Не получалось, сбился со счета он уже довольно давно.
Брезжущий серый рассвет вяло тонул в синих зимних сумерках, и в шесть часов вечера уже открывали внимательные серебристые глаза первые звезды. А потом часы встали, словно разладившись, и, сколько Сергеев ни пытался их завести, сколько ни тряс в надежде оживить, уже никуда не пошли.
Казалось – само время остановилось.
Стрый долго не хотел идти с ними, а Дивер не хотел брать его с собой, аргументируя, что агента Плащевика надо поскорее шлепнуть, чтобы гадостей не наделал.
Влад возразил, сказав, что этот «агент» пребывает в состоянии глубочайшей депрессии, и вообще, возможно – ему просто заморочили голову, наставив на путь зла. Кроме того, сказал Влад, рассудительный и логичный, есть такое понятие – «язык». Раз уж «сааб» оказался пустым, а все его воины безнадежно мертвыми, глупо не воспользоваться знаниями этого впавшего в горестный ступор исхудавшего парня.
Известие о гибели Плащевика Стрый воспринял спокойно, сказав, что он предчувствовал нечто подобное. Зато остальные с интересом выслушали его похождения к непонятной твари из плененного «сааба».
– Что-то у него не вышло, – сказал Мартиков, – его армию разбили, он сам покинул город.
– Он сильно рассчитывал на тебя, – произнес Стрый.
Мартиков только качнул головой. О буре, творящейся у него в душе, он никому не рассказывал. Ни к чему им знать, как легко потерять человечность.
Когда уже окончательно стемнело и наступила ночь – темная и морозная, а в печурке-буржуйке растопили огонь, Дивер принес найденные в «саабе» вещи и показал их Стрыю.
– Я знаю, – сказал Стрый, – откуда это.
Нож он взял, немного подержал в руках, поднес к дверце печурки, чтобы на лезвии заиграли багровые блики. Тени прыгали по металлу, руны извивались, словно дюжина крошечных змей.
– Это наше табельное оружие, – произнес Малахов, – но не только. Еще это символ. Когти.
– Когти? Но зачем? – спросил Влад.
Стрый качнул головой, пожал плечами, а из дальнего угла пустой комнаты ответил Никита, который до этого времени пребывал в некотором подобии транса:
– У них когти. Значит, и у их слуг тоже должны быть когти.
Влад глянул на нож неприязненно, как на мертвую змею, что уже не может укусить, но гадостна одним своим видом.
– А это... – Стрый покачал ключами с химерой. – Это ключи от одного из складов Босха. Это в районе Покаянной... мы там брали оружие. А на этой бумажке шифр от кодового замка.
– А что на складе?
– Оружие, броники, дизтопливо, да там много чего есть...
– Ясно, – сказал Дивер, – завтра идем. Все пожали плечами – завтра так завтра.
Всю ночь Владу снился Евлампий Хоноров, запертый в вечной тьме и отчаянно пытающийся найти оттуда дорогу в цветущий, играющий красками мир.
Назавтра похода не получилось, потому что той же ночью началась история с Мартиковым, за решением которой и прошли два последующих дня. В результате город обзавелся еще одним волком, от призрачного вида которого шарахались даже бывалые, закаленные в боях курьеры, а Влад и спутники получили нового Мартикова, который во всех отношениях был лучше, чем прежний. Павел Константинович и сам почувствовал перемену – больше от него никто не шарахался, и лунными ночами никто не нес безмолвную вахту над его постелью, готовый при малейшем всхрипе бежать бить тревогу.
На третий день пошел снег и словно отмерил начало новой эпохи. Народ с улиц пропал совсем, и даже отверженные забились в какие-то свои норы. Город впал в спячку, которую некоторые могли назвать комой. Жизнь наверху замерла.
Укутавшись в зимнюю тяжелую одежду, побрели через полгорода к Покаянной, где с трудом отыскали упомянутый склад. Собранный из жестяных листов склад напомнил Ваську давнишнюю лежку Жорика. Если бы складское помещение стало вдруг лежкой, то это была бы, несомненно, королева всех лежек – просторная, теплая и с неизгладимой печатью профнепригодности ее строивших.
