— ваше величество, этот парень — подонок.
— Подонок? — вскрикнула Лея. — Ты называешь подонком хэйпанского принца? Брось, Хэн, ты просто ревнуешь!
— Может быть, и ревную, — признался Хэн. — Но это не меняет дела. Я не могу отвязаться от ощущения, что здесь что-то не так. — Он снова закрыл глаза. — Поверьте, ваше высочество. Большую часть своей жизни я провел среди подонков. Я сам подонок. Большинство моих друзей — подонки. Если бы вы пожили с мое среди подонков, то научились бы распознавать их за версту.
Лея не понимала, как Хэн может такое говорить. Сначала оскорбил ее своей подозрительностью к тому, что другой мужчина мог найти ее привлекательной, потом назвал этого мужчину подонком — все это шло вразрез с ее глубокими убеждениями, как люди должны относиться друг к другу.
— Я вот думаю, — сказала принцесса, отогнав злость, — а может быть, тебе следует взять свой дурацкий кустик и с извинениями вручить принцу? Боюсь, когда-нибудь твои слабые мозги и бойкий язык доведут тебя до беды!
— А, ты наслушалась Трекина Хорма! Вижу, он пытается устроить ваше счастье. А знаешь ли ты, что твой драгоценный принц предложил мне боевой крейсер, если я пообещаю улететь и не мешать вам двоим? Говорю тебе, это подонок! Лея ткнула пальцем в грудь Хэна:
— Тебе следовало бы принять его подарок, пока ты еще можешь получить хоть что-то! Хэн отшатнулся.
— Послушай, Лея, — извиняющимся тоном проговорил он. — Я… Я не понимаю, что происходит. Я не хочу с тобой ссориться. Знаю, Изольдер производит впечатление хорошего парня, но— прошлой ночью на камбузе я услышал разговор. Об этом все говорят. Послушать, так вас уже поженили. А я, как дурак, за тебя цепляться, и чем сильнее цепляюсь, тем труднее мне тебя удержать.
Лея задумалась. Хэн пытался извиниться, но вроде бы не понимал, что в этот момент всем своим поведением обижает ее.
— Я не знаю, почему все решили, что я выйду за принца. Определенно, я не давала повода к сплетням. Поэтому слушай меня. Я люблю тебя за то, что ты такой, как есть, — вспомнил? Бунтовщик, негодяй, хвастун. Это останется навсегда. Но думаю, мне нужно несколько дней побыть одной. Хорошо?
В последовавшей тишине прозвучал сигнал коммутатора. Лея подошла к небольшому голоприемнику.
— Да?
Перед ней возникло изображение Трекина Хорма. Старый посол разложил свой непомерный вес на кушетке. Бледно-голубые глаза еле проглядывали из-за складок жира.
— Принцесса, — весело проговорил Трекин, — завтра собираем специальную сессию Альтераанского Совета. Я уже дал добро на объявление празднеств.
— Специальную сессию Совета? — переспросила Лея. — Но зачем? Что стряслось?
— Ничего не стряслось! — ответил Трекин. — Все слышали прекрасную новость о хэйпанском предложении. Поскольку свадьба Альтераанской принцессы с одним из богатейших в галактике семейств автоматически предоставит нам статус беженцев, мы решили созвать Совет, чтобы обсудить все детали предстоящего брака.
— Спасибо, — сердито сказала Лея. — Приду обязательно.
Она ударила ладонью по выключателю. Хэн взглянул на нее, повернулся и вышел.
В стерильно белых коридорах «Мятежной Мечты» Хэн, прислонившись к стене, размышлял о своем жребии. Из попытки извиниться печальнейшим образом ничего не вышло. Вероятно, Лея права насчет Изольдера. Принц, наверное, приличный парень, а его опасения идут от ревности.
И все же Хэн заметил в глазах Леи тоску, когда она говорила о спокойных мирах Хэйпа. И Изольдер попал в точку. Даже если Хэн добьется Леиной руки, что он реально сможет ей предложить? У него нет сокровищ, как у хэйпанца. Если Хэн уговорит Лею выйти за него, альтераанцы только проиграют. Трекин Хорм на каждом шагу будет напоминать принцессе об упущенном случае. Лея бесконечно предана своему народу.
Хэн мысленно хмыкнул. «Думаю, мне просто нужно несколько дней побыть одной». Он уже слышал такое. А через несколько дней за этим следует: «Всего хорошего!»
Есть лишь один способ противостоять богатству Изольдера. От этой мысли сердце забилось учащенно, во рту пересохло. Он вытащил из ремня комлинк и набрал номер старого знакомого. На экране показался каучуково-коричневый хатт, глядящий на Хэна темными, отупевшими от наркотиков глазами.
