думать над тем, кто согласится, а кто не согласится сторожить с Билли, так что не стал дожидаться добровольцев, а взял Билли себе в напарники.
– Хорошо. Остановлюсь и зайду к ним завтра, когда поеду из города.
– Из города? Но…
– Эгей, у меня там квартира и работа – по крайней мере еще вчера они у меня были. Шеф-повар Луи все понимает насчет личных дел и крайней необходимости, да и приятно было вернуться сюда ненадолго. Но знаешь ведь пословицу – нельзя дважды войти в одну и ту же реку?
Джефф растерялся. Он как-то не думал насчет планов Билли – но ведь сам-то он вернулся домой…
– Ничего, – сказал Билли, словно читая мысли Джеффа. – Это все пустяки. Мне нравится в городе – и не только потому, что там у меня гораздо больше шансов, чем здесь, встретить Его… Послушай, Джефф, даже если тебе это не нравится, это твоя проблема, не моя.
– Как раз это я и собирался сказать.
– И тем не менее, – Билли удовлетворенно кивнул, – хорошо, что есть возможность приехать сюда на время. – Он пожал плечами. – Да я сам знаю, что и раньше мог бы появиться.
Джефф попинал снег носком ботинка.
– Да, – произнес он наконец. – У тебя всегда была такая возможность.
– Конечно. Ладно, оставим прошлое. – Билли спокойно взглянул на своего напарника. – Только скажи мне, будет ли мой старый лучший друг рад видеть меня, когда я приеду в следующий раз.
Уж Билли-то всегда сумеет посадить Джеффа в дерьмо.
– Ну конечно, буду.
Улыбка Билли была красноречивее всяких слов.
– Ладно… Что за черт! – Он схватился за дробовик и выпалил в воздух.
В дыре ходила ходуном ветка, на конце которой развевался как безумный белый лоскуток.
Джефф уже поднял «гаранд» к плечу, сняв оружие с предохранителя.
– Я был бы счастлив, если бы меня не подстрелили. И если бы в меня вовсе не стали стрелять, – пророкотал знакомый бас; речь сопровождалась еще более энергичным размахиванием флага. – Это всего лишь Ивар дель Хивал и два его спутника, взыскующие укрытия от холода, куска хлеба, глотка воды и теплого угла для ночлега.
Билли посмотрел на Джеффа:
– Ты знаешь этого типа?
Тот кивнул:
– Друг Ториана Торсена. Добрый друг.
Хорошо. Приятно будет снова увидеться с Иваром дель Хивалом. Выходит, Йен и Осия подобрали его по дороге домой.
Но осторожность никогда не помешает.
– Не будем торопиться, ладно?
– Как скажете, господин офицер; я только отведу ствол в сторону и буду весело щебетать, а если велите, даже сведу щебет к минимуму.
– Это было бы неплохо. Для разнообразия, – сказал Джефф, даже не поворачивая головы к Билли. Он опустил «гаранд» и снял с крюка в будке новую веревочную лестницу. Джефф не вполне понимал, за что ее полагается крепить, но можно будет подогнать машину и зацепить верхнюю ступеньку за прицепное кольцо.
На дне колодца обнаружился Ивар дель Хивал, высокий толстый мужчина, одетый в оранжевое с черным; его улыбка походила на белый остров в черном море бороды. Он стоял, подняв руки и разведя пальцы, точно так же, как и двое бородатых незнакомцев, которые жались к нему, дрожа в своих тонких серых туниках и легинсах. Было в них нечто странное, больно знакомое… густые бороды и… Дерьмо!
– Да-да-да, – сказал Ивар дель Хивал, – и на ладонях у них растет шерсть, и совсем не потому, что они сами с собой развлекались. Позвольте представить моих друзей Хрольфа и Луфена. Их послали со мной по приказу Отпрыска, чтобы помочь вам разобраться с тем Сыном, про которого нам стало известно. Они, как и я, тоже не хотят, чтобы их подстрелили. Честное слово.