Малахов возился с замком, пока остальная группа нервно озиралась по сторонам, как шайка несовершеннолетних взломщиков. Дважды щелкнул ключ. Стрый ругнулся сквозь зубы – металл замка покрылся инеем и слегка замерз. Открыл крышку справа от двери и отстучал код. Глухо загудело, и дверь с чуть слышным щелчком подалась вперед.
– Босх не дурак был, – произнес Стрый, жестом прося передать ему лампу, – дверной замок на автономное питание поставил.
Ухватил сваренную из арматуры дверную ручку, с натугой потянул на себя, сминая образовавшийся за день слой снега. Поднял лампу. По стенам запрыгали причудливые тени. Малахов вошел внутрь, а следом за ним Дивер и Степан, оба с фонарями. Из тьмы выделились пыльные углы помещения, отблески запрыгали-заиграли на черном металле.
– Ого... – сказал Белоспицын.
– Много нагреб, да? – с усмешкой бросил Стрый, ставя фонарь на верхушку сбитого из неошкуренных досок ящика. Позади заходили в помещение остальные. Влад недоуменно оглядывался, Мартиков был жизнерадостен, а Никита, напротив, мрачен. Рядом они составляли почти комическую пару.
Оружия тут и вправду было много, даже чересчур. Пирамидки в центре, частокол у стен, целый лес на стенах. Создавалось ощущение, что Босх хотел вооружить целую маленькую армию – все стволы были новыми, с армейскими клеймами. Автоматы, пулеметы, гранатометы подствольные и обычные, гранаты.
– Постой, – сказал вдруг Дивер, продвигаясь вперед и отодвигая Стрыя.
Еще одно полотнище брезента обреталось в середине помещения, накрывая собой что-то очень массивное и высотой почти до низкого, нависающего потолка.
– Что у них там, танк, что ли? – произнес Белоспицын.
– С него станется... нет, ну сейчас по городу лучшее средство передвижения, без дураков! – Степан подтолкнул ногой аккуратно прислоненные к стене огнестрелы.
– Нет, – медленно произнес Севрюк, – не танк...
Потянул брезент на себя, и полотнище сползло на грязный, истоптанный чужими ногами пол. Очередной набор ящиков никому ничего не говорил, за исключением самого Дивера. А он, вскрыв один, отступил на шаг и оглядел пирамиду в целом.
– Пластид, – произнес он.
– Что? – не понял Белоспицын.
– Пластид. Пластиковая взрывчатка. С детонаторами.
– Да ты что... – Влад подошел, глянул на темные, похожие на некачественное мыло бруски. Они выглядели так... безобидно.
– Куда мощнее тротила, – сказал Дивер, – и их тут до черта. Полтонны, не меньше!
– Да этим же можно полгорода подкинуть! – сказал Степан уважительно.
Дивер наклонился, взял сталкера за плечи, сказал доверительно:
– Не пол... Весь город.
– Вот Босх! Да зачем ему столько?! – сказал Владислав, ощутив вдруг, что близость такого количества взрывчатки его нервирует. – Что он собирался взрывать?!
– Это неважно! – сказал Дивер с каким-то непонятным воодушевлением, снова подходя к полной взрывчатки пирамиде. – Босх мертв. Так что теперь это наше.
– Михаил, ты чего? – спросил Сергеев. – Целая куча взрывчатки, что ты с ней будешь делать?
Севрюк помотал головой, медленно, словно во сне.
– И вправду, Севрюк, к чему тебе этот пластид? Жрать его все равно нельзя. Тут другое, – качнул головой Степан.
– Нет, – сказал Дивер, – не другое. Экая здесь силища! Только и ждет, чтобы ее применили. Босх психопат, а какое сокровище припас. Взорву я этот город, ясно, взорву!
– Ну и куда это сокровище заложишь? На Арену в центр? В КПЗ по старой памяти или на Степину набережную за собачку отомстить? – ядовито спросил Влад. – Чтобы еще и Мелочевка из берегов вышла. Большой бум, да?