— Далла, старый ворюга! — воскликнул Хэн с деланным воодушевлением.Мне нужна твоя помощь. Хочу заложить «Сокола» и ночку поиграть в карты. По-крупному.
Капитан Астарта, телохранитель принца, разбудила Изольдера. Это была женщина редкой красоты, с длинными темно-рыжими волосами, глазами голубыми, как небо на планете Терефон.
— Фларетт а реллерен? («Ужин удался?») — словно невзначай спросила она.
Лежа на кровати, он видел, что глаза охранницы осматривают комнату тщательней, чем обычно. Взгляд переходил со столика на кровать, с кровати на стенной шкаф. Движения женщины были по-кошачьи быстры.
— Да, — ответил Изольдер. — Принцесса была очаровательна, приятная компания. Что-то не так?
— Час назад мы перехватили шифровку. Она передавалась на все наши корабли. Похоже, это приказ на убийство.
— Сигнал пришел с Хэйпа?
— Нет. С нашего корабля на Корусканте.
— Кого приказано убить?
— Имя в приказе не названо, время и место тоже, — отвечала капитан Астарта. — Полный текст звучит так: «Соблазнительница, похоже, заинтересовалась. Действуйте».
— Уведомили Службу Безопасности Новой Республики, что Лея в опасности? Астарта колебалась.
— Я не уверена, что намеченная жертва — принцесса Лея.
Изольдер помолчал. Если он умрет, наследование перейдет к дочери его тетки Секкьи. Раньше кто-то уже убил его невесту леди Элльяр. Ее нашли утопленной в осветительном бассейне. Изольдер не мог доказать своих подозрений, но был уверен, что за убийством стояла Секкья. Как был уверен и в том, что тетка наняла пиратов, убивших старшего брата после разграбления королевского флагмана. Изольдер спросил:
— Вы думаете, на этот раз жертвой выбран я?
— Думаю так, мой господин, — ответила Астарта. — Ваша тетя сможет свалить преступление на чужаков, на какого-нибудь диктатора, опасающегося союза Хэйпа с Леей Органой. На генерала Соло, наконец.
Изольдер уселся в постели, задумчиво прикрыл глаза. Его тетки и мать — хитрые и коварные женщины. Принц надеялся, что, найдя невесту вне хэйпанской королевской линии, он обретет спутницу жизни, не испорченную алчностью, которая поразила всех женщин в семье. Его глубоко ранила мысль, что покушение задумано кем-то из ближайшего окружения.
— Поставьте в известность Службу Безопасности Новой Республики. Возможно, они выявят злоумышленницу. Кроме того, выделите часть моей личной охраны для защиты принцессы Леи.
— А кто будет охранять вас? — спросила Астарта.
Изольдер заметил предательский блеск в ее глазах. Она любила его. Он это знал. И это делало ее незаменимой. Возможно, Астарта даже надеялась на гибель Леи. И все же Изольдер знал, что капитан подчинится его приказу. Прежде всего — она превосходный солдат.
Он вытащил из-под покрывала бластер, уловив удивление в глазах Астарты, что не заметила оружия под самым носом.
— Я сам о себе позабочусь, — сказал принц.
Глава 5
В тот вечер Хэн оказался на самом дне корускантского преступного мира — в казино. Заведение в буквальном смысле не видело солнечного света более девяноста тысяч лет. Над ним ярус за ярусом возвышались дома и улицы, построенные еще до того, как казино вклинилось подобно угольному пласту в этот геологический слой. Во влажном воздухе пахло гнилью, но для множества галактических рас, приспособленных к подземной жизни, это была естественная среда обитания. Во мраке Хэн различал украдкой наблюдающие за ним глаза.
Прежде чем играть по-крупному, Хэн сделал три игры помельче. Слева от него сидел адвокат Колуми в антигравитационной сбруе. У адвоката была такая огромная голова, что голубые пульсирующие жилы вокруг черепа казались длиннее его тощих, бесполезных ног. Мощный интеллект делал Колуми одним из самых опасных игроков в галактике. Напротив сидела Омогг, дракмарийская диктаторша, известная своим богатством. Ее отполированная до блеска бледно-сизая чешуя сияла, а зеленые облака метана под шлемом скрывали рыло и хищные клыки. Слева от нее сидел готальский посол, которого Хэн видел накануне, — существо с серыми кожей и бородой. Готал играл вслепую, полагаясь на сенсорный рог, которым прощупывал эмоции противников, стараясь читать мысли.