– Билли…
– Я тут. – Билли, не поворачиваясь спиной к отверстию в земле, взял с полки в будке новый, с иголочки, сотовый телефон. – Какой номер?
– Торсенов, чей же еще?
– Может, у тебя есть идея получше…
– Просто нажми на вызов, а потом на цифру «три».
– Готово. А потом на кнопку «продать»?
– Ты хочешь сказать, «передать»? Да.
– У тебя ведь раньше не было сотового телефона?.. О, добрый день, мистер Торсен. Извините за беспокойство, мы тут с Джеффом караулим Скрытый Путь, и если это не доставит вам с Торри больших хлопот, не могли бы вы подъехать? Нет-нет, все просто чудесно – по крайней мере мне так кажется. Просто ваш старый друг – Ивар… как бишь там его?.. Ну не важно, Ивар как бишь его там, да, это он… Только что появился и привел с собой парочку друзей. Я думаю, все нормально, но, видите ли, проблема заключается в том, что это Сыны Фенрира.
Билли мгновение слушал, затем улыбнулся:
– Сеанс связи окончен. Полагаю, это значит, что он скоро здесь появится, как ты думаешь?
L'ENVOY
Норна
Весна приближалась, в воздухе уже ощущался ее запах. Почки на деревьях раскрылись за ночь, вскоре, безо всякой, казалось бы, промежуточной стадии, они превратятся в полностью развернувшиеся листья. Дальше к северу весна бы напоминала своей стремительностью взрыв.
Однажды – давным-давно, хотя она и не помнила, когда именно, – Минни слышала, что именно такова весна в Сибири. Если у вас достаточно терпения, вы и в самом деле можете увидеть, как на ветвях раскрываются почки. Здорово было бы на это взглянуть, но она слишком стара, чтобы путешествовать.
Нет, она, конечно, крепкой породы: мать Минни была в девичестве Хансен.
Рак не сгложет ее внутренности, артрит не разрушит ее суставы; не будет никаких прогрессирующих или изматывающих болезней. Просто с каждым днем она будет становиться все слабее и слабее; каждый спуск по лестнице будет пугать ее все сильнее и сильнее; каждая трапеза будет казаться все более безвкусной, пока однажды вечером она не уснет в своей постели – тогда-то все и откажет. Совсем как в «Одноколке» Холмса.
Минни покачала головой. Сейчас этот стих уже не проходят в школе: слишком много приходится объяснять. А жаль.
Встал пастор на ноги устало –
И что ж глазам его предстало?
Я вам открою без утайки! –
Обломки бедной таратайки.
Понятно даже простакам,
Что разом, а не по кускам
Вдруг развалился фаэтон.
Так ткнешь пузырь – и лопнет он.
Хансены – они как эта самая старая одноколка. Бывает и хуже.
Раз пузырь пока не лопнул, она тепло оденется, выберется на холод через черный ход, оставив открытой наружную дверь и не до конца захлопнув внутреннюю, возьмет старое деревянное коромысло и, повесив на него два возмутительно ярких оранжевых пластиковых ведра, спустится по ступенькам и потащит свои старые кости в лес по натоптанной тропинке.
Минни шла с преувеличенной осторожностью, примериваясь к обратной дороге. То и дело попадались островки снега, а под черной грязью земля еще не успела оттаять. Как бы не поскользнуться и не сломать бедро, навернувшись.
Извиваясь, тропинка вела ее через лес к любимой березовой роще. Березки были сеянцами в тот год, когда Минни начала преподавать в школе; теперь они походи на тянущиеся к небу костлявые великанские пальцы.
Целая дюжина пластиковых ведер, ярких, точно цветные карандаши, висела на вогнанных в стволы втулках, ловя медлительные капли.