– Я знаю куда... – вдруг сказал Никита Трифонов.
Все повернулись к нему.
– Изрек... наш маленький оракул, – пробормотал Мельников, а Дивер уставился на Трифонова с немой надеждой. В глазах Севрюка прыгали нехорошие искры.
– Пироман... – вполголоса шепнул Влад.
– Все это надо вниз, – продолжил Никита, казавшийся совсем маленьким возле смертоносной пирамиды, – там пещеры, много пещер. Вся земля изъедена пещерами, как сыр! Все источилось и упадет, если сделать большой взрыв! Тут, – он погладил один из ящиков, – много. А под пещерами живут они. Если взорвет, то... и они пропадут!
Рот Дивера расползся в кривую уродливую усмешку.
– Ну смотри, пацан, – сказал он, – никто тебя за язык не тянул!
Под молчание окружающих он стянул пару ящиков с самой вершины, из одного извлек приборы на тонкой грибовидной ножке и что-то вроде переносных раций.
– Это, – Севрюк качнул «рацией», – микроволновый передатчик, А это – детонатор. Втыкаем его сюда, в пластид, и с километрового расстояния подрываем. Сказка! Втыкаем сюда, сюда и сюда, – три бруска приняли в себя детонаторы, после чего отправились обратно в ящики, – подрываются эти, а все остальное детонирует. Почти атомная бомба! – закончил он, глядя на Влада глазами счастливого ребенка. – Вот, подержи.
– Дивер, – сказал Влад, глядя на Севрюка в упор, – ты лучше скажи, ты действительно хочешь пустить это в ход? Пойти в пещеры?
– И пойду! – запальчиво ответил тот, отбирая передатчик. – А что, есть возражения?
Все молчали.
– Что – есть те, кто хотят ничего не менять? Хотят дождаться конца, сдохнуть здесь, разложиться еще при жизни, а? Вы что, не видите?! Тут же все разваливается, расползается по швам!
– Он прав, – поддержал Никита, и на него посмотрели с неодобрением.
– Это сметет всю плесень! – крикнул Севрюк в запале. – И достанет ИХ!
– Троллей... – тихо сказал Хоноров.
Большую часть ночи разбирали взрывчатку, устанавливали детонаторы. С уважением смотрели за споро работающим Севрюком, что активировал запалы, настраивая их на одну волну. Ребром поднялся вопрос о пещерах, и Степан, помявшись, сказал, что может послужить проводником, а Трифонов предложил указать место, где установить пластид. На вопрос, откуда он знает про пещеры, маленький прорицатель просто ответил:
– Приснилось.
– Мне бы твои сны, парень! – вздохнул Степан.
– Нет, – серьезно сказал Трифонов, – лучше не надо.
– Вход в пещеры знаешь? – спросил Дивер у Приходских.
Тот кивнул, но Никита снова перебил. Он явно был самым осведомленным в их группе:
– Он теперь только один. На заводе. В центре монастыря.
– Завтра... Завтра! – проговорил Дивер.
7
– Что же это?! – ошарашенно повторял Дивер. – Как же так?!
– Это все вуаль – все она виновата, – глубокомысленно сказал Влад, ежась от холода.
– Да нет никакой вуали, – сказал Никита Трифонов, – это все из-под земли.
– Да молчи ты, провидец хренов!!! – заорал Дивер и в сердцах грохнул кулаком по жестяной стенке склада, так что строение отозвалось глухим шумом, который нехорошо повторился эхом.
Влад привалился плечом к косяку, глаза его рассеянно обозревали открывшуюся картину.
Пол в складе исчез. Его заменила обширная, квадратных очертаний яма, с гладкими, посверкивающими слюдой стенами, уходящими вниз на недосягаемую глубину. Само здание склада теперь было чем-то вроде навеса над шахтой, словно специально построенного, чтобы препятствовать попаданию внутрь дождя. Над самым центром этого грандиозного провала одиноко свисала неработающая лампа в жестяном абажуре. Восходящие из глубин земных потоки заставляли ее лениво покачиваться.