Хэн никогда не играл в сэбэкк в такой компании. По сути дела, он не играл в сэбэкк уже много лет и теперь так обливался потом, что мундир промок насквозь. Они играли в ту разновидность пришедшей из глубины тысячелетий игры, которую называли «форсированный сэбэкк». В обычном сэбэкке кости или какой-либо генератор случайных чисел периодически меняют цену карт, придавая древней игре особый азарт. Но по правилам форсированного сэбэкка никакого генератора не использовалось, вместо этого случайность обеспечивали сами игроки. Вытянув первую карту,.игрок объявлял, какой будет следующая масть: светлой или темной. Кто угадывал самую сильную светлую или темную масть, выигрывал, но только при условии, что сумма очков у его сторонников оказалась больше. Например, если бы Хэн захотел поставить на темную карту, а остальные — на светлую, он неизбежно проиграл бы. Хэн посмотрел в свои карты и разложил по порядку — два «Меча», «Злодей» и «Идиот». Все вместе — очень слабо в темном наборе и вряд ли выиграет. Хэн выиграл несколько сдач в светлой масти и, хотя не верил в предрассудки, чувствовал, что не время разыгрывать темную. Однако выбора не было.
— Принимаю вашу ставку, — шепнул готал, не открывая окаймленных красным глаз, — и повышаю ее на сорок миллионов кредитов.
Стоявший позади Хэна Чубакка заскулил, и Трипио наклонился и шепнул на ухо:
— Посмею напомнить, сэр, что шансы выиграть восемь раз подряд составляют один против шестидесяти пяти тысяч пятисот тридцати шести.
Не следовало этого говорить вслух, но Хэн закончил за него:
— А при моей карте и того меньше". Принимаю, — и поставил на кон векселя на разработку минералов в одной из звездных систем, название которой мог произнести разве что Колуми. — Повышаю еще на восемь миллионов. — Он вытащил пакет акций на изрядную долю Кессельских космических рудников.
Нервозность Хэна, должно быть, оглушила готала, потому что он вдруг прикрыл ладонью свой левый рог.
Все видели: готал заметил отчаяние Хэна — и, не раздумывая, приняли ставку.
— Кто-нибудь хочет начать игру? — спросил Хэн в надежде, что игроки подождут следующей сдачи.
— Я играю, — сказал готал.
Сидящие за столом открыли карты. Готал назначил темную масть, но его карта оказалась слабее, чем у Хэна. Двое других играли светлую и в принципе могли бы выиграть. Все ждали, когда дройд-крупье, болтавшийся у потолка над столом, раздаст последние карты.
Наверху заскрипели механизмы — это руки древнего крупье перемещались к Колуми. Тот взял карты. Тепло его тела активизировало микроцепи карт, так что проявилось их значение. Сердце Хэна замерло: «Хозяин Монет», «Хозяин Бутылок», «Королева Воздуха и Тьмы». Двадцать два очка до максимальной суммы. Хэн лишь надеялся, что совокупная сила темной масти окажется больше.
Крупье сдал последние карты дракмарийке. От ее прикосновения расцвела картинка «Рыцаря Джедая» и «Расслабление» вверх ногами. То, что «Расслабление» оказалось вверх ногами, переменило сдачу дракмарийки — ее очки присовокупились к темной масти Хэна и готала. Сердце Хэна упало. Это могло испортить игру. Но по правилам дракмарийка имела право одну карту заменить. Она сбросила перевернутое «Расслабление», оставив себе всего шестнадцать очков светлой масти.
Механическая рука переместилась к готалу и бросила ему семерку «Планок». Это была самая слабая карта, но она усиливала темную масть. Готал оставил «Королеву Воздуха и Тьмы», «Баланс» и «Смерть». У него осталось минус девятнадцать. Хэн ощутил прилив радости, поняв, что темная масть может выиграть. Готал, видимо, почувствовал эту радость, но не понял ее причины. Он решил, что Хэн рассчитывает выиграть сам, и, ревниво взглянув на Хэна, сбросил семерку «Планок». Поскольку темная масть теперь опустилась ниже минус двадцати трех, она объявлялась банкротом. Это означало, что она автоматически проигрывает — если только Хэн не наберет двадцать три очка, неважно, положительных или отрицательных.
Хэн снова уставился в карты. Один «Идиот» не стоил ничего, два «Меча» — по два очка, и «Злодей» — минус пятнадцать. Лучший шанс выиграть — набрать строй «Идиотов». Оставить «Идиота», два «Меча» и получить еще три очка в любом наборе — будет ровно двадцать три. Он оценивал свои шансы как довольно слабые, примерно один к пятнадцати, но это был единственный вариант.
Механические руки, громко заскрипев, переместились к Хэну. Металлические пальцы взяли верхнюю карту и бросили на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42