Минни поставила на землю ведра и положила коромысло. Одно за другим она опустошила пластиковые ведра, переливая водянистый березовый сок в те ведра, что принесла с собой, а затем развесила ведра обратно на втулки. В каждое накапало с кварту сока, не больше. На сегодня хватит одной ходки. А завтра надо будет положить в карман пальто дрель, чтобы пробурить ещё отверстия под втулки.
Слегка согнув спину и колени – так и спина, и колени болят меньше, – Минни наклонилась за коромыслом, чтобы положить его на плечо.
– Вам помочь, миссис Хансен?
Минни подняла глаза. Перед нею стоял Йен Сильверстоун – через одну руку перекинут плащ, другой рукой вешает свой рюкзак на сук. Подъемы его ботинок и колени джинсов перемазаны красноватой грязью, совсем не похожей на землю Дакоты, а на правой щеке красная опухшая рана, неаккуратно заштопанная. На поясе меч, и Йен вроде бы не собирается его снимать.
Минни спросила бы, давно ли он дома, но она задавала вопросы, ответы на которые знала и так, только в классе. Или когда это могло принести пользу.
– Конечно, помочь! Или ты думаешь, я ради удовольствия таскаю тяжелые ведра?
– Я так и подумал, – улыбнулся Йен, снимая коромысло с плеча Минни с той досадной легкостью, которую выказывают молодые, совершая какие-либо физические действия. – Я человек не лесной, – продолжал он, когда они двинулись по тропинке обратно к дому, – но, по-моему, это березы, а не клены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Конечно. Почему бы и нет?
– Знаешь, – промолвил Арни, глядя на фляжку, – что-то меня тянет напиться в стельку, нажраться по-свински. Твоей фляжки мало, но в сундуках есть несколько бутылочек кой-чего совершенно замечательного, и я собираюсь опустошить немало этих бутылок. Я не обычный пьяница, я глупый пьяница… Как, переживешь?
– Конечно.
Арни поглядел Йену прямо в глаза.
– Нет, серьезно, переживешь? Я могу подождать, пока она не встанет с постели. Просто хочется покончить с запоем, пока она не проснулась, понимаешь?
– Да все в порядке, Арни.
Было бы неплохо провести пару дней, обдумывая, что предпринять дальше, да и Йен не в состоянии сейчас путешествовать. К тому времени, как он оправится, Арни тоже будет готов. Они, конечно, вернутся в Старую Крепость, поделятся с Отпрыском плохими вестями и доставят Осию домой в целости и сохранности.
А что потом?
Он чертовски хорошо знал, что потом. Нечего жалеть о прошлом, но Йена уже не вдохновляла идея отдать Фрейе остальные самоцветы. Однако еще меньше его вдохновляла идея оставить самоцветы Брисингамена на милость Локи и ему подобных.
Хорошо ли охраняют изумруд и сапфир? Наверное, очень хорошо. Но сможет ли Локи добраться до них?
Нет. Это даже не вопрос – сможет ли. Правильный вопрос – как именно он до них доберется?
Вот об этом стоит поразмыслить.
Йен откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Сначала поспать, потом полечиться… Хорошо бы уметь забываться сном без сновидений, теплым и успокоительным, чтобы проснуться свежим и отдохнувшим…
Кольцо Харбарда слегка сжало его палец.
Глава 31
Гости
Кофе был горячий, а сандвичи – очень вкусные, даже на морозе. Так, свежевыпеченный хлеб, салат-латук, маслины… но что это за солоноватый привкус рыбы, который гармонизирует все компоненты? Джефф снова откусил от сандвича. Не сардины. Может, анчоусы?
Да не так уж и холодно на этой неделе. Даже к морозу привыкаешь, приспосабливаешься к нему и душой, и телом. После того как неделю простоял мороз за минус двадцать, сейчас установилась просто теплая погодка. Даже хочется выйти на улицу в одной рубашке.
Ну, не то чтобы хочется. Однако и Джефф, и его напарник расстегнули парки и сняли перчатки.