Все, что было на полу – оружие, груз, взрывчатка, – все исчезло, кануло в глубину, дна которой было не видать.
Поверить, что эта яма может быть продуктом деятельности слепой природы, не представлялось возможным. Нет, тут угадывался чей-то замысел.
– Вот тебе и большой бум, – протянул Степан, – а, Дивер? Судьба-злодейка против нас.
– Поднесите фонарь! – рявкнул Дивер.
Влад поднес фонарь, аккуратно перегнулся через край пропасти. Оттуда пахнуло теплым воздухом, перемешанным со странными запахами. Почему-то сразу вспомнилось метро – тот же черный тоннель, только положенный горизонтально, шелест вентиляции, пахнущий резиной бриз за несколько секунд до того, как поезд появится из-за поворота.
В глубине тоннеля что-то блеснуло, заиграло желтоватыми искрами, и Сергееву, на миг утратившему чувство реальности, вдруг показалось, что и вправду он видит головные огни приближающегося поезда. Тихий глухой шум, отдающий эхом, вот, кажется – различается стук колес. Влад опасно накренился над пропастью, и Степан поспешил ухватить его за руку.
– Ты поаккуратней!
– Я понял, – сказал Владислав, глядя на мелькающие блики, – там поток. Вода.
– Пропасть земная, бездна... – Белоспицын в свою очередь заглянул вниз, плотный ком слежавшегося снега пополам с грязью от его движения сорвался с края и полетел в пропасть. – Сколько ж тут метров?
– Не очень много, метров сто, – сказал Влад, – но нам хватит. – И, повернувшись, он с вызовом глянул прямо на Дивера. – Лезть мы туда все равно не собираемся, так ведь?
Дивер качнул головой. Грандиозные его планы рушились как высокий карточный домик – эффектно, с грудой прямоугольных обломков.
Подошел Никита, глянул вниз без особого интереса, сказал:
– Почти к ним, совсем немного не хватило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Брезжущий серый рассвет вяло тонул в синих зимних сумерках, и в шесть часов вечера уже открывали внимательные серебристые глаза первые звезды. А потом часы встали, словно разладившись, и, сколько Сергеев ни пытался их завести, сколько ни тряс в надежде оживить, уже никуда не пошли.
Казалось – само время остановилось.
Стрый долго не хотел идти с ними, а Дивер не хотел брать его с собой, аргументируя, что агента Плащевика надо поскорее шлепнуть, чтобы гадостей не наделал.
Влад возразил, сказав, что этот «агент» пребывает в состоянии глубочайшей депрессии, и вообще, возможно – ему просто заморочили голову, наставив на путь зла. Кроме того, сказал Влад, рассудительный и логичный, есть такое понятие – «язык». Раз уж «сааб» оказался пустым, а все его воины безнадежно мертвыми, глупо не воспользоваться знаниями этого впавшего в горестный ступор исхудавшего парня.
Известие о гибели Плащевика Стрый воспринял спокойно, сказав, что он предчувствовал нечто подобное. Зато остальные с интересом выслушали его похождения к непонятной твари из плененного «сааба».
– Что-то у него не вышло, – сказал Мартиков, – его армию разбили, он сам покинул город.
– Он сильно рассчитывал на тебя, – произнес Стрый.
Мартиков только качнул головой. О буре, творящейся у него в душе, он никому не рассказывал. Ни к чему им знать, как легко потерять человечность.
Когда уже окончательно стемнело и наступила ночь – темная и морозная, а в печурке-буржуйке растопили огонь, Дивер принес найденные в «саабе» вещи и показал их Стрыю.
– Я знаю, – сказал Стрый, – откуда это.
Нож он взял, немного подержал в руках, поднес к дверце печурки, чтобы на лезвии заиграли багровые блики. Тени прыгали по металлу, руны извивались, словно дюжина крошечных змей.
– Это наше табельное оружие, – произнес Малахов, – но не только. Еще это символ. Когти.
– Когти? Но зачем? – спросил Влад.
Стрый качнул головой, пожал плечами, а из дальнего угла пустой комнаты ответил Никита, который до этого времени пребывал в некотором подобии транса:
– У них когти. Значит, и у их слуг тоже должны быть когти.
Влад глянул на нож неприязненно, как на мертвую змею, что уже не может укусить, но гадостна одним своим видом.
– А это... – Стрый покачал ключами с химерой. – Это ключи от одного из складов Босха. Это в районе Покаянной... мы там брали оружие. А на этой бумажке шифр от кодового замка.
– А что на складе?
– Оружие, броники, дизтопливо, да там много чего есть...
– Ясно, – сказал Дивер, – завтра идем. Все пожали плечами – завтра так завтра.
Всю ночь Владу снился Евлампий Хоноров, запертый в вечной тьме и отчаянно пытающийся найти оттуда дорогу в цветущий, играющий красками мир.
Назавтра похода не получилось, потому что той же ночью началась история с Мартиковым, за решением которой и прошли два последующих дня. В результате город обзавелся еще одним волком, от призрачного вида которого шарахались даже бывалые, закаленные в боях курьеры, а Влад и спутники получили нового Мартикова, который во всех отношениях был лучше, чем прежний. Павел Константинович и сам почувствовал перемену – больше от него никто не шарахался, и лунными ночами никто не нес безмолвную вахту над его постелью, готовый при малейшем всхрипе бежать бить тревогу.
На третий день пошел снег и словно отмерил начало новой эпохи. Народ с улиц пропал совсем, и даже отверженные забились в какие-то свои норы. Город впал в спячку, которую некоторые могли назвать комой. Жизнь наверху замерла.
Укутавшись в зимнюю тяжелую одежду, побрели через полгорода к Покаянной, где с трудом отыскали упомянутый склад. Собранный из жестяных листов склад напомнил Ваську давнишнюю лежку Жорика. Если бы складское помещение стало вдруг лежкой, то это была бы, несомненно, королева всех лежек – просторная, теплая и с неизгладимой печатью профнепригодности ее строивших.
Малахов возился с замком, пока остальная группа нервно озиралась по сторонам, как шайка несовершеннолетних взломщиков. Дважды щелкнул ключ. Стрый ругнулся сквозь зубы – металл замка покрылся инеем и слегка замерз. Открыл крышку справа от двери и отстучал код. Глухо загудело, и дверь с чуть слышным щелчком подалась вперед.
– Босх не дурак был, – произнес Стрый, жестом прося передать ему лампу, – дверной замок на автономное питание поставил.
Ухватил сваренную из арматуры дверную ручку, с натугой потянул на себя, сминая образовавшийся за день слой снега. Поднял лампу. По стенам запрыгали причудливые тени. Малахов вошел внутрь, а следом за ним Дивер и Степан, оба с фонарями. Из тьмы выделились пыльные углы помещения, отблески запрыгали-заиграли на черном металле.
– Ого... – сказал Белоспицын.
– Много нагреб, да? – с усмешкой бросил Стрый, ставя фонарь на верхушку сбитого из неошкуренных досок ящика. Позади заходили в помещение остальные. Влад недоуменно оглядывался, Мартиков был жизнерадостен, а Никита, напротив, мрачен. Рядом они составляли почти комическую пару.
Оружия тут и вправду было много, даже чересчур. Пирамидки в центре, частокол у стен, целый лес на стенах. Создавалось ощущение, что Босх хотел вооружить целую маленькую армию – все стволы были новыми, с армейскими клеймами. Автоматы, пулеметы, гранатометы подствольные и обычные, гранаты.
– Постой, – сказал вдруг Дивер, продвигаясь вперед и отодвигая Стрыя.
Еще одно полотнище брезента обреталось в середине помещения, накрывая собой что-то очень массивное и высотой почти до низкого, нависающего потолка.
– Что у них там, танк, что ли? – произнес Белоспицын.