– Пан-бане, – произнес напарник в нос, с французским акцентом. – Буквально – «обмакнутый хлеб». Хорошая и основательная крестьянская пища; я подумал, что это подойдет.
– Вкусно, – кивнул Джефф, прислонившись спиной к стенке караульной будки и не сводя глаз с дырки в земле – разве что изредка косясь на Билли, который стоял, прислонившись к открытой двери.
– Ну, ты же сам сказал, что обычно в таких случаях пробавляются сандвичами. И ты знаешь, что я просто раб традиций.
Джефф не мог не улыбнуться. Все, кто дежурил у кайрна, одевались в парки и иногда нахлобучивали на головы ушанки; те хоть и выглядели глупо с точки зрения некоторых – ну, с точки зрения всех, – зато исправно согревали уши и голову.
А Билли вырядился в теплый комбинезон, сшитый из какой-то мерцающей голубой материи, которая ни сном ни духом не походила на натуральное волокно, с золотыми полосками по бокам. И в результате выглядел на редкость неуместно в обнимку с дробовиком «Моссберг-500» – словно охотник на уток в засаде на крупную дичь.
Уши Билли закрывала лыжная лента-наушник из того же материала, что и его… зимний костюм, только чуть потемнее. Единственной уступкой условностям была пара поношенных зимних ботинок и продранные гетры. Джефф узнал их: гетры принадлежали отцу Билли.
Он взглянул на часы. 12.35, а значит, ему осталось караулить чуть меньше трех часов. Потом надо пробежаться по городу – возможно, заглянуть к Хансенам, посмотреть, как там Дэвид Петерсон, – и домой, принять душ и переодеться. Сегодня среда, стало быть, обедают они у Аарстедов.
– Какие у тебя планы на обед, Билли?
– Во-первых, я планирую пообедать. – Билли улыбнулся. – Сегодня я готовлю обед дома, у Ольсонов. А во-вторых, не усердствуй ты так. – Он посерьезнел. – Сегодня заглянешь к Торсенам?
Джефф покачал головой:
– Нет, завтра, наверное, загляну. В понедельник он чувствовал себя прекрасно. Уже встал на ноги и ковылял по дому, но больше всего времени проводит в подвале – испытывает на прочность Торри и Мэгги.
Док Шерв полагал, что Торсену следует погодить с тренировками, но, дожив до лет дока, начинаешь понимать, что не всякую битву можно выиграть.
Джефф тоже это понимал. Назначить Билли в караул было правильно – да и нельзя сказать, что на него нельзя положиться. Джефф просто не хотел думать над тем, кто согласится, а кто не согласится сторожить с Билли, так что не стал дожидаться добровольцев, а взял Билли себе в напарники.
– Хорошо. Остановлюсь и зайду к ним завтра, когда поеду из города.
– Из города? Но…
– Эгей, у меня там квартира и работа – по крайней мере еще вчера они у меня были. Шеф-повар Луи все понимает насчет личных дел и крайней необходимости, да и приятно было вернуться сюда ненадолго. Но знаешь ведь пословицу – нельзя дважды войти в одну и ту же реку?
Джефф растерялся. Он как-то не думал насчет планов Билли – но ведь сам-то он вернулся домой…
– Ничего, – сказал Билли, словно читая мысли Джеффа. – Это все пустяки. Мне нравится в городе – и не только потому, что там у меня гораздо больше шансов, чем здесь, встретить Его… Послушай, Джефф, даже если тебе это не нравится, это твоя проблема, не моя.
– Как раз это я и собирался сказать.
– И тем не менее, – Билли удовлетворенно кивнул, – хорошо, что есть возможность приехать сюда на время. – Он пожал плечами. – Да я сам знаю, что и раньше мог бы появиться.
Джефф попинал снег носком ботинка.
– Да, – произнес он наконец. – У тебя всегда была такая возможность.