– С него станется... нет, ну сейчас по городу лучшее средство передвижения, без дураков! – Степан подтолкнул ногой аккуратно прислоненные к стене огнестрелы.
– Нет, – медленно произнес Севрюк, – не танк...
Потянул брезент на себя, и полотнище сползло на грязный, истоптанный чужими ногами пол. Очередной набор ящиков никому ничего не говорил, за исключением самого Дивера. А он, вскрыв один, отступил на шаг и оглядел пирамиду в целом.
– Пластид, – произнес он.
– Что? – не понял Белоспицын.
– Пластид. Пластиковая взрывчатка. С детонаторами.
– Да ты что... – Влад подошел, глянул на темные, похожие на некачественное мыло бруски. Они выглядели так... безобидно.
– Куда мощнее тротила, – сказал Дивер, – и их тут до черта. Полтонны, не меньше!
– Да этим же можно полгорода подкинуть! – сказал Степан уважительно.
Дивер наклонился, взял сталкера за плечи, сказал доверительно:
– Не пол... Весь город.
– Вот Босх! Да зачем ему столько?! – сказал Владислав, ощутив вдруг, что близость такого количества взрывчатки его нервирует. – Что он собирался взрывать?!
– Это неважно! – сказал Дивер с каким-то непонятным воодушевлением, снова подходя к полной взрывчатки пирамиде. – Босх мертв. Так что теперь это наше.
– Михаил, ты чего? – спросил Сергеев. – Целая куча взрывчатки, что ты с ней будешь делать?
Севрюк помотал головой, медленно, словно во сне.
– И вправду, Севрюк, к чему тебе этот пластид? Жрать его все равно нельзя. Тут другое, – качнул головой Степан.
– Нет, – сказал Дивер, – не другое. Экая здесь силища! Только и ждет, чтобы ее применили. Босх психопат, а какое сокровище припас. Взорву я этот город, ясно, взорву!
– Ну и куда это сокровище заложишь? На Арену в центр? В КПЗ по старой памяти или на Степину набережную за собачку отомстить? – ядовито спросил Влад. – Чтобы еще и Мелочевка из берегов вышла. Большой бум, да?
– Я знаю куда... – вдруг сказал Никита Трифонов.
Все повернулись к нему.
– Изрек... наш маленький оракул, – пробормотал Мельников, а Дивер уставился на Трифонова с немой надеждой. В глазах Севрюка прыгали нехорошие искры.
– Пироман... – вполголоса шепнул Влад.
– Все это надо вниз, – продолжил Никита, казавшийся совсем маленьким возле смертоносной пирамиды, – там пещеры, много пещер. Вся земля изъедена пещерами, как сыр! Все источилось и упадет, если сделать большой взрыв! Тут, – он погладил один из ящиков, – много. А под пещерами живут они. Если взорвет, то... и они пропадут!
Рот Дивера расползся в кривую уродливую усмешку.
– Ну смотри, пацан, – сказал он, – никто тебя за язык не тянул!
Под молчание окружающих он стянул пару ящиков с самой вершины, из одного извлек приборы на тонкой грибовидной ножке и что-то вроде переносных раций.
– Это, – Севрюк качнул «рацией», – микроволновый передатчик, А это – детонатор. Втыкаем его сюда, в пластид, и с километрового расстояния подрываем. Сказка! Втыкаем сюда, сюда и сюда, – три бруска приняли в себя детонаторы, после чего отправились обратно в ящики, – подрываются эти, а все остальное детонирует. Почти атомная бомба! – закончил он, глядя на Влада глазами счастливого ребенка. – Вот, подержи.
– Дивер, – сказал Влад, глядя на Севрюка в упор, – ты лучше скажи, ты действительно хочешь пустить это в ход? Пойти в пещеры?
– И пойду! – запальчиво ответил тот, отбирая передатчик. – А что, есть возражения?
Все молчали.
– Что – есть те, кто хотят ничего не менять? Хотят дождаться конца, сдохнуть здесь, разложиться еще при жизни, а? Вы что, не видите?! Тут же все разваливается, расползается по швам!