– Конечно. Ладно, оставим прошлое. – Билли спокойно взглянул на своего напарника. – Только скажи мне, будет ли мой старый лучший друг рад видеть меня, когда я приеду в следующий раз.
Уж Билли-то всегда сумеет посадить Джеффа в дерьмо.
– Ну конечно, буду.
Улыбка Билли была красноречивее всяких слов.
– Ладно… Что за черт! – Он схватился за дробовик и выпалил в воздух.
В дыре ходила ходуном ветка, на конце которой развевался как безумный белый лоскуток.
Джефф уже поднял «гаранд» к плечу, сняв оружие с предохранителя.
– Я был бы счастлив, если бы меня не подстрелили. И если бы в меня вовсе не стали стрелять, – пророкотал знакомый бас; речь сопровождалась еще более энергичным размахиванием флага. – Это всего лишь Ивар дель Хивал и два его спутника, взыскующие укрытия от холода, куска хлеба, глотка воды и теплого угла для ночлега.
Билли посмотрел на Джеффа:
– Ты знаешь этого типа?
Тот кивнул:
– Друг Ториана Торсена. Добрый друг.
Хорошо. Приятно будет снова увидеться с Иваром дель Хивалом. Выходит, Йен и Осия подобрали его по дороге домой.
Но осторожность никогда не помешает.
– Не будем торопиться, ладно?
– Как скажете, господин офицер; я только отведу ствол в сторону и буду весело щебетать, а если велите, даже сведу щебет к минимуму.
– Это было бы неплохо. Для разнообразия, – сказал Джефф, даже не поворачивая головы к Билли. Он опустил «гаранд» и снял с крюка в будке новую веревочную лестницу. Джефф не вполне понимал, за что ее полагается крепить, но можно будет подогнать машину и зацепить верхнюю ступеньку за прицепное кольцо.
На дне колодца обнаружился Ивар дель Хивал, высокий толстый мужчина, одетый в оранжевое с черным; его улыбка походила на белый остров в черном море бороды. Он стоял, подняв руки и разведя пальцы, точно так же, как и двое бородатых незнакомцев, которые жались к нему, дрожа в своих тонких серых туниках и легинсах. Было в них нечто странное, больно знакомое… густые бороды и… Дерьмо!
– Да-да-да, – сказал Ивар дель Хивал, – и на ладонях у них растет шерсть, и совсем не потому, что они сами с собой развлекались. Позвольте представить моих друзей Хрольфа и Луфена. Их послали со мной по приказу Отпрыска, чтобы помочь вам разобраться с тем Сыном, про которого нам стало известно. Они, как и я, тоже не хотят, чтобы их подстрелили. Честное слово.
– Билли…
– Я тут. – Билли, не поворачиваясь спиной к отверстию в земле, взял с полки в будке новый, с иголочки, сотовый телефон. – Какой номер?
– Торсенов, чей же еще?
– Может, у тебя есть идея получше…
– Просто нажми на вызов, а потом на цифру «три».
– Готово. А потом на кнопку «продать»?
– Ты хочешь сказать, «передать»? Да.
– У тебя ведь раньше не было сотового телефона?.. О, добрый день, мистер Торсен. Извините за беспокойство, мы тут с Джеффом караулим Скрытый Путь, и если это не доставит вам с Торри больших хлопот, не могли бы вы подъехать? Нет-нет, все просто чудесно – по крайней мере мне так кажется. Просто ваш старый друг – Ивар… как бишь там его?.. Ну не важно, Ивар как бишь его там, да, это он… Только что появился и привел с собой парочку друзей. Я думаю, все нормально, но, видите ли, проблема заключается в том, что это Сыны Фенрира.
Билли мгновение слушал, затем улыбнулся:
– Сеанс связи окончен. Полагаю, это значит, что он скоро здесь появится, как ты думаешь?
L'ENVOY
Норна
Весна приближалась, в воздухе уже ощущался ее запах. Почки на деревьях раскрылись за ночь, вскоре, безо всякой, казалось бы, промежуточной стадии, они превратятся в полностью развернувшиеся листья. Дальше к северу весна бы напоминала своей стремительностью взрыв.