– Он прав, – поддержал Никита, и на него посмотрели с неодобрением.
– Это сметет всю плесень! – крикнул Севрюк в запале. – И достанет ИХ!
– Троллей... – тихо сказал Хоноров.
Большую часть ночи разбирали взрывчатку, устанавливали детонаторы. С уважением смотрели за споро работающим Севрюком, что активировал запалы, настраивая их на одну волну. Ребром поднялся вопрос о пещерах, и Степан, помявшись, сказал, что может послужить проводником, а Трифонов предложил указать место, где установить пластид. На вопрос, откуда он знает про пещеры, маленький прорицатель просто ответил:
– Приснилось.
– Мне бы твои сны, парень! – вздохнул Степан.
– Нет, – серьезно сказал Трифонов, – лучше не надо.
– Вход в пещеры знаешь? – спросил Дивер у Приходских.
Тот кивнул, но Никита снова перебил. Он явно был самым осведомленным в их группе:
– Он теперь только один. На заводе. В центре монастыря.
– Завтра... Завтра! – проговорил Дивер.
7
– Что же это?! – ошарашенно повторял Дивер. – Как же так?!
– Это все вуаль – все она виновата, – глубокомысленно сказал Влад, ежась от холода.
– Да нет никакой вуали, – сказал Никита Трифонов, – это все из-под земли.
– Да молчи ты, провидец хренов!!! – заорал Дивер и в сердцах грохнул кулаком по жестяной стенке склада, так что строение отозвалось глухим шумом, который нехорошо повторился эхом.
Влад привалился плечом к косяку, глаза его рассеянно обозревали открывшуюся картину.
Пол в складе исчез. Его заменила обширная, квадратных очертаний яма, с гладкими, посверкивающими слюдой стенами, уходящими вниз на недосягаемую глубину. Само здание склада теперь было чем-то вроде навеса над шахтой, словно специально построенного, чтобы препятствовать попаданию внутрь дождя. Над самым центром этого грандиозного провала одиноко свисала неработающая лампа в жестяном абажуре. Восходящие из глубин земных потоки заставляли ее лениво покачиваться.
Все, что было на полу – оружие, груз, взрывчатка, – все исчезло, кануло в глубину, дна которой было не видать.
Поверить, что эта яма может быть продуктом деятельности слепой природы, не представлялось возможным. Нет, тут угадывался чей-то замысел.
– Вот тебе и большой бум, – протянул Степан, – а, Дивер? Судьба-злодейка против нас.
– Поднесите фонарь! – рявкнул Дивер.
Влад поднес фонарь, аккуратно перегнулся через край пропасти. Оттуда пахнуло теплым воздухом, перемешанным со странными запахами. Почему-то сразу вспомнилось метро – тот же черный тоннель, только положенный горизонтально, шелест вентиляции, пахнущий резиной бриз за несколько секунд до того, как поезд появится из-за поворота.
В глубине тоннеля что-то блеснуло, заиграло желтоватыми искрами, и Сергееву, на миг утратившему чувство реальности, вдруг показалось, что и вправду он видит головные огни приближающегося поезда. Тихий глухой шум, отдающий эхом, вот, кажется – различается стук колес. Влад опасно накренился над пропастью, и Степан поспешил ухватить его за руку.
– Ты поаккуратней!
– Я понял, – сказал Владислав, глядя на мелькающие блики, – там поток. Вода.
– Пропасть земная, бездна... – Белоспицын в свою очередь заглянул вниз, плотный ком слежавшегося снега пополам с грязью от его движения сорвался с края и полетел в пропасть. – Сколько ж тут метров?
– Не очень много, метров сто, – сказал Влад, – но нам хватит. – И, повернувшись, он с вызовом глянул прямо на Дивера. – Лезть мы туда все равно не собираемся, так ведь?
Дивер качнул головой. Грандиозные его планы рушились как высокий карточный домик – эффектно, с грудой прямоугольных обломков.
Подошел Никита, глянул вниз без особого интереса, сказал:
– Почти к ним, совсем немного не хватило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63