Однажды – давным-давно, хотя она и не помнила, когда именно, – Минни слышала, что именно такова весна в Сибири. Если у вас достаточно терпения, вы и в самом деле можете увидеть, как на ветвях раскрываются почки. Здорово было бы на это взглянуть, но она слишком стара, чтобы путешествовать.
Нет, она, конечно, крепкой породы: мать Минни была в девичестве Хансен.
Рак не сгложет ее внутренности, артрит не разрушит ее суставы; не будет никаких прогрессирующих или изматывающих болезней. Просто с каждым днем она будет становиться все слабее и слабее; каждый спуск по лестнице будет пугать ее все сильнее и сильнее; каждая трапеза будет казаться все более безвкусной, пока однажды вечером она не уснет в своей постели – тогда-то все и откажет. Совсем как в «Одноколке» Холмса.
Минни покачала головой. Сейчас этот стих уже не проходят в школе: слишком много приходится объяснять. А жаль.
Встал пастор на ноги устало –
И что ж глазам его предстало?
Я вам открою без утайки! –
Обломки бедной таратайки.
Понятно даже простакам,
Что разом, а не по кускам
Вдруг развалился фаэтон.
Так ткнешь пузырь – и лопнет он.
Хансены – они как эта самая старая одноколка. Бывает и хуже.
Раз пузырь пока не лопнул, она тепло оденется, выберется на холод через черный ход, оставив открытой наружную дверь и не до конца захлопнув внутреннюю, возьмет старое деревянное коромысло и, повесив на него два возмутительно ярких оранжевых пластиковых ведра, спустится по ступенькам и потащит свои старые кости в лес по натоптанной тропинке.
Минни шла с преувеличенной осторожностью, примериваясь к обратной дороге. То и дело попадались островки снега, а под черной грязью земля еще не успела оттаять. Как бы не поскользнуться и не сломать бедро, навернувшись.
Извиваясь, тропинка вела ее через лес к любимой березовой роще. Березки были сеянцами в тот год, когда Минни начала преподавать в школе; теперь они походи на тянущиеся к небу костлявые великанские пальцы.
Целая дюжина пластиковых ведер, ярких, точно цветные карандаши, висела на вогнанных в стволы втулках, ловя медлительные капли.
Минни поставила на землю ведра и положила коромысло. Одно за другим она опустошила пластиковые ведра, переливая водянистый березовый сок в те ведра, что принесла с собой, а затем развесила ведра обратно на втулки. В каждое накапало с кварту сока, не больше. На сегодня хватит одной ходки. А завтра надо будет положить в карман пальто дрель, чтобы пробурить ещё отверстия под втулки.
Слегка согнув спину и колени – так и спина, и колени болят меньше, – Минни наклонилась за коромыслом, чтобы положить его на плечо.
– Вам помочь, миссис Хансен?
Минни подняла глаза. Перед нею стоял Йен Сильверстоун – через одну руку перекинут плащ, другой рукой вешает свой рюкзак на сук. Подъемы его ботинок и колени джинсов перемазаны красноватой грязью, совсем не похожей на землю Дакоты, а на правой щеке красная опухшая рана, неаккуратно заштопанная. На поясе меч, и Йен вроде бы не собирается его снимать.
Минни спросила бы, давно ли он дома, но она задавала вопросы, ответы на которые знала и так, только в классе. Или когда это могло принести пользу.
– Конечно, помочь! Или ты думаешь, я ради удовольствия таскаю тяжелые ведра?
– Я так и подумал, – улыбнулся Йен, снимая коромысло с плеча Минни с той досадной легкостью, которую выказывают молодые, совершая какие-либо физические действия. – Я человек не лесной, – продолжал он, когда они двинулись по тропинке обратно к дому, – но, по-моему, это березы, а не клены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40